Или такой случай. Мы – дежурный экипаж на аэродроме Хабаровск. Не помню, по какой причине, может, кто-то из основного экипажа не прошел медосмотр, но нам пришлось вместо них лететь в Петропавловск-Камчатский. Все нормально, прошли точку возврата, т.е. теперь посадка возможна только в Петропавловске.
Отец на охоте, 60-е годы
Хабаровск, на набережной реки Амур, лето 1965 г.
Ксения Антоновна за рукоделием
Мой дед, Петр Федорович, и его сын – мой отец
Петр Федорович, Вера Антоновна и мой отец
Хабаровск, моя мама, лето 1965 г.
Отец на набережной реки Амур, лето 1965 г.
Мама собирает букет полевых цветов
Студеная водица, отец на речке
Родители гуляют в парке, 60-е годы
Вот и аэродром захода на посадку, начинаю выпускать закрылки и самолет делает резкий крен. Выяснилось – несинхронизированный выпуск закрылков – значит, посадка с «голым крылом». Посадку произвели нормально, главное, не выкатились с полосы. На Ту-16 в этом случае выпустили бы тормозные парашюты. И все. А на Ту-104 таковых не было. На ночь остались в Петропавловске, сходили в магазин, на ужине обмыли удачное завершение и легли спать. И вдруг среди ночи проснулись от резких толчков кровати, звона люстр и стаканов на столе. Утром узнали, что в Охотском море произошло землетрясение.
Зима и лето 1965 года для меня выдались особенно памятными, потому как ко мне в Хабаровск прилетела моя любимая жена – Наташа. Особенно хорошо было летом, стояла отличная погода, можно было сходить на реку Амур. И, самое главное, я был по какой-то причине, сейчас уже и не вспомню, свободен от рейсов целую неделю, так что мы вместе очень хорошо провели это время. После этого перерыва у нас был рейс в Москву. Конечно, жену я взял с собой, без билета. Экипаж не возражал, но стюардессы как-то догадались, что в кабине есть посторонний и решили отследить, кто там находится.
Очередная посадка ожидалась в Иркутске. Уходя в отдел перевозок, я жену посадил в штурманскую кабину и прикрыл шторкой. Как мне потом говорила Наташа, в кабину зашли стюардессы, все внимательно осмотрели, но ее не увидели. В общем, отправились дальше, теперь уже в Омск, где рейс передали другому экипажу, а сами остались в гостинице, на сутки, ожидая очередной рейс. Я договорился с экипажем, который нас сменил, и Наташа благополучно долетела до Москвы. Было и такое.
Тем не менее стажировка постепенно подходила к своему завершению и надо было собираться домой. Но все оказалось не так-то просто. Нам сообщили, что для летчиков ДА стажировок в ГВФ больше не будет, мы были завершающей группой, поэтому нам следовало еще около года полетать вместе с летчиками гражданской авиации.
С другими летчиками ДА из нашей группы я виделся крайне редко, а поэтому встреча с одним из них в отделе перевозки в Петропавловске-Камчатском для меня была сюрпризом. Он был холостяк, познакомился и женился на враче из Петропавловска. Жена списала его с летной работы, якобы по состоянию здоровья, и устроила на работу в отдел перевозок. Он уволился из армии. Теперь ему нужно было время, чтобы восстановиться на летную работу (жена обещала ему в этом помочь), но уже летать гражданским летчиком на самолете Ту-104, так как в ГВФ платили лучше, да и прочие условия были намного выгоднее.
В мае 1966 года моя стажировка закончилась, и я вернулся в г. Калинин на должность командира корабля самолета Ту-16.
Калинин (1966—1968 гг.)
Эти годы моей жизни ознаменовались двумя важными событиями: рождением сына и поступлением на учебу в ВВА им. Ю. А. Гагарина, но обо всем по порядку.
Строевая часть вернула мою жизнь на круги своя. Снова постановка задачи, контроль готовности, полеты, разбор полетов… и так три раза в неделю. Летали много. Нужно было не только освоить программу летной подготовки, но и набрать налет на класс. В Калинине я получил очередное воинское звание «капитан», выполнил программу и получил квалификацию «военный летчик 2-го класса». Жизнь шла, занимались спортом, прыгали с парашютом. После выполнения одного из прыжков ко мне подошел инструктор парашютного спорта и сказал, что на следующий день мне нужно будет сделать второй прыжок. Я не придал этому значения, так как подумал, что это компенсация за годы, проведенные в ГВФ, где мы не прыгали.
На следующий день, после прыжка, ко мне опять подошел инструктор и предложил записаться в группу парашютистов и готовиться к соревнованиям по парашютному спорту. Я был озадачен, но, к счастью, выход нашел мой командир эскадрильи, который, вызвав меня к себе, поставил вопрос ребром, поинтересовавшись у меня: «Парашютист я или летчик?» И с этим вопросом было сразу покончено.
Мне выделили квартиру, и Наташа из Рязани переехала ко мне, устроилась на работу. Жизнь стала более интересной, но вскоре мы узнали, что Наташа в положении и нас ждет прибавление в семье. И все было бы хорошо, но нужно было думать о дальнейшей карьере по службе, а без получения соответствующего образования это было нереально.
Я уже давно подумывал об учебе в академии, командование АЭ не возражало, и я в итоге написал рапорт. Вскоре из академии пришел вызов, меня приглашали на сдачу вступительных экзаменов, оставалось лишь определиться с беременной женой. Решили, что Наташа пока поживет в Рязани у родителей. Приехал ее отец, Виктор Иванович, и увез дочь, а я уехал в Монино.
Монино, учеба (1968—1972 гг.)
Июль 1968 года – подготовка к вступительным экзаменам в ВВА им. Ю. А. Гагарина, экзамены. В пятницу, 2 августа, я обратился к начальнику группы поступающих в академию с просьбой отпустить меня на субботу и воскресенье в г. Рязань к жене. Он ответил, что у меня последний экзамен в понедельник и мою просьбу может решить только заместитель начальника академии. Я пошел к нему, он меня внимательно выслушал, расспросил о моих успехах по сдаче других экзаменов, а затем неожиданно произнес: «Слушай мою команду! Смирно! Налево! Направо! Кругом! Вольно!» Я, как и положено военному человеку, четко выполнил все его команды, после чего услышал его вердикт. Решение было следующим – меня зачислили в группу знаменосцев, и я мог съездить к жене в Рязань.
Летчик 3-го класса, капитан Кругляков А. П.
Инструктаж перед прыжками
Парашютная подготовка
А вот и мы с мамой, 1968 г.
Мои первые шаги в 9, 11 и 17 месяцев, 1969—1970 гг.
Калинин, общее построение, 1967 г.
На учениях, отец держит минометную мину
Монино, слушатель Анатолий Кругляков
А с папой веселее
С бабушкой, Ксенией Антоновной, и мамой
Монино, постороение слушателей
Монино, родители на лыжной прогулке
Отец среди лесных красавиц, кон. 60-х годов
Монино, возле Дома Офицеров, февраль 1970 г.
Мне 17 месяцев, февраль 1970 г.
Монино, на стадионе, мне 3—4 года
Монино, с родителями возле Дома Офицеров, 1970 г.
Вечером, в ту же пятницу, я уже был в Рязани. Встреча, разговоры, ужин. Ложимся спать и вдруг у Наташи начались схватки. Вызвали скорую помощь, и я с Наташей уехал в роддом в г. Рязань7. Мне сразу же сказали, что оставаться на ночь и ждать не нужно, т.к. роды первые и после схваток они могут растянуться на сутки и более. Но я остался ждать в коридоре. Было уже утро, часа 3—4, когда ко мне подошла сестра и сообщила, что у меня родился сын и «инструмент» на месте8. К жене, конечно, не пустили и я отправился домой. На счастье, меня подобрал автобус, который так рано ехал из Рязани в сторону Дягилево за грибами. Меня высадили на перекрестке в Дягилево, и я прибыл домой. Возгласом «Хватит спать – у вас родился внук!» я разбудил тестя и тещу. Конечно, это событие мы отметили и в воскресенье я был уже в академии.
В понедельник, после успешной сдачи последнего вступительного экзамена, я доложил своему начальству, что у меня родился сын. Он был удивлен и спросил: «Что, это уже второй ребенок?» Я его успокоил и сказал, что мы ждали девочку, а родился мальчик. Наташа с сыном, мы его назвали Димой, оставалась в Рязани у родителей, пока мне не выделили комнату в общежитии9.
Тем временем наступила очень напряженная пора – до обеда лекции и групповые занятия, после обеда самоподготовка. Весь день учеба. В то же время появилась хорошая возможность в субботу и воскресенье сходить в кино или на концерт в Дом Офицеров или съездить в Москву. Много ходили, гуляли, отдыхали, изучали Москву. Дима рос. После очередного отпуска, когда мы с Наташей уезжали в санаторий, а Дима оставался с бабушкой, моей мамой, он встретил нас первыми самостоятельными шагами. Мы были очень рады.
В том же 1968 году на параде на Красной площади 7 ноября я был в группе знаменосцев, а на следующий год – на День Победы – опять знаменосцем. И так продолжалось до окончания моей учебы в академии.
Учился я очень хорошо и окончил академию в 1972 году с отличием, получил очередное воинское звание «майор». Успешное окончание академии позволило мне выбрать место моей дальнейшей службы. Я выбрал Рязанский ЦБП ПЛС. Родителей Наташи там уже не было, они переехали жить в г. Ленинград. Виктор Иванович ушел на пенсию.
Зябровка (1972—1975 гг.)
Прибыл в Рязань, представился заместителю начальника летного центра, получил назначение на должность заместителя командира эскадрильи и получил ключи от двухкомнатной квартиры. Все ожидал, но квартира была первой в моей военной жизни. Все было отлично: заселились, стали обустраиваться и обзаводиться мебелью, но жизнь всегда вносит свои коррективы. Так и со мной, ясно, что кому-то перешел дорогу, кому-то спутал их планы. В общем, вызвал меня начальник летного центра и объявил о новом назначении – мне надлежало отправиться в Зябровку (есть такое местечко возле деревни Прибытки под Гомелем в Белоруссии), в 244 ЦБП ПЛС и вступить в должность замкомандира 1 АЭ.
Приказ есть приказ, но, как оказалось, я и в Зябровке кому-то спутал планы, на эту должность претендовал майор Лесничий. Тем не менее мне сразу дали большую двухкомнатную квартиру10. Надо отметить, что в эти годы в Рязани были определенные трудности с продуктами и товарами первой необходимости, а в магазинах огромные очереди. Не всегда можно было купить то, что хотелось или в тот момент было на прилавке. Поэтому приходилось ездить в Москву. В Зябровке же все было с точностью до наоборот: магазины ломились от товаров и продуктов, что, конечно, радовало.
В Зябровке началась совершенно новая и напряженная работа. Нужно было освоить самолет Ту-16 не как командир корабля с левого сиденья, а как инструктор (учитель и контролер) с правого, учиться стать руководителем полетов, осуществлять постановку задачи на полеты, проводить контроль готовности к полетам и т. д. Всему этому меня стал учить командир АЭ подполковник Архипов.
Наша основная задача состояла в переучивании слушателей (правых летчиков самолета Ту-16) на командиров самолета, так как на нашем аэродроме также базировался и полк самолетов Ту-22. Командиром полка оказался мой знакомый по Монино – подполковник Геннадий Цирюльников, окончивший академию на 2 года раньше меня. Жизнь шла, все поставленные передо мной задачи были выполнены: я руководил полетами, допускал слушателей к самостоятельным полетам, составлял плановую таблицу и т. д. Связь с летным центром была только по телефону (ЗАС). Поэтому командир АЭ, замполит и инженер для подведения итогов за квартал, полугодие и год, как правило, летали в Рязань. Для этого за ними в Зябровку прилетал самолет Ли-2.
Жизнь текла неспешно: Дима рос, Наташа устроилась на работу в г. Гомель. Мне предстояла подготовка на 1-й класс. Общего налета было достаточно, но вот полетов при метео-минимуме погоды днем и ночью было маловато. Поэтому я был несколько удивлен, когда командир АЭ при первой же возможности, т.е. при наличии реальных СМУ, старался спланировать со мной контрольные полеты и давал мне полетать самостоятельно. Как-то он даже сказал, что меня, наверное, готовят на должность командира полка.
Вскоре все прояснилось. На очередное подведение итогов в летный центр был приглашен не Архипов, а я. Начальник летного центра генерал-майор Балихин, которому я доложил о нашем прибытии, забрал меня в президиум и, пока шел доклад замначальника летного центра, подробно расспросил меня о нашей работе в Зябровке. В конце подведения итогов в зале появился заместитель командующего ДА, к которому Балихин подвел меня. После нескольких общих вопросов: как успехи, как идет подготовка по переучиванию летного состава и т.д., мне было объявлено, что я назначен командиром 1 АЭ вместо Архипова. Замкомандующего ДА и генерал-майор Балихин поздравили меня с этим назначением. Я был удивлен и очень озабочен. Этого я не ожидал, тем более так быстро.
В Зябровке у самолета нас на газике встречал Архипов, который забрал только меня, и мы поехали в штаб АЭ. Во время поездки он спросил, куда меня назначили? Я ответил, что на его место. Это его, как мне показалось, не очень удивило. А вот то, что он сказал мне дальше, меня сильно озадачило. Архипов на полном серьезе заявил, что после его ухода большинство гражданских лиц из штаба АЭ уйдут с работы. Задумаются и некоторые военные. К счастью, из сказанного ничего не подтвердилось, даже наоборот, некоторые говорили, хорошо, что Архипова, наконец, убрали.
Я думаю, что немалую роль в моем назначении на должность командира АЭ сыграл тот факт, что совсем недавно, когда я исполнял его должность, из центра поступил приказ подготовить АЭ к перебазированию на аэродром Барановичи. Не помню только причину – ремонт ВПП или увеличение ее длины, но этот приказ был очень неожиданный. Все силы и внимание были направлены на подготовку к перебазированию, тем более что за всем этим следил прилетевший из центра замначальника летного центра. В указанное время мы были готовы и АЭ благополучно перебазировалась на аэродром Барановичи в полном составе: летный и ИТС. Конечно, это было здорово.
Предстоял первый день полетов на новом аэродроме. Я составил план-таблицу и, как учили в академии, на первую заправку запланировал полеты постоянного состава для ознакомления с районом аэродрома. Плановую таблицу представил замначальника летного центра, но он ее не утвердил и потребовал начать полеты сразу со слушателями. Однако с таким решением я был категорически не согласен, поэтому обо всем доложил генерал-майору Балихину. Он принял мою сторону и утвердил плановую таблицу. На полетах в Барановичах замначальника летного центра уже не было.
Вскоре из Барановичей мы перелетели в Рязань на аэродром Дягилево, где я, наконец, сумел отлетать контрольные полеты на 1-й класс с начальником летного центра, а позже, когда мы уже опять вернулись в Зябровку, мне присвоили квалификацию «военный летчик 1-го класса». На мое место, т.е. моим заместителем, назначили майора Лесничего.
Наша 1 АЭ – считалась отдельной эскадрильей (т.е. полком) со своим штабом. У меня был свой заместитель по летной подготовке (зам), штурман, руководитель полетов – летающий летчик, замполит АЭ – летающий летчик, а также инженер АЭ.
Зам, руководитель полетов и замполит имели право проверять слушателей и определять их готовность к самостоятельным полетам. В АЭ самолетов Ту-16 было больше, чем в полку Ту-22, о чем я часто напоминал их командиру Цирюльникову. Работали мы с ним дружно, хотя взлетно-посадочная полоса (ВПП) у нас была общая. Приходилось работать посменно: одни дни летала моя эскадрилья, другие дни – его полк, но зачастую, по договоренности, я мог предоставить возможность его самолетам провести облет после регламентных работ или замены двигателей вне очереди.
Летчик 2-го класса, майор Кругляков А. П.
Самолет Ту-16 с КСР
Зябровка, выход на природу
Мои родители, нач. 70-х годов
Командир 1 АЭ, перед началом полетов
С мамой на стадионе
Зайчик
Мама с моим дедом Петром Федоровичем
Отец руководит полетами, постановка задачи
Ту-16 с КСР, идут учения
Дозаправка самолета Ту-95 в воздухе
Наша машина – ВАЗ-2101 темно-синего цвета
Редкий выходной, когда вся семья вместе
Как-то после полетов, которыми я руководил, я спустился к своему газику и увидел, что на заднем сиденье лежит какая-то сумка. Спросил об этом водителя, рядового, а он ответил, что ее привез водитель командира полка. В сумке оказалась канистра со спиртом, который на самолете Ту-22 использовали в качестве противообледенительного средства. Так было неоднократно. И это меня впоследствии не раз выручало, когда, купив машину, мне нужно было пройти техосмотр либо выполнить какой-то мелкий ремонт или сделать какую-то настройку в гаражной мастерской.
Этот период моей военной службы в Зябровке я считаю самым интересным и насыщенным. Уже давно хотел купить автомобиль, но все никак не получалось. Наконец, после некоторых разговоров, мне из Рязани был выделен автомобиль. Получалось так, что Наташа уехала в отпуск к своим родителям в г. Ленинград. За это время я получил очередное воинское звание «подполковник» и приобрел первый в своей жизни автомобиль ВАЗ-2101 темно-синего цвета. Прав у меня не было, поэтому за автомобилем и в Гомель я ездил со своим штурманом – майором Бондаренко, пересаживаясь с водительского места в опасных местах, где могли быть представители ГАИ. Так мы встречали и Наташу в г. Гомель. Машину до выезда из Гомеля вел штурман, а дальше я пересел на водительское место. Моя любимая поняла, что я уже подполковник, а вот то, что это наша собственная машина, нет. В дальнейшем я часто по возможности отвозил Наташу до поезда11, на котором она ездила в Гомель на работу12.
Когда я, по моему мнению, приобрел определенный опыт в вождении автомобиля13, наступила пора решать вопрос с правами. В один из выходных, когда был свободен от работы, я поехал в Гомель в отдел милиции, где можно было сдать на права. После поездки по Гомелю с представителем ГАИ и выполнения его команд «На перекрестке поворот налево», «Направо», «На перекрестке поворот на 180 градусов» и т.д., что я до этого в Гомеле не делал, мы вернулись в отдел, где были оформлены документы на водительские права, которые я получил через некоторое время.
Жили мы в новой 3-комнатной квартире14. Дима рос, был под присмотром бабушки, моей мамы15. Наташа работала. Связь с родными и друзьями только с помощью писем, в экстренных случаях – телеграмм. Я переписывался с друзьями из Монино. Как-то в одном из писем мой друг Володя Мельников спросил у меня, намерен ли я поступать в адъюнктуру. Володя там уже учился, работал над диссертацией.
Такая мысль посещала меня неоднократно, но при моей загруженности совершенно не было времени определиться, что и как мне делать. Тем не менее я вскоре узнал, что в Гомеле при одном из институтов есть группа по изучению немецкого языка. Я знал, что при поступлении в адъюнктуру нужно будет сдавать три экзамена, так называемый кандидатский минимум, одним из которых является проверка знаний иностранного языка. В школе я учил немецкий, в училище тоже, теперь мне требовалось эти знания восстановить. Поэтому я записался в группу немецкого языка и старался ее посещать. В итоге я сдал экзамен по немецкому на удовлетворительно, однако этого было вполне достаточно, чтобы поступить в адъюнктуру.