Право на сына

Глава 4

– Уберите руки, – произношу уверенно и достаточно громко.

– Я ведь говорил, что твой парень должен держать тебя крепче…

Упрямая ладонь блуждает по моему животу, проходит по ребрам, добирается до груди…

Я вздрагиваю, быстро поднимаюсь и осознаю, что это всего лишь сон. Я уснула за проектом, и приснился Лебедев, чтоб его. На часах почти полночь, на экране смартфона пять пропущенных от Макса и два – от мамы. Он звонил несколько часов назад, поэтому я решаю не перезванивать и ограничиваюсь смс-сообщением. Понятия не имею, как смогла уснуть прямо на рабочем месте и как за два с лишним часа меня никто не заметил. Неужели не было постояльцев?

Быстро осматриваюсь, но на столе все так же, как было, а на стойке ресепшена нет ни единого ключа. Ночные посетители у нас редкость, но все же иногда бывают. Я не могу позволить себе заснуть, поэтому оставшееся время провожу за просмотром фильма. Идет какая-то мелодрама. Впрочем, я просто смотрю на мелькающие лица и не слушаю ни разговоров, ничего. Думаю. О том, что со мной случилось и почему я стала такой нервной. Ведь еще совсем недавно была спокойной и не устраивала истерик на ровном месте.

Всему виной возвращение Стаса? Но ведь он не узнал меня, а значит, и переживать не о чем. В тяжелых мыслях ночь подходит к концу, а утром Аня появляется раньше обычного. Она радостно залетает в фойе и интересуется, как все прошло и не выходил ли тот самый мужчина из пятьсот пятого.

– Не выходил, – отмахиваюсь. – У тебя будет удивительная возможность познакомиться с ним поближе.

Я улыбаюсь и быстро сбрасываю форму. Снимаю бейдж и машу сменщице на прощание.

Оставаться в отеле не собираюсь ни на минуту. Еще не хватает снова встретиться со Стасом! В планах на сегодня – узнать у Леры, как получилось так, что Лебедев вернулся. Ведь она говорила, что он уезжает навсегда. Что отец подарил ему в Америке дом, открыл фирму и что Стас ни за что не приедет. Я была уверена в этом на все сто процентов! Но он вернулся. Более того: появился в том самом отеле, где я работаю.

По пути к остановке звоню подруге и интересуюсь, сможем ли мы сегодня увидеться. Мне точно есть о чем с ней поговорить.

– Спрашиваешь, – щебечет Лерка, ничего не подозревая. – Давай вечером подтягивайся, я в три уже буду свободна.

– Может, ты к нам? Мне с Данькой потом к тебе ехать. Далеко.

– Я тебя заберу. Вместе поедем за ним и потом – ко мне. В твоей однушке мне тесно.

– Ладно, – соглашаюсь. – В четыре чтобы была у меня.

– Я и мартини будем раньше.

Лера быстро отключается, а я залезаю в маршрутку. До дома добираюсь за считаные минуты. Захожу в квартиру, снимаю обувь и сажусь на стульчик, где вчера утром сидел Даня. За своей дверью я чувствую себя, как в крепости. Но воспоминания накатывают с новой силой.

Я почему-то никак не могу взять себя в руки и пойти хотя бы в душ. Сижу и понимаю, что меня трясет. Телефон звонит, но я не в состоянии даже взять трубку. Не ожидала встречи с Лебедевым. Не думала, что он может так повести себя со мной. И тем более увидеть Даню.

Я лихорадочно вспоминаю, кто знает настоящего отца Дани, и понимаю, что только подруга. Больше я никому не призналась, даже Максу. Сказала, что с отцом ребенка мы разошлись.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я нахожу в себе силы встать и принять душ, вымыть и высушить волосы, привести лицо в порядок. Когда заканчиваю, в дверь звонят. На пороге появляется Лерка. Подруга недоумевающе окидывает меня взглядом и выдает:

– Ты что, еще не собралась? Мать, половина пятого. Или Даня уже дома?

Я растерянно мотаю головой и бегу собираться. Быстро натягиваю джинсы и джемпер, обуваю кроссовки и вместе с Леркой выхожу на улицу. У подъезда уже припаркована ее красная «Мазда». Селезнева, в отличие от меня, за эти годы удачно вышла замуж и даже успела развестись, получив после разрыва внушительную сумму, квартиру в центре и машину.

– Ну и? Расскажешь, почему на тебе лица нет? – с энтузиазмом произносит подруга, явно предвкушая целый рассказ.

– Угу. Когда к тебе доедем, обязательно расскажу.

Подруга замолкает, и остаток пути мы едем в полной тишине. К садику добираемся за несколько минут. Я быстро выхожу и иду за сыном. В коридорчике группы здороваюсь с другими мамами и прохожу мимо.

– Настенька? – останавливает меня София Александровна – глава нашего родительского комитета. – Вы не торопитесь?

– Тороплюсь, – спешу ее осадить. – Извините. У вас что-то срочное? Минутка у меня есть.

София кривится, будто я положила ей под нос протухший лук, но все же кивает.

– Я быстро. У нас тут новый ребенок в группе появился, и родители настаивают на проведении ремонта. Окна не мешало бы поменять, да и ковры… – Она ищет поддержки в лице других представительниц родительского комитета. – Вы как?

– Что как?

– Согласны на проведение ремонта?

Бросаю взгляд в группу. Я всегда считала ее образцовой: чистой, ухоженной, с неплохим ремонтом.

– Мы посчитали, – вступает в разговор другая мамочка. – Ремонт обойдется примерно в пять тысяч с человека.

– А ремонт детского сада не устраивает только прибывшего родителя? Или всех?

– Мы не обсуждали, – начинает мяться она. – Но вы же видите, в каком состоянии группа?

– В каком? – вскинув голову, спрашиваю я. – Состояние ремонта неплохое, краска со стен не слезает, мебель не разрушена, пол не поцарапан, окна пластиковые. Если прибывших не устраивает – пусть делают ремонт за свой счет.

Я разворачиваюсь и иду к сыну, ничуть не смущаясь. Моя зарплата не позволяет достать из кошелька пять тысяч и забыть об их существовании только потому, что кто-то привык жить в роскоши.

София фыркает, рядом стоящие девчонки – тоже. У них, может, и есть возможность, а у меня ее нет. Хотят – пускай скидываются вместе с новенькими.

– Мама! – кричит Данька и бежит ко мне с распростертыми объятиями.

Я переодеваю сына под недовольным взглядом Софии. У выхода она снова пытается завести разговор, но я уверяю, что ни на что сдавать не буду.

– Нищебродка! – летит мне в спину от одной из девушек.

Я даже не оборачиваюсь, молча веду сына дальше. Мне плевать, что они обо мне думают. Уверена, что от ремонта откажется как минимум половина родителей, потому что он им не по средствам. Я могу попросить денег взаймы у подруги или объяснить ситуацию Максу, и он без проблем оплатит. Но зачем, если сад в идеальном состоянии и до появления в группе нового ребенка никто не обращал внимания на окна, стены и пол?

– Давай быстренько. – Помогаю сыну залезть в автокресло и пристегиваю его ремнями. Сама сажусь рядом с подругой.

К ее дому около получаса езды, на протяжении которого мы не разговариваем. Только когда подъезжаем и выходим, Лерка достает из багажника пакеты и нарушает молчание:

– Вот не зря мартини взяла. Как знала, что ты не в духе.

– Ле-е-е-ер, мне завтра на смену. Я пару бокальчиков.

Подруга только усмехается и кивает, пропуская меня в квартиру. Нас встречает Ирочка – домработница Леры. Она приходит почти каждый день. Убирает, готовит, стирает… В общем, занимается всем тем, на что у подруги катастрофически не хватает времени из-за салона, которым она владеет.

– Здравствуйте, – произношу я и улыбаюсь Ире.

– Здравствуйте, – кивает она. – Привет, Даня.

– Я оставила Иру, чтобы она присмотрела за Даней, пока мы… ну, ты понимаешь.

Подруга многозначительно улыбается, а я закатываю глаза. Вот все она предусмотрела, буквально до мелочей. И Иру оставила, и мартини купила.

– Я доставку заказала, скоро закуску привезут.

Через час, несмотря на уверенность, что пить я не буду, мы сидим в спальне с полупустой бутылкой мартини.

– Я не пойму… Ты хотела от него ребенка? – спрашивает Лера, будто и так не знает.

– Да.

– И выпила таблетку? – уточняет она в третий раз.

– Да.

– Откуда тогда Данька?

– От верблюда, Лер, – с истерическим смехом произношу, утирая слезы. – От него Данька. Таблетка не сработала, видимо.

Глава 5

– Ну что? – Врач смотрит на меня с нескрываемой радостью. – Могу тебя поздравить, все получилось. Срок – примерно пять-шесть недель. Ты специально не приходила раньше? Чтобы уж наверняка?

Я непонимающе гляжу на нее. В смысле – получилось? Что получилось? Какие недели? Это невозможно!

– Но я пила таблетку, – возражаю, поднимаясь с кресла и одергивая платье.

– Какую таблетку? – уточняет Лариса Петровна.

– Экстренной контрацепции.

Чувствую себя дурой, которая всего четыре месяца назад плакала, говорила, что ей нужен ребенок, а потом взяла и одним махом выпила препарат.

– Не понимаю. Ты же ребенка хотела, мы стимулировали твои гормоны. Зачем таблетка?

– Там… так получилось.

– Насть… – Она накрывает своей рукой мою ладонь. – Ты не хочешь этого ребенка? Аборт в твоем случае противопоказан, сама понимаешь. С таким диагнозом…

Я отрываюсь от воспоминаний и фокусируюсь на подруге, которая машет перед моим лицом руками, стараясь привлечь внимание. Она заметила мою странность и теперь пытается допытаться, что и как.

– Извини, я прослушала.

– Ты таблетку зачем выпила? – растерянно спрашивает Лера.

Вздыхаю, не зная, как объяснить то, что сделала. Я хотела ребенка и мечтала, что рожу не от кого-нибудь, а от того, кто нравился, за кем следила раскрыв рот и о ком мечтала. Глупая была, но разве таких, как я, мало? Сколько девчонок следит за известными блогерами и медийными личностями, влюбляясь и грезя о них? Единственное различие между мной и ими в том, что я смогла не только прикоснуться к мужчине своей мечты, но и родить от него ребенка.

Любая прыгала бы от радости, хвалилась в социальных сетях, пошла бы на новостные каналы. Еще бы. Ребенок от самого Станислава Лебедева – известного бизнесмена, популярного блогера и просто невероятно сексуального мужчины. О нем мечтали многие, и я в том числе. Хотела быть рядом, касаться его, хотя бы раз приблизиться к мечте.

Я больше не зарегистрирована в сети. Удалила аккаунт, страшась, что кто-то может заметить сходство. В первый год оно было практически незаметно, но сейчас… Видимо, у Стаса слишком сильные гены, потому что Даня невероятно похож на него. Не понять это невозможно, и я боялась, что когда-нибудь он наткнется на своего сына. Или кто-то пришлет ему фото.

– Ну? – поторапливает Лера.

– От злости. Он дал мне денег и выставил представительницей древней профессии. Я и глотнула таблетку, решив, что не хочу рожать от такого, как он.

Я ведь действительно так думала. Зачем мне ребенок от такого, как Стас? Если после хорошо проведенной ночи он выставил меня непонятно кем и оскорбил. Я была зла.

– Таблетка не подействовала?

– Нет.

– И ты ему не сказала? – Лера явно не понимает, почему я этого не сделала.

– А должна была? – усмехаюсь.

– Конечно. Должна была. У вас порвалась защита, ты глотнула таблетку, она не подействовала, ты забеременела. Почему ты ему ничего не сказала? Ты ведь не забеременела обманом!

– Лер, о чем говорить? О том, что я забеременела? Он бы отправил меня на аборт. Видела бы ты, с каким лицом он говорил, что ему не нужны проблемы.

– И что? Не нужны, но уже получилось, а тебе нельзя было прерывать беременность.

– Ты думаешь, его это волновало? Лер, ну что ты как маленькая? Он бизнесмен, известный на всю страну, а я кто?

– Глупая ты, Насть. Я бы на твоем месте давно ему рассказала, а ты тут от страха жмешься. Ну богатый, влиятельный, красивый, и что? Он же не деспот, Насть. Да и права матери быть с сыном никто не отменял.

– Лер, я хотела ребенка для себя. Я не собиралась беременеть от Лебедева, чтобы потом кинуть ему предъявы и потребовать алиментов. Я родила для себя.

– Не-е-е-ет, дорогая, – смеется подруга, отпивая из бокала игристый напиток. – Для себя ты родила бы, если бы твой план сработал и Лебедев взял защиту из твоих рук. А так это уже стечение обстоятельств. Ты и таблетку выпила, и приготовилась к тому, что не родишь… Все сделала, как он сказал.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю, беря со стола бокал, но тут же ставя его обратно.

Пить уже не хотелось, да и голова начала раскалываться. Я всего лишь хочу узнать, почему Лебедев вернулся, а Лера пытается убедить меня в том, что ему стоит рассказать о Дане.

– Скажи ему, что у него сын растет, – уверенно предлагает Лера.

– И что это изменит? – спрашиваю, действительно не понимая, какой в этом смысл.

– Перестанешь боятся, что Стас у тебя его заберет, и начнешь нормально жить. Заведешь аккаунт в «Инстаграм», познакомишься с кем-то… Ты же живешь затворницей.

– У меня есть Макс, – напоминаю, но подруга лишь отмахивается и залпом осушает бокал.

– А что Макс? Он сколько раз предлагал тебе переехать? А ты все отказываешь. Почему?

– Лер, давай не сейчас.

Начинаю чувствовать себя, как в следственном кабинете на допросе. Голова тут же проясняется, но от этого становится только хуже. Вдруг накатывает все, что произошло за последние дни: Лебедев, мама со своим поторапливанием, Максим, который снова начал давить намеками, родительский комитет, в котором меня считают нищей.

– А я знаю, почему ты отказываешься, – подливает масла в огонь Лера. – Потому что все еще думаешь о своем Лебедеве.

– Лера! – одергиваю ее и забираю бутылку, замечая, что подруга изрядно опьянела. – Ты сегодня ела?

– Ага, – икает она. – Мандаринку.

– Жуть какая, – комментирую я. Помогаю ей встать и дойти до кровати.

Едва голова Лерки касается подушки, как она засыпает, что-то пробормотав напоследок. Я выхожу в коридор и иду в другую комнату, где Даня играет с домработницей.

– Ирина, мы поедем. Я уже такси вызвала.

– Хорошо. Как там Валерия?

– Спит.

Я улыбаюсь, когда она понимающе кивает.

– Идете, я дверь закрою и все уберу, не переживайте.

Ира отпускает нас домой с упакованными булочками и новой игрушкой, которую Лера специально купила для Дани, а сын ни в какую не хотел оставлять.

Такси подъезжает как раз в тот момент, когда мы выходим из подъезда. Я усаживаю Даню в автокресло, пристегиваю и сажусь рядом. Дома мы оказываемся через полчаса. Выходим из авто, я расплачиваюсь, не требуя сдачи, и беру сына за ручку.

Даня принимает ванну и после сказки ложится спать, а я сажусь рядом. Беру телефон и захожу в «Инстаграм». Быстро прохожу регистрацию, не выставляя своих фотографий и придумывая другое имя. В поиске вбиваю имя Стаса, но не нахожу его прежней страницы. Открываю несколько аккаунтов, но все они принадлежат другим людям.

Поисковик тоже не выдает полезной информации. Ощущение, что за последние годы о таком человеке, как Станислав Лебедев, успели забыть. Причем не только наши СМИ, но и зарубежные, потому что после неудачи я вбиваю в поисковик запрос на английском и прохожу по ссылкам. Там тоже никакой информации. Неужели за границей Стас не стал популярным? И куда подевался его аккаунт?

Корю себя за то, что позволила Лерке вывести меня на откровенный разговор, но не узнала, почему он вернулся. Подруга должна быть в курсе, потому что близко общалась с его родной сестрой, уехавшей в Штаты вместе со Стасом. Они поддерживали связь. Лерка часто о ней рассказывала, но я все время переводила тему, не желая слушать ничего об их семье.

***

На следующий день я первым делом звоню подруге, чтобы узнать, как она себя чувствует, и попросить заехать ко мне на работу. Судя по охрипшему голосу, самочувствие у нее так себе. Оно и неудивительно, особенно с оглядкой на то, что Лера почти не ела и много выпила. Хорошо, что я не сторонник алкоголя.

– Башка раскалывается, – хнычет подруга в трубку. – Я сегодня девчонкам позвонила, сказала, чтобы без меня.

– Сможешь ко мне заехать, как полегчает?

– У тебя что-то срочное? – закашлявшись, бубнит подруга.

– Очень. Жду тебя.

За работой о визите Лерки я забываю, вспоминая о нем только тогда, когда подруга входит в холл. На ней темные очки, а в руках – бутылка минералки. Но даже так она выглядит сногсшибательно и дорого. Ступает на высоких шпильках как принцесса и даже не осматривается по сторонам. На ней небесно-голубой деловой костюм, брюки с идеально выглаженными стрелками, белая блузка и пиджак с рукавом на три четверти.

Я невольно засматриваюсь на нее и немного завидую тому, как Лера умудряется так выглядеть. Я вот сколько пробовала – не умею. Предпочитаю кроссовки, джинсы, рубашки в клеточку и простые бесформенные блузки.

– Ну привет. – Она закидывает клатч на стойку и чуть приспускает очки, смотря на меня покрасневшими глазами. – Напомни мне в следующий раз не пить с тобой, Соколовская.

– А я говорила, – произношу шутливо. – И я, между прочим, была трезвой.

– Ну тебя, – отмахивается она, заходит за стойку и плюхается в кресло. – Так что за вопросы?

– Ты скажешь, как получилось, что Лебедев вернулся?

Лера успела снять очки, поэтому сейчас я вижу в ее глазах растерянность и вину. Она отводит взгляд и закусывает губу, а я начинаю предчувствовать неладное.

– Ле-е-е-ер!

– Я не знала, как тебе сказать.

– Лера! – не выдерживаю, когда она снова делает театральную паузу.

– Он давно вернулся. Ну как давно… Недели две точно.

– Ты знала? – охаю я. – И ничего не сказала?

– Я не знала, как. Ты его как огня боялась! – оправдывается подруга.

– А со страницей его что? С «Инстаграмом»? – интересуюсь растерянно. Ведь он действительно удалил свой аккаунт.

– Этого я не знаю. Он удалил ее почти сразу, как уехал. Ты тогда уже не заходила, а Оля рассказывала, что брат как с цепи сорвался по прилету, сам не свой был. Ну и снес.

– Я вчера ни одной новости не нашла, – произношу с разочарованием. – Не знаешь, почему он вернулся?

Лера замолкает, смотря впереди себя и не говоря ни слова. Я предчувствую что-то плохое, но пока не могу понять, что.

– Ну же? – подгоняю ее.

– Ты не смотришь новости, да?

– Стараюсь себя не расстраивать, – отвечаю честно. – А что там?

– Его родители разбились, – произносит она. – Олька в реанимации. Она прилетала к ним на праздник, что ли… И они в аварию попали, когда из аэропорта ехали.

По щекам Леры текут слезы.

– Подожди, – хриплю я, пытаясь осознать услышанное. – Это означает, что…

– Что он вернулся навсегда, – кивает Лера и продолжает: – Бизнес отца теперь на нем. Вряд ли он уедет.

Глава 6

Весь день я не могу сосредоточиться и взять себя в руки. Работа не идет, как я ни пытаюсь наладить процесс. Ближе к вечеру набираю Макса. Пытаюсь загладить свою вину и объяснить, почему не брала трубку больше суток.

– Думал, ты уже не позвонишь, – с укором произносит он. – Что случилось, Настя?

– Ничего, просто… столько всего навалилось.

Начинаю чувствовать себя героиней дешевой мелодрамы, в которой побитая судьбой девушка пытается справиться с проблемами и не обращается к своему парню. Навалилось действительно много, но я могу назначить на завтра встречу, чтобы поговорить за ужином.– Макс, я сейчас на работе, но звоню, чтобы завтра встретиться. Я приготовлю ужин. Или сходим в кино. Мне правда безумно жаль, что все так вышло.

– Насть, ты думаешь, я не понимаю? – В его голосе слышится горечь, которую я никак не могу подсластить. – Я намекнул на переезд, ты снова даешь заднюю. Я ведь хочу, чтобы Даньке лучше было. У вас однушка, ему места мало. Знаешь, как он после сада у меня бегал и резвился? Понимаю, что ты не хочешь. Я и не давлю, просто…

Он замолкает, а я начинаю чувствовать себя до жути виноватой. Пока между нами висит пауза, мне пытается дозвониться мама, но я игнорирую ее звонок, потому что это означает снова продинамить Максима.

– Я виновата, – соглашаюсь с ним. – Дашь мне второй шанс? Обещаю загладить свою вину ужином.

Макс вздыхает, но соглашается. Правда, когда я кладу трубку, все еще чувствую себя виноватой. Не потому, что не соглашаюсь на переезд, а потому что держу его в подвешенном состоянии. Я не отказываю и не говорю «да», просто не определяюсь с решением. Макс действительно любит меня, вот только я не могу похвастаться ответным чувством. Внутри меня при виде него ничего не горит, мои глаза не начинают светиться счастьем, рукам не нужно прижать его сильнее, а телу – ощутить жар его кожи.

Мне все равно.

Я понимаю это только сейчас. Знаю, что лучше всего не морочить ему голову и сказать, что между нами все кончено. Обрубить на корню то, чему не будет продолжения. Но в такие моменты вспоминаю глаза Даньки, его радость, когда он видит Максима. Я виню себя за это. За то, что позволила себе познакомить Макса с сыном, не будучи уверенной в нашем будущем.

О чем я думала? О том, что все сложится? Что увижу, как Макс тянется к Дане, и полюблю его? Что внутри загорится огонь, который, кажется, даже не тлеет?

Мама звонит снова. На этот раз я беру трубку. Сразу хочу попросить ее побыть завтра с Даней, но она тараторит быстрее:

– Настенька, доченька, я не хотела тебе говорить, волновать, мы думали, ничего серьезного, что все пройдет, но вот выяснилось, что все становится только хуже.

– Мама! – одергиваю ее. – Что случилось? О чем ты?

– Папа! Папу забрали в больницу еще вчера утром. Он просил тебя пока не волновать, а теперь сказали, что у него инфаркт. Настя, я не знаю, что делать!

Мама плачет в трубку. Ее слова звучат сбивчиво и растерянно, она запинается, едва отвечает на мои вопросы.

– В какой вы больнице? Я скоро буду!

Оседаю на кресло. Несколько секунд смотрю на телефон, после чего набираю директора и сообщаю, что мне срочно нужно уехать по семейным обстоятельствам. Он говорит, что я безответственная и о необходимости уйти нужно предупреждать заранее, но я слишком подавлена и разбита, чтобы препираться.

Несмотря на недовольство, Даша – наша с Аней сменщица – прибегает через полчаса, позволяя мне покинуть отель и вызвать такси. С последним все никак не складывается. То машины нет, то стоимость взлетает до астрономических ценников. Разбрасываться деньгами сейчас нельзя, потому что неизвестно, какое лечение потребуется отцу.

Я шагаю у отеля из стороны в сторону, утираю слезы и набираю Макса, но тот тоже не берет трубку.

– Да что за день сегодня? – произношу обиженно и раздраженно.

Хочется разозлиться на весь мир, закричать что есть силы и выпустить боль, что засела внутри. Отец всегда и во всем поддерживал меня. У нас слишком близкие отношения, чтобы я отнеслась к его болезни проще. Папа заплетал мне косички в школу, пока мама была на ночной смене в больнице, помогал решать уроки, ведь у мамы часто не хватало терпения. Я просто не могу поверить, что это случилось с ним, ведь он у меня не пьет, не курит, ведет здоровый образ жизни? Почему он?

Руки дрожат, сердце грохочет, как ненормальное… Я чертыхаюсь себе под нос и таки заказываю такси в три раза дороже, но и оно будет ехать минимум двадцать минут. Не понимаю, что сегодня случилось, ведь еще далеко не конец рабочего дня. Набираю маму, чтобы сообщить, что задержусь.

– Да, Настенька. Ты уже у больницы? Я спущусь…

– Мам, я опаздываю, такси никак не могу вызвать. Как папа? Все в порядке?

– Пока стабилен.

Голос мамы звучит потерянно и слабо. Я не могу его слушать, поэтому быстро отключаюсь.

– У тебя проблемы?

Знакомый голос заставляет меня вздрогнуть, обернуться и наткнуться взглядом на Стаса. Я гляжу мимо него и замечаю неподалеку девушку на высоких каблуках и в коротком коктейльном платье, которая с любопытством смотрит в нашу сторону. Она явно одета не по погоде и мерзнет. А тут эта заминка… А еще я понимаю, что это явно не та девушка, что была с ним в первый раз.

Отбор он там устраивает, что ли?

– Нет, спасибо. Я всего лишь жду такси.

– Ты уверена?

– Да, – киваю и снимаю блокировку, замечая, что таксист отказался от заказа.

Нет, это издевательство!

– Полагаю, это не так, – он кивает на приложение. – Я могу помочь. Отвезти тебя?

Пытаюсь улыбнуться, но не получается.

– Не стоит. Вас ждет занятие поинтереснее, – указываю на девушку позади него.

Стас ухмыляется, просить подождать минутку и идет к ней. Я пожимаю плечами и возвращаюсь к приложению, понимая, что он сделал выбор в пользу своего удовольствия, а не девушки, обслуживающей его на ресепшн.

Не выдерживаю, ищу номер такси и звоню по тому, что попался первым. Машину обещают в течение двадцати минут, и хочется истерично расхохотаться, потому что все складывается хуже некуда.

– Да, девушка, – раздраженно произношу я. – У меня ЧП, понимаете? Машина нужна прямо сейчас!

Жду ответа, но в этот момент из моих рук вырывают телефон. Я тут же готовлюсь к погоне за грабителем, видимо, сегодняшний день просто не может закончиться без еще одной проблемы, но передо мной стоит Стас. Он отключает звонок и возвращает смартфон. Я же украдкой смотрю туда, где стояла девушка.

– А… – тычу туда пальцем.

– Она ушла. Так что… теперь ты согласишься принять помощь?