IV
Бог есть любовь.
1-е послание Иоанна 4:8
Крики посреди ночи. Он сразу же встрепенулся под одеялом и начал не на шутку пугаться. “Что это за звуки?” – проносилось в голове Колязина, была похоже на завывание. Вопль повторился, он прижался к стене. “Это чьё-то стенание. Призрак?” – мало ли что мелькало в тот момент. Проснулась и Елена, она, ничего не сказав, начала трепетать и плакать, послышался грохот и раздался неистово заунывный плач. Сергею показалось, что этот вой доноситься из зала. Он не сразу решился пойти, мало ли что? Да и себе дороже. Он слушал то плач сестры, то леденящие душу стенание, содрогался, и уже чуть ли не начал встречать ангелов, как среди пронзительного вопля раздались невнятные слова. Речь. До боли знакомая. Тут Сергей насторожился, он не хотел, боялся, что его опасения подтвердятся. В струе душераздирающих звуков он сумел выловить тот, который так был не желаем сейчас.
Это были вопли матери.
Сергей мгновенно вскочил с кровати и стремглав понёсся к двери, не замечая кромешной темноты.
Зал. Она там. Вой стал громче. У входа Сергей сбавил ход и в предчувствии недоброго заглянул внутрь, но там такая же смольная тьма. Лишь одинокий фонарь подъезда противоположного дома просачивался своим холодно-медовым светом сквозь жалюзи и тюлевые занавески. На полу что-то шевелилось, рядом валялся перевёрнутый телефон, который по периметру обзавёлся голубоватой коронкой прямоугольной формы. Там в стенаниях лежала Алёна Витальевна. Сын замер и снова его насквозь пробил отчаянный крик. “Что же, как же?” – только обрывки, и ничего дельного не мог выдать сейчас его мозг. Он подошёл ближе и стал от тихого к громкому повторять:
–Мама, мама. Что случилось? Мама! Что с тобой!? Мама!! МАМА!!!
Никакого ответа и в следующем неистовом порыве Колязин едва лишь догадался броситься к стене, и комната озарилась светом.
На полу в согнутой позе, как солдат, корчащийся от боли, распласталась Алёна Витальевна. О! Страшна была её гримаса, сын даже попятился назад от увиденного ужаса. На месте глаз текло что-то мокрое, растянутый рот изображал что-то наподобие улыбки, но эта улыбка была настолько мерзкой и отталкивающей, что хотелось выключить свет. Такой свою мать Сергей ещё никогда не видел. Она громко хлюпала и ревела, беззвучно открывая рот, и только после нескольких конвульсивных попыток, оттуда вылетал гробовой рёв. Сергей сел на колени возле матери и в отчаянии принялся повторять то же, что и в прошлый раз. Он боялся к ней прикоснуться, она закрыла лицо руками. Сергей заметил лежащий на полу телефон и поднял его, экран был разбит. Пятнадцать минут шестого. Принятый вызов, всего три с половиной минуты с неизвестного номера. Абсолютная непонятность и смятение.
Вдруг Алёна Витальевна подорвалась с места, забрала у сына свой телефон и ринулась в прихожую, не переставая выть. Сергей очень напуган, он даже не знал, что и думать. Сын вышел за ней, та судорожно надевала зимнюю куртку, сумка уже при ней.
– Мама, что случилось?
Она хлюпала и поэтому ничего сказать не могла. Тряслась вся, еле засунула в сапог ногу. Чуть поутихла и сказала сыну:
– Покормишь Лену. – потом опять зарыдала и ничего было не разобрать.
Открыла дверь и без прощаний убежала, оставив дверь нараспашку открытой. Сергей посмотрел ей вслед и ничего понять не мог.
Закрылся, потом стал сидеть на кухне, слышал плач из детской. “Что произошло? Что случилось? Покормить Ленку? Сколько недосказанности. Мда.” Сидел в темноте, вскоре в квартире стало совсем тихо, только гудел холодильник. У Сергея слипались глаза, и он пошёл спать.
Проснулся в десять. Воскресенье же. Елена сидела на своей кроватке и играла в гусей. Сергей что-то совсем ничего не понимал. Спросонья, почесав лоб, он встал и вышел на кухню, решил позвонить маме. Гудки. Он ожидал, что ответа не будет, но он последовал:
– Да, Серёжа? – голос Алёны Витальевны был тихий и заплаканный.
– Мам, объясни, где ты, что вообще происходит?
Слышно было как мама опять стала хлюпать.
–Я-я потом скажу. Покорми Леночку пожалуйста. – зарыдала и отключилась.
Сплошные непонятки. Сергей нагрел каши и разложил по порциям. Сел. Догадался позвонить отцу. Тот ответил, но сказал тоже, что потом всё объяснят, а сейчас пусть не отвлекает, не до него сейчас. “Нет, так нет” – подумал Колязин и позвал Елену завтракать.
Не успел Сергей сделать ничего вещественного, как был уже час дня. Со стороны входной двери наконец-таки послышались звуки входящего в замок ключа. В квартиру вошла Алёна Витальевна. Вид у неё был очень встрёпанный и неестественный, красные пятна вокруг глаз и тяжёлое дыхание. Елена сразу же бросилась обниматься. Мать не наклонилась и почти не отреагировала, стояла молча. Долго. Сергей тоже стоял в прихожей. Тоже молчал. Ждал.
Алёна Витальевна набиралась мужества, зажмурила глаза и снова начала плакать, а хриплый её голос донёс до детей весть:
– Костя погиб…
Маленькая Лена заверещала на всю квартиру и сильнее вцепилась в маму, они обе стали плакать.
Сергей Колязин был как в омуте. Он не понимал толком, что сейчас услышал. Он насупился. Спросил:
–Как умер? Костя? Мам, это же бред какой-то? Это как же?
Ему не ответили. Он опустился и сел на холодный пол. “Стоп, как это? Умер. Нет, не может такого быть. Вчера же живой был, ходил, смеялся. А на гитаре меня учить? Так он же студент. Сколько ему, всего девятнадцать. Умер. С чего бы умер?” Тут он мгновенно обратился к матери:
– Мам, а чего это он умер?
Плач. Слёзы.
Сергей совсем омрачнел. Совсем сник. Ему было стыдно, хотя он и сам не понимал за что. Прошло много времени, прежде чем всё объяснилось, собралось из осколков и приобрело целостную картину.
Зато вечерние новости пролили свет на происшествие довольно быстро:
–… Сегодня ночью в промежутке от четырёх двадцати до четырёх двадцати пяти на дороге между … и …произошло ЧП. Водитель белого автомобиля … не смог справится с управлением в сложной ситуации, и машина вылетела на скорости в кювет и перевернулась. По данным с места происшествия в автомобиле находилось четверо, три парня и одна девушка. Два летальных исхода, двое находятся в больнице. Для большей информации обратимся к нашему корреспонденту с места событий, Виктору Магутько.
– Я Виктор Магутько, и сейчас мы находимся на месте происшествия автодорожной катастрофы. Как уже было отмечено, белый автомобиль … выехал в кювет и перевернулся. На дороге гололёд. За рулём автомобиля находился молодой студент Константин Колязин, только недавно получивший водительские права, в машине также находились его сверстники и друзья. По рассказу одного из пострадавших, компания возвращалась после ночных катаний на горных лыжах. Хозяин автомобиля, ныне погибший, Михаил Свиридов, во время культурного отдыха немного приложился к спиртному, из-за чего сесть за руль он не смог. Чтобы не нарушать закон, компания решила назначить водителем неопытного Константина Колязина, который не употреблял алкогольные напитки во время ночных катаний. Он долго сопротивлялся, но всё же поддался на уговоры друзей. В результате чего оказался водителем. На двадцать четвёртом километре от … произошла трагедия. По показаниям ехавшей в автомобиле девушки, Марии Аврамеевой, на соседней встречной полосе ехала фура (дорога двухполосная с прерывистой линией разметки). За лесным изгибом водитель чёрного седана, ехавший за фурой, не мог видеть белого …, где за рулём был Константин Колязин. Чёрный седан пошёл на обгон фуры, выехав на встречную, но не рассчитал возможности, так как напротив него показался другой автомобиль. По словам очевидцы, седан не пытался сбавить скорости, а только поднажимал, чтобы совершить обгон. В автомобиле компании началась паника. Константин стал сбрасывать скорость. По словам девушки, так же поступил и водитель фуры, чтобы дать седану себя обогнать, но внезапно, чёрный автомобиль тоже начал сбрасывать скорость, в надежде, что успеет перестроиться за фуру, так и не совершив обгон. Так как обе машины, идущие напротив белого …, сбавляли скорость, то седан не успевал совершить рискованный манёвр. Времени на раздумия уже не оставалось, так могло совершиться лобовое столкновение. Перепуганный Константин выкрутил руль вправо, чтобы аварии не произошло. Водителю седана повезло и белый … не задел его автомобиль. Константину и компании повезло куда меньше: их машину занесло на обочину почти перпендикулярно дороге и резкая смена скользкого льда на шершавый снег привели к тому, что на скорости она перевернулась, падая в кювет. Трое из четырёх человек в автомобиле были не пристёгнуты, если бы элементарные правила безопасности на дорогах соблюдали все члены группы, такой масштабной трагедии можно было бы избежать. Мужчины, сидящие на передних сиденьях, столкнулись с лобовым стеклом. Водитель сломал шею и от удара, произошло кровоизлияние в мозг, студент скончался на месте. Аналогичным образом погиб его сосед. Третий на данный момент находится в реанимации. Наименее пострадала девушка Мария, так как была пристёгнута, она и вызвала спасателей. Водитель чёрного седана скрылся с места происшествия. Специалисты уже связываются с водителем фуры, чтобы узнать номер экстремального ездока, конечно же, чтобы привлечь к ответственности. Наша команда передаёт соболезнования родственникам пострадавших. Корреспондент Виктор Магутько, у нас всё.
– Мороз и холод стал пособником не только автодорожной катастрофы, но ещё и злостным виновником множественных падений людей в городах. Сегодня утром, выходя их своей загородной трёхэтажной усадьбы, депутат … поскользнулся на крыльце собственной недвижимости и разбил нос, из-за чего не смог попасть на важное совещание по решению…
Сергей посмотрел на Алёну Витальевну, она за семиминутный репортаж уже впала в истерику. Сын выключил телевизор и обнял её. Она плакала и шептала: “О, Господи. Господи, такого молодого, за что же? За что? Такой красивенький был, такой молод-дой, хорош-шенький, только жить начал? О, Господи. За что? Никогда никому ничего плохого не делал? Его за что?”
Она плакала. Мать и Отец лишились сына. Мария лишилась потенциального мужа и детей. Елена и Сергей лишились брата.
Сергей долга молча смотрел и думал над мамиными словами, он недоумевал, досада жгла его изнутри. Вдруг он спросил:
– Мама, а мы же ходили в церковь и молились Богу, чтобы у нас всё было хорошо. Почему это произошло?
Алёна Витальевна не сразу ответила, она закрыла лицо ладонями и проскулила хриплым голосом:
– Не знаю, сынок, не знаю.
Сын озлобился. Он был недоволен. Хотя “недоволен”, это скорее литота3. Он был в ярости на случившееся.
– Мам, а это же Бог контролирует всё в нашей жизни? Почему тогда вот так?
Мама набралась сил, чтобы сказать:
– Не знаю я, одному Богу всё известно. Но… – и тут она опять мямлить стала. – Он нашего Костечку к себе забрал. М-моего мальчика. Солнышко моё. К-как же я без м-моего ненаглядненького. П-первенца моего. Кровинушку. Такого молодого, такого хорошего… Ой не могу, за что, за что!? Как жить теперь без него?
– Мама, а зачем Бог его у нас забрал!? Как он это допустил!? – злился всё неистовее и неистовее сын.
Она долго-долго рыдала, с минуты три, наверное. А потом хрипцой выговаривала:
– Он всем ру-ко-водит. К себе за-брал. На то во-ля Гос-подня. Ты же сам зна-ешь.
– А зачем, что он ему сделал, что он его забрал!? Ты что ему сделала!? За что!?
Та еле выдавила из себя:
–Не ху-ли сынок, на всё воля Го-спо-дня.
У Сергея болела голова и наворачивались слёзы. Он встал на середину зала и посмотрел на маму. Такого просто не могло быть, кто-то должен ответить за случившееся.
“На то воля Господня? На то воля Господня!? Всю жизнь живёт по Богу, по его слову, молиться, каждую неделю в церковь ходит, встаёт с утренней молитвой, а ложиться с вечерней. Пост соблюдает, на исповеди ходит, за всё хорошее Его хвалит и благодарит. Себя ужмёт, но последнюю копейку на благое дело пустит. Старушкам у входа в церковь помогает, по всем храмам страны паломничество совершает. Не грешит почти, смиренно тянет свой крест. Верит. Надеется и верит, что добрый Создатель смилуется и поможет. Простая и не гордая, чем может, как может старается угодить и жить по его правилам. А Он, Всевышний, всемогущий, творец, чистая доброта в первозданном виде, ничего для него не преграда… Вывести отступников-евреев из плена в землю обетованную значит он может. А за все старания матери, значит, горе такое, как смерть родного сына, отвести не получилось…Проверка на веру, да?”
Он вышел из комнаты и пошёл в детскую. Там на своей кроватке лежала Лена и смотрела пустым взглядом в никуда. Сергей тонул в злобе, он не понимал, где справедливость. Чтобы не тревожить сестру он вышел на холодный балкон. Он встал напротив окна, опёр локти на подоконник и закрыл глаза, ибо из них вот-вот начнут вырываться слёзы.
“Да, брат – дурак, ремень не пристегнул, но почему Он не мог просто отвести это от него или хотя бы сделать аварию не со смертельным исходом. Всю жизнь терпишь, корпишь, стараешься, потому что веришь в Него, в его спасение и доброту, просишь у Всемогущего помощи, но вместо того, чтобы облегчить участь, он проверяет на прочность веру моей Матери. Проверяет через боль. Если Он всемогущий, то как, как Он это допустил? Страдание… Боль…” Он буравил слезящимися глазами небо. Пустое зимнее небо, серое и непритягательное, как грязный снег.
Он хотел теперь спросить у самого Бога, взять ответ за произошедшее, в безумном гневе он начал гневно шептать, обращаясь куда-то наверх.
– Ответь за это!? За что!? Зачем!? Ты этого хочешь!? Видеть боль и страдание!? Где твоя божья благодать и непорочность!? Смотришь, как твои же дети страдают!? Эта такая твоя проверка!? Тебе нравиться видеть нашу боль!? Ты для этого допустил смерть моего брата!? Посмотреть, как мать будет оплакивать его труп!? Это очень по-божески. ОЧЕНЬ! Зачем ты создал страдания!? Не дьявол, он слабее тебя! А ТЫ! ТЫ!! ТЫ!!! ТЫ!!!! ТЫ!!!!! Ты ничего с ним не сделал, а знаешь почему!? Потому что так интереснее! Куда интереснее видеть, как мелкие букашки преодолевают препятствия, чем мир во всём мире! Тебе это как кинцо под пивцо, тебе нет до нас дела! Главный добродетель никогда не будет истязать своих созданий, чтобы проверить их веру в себя любимого на прочность! Где справедливость!? Где!?
Он опустился и в соплях упал на пол, головой ударился обо что-то твёрдое, хотя на балконе ковёр. Ему сейчас было очень плохо. Любимый Господь, в которого он с малых лет так верил и надеялся на его безграничную любовь и заботу, показал, как он любит своих детей. Сергею нужен был ответ, а кто мог выдержать его, как не вершитель судеб?
Сергей плакал. Ему стала болеть голова от удара, он приподнял ковёр и обнаружил зажигалку с мятой пачкой сигарет. Ему было больно видеть страдания матери, а особенно больно то, что с этим происшествием начал рушиться идеал Бога. Очень больно. Обрывки разговора всплывали в памяти: “…успокаивает…смягчает боль… если очень плохо…” Ему теперь было всё равно на свои же убеждения. Он робко, как бы пытаясь всё-таки остановить себя, вынул сигарету. Сразу вспомнился репортаж, брата, плачущая мать. Его крючило от душевных мук.
Он встал, стал чиркать зажигалкой. Произвести горение удалось далеко не с первого раза. Он поджёг сигарету и с тряской скорее поднёс ко рту, но не сразу понял, как оно работает.
Разобрался. Первые втяжки ему показались слишком неестественными, а потом уже ничего так. Сергей отодвинул раму, его обдало морозом с улицы. Пепел тут же стряхивал вниз. Плакал. Теперь у него нет брата. Сергей как стервятник смотрел в глухую высь. “Спасибо! Спасибо за этот мир, за эту боль, за эти страдания, спасибо, что в твоём сценарии ты угробил моего брата, да и в принципе, сколькие погибли из-за твоего божественного бездействия. Молодец! Бог есть любовь. Отлично пролюбил, всем показал пример. Теперь ясно: “создал по своему образу и подобию”, понятно, в кого мы такие. Ну что ж, спасибо!” Сигарета закончилась, а Сергею всё ещё плохо. Он достал вторую, но в этот раз обращался с ней более умело. “Мать плачет. Хорошая проверка на крепость веры, да знаешь что, я не собираюсь преклоняться и благоговеть перед тем, кто мог всё, но ни сделал ничего. Пусть другие овцы, ведомые страхом попасть в ад, боготворят тебя, но я не собираюсь хвалить и унижаться. Хватит. Я давно уже сомневался в твоей непогрешимости. А теперь ты явно показал, кто мы для тебя. Ну, надеюсь, интересное кинцо, ничего так. Создал Себе игрушек и наделил чувствами, чтобы потом испытывать их, кто там как может изголиться, веря, что Ты их спасёшь. Потешь своё безграничное эго. Хорош, конечно. Здесь два варианта: первый – Ты всемогущая сволочь, жаждущая зрелищных игрищ, поэтому допускаешь такое, и никакой Ты не спаситель; а второй – так произошло, потому что мир несправедлив, и ты ничего не мог сделать, потому что Тебя попросту нет. Вот так. В любом случае, божок мне больше не нужен”. Сергей докурил вторую сигарету, засунул руку в воротник своей верхней одежды, нащупал цепочку и потянул со всей силы. Поскольку она была дешёвой, то порвалась.
Нательный крест отправился вслед за пеплом и бычками от сигарет с восьмого этажа, как и вера в Спасителя. Сергей закрыл окно рамой и вышел из балкона. Его настроение было безобразным, но прежней ноющей до дрожи боли уже не было. Он был подавлен и разочарован, но гнев давал ему сил. Сестра лежала на кровати и была на грани провалиться в сон.
Сын прошёл в зал и обнял всё так же плачущую мать.
– Мам, я макароны приготовлю. Тебе чай сделать?
На что Алёна Витальевна ответила материнским объятием. Через минуту Сергей уже хозяйствовал на кухне.
Похороны. Столько знакомых лиц, столько чёрного. Даже Елену одели в тёмно-серый сарафан, а под низ – чёрную блузку в белый мелкий горошек, чтобы потом всё равно она ходила по улице в розовой куртке. Ей было скучно, она то и дело отбивалась от матери и бегала где попало. Отец был мрачен и был похож на ворона, всё время говорил дочке уняться. Детей её возраста здесь не было.
Сергея раздражало, что проводы в последний путь стоили так немало, и этим занималась религиозная организация. Иконы, свечи, сам храм и обряды теперь казались ему каким-то хорошо взращенным надувательством. Вспоминались слова марксистов: “Религия – опиум для народа”. От прежнего благоговения не осталось и следа. Труды Зои Анатольевны и посещение воскресной школы пошли насмарку. Ему даже было лучше сходить в школу, чем торчать тут и ждать, пока всё кончится. Он долго искал среди прочих девушку Константина, но она, видимо, не пришла. Мало ли какая причина, хотя она скорее всего ещё находится в больнице.
К родителям то и дело подходили, чтобы выказать своё сочувствие. Сергея это раздражало, так как видел, что от их соболезнований матери лучше не становится. Его бесило буквально всё на этом мероприятии.
Апофеозом было водружение соснового гроба с телом Константина на двухметровую глубину. Могильщики сыпали чёрной землёй поверх крышки гроба. Сергей прохаживался по кладбищу и читал имена на надгробьях. Оценивал, в каком возрасте они покинули свет, и искал редкие имена. Нашёл Доминика, Ефросинью, Порфирью, Демьяна и Тимура. “Жили себе, что-то делали, чем-то занимались, а теперь, всё что от них осталось, это гранитная табличка над их усопшим телом с именем и годами жизни. Вот и всё. Вся тебе жизнь. Весело”, – размышлял Сергей.
Вот уж действительно весело.
V
Школа готовит нас к жизни, которой не существует.
Альбер Камю
«Да ведь школьные годы вы с теплотой будете вспоминать, как самые лучшие годы вашей жизни», – как-то сказал на одной из линеек заместитель директора Евгений Устин, и тем самым получил призовое место в номинации “самые халуйские высказывания”. Он вообще когда-нибудь учился, что такое позволяет себе ляпнуть?
Сергей пошёл в десятый класс по нескольким причинам, несмотря на то, что гимназия уже стояла ему поперёк горла. Первая, и самая весомая – это неопределённость. Сергей не знал, что ему делать и куда идти. У него не было никаких амбиций и целей, а те, что были, казались ему глупыми и приземлёнными. Людей он недолюбливал. Работать в сфере услуг или на стройках не хотел. Вторая – Алёна Витальевна считала, что для получения престижной и высокооплачиваемой профессии нужно иметь высшее образование. Третья – отсрочка от армии и будущей самостоятельной жизни. По итогу, Сергей отправился в десятый класс, который состоял из двух основных профилей и нескольких человек с дополнительными предметами.
Уже на дворе стоял самый безликий и отрешённый месяц – ноябрь. Пятнистые грабы и липы избавлялись от последних листов, те трепыхались на ветру и отправлялись гнить, потому что они больше не нужны, они теперь – обуза. Облака серо-молочного цвета нависли над городом. Морось создавала лёгкое желание уединиться дома под тёплый чай или кофе, смотря что-нибудь в наушниках, гладя толстого, как телогрейка, полосатого кота. Однако в отличии от сновавших на улице в непогоду ходоков, гимназистам моросящий дождь был не страшен, сверх того, учащихся восьмых-одиннадцатых классов позвали в актовый зал, что очень кстати теперь освобождало их от шестого урока. В частности, Сергей и его одноклассники миновали иностранный язык.
Зачем снимать гимназистов с шестого урока? Да чтобы наградить самых лучших из них за участия в исследовательских работах и олимпиадах, заодно продемонстрировать остальным, к чему бы надо стремиться. Сергей не был заинтересован в повторном приобщении к олимпиадному движению, так как сыт был по горло этой дрянью.
Когда он был помладше, его звали заниматься и историей, и русским, потому что учителя по этим предметам видели в мальчике потенциал, но избран был путь математики.
Всё начиналось с задач со звёздочками, которые Сергей как-то умудрялся решать своим способом. Это было замечено преподавателем математики, Юлией Фёдоровной Гальперович. В классе шестом она предложила Серёже поучаствовать в какой-то дистанционной олимпиаде, где мальчик показал хороший результат. После этого он стал индивидуально заниматься математикой на факультативном занятии вместе с ещё двумя учениками из параллельных классов. Троица и Юлия Фёдоровна решали там всякие задачки, в которых требовалось умение нестандартно мыслить. Начали с простеньких, например: “Как расставить четырнадцать стульев в квадратном помещении так, чтобы у каждой стены стояло по четыре стула?” или “Найти наименьшее трёхзначное число, которое при делении на 15 даёт остаток 6, а при делении на 7, даёт остаток 3.” А потом посложнее. Большинству этого не понять, но Колязину нравилось заниматься математикой. Что-то получалось, а что-то нет. Где-то допускал ошибки, а где-то решал оригинальным способом. С двумя другими учениками, ходившими на факультатив, он не дружил и не разговаривал. По навыкам они немного отставали от Сергея Колязина. Куда лучше он сблизился с Юлией Фёдоровной, которая всегда была к мальчику добра.
В седьмом классе его послали на государственную олимпиаду за восьмой класс, но ничего из этого не вышло. Директор школы предложила ему ездить на специальные семинары по подготовке олимпиадников, Сергей Колязин сначала долго мялся, из-за того, что это стоило не мало, да и тратило одну из трёх или двух суббот на это. Юлия Фёдоровна очень настояла мальчика подумать. Алёна Витальевна и отец Сергея решили поддержать сына, особенно если это вклад в его будущее. С октября стал Сергей ездить в столицу на семинары. Именитые профессора, которых, впрочем, юный математик не знал, читали лекции по решению задач. Среди них проповеди по диофантовым уравнениям, теории игр, комбинаторике и геометрическом построении.
Сидел, скучал, ничего почти не понимал, а после трёхчасового занятия поездом возвращался домой с учителем-сопровождающим и учениками постарше. Сказать было как-то стыдно, хотя кое-что из этих семинаров он выносил, но куда полезнее считал занятия с Юлией Фёдоровной. Даже летом Сергей занимался по сборнику и решал олимпиадные задачи. С годами они стали всё менее ситуативными и логическими, всё более опирались на объём формул и знаний. С наскоку теперь, окинув взором, он не мог находить решения, так же, как и раньше. Тем более обыкновенная невнимательность творила куда больше бед, чем незнание. Криво записал двойку и спутал с пятёркой, неправильно умножил двадцать семь на восемь, плохо прочитал условие или поставленный вопрос, неверно вывел числитель при приведении к общему знаменателю. Мелкая погрешность и всё решение насмарку. От математики он стал уставать в арифметической прогрессии.
Тем не менее, в восьмом классе он прошёл на районный или муниципальный тур государственной олимпиады, заняв первое место, за что получил свою похвалу от учителя, директора, а также небольшое денежное вознаграждение (которое и на половину не окупало затраты на математические лекции в столице). Однако, когда пришло время отправиться на третий тур, юный математик слёг накануне с температурой под тридцать восемь и проболел все каникулы (олимпиада проводилась на каникулах в декабре). Он был вне себя от злости на случившееся. Юлия Фёдоровна, как могла, успокаивала своего ученика. Побушевав с три месяца, Сергей всё-таки возвратился к занятиям математикой, хотя уже тогда не хотел тратить на пустые задачи время. Ему больше нравилась “красивая” математика, интересные размышления о бесконечностях, графиках функций и фракталах4. Условия же олимпиадных заданий навевали на него грусть.
После девятого класса он окончательно распсиховался и бросил эту чёртову математику.
Из этого закономерно следовало, что Сергей не вникал в суть текущей линейки и просто сидел в телефоне.
– Знаешь, я не очень хочу туда выходить, стрёмно это, как и всегда. – сказал сидящий рядом приятель Валера Цвик.
Они сдружились ещё в первом классе. Валера Цвик говорил, что это очень почётно, быть олимпиадником, и что не стоит бросать всё дело, если так хорошо пошло, так как это приносит свои плоды. Колязин как бы пристально не всматривался, никаких цветочков так и не заметил, не то что плодов.
Валера не дурак, конечно, в автомобилях разбирается, сам пишет код для своей игры на Python, попутно занимается информатикой, как Сергей занимался математикой. В общем, натуральный технарь, к тому же ещё и очки носит с шестого класса, так как зрение полетело в минуса. Его родители достаточно зажиточны и Валера довольно давно имел свой ноутбук. Предпочитал шутеры и гонки, в которых на выходных мог проводить по десять часов в сутки.
Когда-то они вместе играли, гуляли, поддерживали отношения, но в последние годы один другому порядком надоел. Никто, конечно, открыто об этом не заявлял, но дистанция ощущалась.
– Сам же хотел этим заниматься. – ответил Колязин, нехотя поднимая глаза на сцену, где за спиной директрисы с дипломами и конвертами, полнящимися вознаграждением, стояли и сияли самые талантливые учащиеся.
– Зря ты кинул, – досадовал Валера на друга, – можешь уже в апреле студентом стать.
– Я не такой наивный.
– Разве тебе не нравилось это? Я же помню, ты говорил, что математика увлекательна.
– Математика бывает разной. А этот азарт победы и упоение собственной значимостью меня более не вдохновляют. Слишком мала вероятность победы, а если проиграл, то не у дел.
– Как хочешь… Кстати, я вчера новую игруху установил, Infernal Races 3, можем по сетке погонять, хотя, зная тебя, ты скажешь, что игры про автомобили тебе не по вкусу.
– Не знаю, из игр с машинами только дерби5 нормальное, остальное – занудство.
Не успел приятель привести контрпример, как директор назвала его фамилию. Тот спохватился и галопом устремился к проходу на сцену, задевая чужие ноги. А в это время директриса Светлана Васильевна провозглашала на весь зал:
– Победитель районной государственной олимпиады, занявший второе место по учебному предмету «информатика»!
И вот, с довольной до бесстыдства физиономией, она Валерию стала жать руку. Громкие аплодисменты (впрочем, как и всем, кто туда выходил) полились из зала. Сергей даже пальца о палец не ударил, ибо не счёл нужным вливать свою лепту на похвалу друга. Валера встал между прочими олимпиадниками на сцену со своими “подачками”. Колязин смотрел на это надменно и только качал головой. “Неужели не видят подвоха? Не надоедает же своим трудом обогащать учителей премиями и престижем школу вот за это? Здорово их обработали: кичатся на каждом шагу, что Бога нет и что церковная чушь на них не действует, а самих, как дураков, во благо заведения запрягли. Ну, что же, для масс нынче глупость в моде… Как и всегда”.
– Инесса Шостакович! – назвала следующего претендента на рукопожатие Светлана Васильевна.
Откуда-то с верхних рядов вниз спускалась девица с рыжими длинными волосами. Поднялся настоящий шквал рукоплесканий. Кто-то даже свистнул. Директриса продолжала:
– Учащаяся 10 «Б» класса. Отличница. Получила диплом первой степени на государственной олимпиаде по обществознанию.
Пожала руку, зал стих, потом объявила:
–А также заслужила диплом второй степени за игру на музыкальном инструменте «фортепиано» в областном конкурсе «Алые Паруса», что проходил в прошлом году в мае в городе … Скажи, пожалуйста, Инесса, где и как ты научилась играть на фортепиано?
Та назвала преподавателя и музыкальную школу, в которую ходит. Поблагодарила директора, забрала свою «макулатуру» и заняла своё место на сцене. Опять же её движения сопровождали громкие хлопки ладоней гимназистов.
Колязину вспомнилось первое сентября и тот момент, когда он стоял рядом с Валерием Цвиком и Егором Матвеенко. Тогда они обсуждали новых одноклассников, которые добавились в их класс после слияния.
– А эта рыжая, смотри, – указывал пальцем Егор на незнакомку с причёской, как у весталки6, одетую в чёрную юбку до колен и в николевую7 рубашку с узорами у ворота и на рукавах матового тёмного оттенка, – вообще, по ходу, ш****.
– Ну да, – усмехнулся Валера, – есть сходство.
Сергей, молчавший тогда всё время и пребывавший в своих мыслях, решил спросить:
– Как вы это определяете? Как по мне, так больше на ведьму смахивает.
Валера ничего не сказал, зато Егор, явно разбирающийся в этом деле, начал острить:
– Да тут интуитивно понятно, по виду можно понять, к тому же рыжая. Все рыжие – ш****. Простая арифметика жизни, – и сам заржал, заразив при этом Валеру.
“Вот тебе и ш****, вот тебе и ведьма оказалась”. – подумал Сергей, глядя теперь на сцену, где стояла Инесса. Награждение вскоре кончилось и начались организационные моменты. Олимпиадникам разрешили сесть на место после фотографии. Директора сменил зам – Евгений Устин, странный полноватый мужичок в бежевом костюме лет под пятьдесят пять, носящий нелепые очки. Имел серо-белые усы и залысину в стиле “озеро в лесу” на голове. Восьмиклассницы постоянно скрывали свой смех при его появлении. И не мудрено, он при выступлении жестикулировал и кривлялся похлеще, чем министр нацистской пропаганды Йозеф Геббельс.