XI
Перед тем, как излить душу,
убедитесь в том, что «сосуд» не протекает.
Бернерд Шоу
Несмотря на то всё хорошее, что стало происходить в жизни Сергея, включая его день рождения в начале февраля, некоторые вещи всё же ему досаждали. Он в упор не понимал, как начать разговор, не выдавая своих намерений. Судьба не подкидывает ему практически никаких возможных шансов. Он оставался где-то за бортом судна Инессы, несмотря на все изменения, в их отношениях не произошло никаких сдвигов. Как был штиль, так и остался. Он хотел изменить эту погоду, но не знал как. В лоб говорить он не хотел, потому что боялся быть непонятым. Вдруг она просто подумает, что это несерьёзно. А он серьёзен. Очень даже. Он понимал, что должен что-то сделать для неё, быть чем-то большим, чем просто одноклассник с задней парты. Хотя бы сначала стать приятелем было бы не плохо. Но пока что Инесса не предложила ему свободную вакансию. Он чувствовал, что зря старается. Ему нужен был шанс, чтобы показать себя. Что же, такой шанс ему предоставился.
Близилось четырнадцатое число или День Святого Валентина. В этот день принято делиться своими чувствами с близкими и теми, кого любишь, даря попутно валентинки с признаниями, устраивая романтические свидания. Странно, конечно, но это факт. За неделю до этого в вестибюле школы стояла обыкновенная бюллетень на столике, к которой приклеили бумажку с надписью “почта Святого Валентина”, туда можно было скинуть свою валентинку, чтобы её потом специальный почтальон, за возможность прогулять урок, доставил к адресату. Такая вот традиция, которая имела большой спрос, в том числе и за возможную анонимность. А ещё она имела коммерческий интерес, так как возле столовой располагались мастера-самоделки, которые могли без лицензии продать свой тематический шерпотреб. В том числе и красивые открытки.
Сергей Колязин твёрдо решил, что должен однозначно что-нибудь отправить. Он уже имел опыт работы с этой почтой, так как в тех позапрошлых классах писал шуточные валентинки, отправлял кому хотел, подписываясь чужим именем, чтобы потом над этим посмеяться с Валерой Цвиком на пару. Он не видел в этой бюллетени смысла, кроме как развлечь себя выходкой, и считал сам праздник до этого года полной ерундой.
Он вознамерился послать анонимно Инессе свой рисунок, чтобы посмотреть на её реакцию. Он представлял, как она будет гадать, кто же мог ей такое сделать. Будет совещаться с подружками и отбраковывать невозможные варианты. А он специально не будет себя выдавать, чтобы разжечь в ней интерес.
План действий оказался проще, чем готовка ячневой кашы: сложить рисунок в два перегиба, чтобы он вместился в бюллетень; приклеить к нему липкий стикер с именем и классом получателя; пронести в школу; незаметно для одноклассников закинуть в бюллетень; ждать, пока почтальон Инессе принесёт рисунок. Для того, чтобы его работу не отбраковали, может положит её в открытку, так как некоторые его шутки из-за содержания и внешнего вида иногда не доходили.
Сергей выбрал лучший рисунок и сложил его, приклеил к нему стикер, написав не своим почерком имя и фамилию Инессы Шостакович (он как-то пытался выяснить, не является ли она правнучкой композитора Дмитрия Шостаковича. Оказалось, что они просто однофамильцы) вместе с классом. Положил в учебник истории. Пришёл в школу и на одной из перемен подошёл к столовой, где находилась распродажа тематического самодельного барахла. Очереди там были большие, преимущественно состояли из беззубых младшеклассников, которые сильно вопили от ассортимента. Тут и плюшевый медведь, и розы из гафрированой бумаги, и маленький шерстяной котик с подушкой в форме понятно чего, и открытки от бумажной вырезки до банального глянца. Сергею было до безобразия стыдно тут находиться. Покупать здесь что-либо было для него чем-то диким. Он сам себя здесь стеснялся. Смотрел за угол, чтобы не появился кто-нибудь из знакомых. Как назло оттуда показалась Галина Щедрина и Вероника Поплавская, его одноклассницы. Он молниеносно вылетел из очереди, чтобы избежать обговоров, зная, какой болтливый язык у старосты класса. Вернулся в кабинет.
На следующей перемене он опять подался к столовой, там в толпе среди мелочи стояла Юлия Фёдоровна, которая с девяностопроцентным шансом станет у него что-нибудь спрашивать. Он и в этот раз подался назад. Потом вообще не хотел туда ходить, как-то стыдно и противно это было. Решил сделать это в другой раз, но так как Сергей обладал студенческой привычкой делать всё впритык, то оставался в запасе всего один день. Подумал, что и без открытки всё пройдёт удачно. Тринадцатого числа он собрался с мыслями, спустился в вестибюль, стал ждать, чтобы людей стало поменьше, но чем больше он тут стоял, тем чаще на него косилась техничка. “Ну что я в самом деле, что сложного!? Просто пойди да и закинь. Нашёл проблему”. Он и в самом деле подошёл, но рука отнялась, не мог он это сделать. Боязно. Вдруг, Инесса, получив рисунок, обернётся к нему и с насмешкой спросит: “Это твои каляки?” Ужасу не оберёшься, он засомневался, стоит ли вообще это делать. Посмотрел по сторонам, техничка отвлеклась поеданием какой-то котлеты из пакетика. Более удачного момента уже не будет. Он развернул рисунок и стал смотреть на него. “Почему руки такие длинные? Зачем я этого голубя нарисовал? Кисти слишком корявые. Указательный палец длиннее среднего. Маска выглядит нелепо. Ноги под платьем выглядят слишком коротко, они у Инессы не настолько короткие. Что за нос, в конце концов? Нет, о чём я думал, когда дорабатывал рисунок? Это вообще нельзя показывать Инессе! Нет, нет и нет. Это нельзя дарить”. Он сразу же растерялся, ушёл в класс, закинул своё творчество куда поглубже в портфель и раздавленным помидором сидел весь день. “Что же я так? Почему так облажался?” – корил себя он, занимаясь соглядатайством. Он потерял свой шанс.
На следующий день ему стало ещё обиднее, Инесса получила от кого-то одну валентинку и две открытки, а он, как и ожидалось – ничего. Это было для него не ново. Он никогда ничего не получал кроме шутки от Валеры Цвика. В те разы ему откровенно было до фонаря, что никто ему ничего не присылал. А здесь прямо щемить стало. “Как это? Ей три, а мне как всегда. Ну конечно, она лучшая, ей и пятьдесят не жалко, а я… Эх”. – обижался Сергей непонятно на что. Дома он не мог отойти от внутренней злости, он даже спросил у сестры:
– Тебе кто-нибудь дарил валентинку?
– Да, одну.
“Ну вот, даже ей что-то, а мне кукиш без масла”. – злился он.
Сестра же через пять секунд сказала следующее:
– Мне её Аня подарила. Я тоже ей подарила, потому что мы лучшие подружки в классе. Я ещё маме и папе подарила.
“Вот оно как, а мне не надо, получается, я – так, пустое место возле стенки”. Колязин просидел хмурый весь день. Распсиховался от ужина и не захотел сортировать по просьбе Алёны Витальевны носки, они снова рассорились.
Хорошо хоть вскоре понял, из-за какой ерунды расстроился. Он продолжал свои тренировки и стал больше уделять времени учёбе. Всё должно быть как можно лучше.
Урок физкультуры. Один из наиболее нормальных уроков. Всех юношей согнали в угол зала к лестницам и перекладине на подтягивания. Раньше Сергей едва мог сделать один или два, а теперь уже осилвал шесть или семь. Результат! Пока мужикам поручили турник на невероятную квоту три подхода по десять, которую выполняли единицы, девушки должны были на выстроенных в рядок матах сдать определённую комбинацию из кувырков, “мостика”, “ласточки” и ещё каких-то элементов, практически не имеющих никакой ценности. Веронике и Инессе из-за особенностей со здоровьем разрешили заменить цепочку матовых упражнений на обруч со скакалкой. Обе пошли за инвентарём в чулан, а по выходу направились туда, где посвободней, проложив свой маршрут как раз возле своры мальчишек. Пока турник был занят, все остальные стояли гурьбой и разговаривали или прикалывались над тем, кто висит. Сергей же сразу начал наслаждаться походкой Инессы и её заплетёнными волосами, когда та прошла мимо. Ничего не думал, не размышлял, просто провожал её взглядом. Хотел понаблюдать за тем, как она крутит обруч, но скоро должна была быть его очередь. Он отвёл взгляд и посмотрел на рядом находящегося Валеру, который стоял корпусом к лестницам и турнику, а головой был повёрнут как раз туда, куда только что смотрел Сергей. Колязина в таком положении что-то смутило, он посмотрел на парочку с обручами, затем опять на Валеру, подождал немного и окликнул Цвика:
– Смотри, шею не сверни.
Тот быстро поменял положение, повернувшись к Колязину.
– Ты это мне? В каком смысле?
Сергей цинично на него посмотрел и ответил:
– Да так, ни в каком.
“А это интересный кадр, надо будет за ним понаблюдать”. – сам себе решил Колязин, поглядывая на Валеру. Через человека его очередь была позориться на турнике.
За неделю своеобразного слежения, Сергей, к большому своему неудовольствию, заметил некоторое сходство в поведении друга и в своём собственном. А именно то, что он называл соглядатайством. Колязин как сокол наблюдал за Валерой исподтишка, особенно когда у того не было собеседника. В этот раз он чинно расхаживал у доски и сообщал сам себе: “Сидит и смотрит, думает, никто не заметит. Попался, голубчик. Ну не может быть, что это он так на пустую стену пялится. Всё время в ту сторону поворачивается, и вот теперь.” Он посмотрел на Инессу, которая с помощью экрана выключенного телефона в качестве зеркальца и расчёски эффектно прихорашивалась. “Конечно, расчёсывается. Как уж тут не посмотреть. Не на стену, не на мою парту, а именно на неё. Если это не так, то я бы съел свои ботинки. Надо будет подкараулить его и намекнуть”. Его это невероятно злило. Единственный друг, да ещё и такой прохвост. Колязин, однако, дал себе обещание не валить на Валеру бочки с порохом, пока не убедиться в достоверности своих догадок из личного разговора. Теперь нужен был достоверный рецидив, чтобы поймать Цвика с поличным и предъявить ему за соглядатайство. При этом, надо не выдать себя в наблюдении за целью.
Случай несколько дней не предоставлялся. Сергей засомневался в верности своей странноватой затеи, даже начал считать всё это сравни абсурду, однако сидя вместе с Валерой на лавке запасных очередного урока физкультуры во время игры в волейбол, он не мог не заметить, что его друг всё время косится на играющую Инессу, не всегда следя за мечом. Тут как раз близко к ним никто не сидел. Колязин придвинулся к Валере и посреди процесса спросил:
– Что такое интересное разглядываем?
По Валере было видно, что его застали врасплох.
– За игрой слежу. – растерялся он.
– Ты на мяч вообще не обращал внимания секунд десять. – язвил Колязин, ему даже было интересно, как он выкрутиться.
– Да это, посмотри какой смешной Артур, как пыхтит, старается.
Артур Мартов был короток и неказист, учился средне и никаких выдающихся черт не имел. Ничего особенного из себя не представлял. Никогда толком нигде не участвовал. Зато сейчас играл в первой зоне, Инесса рядом – в шестой.
Колязин не поверил Валере.
– Ну да, ну да, забавно меньшевичок (так Колязин называл Артура за спиной, считая, что эта кличка ему очень подходит) играет, ты внимательно так рассматривал его, с интересом, живописно, так сказать.
– Что ты несёшь? – злился Валера.
– Да так, отнюдь не на него ты смотрел. Не надо прикидываться.
– Что? – он пытался изобразить недоумение, но злоба плохо маскировалась, – ты какую-то чушь сейчас сморозил.
– Да я не осуждаю, смотри на кого хочешь, любуйся кем хочешь, право твоё, и я его никак не отниму. – бесил друга Сергей.
– Знаешь, ты сейчас очень раздражаешь.
– Да не спорю, такие ножки, такая фигура, услада для глаз, а тут на голову какой-то гоблин свалился и всю малину обломал. Я бы тоже разозлился.
Цвик раскраснелся, ему было очень неловко.
– Тебе, честно, хочется, рыло начистить. – нервно отвечал Валера.
– Давай после, а сейчас не пропускай такого хорошего момента, жаль, в далёкую зону ушла, но ничего, и с расстояния не плохо видно, так ведь?
– Иди ты н****. – вызлился разгневанный Валера и отодвинулся насколько возможно.
Колязин формально разоблачил своего друга, но молодцом он себя вообще не чувствовал, ему даже казалось, что поступил, мягко говоря, очень некрасиво. Можно было сделать всё куда тактичнее и рассудительнее. А лучше – вообще не заниматься подобным. А что поделаешь, Сергей увидел в нём потенциального конкурента, пришлось немного насолить и выяснить правду. Он сам расстроился, что вогнал друга в такое состояние. После уроков он догнал его по пути домой и вопреки завсегдатому возвращению домой в одиночку, решил проводить друга. Пристроился рядом и стал заглаживать свой поступок:
– Валера, ты как?
– Отвали.
– Ты уж прости за это на физре, дёрнуло меня что-то. Поиздеваться решил. Ты не обижайся, я ничего плохого не имел в виду. Неужели тебя это так задело? Просто тупая шутка.
Тот угрюмо прошёл ещё шагов десять, прежде чем ответил:
– Ты как всегда одно и то же, всё в шутку какую-то. Всё в подыздёвку. Нельзя нормально с тобой говорить о чём-то, ты сразу всё высмеешь и покажешь, какие все вокруг тебя идиоты. Сам прилез непонятно зачем и теперь гордись собой.
– Неудачная шутка вышла, ты уж извини, мне почему-то показалось, что ты рассматриваешь Инессу. И мне захотелось это высмеять. Но это не смешно. Тем более, что ты не всерьёз смотрел на неё, потому что запал, верно?
Валера съёжился и ничего не ответил.
Сергей посмотрел на него и переспросил:
– Верно же говорю, да?
Тот только неприятное лицо скорчил и начал выпаливать фразы одну за одной, что давалось ему с большим трудом:
– Да, да, да, мне нравится Инка. Вот так вот. Представь себе. Давай, осмей меня, как ты умеешь, ведь это то, что у тебя получается лучше всего. Испачкай грязью; измарай; скажи это – унижай сколько влезет. Мне всё равно, что ты скажешь, потому что я тебя знаю. Тебя хлебом не корми – дай покритиковать и обосрать.
Сергей не был готов прочувствовать на себе этот ушат откровений и сразу даже не знал, что и ответить.
– А как же твоя Соня? – повёл разговор Колязин зачем-то о его девушке.
– Да что Соня!? Я не знаю, с лета не общались. Я ей предлагал встретиться, она говорила, что времени нет. И так пять раз. Ничего у нас толком и не было. Я решил, что мы расстались. А с какого лешего тебе вдруг это интересно стало.
Сергею нечего было на это ответить.
Молчание.
Снова заговорил Валера:
– Вот что заметил, если девушка из себя что-то представляет, умная там, красивая, начитанная, то считает обфчно всех мужиков козлами и дибилами, и ты ей нафиг не сдался. А те, которые по тебе почему-то сохнут, оказываются какими-то никакими. Ничего из себя не представляют, тупые крашеные курицы, никакого характера нет, хнычут постоянно и их как будто из жалости нужно терпеть. Ждут богатого папика. У тебя таких мыслей не бывало?
– У меня никак не бывало. – высказал Колязин, тут же поразмыслив, что можно было как-нибудь остроумнее ответить, но момент был уже упущен.
– Ну я и говорю, как ты меня можешь понять? Ты скажешь, что это слюнявая романтика – придумка для выкачки бабла.
– Нет, я бы не так сказал. По-другому.
– Всё равно, ты же не поймёшь, если я тебе скажу, что мне кто-то нравится. Ты подумаешь, что я прикалываюсь. Начнёшь высмеивать. Потому что не понимаешь, что это такое.
– Я не буду смеяться. – сказал Колязин, понимая, насколько же он и сам в этом погряз.
Поговорили о всяком, Сергей ещё раз извинился, что так некрасиво себя повёл и возвратился домой. Он был смешон. У него появился конкурент, надо было действовать более решительно. Уже искать причины и поводы было не в его положении.
Он наблюдал за ней каждый день и убеждался, что она наполняла его жизнь смыслом и энергией. Он готов был творить, любить и летать. Его восхищали её навыки к запоминанию материала и его использованием. Как она умудрялась быть практически везде лучшей? Ему с детства мать говорила: “Идеальных людей не бывает”. Вот так, а Инесса Шостакович тогда кто? Какие у неё изъяны? Разве такие вообще существуют? Он мечтал провести с ней время. Жизнь становилась цветущим садом, правда, растущем в омуте. Зато красота, праздность, и всё каждый день! Весь мир стал восхитительнее. Где же раньше была? Как он не замечал её в параллелях?
Он всё никак не решался подойти к ней в классе или позвать на свидание, отправив сообщение. Всё никак не мог найти повода. И в то же время Сергей боялся, что более решительный в этих делах Валера опередит его и обскачет. В любом случае он понимал, что при победе одного из них, дружба автоматически сходит на нет. Она станет попросту слишком сложной и дорогой. Никому такая обуза будет не нужна. Они, если и не поругаются, то безмолвно разойдутся. Один будет ликовать, обретя несказанное счастье, другой будет одиноким дурачком-завистником, у которого ничего так и не сложилось. Колязин рассмотрел любой из двух вариантов и пришёл к выводу, что уже остался без друга. Ему не очень было и жаль. Было – и нет теперь.
От неистового благоговения своего очарования, он получал колоссальное количество вдохновения, что творцы называют посещением музы. Ему пристало сделать что-нибудь этакое помимо рисунка, чтобы можно было впечатлить Инессу. Да и сестра Елена часто сидит с ним в комнате, в такое время особенно не порисуешь то, что хочется. Избрал он почему-то путь стихоплёта. Хотя до этого его профессиональное портфолио включало лишь один шуточный стишок, который он в классе пятом или четвёртом сочинил потехи ради, которым делился с друзьями и который стал в своё время хитом. Он постарался сейчас припомнить эти строки:
Глупый дядя Джанибек
Съел на лавке чебурек.
Потом понял он, однако,
Что внутри была собака.
Побежал он в туалет.
Мест пустых, однако, нет.
Закричал он: “Братаны,
Поменяйте мне штаны!”
“Классика. – подумал он. – Однако это не серьёзно и Инессы не достойно”. Выбрал Сергей стихосложение после того, как сочинил текст для песни, но музыку для которой написать не смог. Решил, что красивая лирика, растопит даже самую ледяную душу от холода. Это оказалось не так-то просто, но он сочинял и по ночам. Ему просто нужно было девать куда-то свой новый источник сил и энергии. Многое, что у него выходило, он отбраковывал. Получалось не то, на что был расчёт. По итогу он сочинил для неё стихотворение о звёздном небе, посреди которого сверкает самое яркое светило, указывающее в жизни путь. Он задумал прочитать его Инессе на первом свидании.
Набравшись решительности, Сергей выбрал субботу, посчитав её идеальным днём для встречи. Запланировал он многое, но самым сложным для него было написать приглашение. Он брался и так, и этак, но дрейфил и не знал, как подступиться к делу. Из-за своей боязни и трусливости он пропустил и эти выходные. Тогда к нему пришло понимание того, что, если ничего не предпринять, можно потерять сокровище. Назначил на следующую субботу, спросить решил в среду, и всё – железно. Ни шагу назад.
Под звуки первоклассного рока, он набрал ей следующее приглашение: “Привет, Инесса. Мне бы хотелось бы провести с тобой время. Как насчёт субботы, если ты не против, конечно? Я предлагаю сходить в кино, а на обратном пути можем найти местечко, чтобы поесть. Насчёт денег не волнуйся, можешь их не брать. Если считаешь кино слишком скучным и банальным, буду рад услышать твой вариант. Можем пройтись по парку. Приму любой ответ”. Он отправил это спустя полчаса дотошнейших исправлений и замен. А ответа ждал как преданный пёс своего хозяина на вокзале.
Занятие любого калибра он делать не мог. Ходил по дому со странным выражением лица. Ему даже сестра сказала, что он сегодня какой-то чудной. Ох уж это ожидание, ему было невтерпёж, но каждые тридцать секунд проверять мессенджер на наличие уведомлений он не стал. Попросился у Алёны Витальевны сходить в магазин. Та удивилась, конечно же, но написала ему список и отправила в ближайший продуктовый. Это действие позволило ему хоть немного отвлечься. Зато по пути домой с продуктами он горел от нетерпения.
Подъезд. Зловонный лифт. Квартира. Он так долго этого ждал. Может, прошёл месяц, а то и два. Он проверил уведомления и получил долгожданный ответ. Три слова! Всего три слова, но какой эффект! Это не “Я тебя люблю” и даже не “Конечно, я согласна”, а такое простое, но весомое “Нет, я занята”.
“Нет, я занята” – именно эти слова были внизу того, что принято называть перепиской. Гроза мыслей, теорий и домыслов обрушилась на голову Сергея практически сразу после того, как он прочитал ответ Инессы. “Как так? Досадно, однако, это ещё ничего не значит. Понятное дело, у такой занятой не всегда есть время на всякое. Нет – это сейчас, а потом – да, с удовольствием. Просто неудачное время выбрал. Вот и всё”. –рассуждал Сергей. Ничего отвечать на её три слова он не стал. Ему при этом стало немножко обидно. Он знал, как красноречиво разговаривает девушка в повседневной жизни, но ему, почему-то, она отвечает топорно и односложно, без приукрас. У него создавалось впечатление, что ему отвечает не самая умная отличница класса, а какой-нибудь Игорь Шатовалов. Причина этого не была ему в полной мере ясна, хотя, возможно, что она всегда так со всеми ведёт диалоги в интернете. Что-то наподобие маски. В следующий раз он спросит во вторник, и если та откажет, то попросит её саму выбрать день. В самом деле, пора бы уже сдвигаться с мёртвой точки.
Сергей бережно рисовал её портреты, теперь она заменила ему драконов. Он тратил на это любое выкроенное время помимо учёбы. Ему хотелось ответной нежности, теплоты и заботы. Одна улыбка, адресованная именно ему, сподвигла бы на любого рода геройства. Пленён великой тайной. Он готов подариться и пасть, если нужно, к ногам, лишь бы была возможность быть с ней. Не зря древнегреческий философ говорил, что это сродни болезни.
Во вторник он сочинил ещё одно приглашение для Инессы, в котором слова были выверены и отточены не один десяток раз. Он летал под самым небом среди облаков, обласканный солнечными лучами. И как же горька показалась ему гранитная земля, когда он с ужасом упал на её твердь. Инесса ответила на его приглашение:
– Нет. Я не собираюсь с тобой никуда ходить. Хватит мне писать. А ещё хватит на меня пялиться в школе. Это ещё как видно и абсолютно некультурно. Это же передай своему похотливому другу валере, прям облизывает меня глазами, это мерзко.
Вот так и закончился эпистолярный роман. Сергея как молнией поразило, он даже не сразу поверил, что это могла написать Инесса. Бегло перечитав ещё раз ответ, он охладел от ужаса. Ему было нехорошо, очень нехорошо. Он в открытую был уличён в соглядатайстве. Такой резкой реакции на свои действия он никак не ожидал. Ходил по квартире, но очень отрешённо. Ему хотелось плакать. Он потянулся к розе и укололся её шипами. Всё, что он теперь мог, это послушно избавиться от своей привычки. Ничего отвечать ему и в голову не пришло. Да и что уже тут ответишь – всё и так ясно и понятно. Глупо было бы рассчитывать теперь на что-либо. Все его планы и воздушные замки стали рушиться. Равнодушно пережить он почему-то не мог. “Буду я ещё из-за этого расстраиваться. Подумаешь, было и было. С кем не бывает? Что я так к ней привязался? В самом деле, цирк на дроте устроил”. – говорил он сам себе, чтобы утешить, но слова помогали что об стенку горох. Принялся есть, но еда показалось тяжёлой, безвкусной и вязкой. Он так и сказал, что сегодня есть не будет. Пошёл в свою комнату, закутался в одеяло и лёг к стене, чтобы его лица было не видно. Елена удивилась:
– Ты что, уже спать?
– Да. – как будто тявкнул брат.
– Так ещё же рано. Я ещё мультики на ночь хотела посмотреть.
– Не сегодня. Не трогай меня.
Сестру его поведение напугало, и она побежала рассказать об этом Алёне Витальевне. Мать подошла к лежащему сыну и поинтересовалось, что случилось, может обидел кто-то или нездоровиться. Сын грубо сказал, что ничего у него не случилось, просто лёг пораньше, и ничего в этом удивительного нет. Алёна Витальевна ему не поверила, однако, всё-таки отстала, и наказала сестре не приставать к брату. Сергей даже не представлял, как ему завтра выйти в школу, и при этом находиться с Инессой в одном классе. Его распирала горечь и стыд. Он не понимал, что он сделал не так. Он же стал лучше, ответственнее, а получил ровно то, чего боялся. И это его так подкосило.
Он так и не понял, плакал ли он тем вечером или нет, но на следующее утро без особой охоты отправился в гимназию, не сделав за вчера ни единого урока. С его лица пропала краска, выглядел он очень помято и нездорово. Из-за отсутствия прыткости чуть не опоздал на занятие. Глаза слабо и нехотя глядели то на преподавателя, то на доску, то на облезлый угол в потолке, то на вентиляционную решётку в стене. Зачем-то он скосил их в сторону, где сидит Инесса. Всё так же хороша и с его любимой причёской – хвостиком. Как ничего и не произошло. Вот, и руку теперь тянет, чтобы уточнить параграфы к грядущей самостоятельной работе. Полна живости и целеустремлённости, как и прежде. А у него энтузиазма поубавилось да и самооценка упала добротно. Учитель плясал у доски с повторением, а Сергей даже не вникал. Как-то пусто стало. Будто что-то из мира вынули, только зачем? Что именно и почему с такими последствиями? Хотя что случилось, по сути дела – ничего. Ничего особенного не произошло – всё прежнее. Только ему одному почему-то взбрело в голову, что что-то случилось.
Теперь он старался даже мельком не поглядывать на Инессу. Она сама призналась, как ей некомфортно. Конечно, ты приходишь сюда для обучения, и замечаешь на себе две пары следящих глаз, которые только и ждут, чтобы уличить момент для соглядатайства. Ей действительно неприятно. Она призналась в этом, не стала терпеть, как размазня. Сергей как бы ни был растерян и обижен, стал всячески оправдывать Инессу. Объяснял себе, что она ничего ему плохого не сделала, ей просто не нравится, что на неё смотрят, ещё и про Валеру сказала, чтобы лично ему такое не писать. Всё грамотно сделала – чин по чину. Вот только почему от этого на душе так гадко? Уже началась весна, на реке уже появилась полынья18, сосульки начнут свою капель, природа проснётся ото сна, чтобы вдохнуть в засохшую землю жизни. А ему не до этого. Он осёкся и поплатился за это. Зла ни на кого не держал, он понимал, что сам, по сути, виноват, не на ком было отыграться и вернуть уверенность в себе. Пообмяк и скис за несколько дней. Если раньше ему хоть колкости в чей-то адрес удавались, то теперь же он пасмурно молчал и ни до кого ему не было дела. Его мысли занимала единственная мечта – вернуть расположение Инессы.
Он не знал, как это сделать.
Поэтому просто молчал.