Работу мне удалось сохранить, но я всеми силами заставляла себя особо не радоваться: эта самая Марина Викторовна ясно дала понять, что пинка под зад мне выпишут сразу же, как только начну косячить.

Но настроение все-равно было на высоте, потому что теперь я могла заплатить долг за коммуналку, и кое-что даже оставалось. Конечно, тратить в пустую я это не стала, зато осмелилась и приобрела для учёбы новый рюкзак. Он был простым и не очень дорогим, но зато не таким замызганным, как тот, с которым я проходила последние четыре года в школе. Даже от такой обновки стало как-то приятно на душе: совсем оборванкой ходить по универу не буду.

А ещё я купила себе целое ведро мороженого, которое планировала съесть сидя у телевизора вечерком в выходной. Но сегодня я слишком устала и перенервничала, поэтому, добравшись домой, сразу же сбегала в душ и нырнула в постель, несмотря на то, что на часах было только восемь вечера.

Морфей быстро захватил меня в свои объятия, распахнув двери в страну сновидений. И сновидения меня преследовали сейчас такие, что я никому и никогда не признаюсь о них.

Мне снился Игорь. Но он не был одет в привычный костюм, который, кажется, был одним целым с ним, ведь даже в жару он был в нём. Нет, он вообще был едва-едва одет, да и я сама ощущала себя абсолютно голой. Его руки прикасались к моим бёдрам, к моему животу и груди, а я сама льнула к нему, стараясь стать ближе, слиться кожей с ним…

Мы оба молчали, просто смотрели друг другу в глаза и ласкались. Я сходила с ума от чувств, переполнявших меня, таяла, словно снежинка в его горячих прикосновениях и желала, чтобы это никогда не кончалось…

Во сне мне казалось, что прошли считанные минуты, на деле же уже наступило утро и игривые лучики солнца начали светить мне прямо в глаза сквозь окно, которое я вчера забыла задёрнуть шторами.

Я со стоном уткнулась лицом в подушку. Было стыдно перед самой собой, ведь как там всякие психологи говорили? Наши сны воплощают то, чего мы желаем или боимся больше всего на свете, а в объятиях моего начальника мне страшно совсем не было.

Внизу живота ощущалась едва знакомая тяжесть. Я поняла, что это – просто-напросто последствия увлекательных снов, то есть, я возбудилась. Я попыталась успокоиться, возможно, просто уснуть вновь, но ничего не получалось. Когда я поняла, что напряжение только усиливается, ведь Игорь никак не хочет покидать мои мысли, то не удержалась и просто дала себе волю.

Будучи любопытной девчонкой и наслушавшись различных рассказов подружек об их интимной жизни, я пыталась как-то доставить себе удовольствие сама, потому что о мальчиках тогда и думать не хотела, да и «созревший» организм давал о себе знать. И у меня это получалось, я даже нередко прибегала к такому способу расслабить себя…

Но сейчас мне снесло крышу ко всем чертям. Как только моя рука оказалась в трусиках, а пальцы прикоснулись увлажнённой промежности, всё моё тело пронзили вспышки удовольствия. И, если обычно мне нужно было долго массировать свой клитор и поглаживать половые губки, чтобы получить блеклый, почти ничего не значащий секундный оргазм, то сейчас я, будто оголённый нерв реагировала на каждое прикосновение и слишком быстро, и слишком сильно растворилась в ярком удовольствие, захватившем всё моё тело. Меня будто бы подбросило к самому небу, а затем опустило обратно на грешную землю и так несколько раз.

Я пришла в себя, но мой разум проясняться до конца отказывался. Но даже все путанные мысли были об одном: кажется, это только началом моего маленького безумия.

Завтра нужно идти на работу, а это значит, что я всё-таки могу столкнуться там с Игорем, ведь вряд ли все проблемы с «Лагуной» будут решены в одночасье. И при мысли об этом меня разрывало на части: рациональная моя сторона твердила, что мне вообще нужно забыть об этом мужчина как можно скорее, да найти себе какого-нибудь парня попроще; а влюблённость, отвоевавшая своё место в моей душе, готова была толкнуть меня в объятия Игоря в любой момент, вне зависимости оттого, надо ему это или нет.

И чем больше я размышляла о том, как всё может сложиться, а, точнее не сложиться, тем больше мне хотелось просто разрыдаться. Да, таких дур, как я, наверное, много, за хозяином точно увиваются и девушки покрасивее, поумнее… побогаче, что уж там. Так что, надеяться мне точно не на что.

Остаётся только лишь решать, как я буду разочаровываться в объекте своего обожания, ведь другого способа разлюбить кого-то я не знаю.

***

Операцию «Избавление от первой влюблённости» пришлось экстренно отодвигать в сторону, когда громогласно разразился рингтоном телефон. Сердце сразу ушло в пятки: вдруг, опять с работы звонят?

Но входящий вызов был от более приятного абонента:

– Адка, куда пропала-то? – без предисловий, сей же час начала Таша, как только я приняла вызов. – Не звонишь, не пишешь, я аж беспокоиться начала. Ты хоть не занята сейчас?

– Таша, ну ты же знаешь, что для тебя я всегда свободна, – шутливым тоном ответила ей я. – Выходной у меня сегодня.

– О, вообще зашибись тогда. Отрывай свою тушку от кровати и шуруй в нашу кафешку, буду там через сорок минут, поболтаем хоть, а то забуду скоро, как ты выглядишь-то, – и она сбросила, даже не дождавшись ответа. Впрочем, в этом и была вся Наташка Стрельцова.

Я неохотно встала и поплелась в ванную, чтобы по-быстрому привести себя в человеческий вид, а то идти до кафе мне минут двадцать, не меньше.

Одевалась я тоже в ускоренном темпе, а перекусывать не стала: какой в этом смысл, если я в кафе иду? Особо я там, конечно, не наемся, ибо цены по моим меркам кусались, но какой-нибудь десертик перехвачу точно.

Таша, конечно же, пришла раньше меня, она вообще всегда приходила раньше всех: телепортировалась, что ли? Но, когда я зашла в кафе, то увидела подругу, уже мирно попивающей свой жутко обожаемый крепкий кофе.

– Привет, чудовище, – ласково поприветствовала я её. – В такую рань меня с кроватью разлучила, стерва!..

Моя способность долго спать и хотеть ещё была буквально притчей во языцех, так что, она лишь расхохоталась в ответ на мои возмущения:

– В одиннадцать утра позвонила, не бурчи, на том свете выспишься.

В общем и целом, мы с Наташкой были лучшими подругами и на такие мелочи, как обзывательства внимания не обращали уже давно.

– Давай, рассказывай, как жизнь молодая, – затараторила Стрельцова. – Работаешь где? Учиться пошла? Парня когда отроешь себе хоть какого-нибудь? – заваливала меня вопросами она.

– Всё тебе прям расскажи, – чисто по привычке пробурчала я. – В кафе неплохое тётя Ира помогла устроиться, официанткой. В универ поступила, куда хотела, хотя, считаю, чудом. А про парня молчи, мне только этого сейчас не хватало.

Но, несмотря на дежурный вопрос про парня, Ташу больше интересовали работа и учёба.

– Как совмещать-то будешь, точно сможешь? – с беспокойством поинтересовалась она.

– График два через два, не должна вроде от переработки сдохнуть. Совсем без работы мне никак, сама знаешь.

Конечно, Таша была в курсе всех моих бед и несчастий, а в последнее время мы с ней не виделись только из-за её суперсекретных семейных дел, которые, как и всегда, были безотлагательны и никак от них избавиться не получалось. Но, зная её родителей, я понимала, что против их воли она просто не стала идти, потому что это привело бы к мини-апокалипсису. А может быть и не мини, кто знает, насколько взбеситься Стрельцова-старшая.

– Так, ладно, поговорили о жизни и хватит, – взбодрилась Наташка. – Так, к тебе попрёмся или ко мне? Встречу отметить надо!

Я едва сдержала усталый вздох. Да, подруга моя была начинающим алкоголиком и пыталась меня к этому же делу приобщить, но я сопротивлялась, как могла.

– Таша, блин, мне на работу завтра, уймись! – попыталась я переубедить её, но уже сейчас понимала, что все попытки тщетны. Мне остаётся только смириться и пить поменьше.

В общем, как самые заправские алкашки, мы сразу из кафе отправились в алкомаркет за винишком. Взяли всего бутылку, потому что несмотря на все свои стремления, заставить меня надраться в хлам она не могла, так что посиделки ожидались скромненькие.

Ожидались, да.

Мы пришли ко мне, потому что было ближе, и не было Наташкиных родственников над душой. Нет, в те времена, когда моя бабушка тщательно бдила за мной, мы умудрялись изображать из себя величайших трезвенниц на свете перед её матерью, которая всё-таки замечала наши шалости, но смотрела на это сквозь пальцы. Но сейчас проще было отпраздновать встречу у меня, чем устраивать мини-театр.

Так вот, под шуточки и разговоры мы уговорили несчастную бутылку. Правда, не знаю, что же за вино там было, раз с пары-трёшки бокалов на двоих нас потянуло на подвиги, чего временами не случалось с виски и коньяка.

В общем, сначала мы решили, так сказать, догнаться. Взяли ещё две бутылки того же винца и пошли гулять. Странно вообще, что после этого нас не замели в обезьянник.

Было жарко и даже слишком, солнце садиться не собиралось, потому что в парке мы были только к пяти часам вечера, так что, палило нещадно. И дабы решить эту проблему, решено было искупаться в близлежащем фонтане. Ладно, хоть мозгов хватило из карманов всё выгрести.

Но на этом мы, конечно же, не остановились. Прихватив недопитые бутылки, мы направились к аттракционам. Пока к ним шли, бутылки стали уже допитыми, но за добавкой идти не стали, было итак уже слишком весело. Так вот, наши пьяные высочества отправились на «Арго». Дабы не возникло никаких проблем, мы всё-так изобразили из себя более-менее трезвых барышень, когда покупали билеты. Ну, подумаешь, пришибленные чуть-чуть, мало ли, бывает.

«Арго» представляло собой ничто иное, как как лодку, которая, будто качели, вертелась «солнышком» с разной скоростью, то и дело заставляя своих пассажиров зависать вниз головой. Именно то, что нужно.

В общем, после пяти минут таких чудесных приключений я лично было уже ни на что не способна, о чём и сообщила подруге. Обозвав меня слабачкой, она всё-таки согласилась пойти домой, но только ко мне. Маме написала СМС-ку, что «всё в порядке, переночую у Адки», и мы кое-как добрели до моей квартиры, какие бы препятствия нам не учиняли коварные улицы города.

Спать лично я завалилась сразу, кое-как добравшись до кровати. Реально, слабачка.

12. Аида

Стоит ли говорить, что на утро я проспала? Думаю, нет.

Ну, на самом деле всё было не совсем страшно, вот только на сборы мне оставалось всего-навсего пятнадцать минут, а с моей грацией похмельного оленя у меня никак не получалось одновременно натягивать джинсы и чистить зубы. Оделась я кое-как, зато зажевала целых три жвачки, чтобы от меня не несло за три километра. Наташку будить не стала, только время терять. Оставлю ей ключи, если что, уйдёт, для таких случаев есть соседка.

Вышла я на семь минут позже обычного, но на автобус не опоздала, так что ничего страшного не случилось, но состояние организма всё-таки удручало. Не то чтобы я была так уж опытна в распитие спиртных напитков, но похмелье казалось слишком сильным для всего лишь полутора бутылок вина. Ну, и чёрт с ним, похмелье – оно всегда слишком.

По пути от остановки до кафе мне всё-таки пришлось зайти в какой-то магазин и купить себе минералки: пить хотелось жутко, казалось, полбутылки вообще просто впитались в язык, не доходя до горла. В жизни больше пить не буду.

Кафе открывалось через четыре минуты, так что я успела до начала смены быстро сменить джинсы на форменную юбку и осознать, что, вроде бы, не так уж и сильно хочется сдохнуть. Но это я подумала рано, потому что тут же появилась Марина Сергеевна, и я приготовилась получать нагоняй за что угодно, даже за то, что дышу не так как-то.

– Так, вроде никто не опаздывает, молодцы, – забежав в зал, сказала, она, видимо, опаздывая сама. – Весёлые у всех, похоже, были выходные, – усмехнулась она, а я осмотрела ещё двух девочек-официанток и парня-бармена. Да, они тоже выглядели так, будто были не первой свежести, но у всех нас хватило сил вымученно улыбнуться, потому что отчитывать никого начальница не собиралась, разве что: – Но давайте, приходите в себя-то, а то распугаете клиентов.

От Кирилла, чую, мы бы не шуточек в свою сторону получили, а крепких русско-народных словец. В прочем, я не особо обольщалась на этот счёт, потому что у управляющей, похоже, было просто хорошее настроение.

Ну, а если у Марины Сергеевны настроение хорошее, то у нас вариантов не было: у нас оно было запредельным. Все сияли улыбками во все стороны, даже клиенты заряжались позитивом. Даже маленькая девчонка лет пяти сказала мне: «Буду улыбаться, как ты!»

От этого становилось ещё радостнее. Так что, смена пролетела незаметно, даже не хотелось идти домой. Хотя, если Наташка ещё дрыхнет или просто не ушла домой, а она вообще-то может, то можно будет уговорить её остаться у меня и сегодня, чтобы провести трезвый вечер с сериалом.

А завтра утром опять на работу. И эта мысль заставила меня тяжело вздохнуть. Ещё у Кирилла я хотела попросить изменить мой график, а потом всё закрутилось, и я опять забыла, чтоб его. Надо будет обязательно завтра поговорить с управляющей: смены-то распределяются заранее, попрошу позже и уже сделать ничего нельзя будет.

Ещё из окна автобуса я заметила, что надвигаются тучи. И, как по заказу, как только я вышла на улицу, хлынул ливень, как из ведра. Я промокла вся до нитки буквально за считанные секунды, куда-то там забежать не было и шанса, так что, я не стала и пытаться, а просто пошла до дома прям под дождём. Было даже здорово.

Дома было пусто, ключи остались у соседки, сама Наташка вновь по семейным делам была сдернута, по поводу чего очень сильно возмущалась в записке. Но ничего не поделать, значит, сериал и мороженное ждут лишь меня одну этим вечером, мне и не привыкать. Хотя, от одиночества нет-нет хотелось завыть на луну, но я старалась как-то бодриться. Не вечно ведь так будет. Когда-то же у меня кто-то появится. Например, кот. Да, точно, надо поспрашивать у знакомых, возьму котёнка.

Но мысль эту я тут же отмела, потому что зачем мучать животное, если меня-то дома не будет постоянно. Вот и буду возвращаться в четыре стены.

Ведёрко было изничтожено всего за две серии, хотя, я растягивала, как могла. Без мороженного сериал стал неинтересный, и я пошла спать. Мелькнула мысль, что такими темпами я впаду в летаргию, но мозг уже уплывал, так что я просто наплевала на это всё, поставив только будильник, чтобы не носиться утром опять, как угорелая, не самый приятный процесс. Хотя, бодрит.

***

А бодрость бы мне в то утро совсем не помешала, потому что проснулась я так, будто вернулась из преисподней. Ну, или в неё попала, потому что было жутко жарко, болела голова, и во всём теле ощущалась слабость.

Не знаю, где я только нашла в себе силы встать и, хотя бы, до тумбочки дойти, чтобы отрыть-таки там градусник. Парацетамола, к тому же, оставалось две таблетки, никаких других лекарств не было, а горло буквально жгло, я не могла даже слюну сглотнуть.

Молодец, Ада, сразу после дождя – мороженое, самое то!

Градусник показал мне тридцать семь и девять, хотя, держала я его мало и, вполне возможно, что на деле картина была ещё печальнее. Вот такие пироги.

Но, не смотря на отвратительное состояние, работу-то никто не отменял. Так, что, едва не рыдая, я натянула на себя вещи, выпила несчастный парацетамол и, даже не позавтракав, потому что не хотелось мучать воспалённое горло, отправилась к остановке.

Ко всему прочему, после вчерашнего ливня, видимо, чуть похолодало, так что, оделась я не совсем по погоде. Добавлю ещё, будет лучше некуда.

Успокаивала лишь мысль о том, что мне перетерпеть сегодня и два дня можно будет просто лежать пластом и закидываться лекарствами.

Путь от остановки до «Лагуны» был сложен и тернист, но я его преодолела, благо, мне встретились две чудесные скамейки, которые рады были дать мне передышку. Чёрт, как я вообще собираюсь по залу сегодня носиться? Мне бы на ногах вообще устоять, не до хорошего. Но я все-равно упорно иду до кафе, просто потому что надо. Мозг уже совсем не варит, но тело хотя бы как-то функционирует.

Когда я добираюсь к входу, мне кажется, что я минимум Суворов, который Альпы перешёл, но, на самом деле, все вершины ещё впереди, ведь рабочий день вот-вот уже начнётся. Я кое-как переоделась, посмотрела на время и подумала, что в оставшиеся пятнадцать минут до смены вполне себе можно подремать.

Условий для этого особо не было, я просто села в дальний угол за столик, положила на него голову и начала засыпать. Впрочем, состояние, в котором я провела эти несчастные минуты больше напоминало отключку.

Разбудил меня грозный голос Марины Сергеевны:

– Нет, ну, Ада, это как называется-то? – праведный гнев можно было различить, даже не поднимая головы. – Подъём, чего спим!

Я едва смогла выполнить её приказ. Голова была чугунная, веки тяжелые. И, тем не менее, я выпрямилась сидя, открыла глаза и даже попыталась встать, но немного покачнулась.

И тут вся ярость управляющей изошла на нет. Она, положив мне руки на плечи, заставила меня сесть обратно, приложила свою чудесную холодную ладонь ко лбу и заявила:

– Ты какого фига сюда явилась, а? – гнев, видимо, решил далеко не уходить, потому что возмущение было непередаваемо сильным. – горячее чайника кипящего, а пришла тут, работница. Дома с такой температурой лежать надо и не дёргаться. Мне тут полумёртвые энтузиасты не нужны.

Воспалённый мозг почему-то решил, что меня-таки хотят уволить, поэтому возмутилась теперь уже я, прохрипев:

– Я смену отработаю, а потом уже лечиться буду… – вот только это вызвало ещё больше нотаций Марины Сергеевны:

– Нет, ты что, дурная? – уперев руки в бока и нахмурившись, спросила она, смотря на то, как я встаю. – Пошли-ка, хоть таблетку тебе выдам, там вроде была где-то аптечка, да будем разбираться, что с тобой делать.

Мне ничего и не оставалось, кроме как повиноваться. Я шла, а мир вокруг меня начинал вращаться, и в итоге меня закрутило в этом калейдоскопе. Кажется, я упала даже раньше, чем почувствовала удар от падения.

13. Игорь

Звонок телефона застал меня врасплох. Я в этот момент ещё отсыпался после бурных «переговоров» с директором компании-партнёра, который являлся моим другом по совместительству.

Внимания моего упорно добивалась моя ненаглядная сестрёнка. И, как бы мне не хотелось просто шибануть телефон об стену, я ответил. Мало ли, что там случилось.

– Утречко доброе, братишка, – голос Марины был звенящим от раздражения, и я напрягся. Просто так она ядом не брызжет. – А у меня тут твоя ненаглядная в обморочном припадке валяется.

Я тут же стал бодр, как никогда. Не дожидаясь, пока сестра скажет что-нибудь ещё, я сказал ей:

– Сейчас приеду.

Сборы заняли считанные минуты и вот, я уже мчусь по улицам города в направление «Лагуны. Хотя, «мчусь», с учётом пробок – это громко сказано. Очень громко. Хотелось орать и материться, но машин меньше не становилось. Грёбанный час-пик!

В итоге, как угорелый, я влетел в кафе вместе со знакомой мне Яной Вениаминовной – женщиной, которая от всех простуд и прочих болячек лечила Лариску, которая пока ещё долго не сможет похвастаться абсолютным иммунитетом оборотней, как раз наоборот. Даже по людским меркам она была болезненной.

Столкнувшись со мной, женщина усмехнулась и, поздоровавшись, спросила:

– Что, негодяй, кого заморил, что аж я понадобилась?

Яна Вениаминовна была для меня никем иным, как тётей Ясей, потому что знакома мне она была уже больше тридцати пяти лет: я тоже был хворым, в те времена, когда только пешком под стол ходил, а она, будучи ещё студенткой последнего курса мединститута, взялась лечить меня, даже когда случайно узнала о моём происхождении. Моя семья была ей многим обязана, но доктор никогда ничего не требовала за свою работу, помимо разве что определённой платы, когда начала частную практику. А времени и сил женщина на нас угрохала столько, что за это нам не рассчитаться с ней даже по гроб нашей длинной жизни.

– Сама она, тёть Ясь, угробилась, дурында, – буркнул я и повёл её к кабинету Марины.

Там на диванчике, буквально свернувшись в клубок, спала Ада, укрытая лишь кофтой сестры. Судя по лихорадочному румянцу на её щеках и прядям волос, от пота прилипшим ко лбу, состояние у неё было не очень, и это ещё мягко сказано.

Без всяких расшаркиваний, Яна Вениаминовна подошла к больной, раскрыла свой чемоданчик и начала колдовать. Она даже температуру меряла, будто фея какая-то. Правда, когда градусник пикнул и показал, насколько горяча сейчас Ада, то ругалась врач уже не по-фейски.

– В общем, я тут написала, что да как, да когда, не маленькие – справитесь. Только лучше её одну не оставляйте, а то сильными антибиотиками пока пичкать не будем, так что, мало ли, вдруг у неё жар сильный опять начнётся. Сейчас уколы поставила, скоро очухается, – и с этими словами, тётя Яся удалилась, даже не попрощавшись. Впрочем, так она всегда и делала.

***

Ада не проснулась даже оттого, что Яна Вениаминовна поставила ей два укола и ещё какие-то махинации проводила. Что ж, все переносят болезни по-разному.

– Ну, рыцарь, твори уже подвиг во имя дамы, – продолжила ёрничать сестра. – А то пока решишься, она уже замуж выйдет, детей нарожает, внуков вырастит, состарится и умрёт.

Хотелось нарычать на неё, но всё моё внимание было сосредоточено на Аде.

Я по-прежнему не считал её своим выбором и был твёрдо уверен, что она мне навязана, но теперь уже не мог отрицать, что с каждым взглядом на неё понимаю, как я ошибался, когда говорил, будто она сама по себе не интересна.

Вспомнился разговор в машине, вспомнился её умилительный страх перед Маринкой. Чёрт, по сути, я мало о ней знаю, она обо мне ещё меньше, но я, как сопливый малолетка, начинал влюбляться в неё. Именно я, а не какие-то мои инстинкты.

Но рассуждения о высоком пришлось на время засунуть куда подальше, потому что сестрица моя была права: следить за выздоровлением Ады придётся мне, потому что больше-то и некому. Не Ирине же, вечно торчащей на работе, поручать больную.

Девушка казалась мне по весу не тяжелее пушинки, но я про себя усмехнулся: мне, например, и шкаф тоже был не особо ощутим по весу, что говорить о худющей девчонке. Я аккуратно уместил её на заднем сидении своей машины, но, как только я сам сел за водительское сидение, то заметил, что Ада уже не спит.

Её глаза осоловело разглядывали всё вокруг, и она явно не понимала, что вообще происходит.

– Ты крепко спишь, – не нашёл, что ещё сказать, я. – Тебе уколы ставили, а ты даже не шелохнулась.

Она моргнула несколько раз, но, видимо, запутавшись ещё больше, пробормотала:

– Я всегда так сплю, а когда болею, так вообще почти в кому какую-то впадаю.

– Правильно, сон – лучшее лекарство.

И на этом мы замолкли, не зная, что и говорить. Я выезжал со стоянки, направляясь в сторону своей квартиры и попутно нет-нет наблюдал через зеркало за Адой. Она тоже смотрел на меня, а я, при виде её думал о том, что продуктов у меня в холодильнике-то и нет, а кормить её придётся. Да и лекарства в аптеке взять нужно…

Путь оказался не столь долгим, как утром, но все-равно немного притормозили, дороги не были ещё свободными. Ада задремала вновь, а я сдерживал себя, чтобы не ударится лбом об руль. Это всё было похоже на какой-то театр абсурда, а не на реальность. Таким идиотом я себя не чувствовал, даже когда девчонку в первый раз на свидание позвал, а она меня отшила.

Когда я во второй раз взял на руки свою избранную, то уже не смог сдержать себя и вдохнул полной грудью её пьянящий запах. Я не мог сказать точно, чем же она пахла, но я бы отдал всё на свете, чтобы дышать ею всегда.

Лифтом я пользоваться не стал, потому что подняться по лестнице мне ничего не стоило, а держать в руках Аду хотелось как можно дольше. Чёрт, я окончательно и бесповоротно превращаюсь в маньяка, помешанного на ней.

И, что самое смешное, секс в этом помешательстве не был главной целью, хотя, что скрывать, когда я был моложе, мне срывало крышу на фоне того, как я хотел какую-нибудь девушку. Чаще всего, я её добивался, и крыша возвращалась на своё законное место.

Аду я хотел во сто крат сильнее, чем кого бы то ни было, но ещё сильнее я хотел быть с ней рядом, хотел сделать её жизнь проще и лучше, хотел, чтобы она любила и хотела меня. И уже непонятно было в тот момент, чего хочет зверь, а чего – человек.

Но я быстро себя одёрнул: я – это я, а зверь – отдельно. Да, разума он не имеет, но ему и не положено. Животное живёт инстинктами и, скорее всего, выбрало именно её просто случайно.

В ней ведь нет ничего особенного.

Но, взглянув на ту, что становится моим смыслом жизни, я плюнул на все свои рассуждения. Будь, что будет, с ней рядом хорошо.