Глава 25
На следующий день лагерь закончил свою работу. Разразился большой скандал из-за того, что случилось вчера в баре. Почему это произошло, никто так и не понял. Пэрри всегда был нам другом, и я и подумать не могла, что он способен на нечто подобное. Ванда плакала всю ночь, так что я даже не поспала. С Адамом мы обменялись контактами и договорились встретиться в городе. На утро папа и мама забрали меня домой.
Они понимали: не будь мы такими непослушными, ничего подобного бы не случилось. Мне было стыдно. За то, что в который раз не оправдала ожидания родителей. За то, что поддержала идею очередного побега. Хотя, на самом деле, вряд ли в этом была моя вина. Что-то странное случилось с Пэрри, и ни я, ни Адам, ни даже Ванда не смогли бы этого изменить.
– Мишель, – начала мама. Мы ехали в машине по заснеженным дорогам. – Мы предупреждали тебя, что если что-то пойдет не так, тебе придется соблюдать наши правила. Мало того, что мы простили тебя за ложь про работу, так мы ещё и разрешили тебе ехать в этот лагерь, но ты и тут умудрилась что-то натворить…
– Мам, но я не виновата… – неуверенно возразила я.
– Мишель, не важно, кто виноват. Ты замешана в этой жуткой истории. Ты, а не кто-то другой. Почему ты общалась с этим парнем? Ведь он мог и к тебе начать приставать.
– Мам, Пэрри хороший… Ну, то есть он был хорошим. Я не вру. Это правда. И я понятия не имею, что с ним случилось вчера… Если бы я только знала, да я бы никогда…
– Что никогда? – заговорил папа. – Никогда бы не стала с ним общаться? Мишель, а если бы ты знала, что твоя сестра сбежит из дома, ты бы не стала с ней ругаться? А если бы знала, что мы узнаем о твоём вранье про «Форджес»? Тоже бы не стала?
– Пап, ну не надо. Прости меня, пожалуйста. Пап…
– Рон, не будь таким жестким.
Папа сделал глубокий вдох.
– Вот что, Мишель. Я понимаю, ты уже взрослая, – мягко заговорил он. – И мы с мамой желаем тебе только лучшего. Но мы очень и очень переживаем за тебя. Как ты этого не понимаешь?
– Я понимаю, пап…
– Дорогая, – поддержала его мама, – мы не запретим тебе ходить в «Форджес» и общаться с теми, с кем ты хочешь. Но впредь ты должна быть осторожнее. Если ты хочешь быть взрослой, ты должна вести себя как взрослая.
– Простите меня ещё раз. Да, я была очень глупой. Но я обещаю, что не буду больше влезать в дурацкие истории…
– Не будет она, – папа посмеялся. – Тебе семнадцать и влезать в глупые истории ты ещё будешь. Уж поверь мне.
– Рон, – мама улыбнулась.
– Научись находить из них выход. Вот что главное, – продекламировал папа, и мы въехали в город.
– Научусь, пап, я правда, научусь… – я была рада от того, что родители не посадили меня под домашний арест, не запретили работать и общаться с друзьями. В тот день я поняла, что у меня самые лучшие на свете мама и папа. И больше я не хотела их подводить. Никогда.
Следующую неделю я работала над новым проектом. Пенная вечеринка с живой музыкой – так он назывался. Это был огромный, но безумно интересный проект, который нас пригласили организовать в ресторане «Нью Тайм». С Алексом мы общались всё так же. Он много времени проводил с Эшли, а я утонула в подготовке пенной вечеринки. Виделись мы только в школе. Иногда вместе сидели за партой, делали совместные проекты, обсуждали уроки и Джей. Алекс сказал, что видел её на днях. Она даже не поздоровалась. Ходит гордая, задрав голову. Ну и ладно, мне и дела нет до неё.
Однообразные рабочие будни скрашивали постоянные встречи с Адамом. Мы нашли друг друга в Интернете, списались и теперь каждый день ходили в сквер, кино или кафе. Однажды я даже привела его в «Лорен Хаус». Место, в которое кроме Алекса и Джей, ни с кем не ходила.
Часами напролёт мы болтали обо всём на свете. На секунду мне даже показалось, что теперь Адам – новый Алекс. Ведь сейчас именно он был рядом. Но я знала, что совсем скоро Адам уедет, и ничего этого не изменит. Я часто спрашивала, почему он собирается уезжать, но он всегда отшучивался или переводил тему.
Как-то раз я вышла в магазин – Деб попросила купить несколько образцов материала для костюмов. Наш офис находился в самом центре города, и обычно я не встречала никого из знакомых, кроме тех, кто там работали. Но в этот раз, уже по пути обратно в агентство, я мельком увидела Адама. Он куда-то спешил. В одной руке у него был большой пакет с продуктами, а в другой – кукла Барби.
Я и не планировала за ним следить, но так получилось, что шли мы с ним в одну сторону, но на приличном расстоянии. Кричать я не стала, а догонять не было возможности и сил – я была на высоких каблуках.
Пройдя ещё несколько десятков метров, мой новый друг свернул и скрылся за большими стеклянными дверями. То были двери центральной городской больницы.
Глава 26
Через пару дней после случайной встречи мы снова гуляли с Адамом. Сидели в парке на деревянной лавочке с резными перилами и протягивали горячий кофе – так мы пытались согреть себя в морозный февральский день. Но несмотря на дикий холод, людей на улице были толпы. Они спешили туда, где тепло. Но согреет ли это тепло их души и сердца?
Я хотела спросить своего друга про поход в больницу, но чувствовала: за этим кроется секрет, который он вряд ли хочет раскрывать. С другой стороны, почему бы ему не поделиться своими переживаниями? Помощь друзей никогда не бывает лишней. Как бы то ни было, я решила рискнуть.
– В этом красном берете ты вылитая красная шапочка в изображении футуристов, – говорил Адам. – Теперь обязательно напишу сценарий по этой сказке и не отступлюсь, пока его не примут в театре, а тебя не назначат актрисой на главную роль.
– Безусловно, – захохотала я. – Адам… – добавила я через несколько секунд, когда порыв смеха уже был позади. – Не пойми меня неправильно, но я не успокоюсь, пока не узнаю.
Лицо Адама стало серьезным.
– Позавчера я видела, как ты зашёл в больницу с куклой и пакетом продуктов. У тебя все в порядке? Я очень переживала все это время, но боялась, что мои вопросы расстроят или обидят тебя…
– Мишель, – он смотрел в даль и держал в своей теплой руке мою замерзшую ладонь. – Это сложно…
– Ну а ты попробуй упростить. Я обещаю, что все пойму. Ты мой друг, и я приму любой твой секрет как должное.
– Я не уверен, стоит ли… – неуверенно продолжал он. – Не хочу забивать тебе голову.
– Адам, ну не мучай ты меня… Я места себе не нахожу. Ты, больница, кукла Барби… К кому ты ходил, Адам?
Вместо ответа он сжал мою руку, встал с лавочки и повел меня в сторону клиники. Идти здесь было минут пять. Всю дорогу мы молчали. Слушали уже не друг друга, а нескончаемый шум города: болтовню людей, ожидающих, пока загорится заветный зелёный свет, выкрики уличных торговцев, предлагающих купить очередную бесполезную вещицу, сигналы машин и ругань бунтующих в пробке таксистов.
И вот, мы оказались в теплом холле больницы. Белые стены, металлические скамьи, десятки больных с унылыми лицами и вечно спешащие люди в белых халатах вызывали у меня отторжение и неприятие. В больницах всегда трудно быть счастливым. Это практически невозможно. Но несмотря на это, сегодня я здесь. По одной простой причине – узнать, что так мучает и одновременно занимает все мысли того, кто привел меня сюда.
– Адам Бенсон. Навестить Шерил, – сказал Адам медсестре за стойкой в центре холла.
– Сегодня вы не один, – улыбнулась в ответ девушка. – Шерил будет рада гостям, – добавила она, протягивая два пропуска.
Мы поднялись на пятый этаж больницы и пошли по казавшемуся бесконечным коридору. Прошли первую, вторую, третью дверь. Но все это было не то. В один момент Адам замедлил шаг и остановился возле палаты под номером 515.
– Это здесь, – тихо сказал он и отворил дверь.
– Адам! – восторженно сказала сидевшая на кровати девочка. Увидев меня, она перестала улыбаться, подогнула колени и уткнулись в них подбородком, сжимая игрушку в руке.
– Знакомься, моя сестра Шерил. Мой маленький человек дождя.
Я навалилась плечом на стену, скрестила руки и сказала:
– Так вот в чем причина твоего отъезда… Адам, она чудо, – помолчав, чуть слышно добавила я.
С кровати на меня испуганно и удивлённо смотрела девочка в розовой пижаме со слониками и куклой Барби в руке. Той самой куклой, которую пару дней назад ей подарил Адам. Шерил было четырнадцать лет, но развитие ее остановилось примерно на уровне семилетнего ребенка. Выглядела она тоже совсем малышкой. Худенькое, хрупкое создание. Она была человеком дождя, как сказал Адам. Его собственным, белокурым, веснушчатым человеком дождя.
Тридцать минут она молчала, а Адам мягко рассказывал ей, что я хорошая и меня не стоит бояться.
– Привет, я Шерил. Ты любишь Барби? – внезапно ответил маленький человечек и протянул мне такую же маленькую ручку.
– Привет, Шерил. Не поверишь, я их просто обожаю! – ответила я и пожала крошечную ладошку.
– Я люблю только светловолосых кукол. Таких же как я и ты.
– Могу я посмотреть твою чудесную Барби?
Шерил отдернула руку, спрятала куклу под подушку и снова упёрлась подбородком в согнутые колени.
– Единственное, что ей никогда не надоедает, – куклы, – пояснил Адам. – Шерил готова играть с ними часами. Но она почти никому не разрешает брать их. Говорит, кукла – это как имя или голос. То, что у тебя никто не вправе забрать.
У Шерил еще в раннем детстве диагностировали аутизм. Но отличается она от других людей не только тем, что в четырнадцать думает, как семилетний ребенок. Она искренняя, честная. Она настоящая. Со своими тараканами в голове, с особым видением мира и огромной коллекцией кукол-блондинок.
Сейчас Шерил была в лечебнице, потому что в прошлом месяце она чуть не выпала из окна, пытаясь спасти вылетевшую куклу по имени Паулина. Родители очень переживали, но не могли находиться возле нее круглосуточно. Было решено, что в больнице Шерил будет лучше. Несколько недель она поживет под присмотром санитаров, а потом все семейство Бенсонов переберется в Европу.
– Самолёт через неделю, – сказал Алекс, когда мы вышли из палаты. – Папа снял дом в Италии. Говорит, там есть специальная международная школа для детей-аутистов.
– Адам, – я обняла его за плечи и добавила: – Я буду невыносимо скучать.
– Я тоже, Мишель, – он гладил меня по волосам и крепко прижимал к себе. – Не натвори тут ничего без меня, – шутливо произнес он.
Я нежно поцеловала его в щеку.
– Завтра я приду сюда снова и подарю Шерил свою любимую куклу – мою лучшую подругу с первого класса, её зовут Розамунд.
– Уверен, она будет счастлива как никогда.
Я услышала звук телефона. Звонила Дебби. Я взглянул на экран и, готовясь нажать кнопку подтверждения, сказала:
– Ещё увидимся, Адам Бенсон.
Взяв трубку, я услышала знакомый властный и резкий голос. Но в этот момент мне было совершенно все равно, что говорит Деб. Я думала только о тайне, которая мне только что открылась. И я отнюдь не была счастлива тому, что узнала. Вся эта больничная история поставила меня в тупик. Я не знала, как реагировать, что говорить и нужно ли вообще что-то говорить.
На следующее утро я первым делом открыла толстый, исписанный дневник.
11 февраля. Мой милый человек дождя.
Вчера я познакомилась с сестрой Адама. Её зовут Шерил, у нее аутизм, и до вчерашнего дня я не подозревала о её существовании. Общаться с ней было и правда трудно, но это и придало нашему разговору особую прелесть. А может, вовсе и не прелесть.
Я рыдала всю ночь. То ли от того, что Шерил больна, и я никак не могу ей помочь, то ли от того, что Адам навсегда уезжает в Европу, и теперь наше общение ограничится социальными сетями.
18 февраля. Мой милый человек дождя. Часть вторая.
Всю прошлую неделю после школы я заезжала в больницу к Шерил с шоколадом, апельсинами и дисками с мультфильмами. Мы подружились за несколько дней. Шерил такой же невероятный человек, как и ее брат. Она безудержно танцует под диско, строит города в своём воображении, рисует потрясающие комиксы… И это ее вы называете человеком с ограниченными умственными возможностями? Да её возможности безграничны, потому что она не видит рамок и условностей.
Сегодня Бенсоны улетают в Италию. У меня такое ощущение, что улетает частичка меня. Очень важная частичка, которую я обрела совсем недавно.
Нашедшая и потерявшая часть себя
Мишель Д. Брэй
Глава 27
– Дорогая моя, – я крепко сжала Шерил в объятиях. По моим щекам катились слёзы. – Не переставай быть такой чудесной, я тебя прошу, – я погладила малышку по голове и поцеловала в лоб.
Шумел Аэропорт. Мы прощались. Сзади с чемоданами стояли родители Адама и Шерил. Я подошла к Адаму и положила ему в руку цепочку с маленькой подвеской в форме кусочка пазла.
– Не забывай меня, Бенсон, – улыбнулась я.
– У тебя нос красный, как свёкла, – захохотал он и ткнул пальцем в мой порозовевший от рыданий нос.
Я улыбнулась в ответ, по-дружески ударила его кулаком в плечо и начала плакать и смеяться одновременно.
– Иди сюда, нытик ты мой, – ласково сказал Адам и прижал меня к себе.
– Пиши почаще, – уткнувшись лицом в его мягкий синий джемпер, пробурчала я.
– Обязательно. Ну а ты меня не забывай, – он посмотрел мне в глаза и вытер с щеки слезы. – Ну всё, Брэй. Возьми себя в руки. В конце концов, мы же не навсегда прощаемся. Я ещё обязательно вернусь к тебе. Ну или ты ко мне в Италию приезжай, – с улыбкой говорил он.
– Я бы с радостью, но вряд ли родители одобрят поездку в Италию, и уж тем более вряд ли оплатят…
– Ты же у нас работяга! Заработай и лети! Навстречу мечте! Ну или… Хотя бы навстречу мне, – засмеялся он.
– Мечты мечтами… Но ты главное пиши. Я буду ждать, – закончила наш разговор я. В этот момент неприятный, еле слышный голос из колонки произнес название рейса, и Бенсоны, подхватив чемоданы, рванули к посадочной полосе.
Выйдя из огромного стеклянного здания аэропорта, я поймала такси и поехала домой. Но я ещё не знала, что мне предстоит увидеть.
Алекс, после заключения перемирия, не знал, как общаться с Мишель. У него теперь была Эшли – ещё одна забота. А иногда и заноза. Но расставаться с ней он не спешил. Несмотря на всю наигранность своего образа в школе, наедине с Алексом она была адекватной и очень даже приятной девушкой. По крайней мере, так казалось Алексу. Их отношения развивались не так стремительно, как планировала Эшли. Алекс не спешил переходить к чему-то серьезному. Сначала его спутница крайне удивилась такому поведению. Она всегда считала, что чем быстрее девушка разрешит парню перейти некоторые границы дозволенного, тем крепче будет его привязанность. Но Алекс считал в точности до наоборот. И это делало его невероятной находкой для любой девушки. Но нашла его почему-то Эшли. Не самая целомудренная и правильная дама.
Сегодня был обычный день отношений этой необычной пары. Признаться честно, я всякий раз тянулась за тошнотным пакетиком, когда видела, как они целуются в коридорах. Ну не укладывается у меня это в голове. Я была благодарно судьбе за то, что последние дни провела не в окружении моего старого-нового друга и его подружки.
Так вот. Вернёмся к сегодняшнему вечеру. К вечеру, когда всё изменилось. Из такси я вышла за три остановки до своего дома – хотелось подышать свежим воздухом и посмотреть на уже видневшиеся на темно-синем небе звезды. Зимними вечерами я любила считать звезды. Это успокаивало и занимало голову, когда думать о серьезном совсем не хотелось.
А Алекс только возвращался из школы – задержался в театре. Теперь он заведует технической частью театрального кружка, а мисс Уоррен на днях как раз затеяла новую постановку.
В наушниках у него играла любимая песня, и несмотря на такое позднее возвращение и дикую усталость, на душе у Алекса было хорошо. После школы он собирался встретиться с Эшли – уже купил два билета в кино и приготовил деньги на прекрасный букет.
Дом Алекса находился в трех домах от дома Эддингтонов, поэтому нередко он встречал Джей по пути в школу или магазин. Сегодня, проходя мимо их участка, он обратил внимание на стоявшую на обочине машину Эвана.
– Странно, что он не на очередной вечеринке, – подумал Алекс, ненароком глянул в стекло автомобиля и резко остановился. Он снял наушники и, оцепенев, уставился в окно машины. Там сидели двое: Эван Эддингтон и она. Эшли. Его Эшли. Они целовались.
– Чёрт, что за…? – стукнув в стекло, выкрикнул он. Голос эхом разошёлся по пустой улочке.
Эшли повернула голову. На её лице отразилось смущение, негодование и удивление. Дверь машины распахнулась.
– Алекс, дорогой, прости меня, пожалуйста! Я, честно, не знаю, что произошло! Ты же понимаешь, я хочу быть только с тобой!
Эван остался на сидении. Он запрокинул голову, уперся руками в кресло и ехидно улыбался, смотря на все происходящее.
– Что?! Не знаешь, как это произошло? – возмущенно продолжал Алекс. – Знаешь, Мориссон… Пошла ты… – он уже сделал шаг в сторону дома, как вдруг услышал голос Эвана.
– А что? Правильно ты поступил, – с расстановкой, иронично говорил он. – Всем же хочется попробовать на вкус губки Мориссон. Только зря ты с ней отношения построить пытался. Слишком уж ты хороший, Глоу, – Эван вышел из автомобиля и навалился на капот. – Надо было в постель её тащить, а не коктейлями молочными поить… Да ведь, Эшли?
– Отвали, придурок.
– Ой, посмотрите на неё… Десять минут назад ты совсем по-другому говорила… – засмеялся он.
– Слушай сюда, – Алекс подошел вплотную к машине. – Заткнись по-хорошему или…
– Или что? – с вызовом ответил Эван.
Алекс медленно выдохнул, опустил глаза в пол, а затем резко ударил Эддингтона кулаком прямо в нос.
– Эй, ты чё творишь, – схватившись за нос, прокричал Эван.
Эшли попятилась к дому и, прижав ладони к лицу, с ужасом смотрела на происходящее. Алекс скинул рюкзак, Эван вытер кровь с носа. Началась драка.
В это время я уже была совсем рядом. Через кусты я увидела движения, затем услышала визг Эшли. Я побежала к месту драки. На асфальте лежал Эван. Он стонал и держался за голову. Эшли судорожно набирала номер скорой. По её лицу текли крупные капли. Алекс стоял неподвижно, тяжело дышал и испуганно смотрел на землю и лежавшего на ней Эвана.
– Боже, Алекс, что здесь произошло? – выкрикнула я.
– Твой сумасшедший друг, – всхлипывая, говорила Эшли. Голос её срывался. – Он вырубил его. Вот, посмотри, что ты натворил!
– Алекс? – Я трясла его за плечи. – Алекс! Что ты сделал?!
– Она изменила мне, – еле слышно сказал он.
– Что?
– Эта тварь изменила мне, – резко крикнул Алекс. Я вздрогнула.
– Алекс, дорогой мой, всё хорошо… Успокойся, – я судорожно гладила его по рукам и смотрела в его глаза. Было заметно, что он ещё отходит от состояния аффекта. Не понимает, что натворил. Напуган, словно маленький ребенок, первый раз вышедший в большой мир.
Мы услышали сирену. К нам подъехали две машины: полиция и скорая помощь. Дальше всё было быстро, смутно и страшно. Эвана подняли, на носилках утащили в машину и увезли в больницу. Алексу надели наручники, заперли в большой машине с мигалкой. Оба автомобиля уехали так же быстро, как приехали. Эшли уехала на скорой вместе с медиками и Эваном. Я осталась одна. Наедине с собой, своим мыслями. Сумбурными мыслями. Только что я проводила друга в Италию, а другого – в тюрьму.
«Нет, нужно его спасать!»
Резко в моей голове завертелись шестеренки, отвечающие за поиск выхода в чрезвычайных ситуациях. Я схватила рюкзак Алекса, который до сих пор лежал на снегу рядом с кровавым пятном и поспешила домой.
Я рассказала обо всём произошедшем папе. Алекс не виновен. Это было ясно как день. И папа понял. Я знала, что он поймет. Потому что он самый лучший папа на свете. После моего рассказа мы поехали в полицейский участок. Как же мне повезло, что мой папа – начальник полиции.
Алекс сидел за решеткой на жесткой деревянной скамье и ждал «казни».
– Выпустите его.
– Но сэр…
– Я сказал, выпускайте. Парень не виноват, – папа обернулся и посмотрел на меня. – Он защищал честь девушки. Иногда людям просто нужно врезать, чтобы восстановить справедливость.
«Клетка» открылась. Алекс вышел. Первое, что он сделал, – подошел ко мне и крепко обнял, уткнувшись лицом в мои волосы.
– Мишель… – сипло произнес он. – Ты лучшая подруга на свете…
Глава 28
Ну а дальше – дни полетели быстрее бумажного самолётика, который ветер несёт в неизвестную даль. С Алексом мы снова стали лучшими друзьями. Мы были ближе, чем когда-либо. В школу ездили вместе, слушали любимые песни, смеялись над глупыми шутками радиоведущих. Мы были чересчур счастливы для людей, которые пережили столько всего за последние полгода. Иногда мне казалось, это все выдумка. Мы настолько хорошо делали вид, что счастливы, что поверили в это сами. А может, так оно и было.
Я предпочитала не упоминать о драке, Эшли и тюрьме. Алекс, в свою очередь, не говорил о Ричи, побеге Сэм и случае в режиссерском лагере. Да, я ему рассказала. Рассказала все. Не могла держать это в себе. Несмотря на нашу ссору и прочие трудности, он все-таки оставался моим другом. Человеком, которому я могла довериться. Конечно, мы общались и с Адамом. Правда, только сообщениями. С тех он, как он уехал в Европу, прошло уже несколько дней, и я нуждалась в живой душе, а не в ежедневных приветах, напечатанных на бездушной машине и отправленных за несколько тысяч километров. Как бы я ни сблизилась с Адамом, он никогда и ни за что не заменит мне Алекса. Сколько лет, сколько историй, сколько тайн связывают нас.
Отец Алекса не разрешил ему никуда ходить, кроме школы. Таково было наказание за проступок. Но я смогла уговорить мистера Глоу на одно-единственное условие, которое дало моему другу глоток свободы. Теперь он ходил со мной в «Форджес». Моя стажировка с каждым днём становилась все труднее и серьезнее, от меня ожидали чего-то почти невозможного. Мне просто необходима была дружеская поддержка. К тому же, недавно Деб скинула на меня потрясающий и невероятно трудный проект – пенная вечеринка в новом клубе.
Первым делом я познакомила Алекса со всеми, кого так любила в «Форджес» и о ком могла часами рассказывать ему за обедом в «Лорен Хаус».
– Алан, знакомься, это Алекс.
– Тот самый Алекс, – Алан улыбнулся и протянул руку.
– Приятно ознакомиться, – сконфуженно ответил он и пожал руку своему собеседнику. – Что ты наговорила обо мне? – шепотом добавил он, обернувшись на меня.
– Не волнуйся, – улыбнулась я. – Только то, что ты чудесный друг, и что без тебя я бы пропала.
– Снимай пальто и вперёд смотреть наш офис, – оставив папки с бумагами на столе, сказал Алан. – Кстати, пальто очень стильное, – улыбнулся он, погладив отворот воротника.
Алекс удивлённо посмотрел на меня. Я многозначительно покачала головой и, не произнося ни звука, одними губами сказала два слова. Алекс все понял, улыбнулся, снял пальто и помчался за парнем в горчичного цвета платке на шее и, как всегда идеальных, бордовых брюках.
Что я сказала?
– Он гей.
Сама я об этом узнала почти сразу. Манеры Алана говорили гораздо больше, чем его слова. Но окончательным подтверждением его ориентации стал однажды посетивший наш офис его испанский бойфренд. Удивилась тогда, кажется, только я. Для всех вокруг это было так же нормально, как, например, тот факт, что Алан есть сэндвичи с сыром на обед и покупает свои платки на распродажах. Но со временем я привыкла и к этому. Большой город умеет удивлять. И вот теперь он уже удивлял не меня, а моего друга.
Пока Алан проводил внеплановую экскурсию (хотя ему это все равно очень нравилось) и поил нового гостя «Форджес» имбирным чаем с мармеладом, я разгребала документы и названивала предполагаемым спонсорам приближающейся пенной вечеринки.
Через неделю Алекс уже спокойно входил в большие двери нашего офиса с несколькими стаканами кофе. Теперь он чувствовал себя здесь как дома. Я вообще всегда удивлялась способности Алекса мгновенно приспосабливаться ко всему новому. За неделю он подружился с половиной офиса, и был желанным гостем на обедах, планерках и даже деловых встречах.
Сегодня был один из таких обедов, когда мы все совсем забыли о том, что где-то в кабинетах нас ждут завалы бумаг и работа. Деб не было в городе. Да что уж там, её и в стране-то не было. Так что обеды наши обычно затягивались на час, два, а то и на целый день.
Мы сидели в кафе неподалеку от «Форджес», ели морепродукты и обсуждали зимние развлечения в заснеженном городе.
– Я бы махнул в Майами, – громко произнес Адам, поглощая ролл с угрём.
– Да! Майами – это что-то! – поддержала его Одри.
– Вам обязательно нужно там побывать, – сказал Алан.
– Лучшие коктейли…
– И красивые парни, – подмигнул Алан.
– И правда, Мишель, а что это мы тут мерзнем? Может, ну его, это снег?
– Хочу на пляж, – протянула я в ответ на предложение Алекса.
– Вот только где бы взять пару сотен тысяч? – шутливо добавил он.
– Хм, действительно, где же? – задумчиво приложив палец к подбородку, со смехом добавила я.
– Зануды вы, – сказал Алан, элегантно вытер губы белоснежной салфеткой и медленно встал из-за стола. – Я ненадолго покину вас, друзья мои.
– Пожалуй, я покину наших друзей с тобой, – заметил Алекс.
– Зуб даю, хочет пофлиртовать со мной в укромном уголке, – хихикая, шепнул нам Алан. – Ну, пойдемте, мсье, – обратился он к Алексу и грациозно зашагал в сторону уборной.
Когда мы остались вдвоём с Одри, она сказала:
– Наконец-то эти красавчики ушли. Теперь мы можем посплетничать, – потягивая коктейль, она радостно улыбнулась и по-дружески толкнула меня плечом.
– А тебе лишь бы посплетничать… – весело отозвалась я. – Когда уже ты найдешь себе идеального мужчину? Чтобы, наконец, не ты сплетничала о мире, а мир сплетничал о тебе.
– Ой, милая моя… Да скорее Алан перестанет быть геем, чем я разучусь сплетничать. Нет, ни за что и никогда! Сплетница в это городе одна. И ты сидишь прямо напротив нее!
– Кажется, напротив меня сидит Клара Кейбл. Эта дама из благотворительного фонда. Вон там, за соседним столиком. Но ей же шестьдесят… Одри, то есть ты хочешь сказать, что эта невинная старушка…
– Брэй, прекрати издеваться, – смеясь, перебила меня она. – Ты прекрасно знаешь, что Одри Кендал никогда не оставит звание «лучшая городская сплетница». И сейчас я тебе это докажу.
– Выпускайте быка, Кендал уже схватилась за красную тряпку!
– Ты, милочка, главный фигурант самой свежей моей сплетни. А может, вовсе и не сплетни… – Ехидно улыбнулась она. – Ты и твой чудный Алекс.
– Что? – улыбнувшись, ответила я.
– Вы же с полуслова друг друга понимаете. Вы как Бони и Клайд. Страсть какие крутые! Ну просто чудо-пара! А видела бы ты, как он на тебя смотрит… Словно ты Луна, величественная и ни на что не похожая, а все вокруг – звезды, маленькие и одинаковые.
– Не неси ерунду, Одри, – сказала в ответ я, но улыбка на моем лице уже дрогнула. Я посмотрела в сторону уборной. Алан и Алекс шли и весело что-то обсуждали.
Я смотрела на Алекса. Такой милый, смеющийся парень в белой рубашке и синих джинсах. Волосы, как и обычно, взъерошены. На левой руке серебряные часы, на ногах – черные кеды. Лёгкая поступь, счастливая улыбка, проницательный взгляд. Я смотрела на него и думала о том, что сказала Одри. Отличная пара? Но мы друзья. Да, только друзья. В конце концов, это же Алекс… Просто хороший парень. Просто мой друг. Лучший друг. Или не просто? Нет, нет, нет. Я отогнала сомнения. Алекс Глоу – мой друг, мы не подходим друг другу и, уж конечно, никогда не будем парой. Нет, это самая большая глупость, когда-либо приходившая мне в голову. Забыть, забыть, забыть. Он мой друг. И ничто этого не изменит.