Братство любви Николая Неплюева

Глава II. Христианская гармония духа

§ 1. Царство Божие внутрь вас есть

Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть^[252].

Царство Божье

Что значит слова Царство Божье? Для истинно верующего – удовлетворение разума и осуществление всех заветных желаний сердца его; для людей, воображающих себя верующими, не понимая, в Кого веруют, – грозное торжество враждебной им воли, воли Божьей; для неверующего и человека, воображающего себя таковым, – бессмысленное сочетание слов, без всякого внутреннего содержания.

В действительности нет и быть не может такого живого и разумного существа, которое могло бы не жаждать осуществления Царства Божьего в том смысле, в каком понимает его Откровение, в каком не может не понять его сознательно верующий.

Благой и разумный Творец всего, первопричина всего сущего, все сделал для благой и разумной цели. Царство Божье и есть осуществление того высшего блага, для которого и сотворено все существующее. Воля Божья не может расходиться с благом Его создания, а заключает в себе благо, бесконечно превосходящее самые смелые желания ума и сердца нашего. Но как сказано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его^[253].

Бог единый, Творец человека, при том всего человека со всеми свойствами духа его и всеми соответствующими этим свойствам органами тела его. Не может быть в человеке такой потребности, такого желания, которое бы не получило не только полное, но и бесконечно превосходящее понимание и пожелания его, удовлетворения в Царстве Божьем, когда осуществится в торжестве воли Божьей конечная цель Его творения.

Если какие-либо желания сердца нашего будут удовлетворены не так, как мы того желаем, то только потому, что мы желаем себе меньшего, чем желает для нас Бог. Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто^[254]. И быть не может потому, что все имеет одну первопричину, единого Творца. Все желания сердца нашего найдут полное удовлетворение в Царстве Божьем, только возвышенными, освященными и притом бесконечно превзойденными.

Сознательно верующий христианин, понимающий христианское мировоззрение, не может думать иначе. Для него Царство Божье есть полное, абсолютное удовлетворение всех потребностей вечного духа его. Какое же разумное, живое существо может не желать для себя того же.

Человек, изображающий себя верующим, не понимая в кого верует, может равнодушно произносить слова да придет Царствие Твое^[255] и воображать, что счастье его более зависит от успехов на ярмарке жизни, нежели от осуществления воли Творца его в Царстве Божьем, так думать он может только потому, что ничего не продумал и не научился даже азбуке христианства. Он не понимает, что Бог есть любовь, не понимает, что воля Бога-Любви не может противоречить его счастью, что Царство Бога-Любви и есть осуществление всех заветных желаний ума и сердца его, не понимает, что Бог-Любовь бесконечно больше любит его, чем сам он умеет любить себя, и уготовил ему вечное блаженство, бесконечно превосходящее самые упоительные мечты ума и сердца его.

В действительности и его сердце жаждет именно того блаженства, которое испытать он может только в Царстве Божьем, которого заменить не могут скучные песни земли.

Человек неверующий или воображающий себя таковым, в сущности, живет тем же желанием полного удовлетворения всех потребностей жаждущего человечества, более того, живет тою же верою в конечную победу добра и счастья, тою же верою в осуществление общего блага путем прогресса, эволюции, борьбы за существование, хотя вера эта, без веры в Бога, Творца благого, разумного и всемогущего, и не имеет никакого разумного основания; так силен инстинкт счастья, предчувствие той благой, конечной цели, для которой и сотворил нас Бог-Любовь, которая и осуществится в Царстве Божьем!

Насколько разнообразно понимание Бога, первопричины бытия, настолько разнообразно и понимание Царства Божьего, конечной цели творения и путей, ведущих к высшему благу. Люди неверующие или воображающие себя таковыми, когда они логичны, естественно впадают в мрачный пессимизм, понимая беспочвенность всякой надежды при отрицании Творца благого, разумного и всемогущего, при отрицании высшего разума, направляющего мировой организм к благой цели; когда они не логичны, отказываясь от веры, они впадают в суеверие, строя свои оптимистические надежды на безосновательной гипотезе о том, что дурная машина сама себя исправит, что из зла путем эволюции выйдет добро, и злые демоны путем борьбы за существование превратятся в светлых ангелов.

Люди верующие, когда они не знают, в кого веруют, когда умы и сердца их не озарены Светом от Света Небесного абсолютной истины Откровения, представляют тоже изумительное разнообразие в определении путей, ведущих к Царству Божьему, сообразно бесконечному разнообразию их представлений о Боге. Очень ошибочно думать, что все люди, называющие себя христианами, веруют в одного и того же бога. Совершенное незнакомство с первоисточниками Откровения и вопиющий разлад между верой и рутиной жизни делает возможным, даже заурядным то, что люди, одинаково убежденные в неукоснительности своего правоверия, поклоняются совершенно разным богам, не имеющим с истинным Богом пророков, Христа и апостолов ничего общего. Один воображает себе бога грозным и гордым властителем мира и считает лучшим способом быть допущенным в Царство Божье – заручиться сильной протекцией райских вельмож, имеющих доступ к ступеням престола; другие веруют в злого бога, грубого, мрачного человеконенавистника, неприязненно следящего за каждым шагом своих созданий, всегда готового изловить, обличить, казнить, в мрачное божество, для которого всякая радость – оскорбление, умилостивить которого можно только услаждая его видом непрерывных самоистязаний; третьи веруют в корыстное и чванливое божество, которого легко подкупить дарами и лестью на благодушную уживчивость со злобою и кривдою; четвертые верят в божество капризное и слабоумное, боящееся света разума, благоволящее исключительно к бессмысленным благочестивым упражнениям, к многословию торопливого бормотания бесчисленных молитв, к благочестивой гимнастике бития поклонов. Все они сходятся в одном: в совершенном непонимании Бога истинного, Бога Откровения, любвеобильного и мудрого Отца Небесного, в совершенном непонимании того, что Бог-Любовь не может благодушно уживаться со злыми демонами, что бы эти демоны ни делали, что единственный способ заслужить Его благоволение и быть допущенными в Царство Его – перестать быть демонами по настроению, покаяться и сотворить плоды, достойные покаяния, покаяться не только в злобе, но и в холодности сердца своего, сотворить плоды, достойные покаяния, не в смысле жертвы, тяжелого долга, самодовольной благотворительности, не с ожесточением и скрежетом зубов, а в смысле насущной потребности любящего сердца, естественного плода торжествующей любви, смиренного братолюбия, достигшего мощи вдохновения деятельной любви.

Именно это перерождение в нового человека и выставлял Христос Спаситель и проповедовали Его апостолы как непременное условие примирения с Богом, возможности быть допущенным в Царство Божье.

Торжествующая, деятельная любовь – вот что делает нас родными Богу-Любви, ради вечного блаженства причастия любви Его, создавшему нас любвеобильному Отцу нашему Небесному, вот что делает нас братьями по духу причастникам великого братства ангелов и святых Церкви Божьей, Царства Божьего!

Вот почему сказал Господь: не придет Царство Божье приметным образом^[256], потому что не может осуществить Царство Божье на земле никакое учреждение, никакая организация, никакие дела.

Вот почему сказал Господь: Царство Божье внутри вас есть^[257], в тайнике ума, в тайнике сердца вашего. Если по настроению духа вы чужды Богу и святым Его, напрасны все жертвы, напрасны все дела. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы^[258]. И так, без соответствующего настроения, не имеют никакого значения никакая организация, никакие дела. Во всякую организацию, и в церковь поместную, и в братство, повсюду могут проникать люди, настроению духа которых не соответствуют организация и дела, в ней совершаемые, причем не будет Царства Божьего внутри них, не будут они причастниками Царства Божьего, и, таким образом, сама организация может быть только более или менее верным отображением Царства Божьего внутри большинства своих сочленов, а не видимое осуществление самого Царства Божьего на земле.

Следует ли из этого, как думает граф Л. Н. Толстой, что всякая организация не нужна? Те же дела, которые, без соответствующего настроения, не имели никакого спасительного значения, становятся неизбежными проявлениями Царства Божьего внутри человека с той минуты, когда они являются естественным плодом деятельной, торжествующей любви. Так и в деле всякой организации: организация сама по себе, без соответствующего настроения большинства участников в ней, не только не может иметь никакого спасительного значения, но даже фатально предназначена к вырождению до уровня настроения большинства, созидающего в ней жизнь; та же организация, при наличии соответствующего ей настроения большинства участников, является естественным, неизбежным проявлением этого настроения.

Отсутствие всякой организации есть анархия, совсем не соответствующая ни мудрой воле мудрого Творца, ни Царству Божьему внутри человека. Не организовать добра среди организованного зла и неразумно, и жестоко по отношению к кротким овцам, блуждающим поодиночке среди волков хищных. Нельзя служить неразумно разумному делу Божьему^[259]. Нельзя с сердцем, исполненным братолюбия, не желать реального братского общения, не желать ревнивого обособления братьев от зла и соответствующей тому организации^[260].

Итак, единственный путь спасения – рождение свыше, перерождение в нового человека, определенное настроение духа, при котором Царство Божье внутри нас водворилось, при котором естественным плодом живой веры нашей является жизнь по вере и стройная организация этой жизни по образу и подобию Царства Божьего.

В настоящем труде моем я задаюсь следующими целями:

1. Убедить в том, что Откровение дает нам возможность не только вполне ясно понять, какое настроение соответствует Царству Божьему внутри человека, но и выразить в удобоусвояемой краткой формуле эту святую гармонию истинно христианского настроения духа.

2. Продумать шкалу порочности и добродетели, сообразно степени дисгармонии духа, от грубого скотоподобия царства ощущений, через чистилище царства разума, к богоподобию святой гармонии царства любви.

3. Продумать, как отражается та или другая степень дисгармонии духа на наших отношениях к Богу, к самому себе, к ближним нашим, на организацию и быт нашей семьи, общества и государства.

Любящий Христа брат мой, ты, любовь и ревность к которому давно побуждают меня братски поделиться назревшими в уме и сердце моем мыслями о святой гармонии Царства Божьего внутри человека, прими этот труд как сжатый конспект, который тебе предстоит разработать и применить к себе, своему настроению, обстоятельствам собственной жизни.

Если тебе удастся, при помощи доброй воли, увидеть как в зеркале себя, свою семью, свою отчизну, свою эпоху, понять степень дисгармонии собственной души, близких тебе людей, большинства твоих соотечественников и современников, не останавливайся на бесплодной работе мысли, на безрезультатной классификации. Поняв степень дисгармонии, покайся за себя и других, сотвори плоды, достойные покаяния, плачь, взывай к Господу, пока не проснется душа от холода и сонливой апатии, пока не воспрянет она до вдохновения торжествующей, деятельной любви, алчущей и жаждущей правды святой гармонии Царства Божьего для себя и для других, пока нелицемерное братолюбие не разовьется в победоносную энергию деятельной любви, на пользу стройной организации добра в жизни, созидания стен Иерусалима Небесного.

Дух и тело

Материалисты отрицают существование духа, приписывая материи все свойства, которые спиритуалисты признают за духом, неизменно пребывающим, в то время как материя, прах земной, вихрем переносится из одного агломерата в другой, лишь на мгновение вступая в состав данного живого организма, что подтверждают новейшие научные открытия и не отрицают самые крайние материалисты.

Вопрос о том, что подчиняется одно другому, сила материи или материя силе, и составляет основную разницу двух противоположных мировоззрений: материалистического и спиритуалистического. Материалист приписывает все жизненные явления проявлению свойств живой материи и не может допустить ни при каких обстоятельствах существования духовного начала, независимого от материи, не изменяя материализму. Не только ощущения, но и сознание, и любовь он должен признавать за свойства живой материи, постоянно возобновляемой поглощаемою нами жареной, вареной и сырой пищей. Если бы он признал в чем-либо проявление свойства пребывающего духовного Я, отделенного от вихря материи, тотчас ускользает из-под его ног самая почва материализма, и всякие рассуждения, выводы и обобщения материалистического характера теряют всякую доказательность; самая основа материалистического мировоззрения нарушена, и, приписав одно проявление активной жизни духу, нет никакого разумного основания не видеть проявления духовного начала и во всех прочих аналогичных явлениях.

Так и спиритуалист не может, не делаясь материалистом, приписать материи какое-либо из свойств живого духа. Для него материя только пассивно подчиняется физическим законам природы, но никаких активных свойств, а следовательно, и никаких потребностей, никаких желаний иметь не может. Достаточно допустить существование живой материи, хотя бы приписав материи свойство ощущать, чтобы ускользнула из-под ног сама почва спиритуализма и потеряли тотчас всякую доказательность и логичность всякие рассуждения, выводы и обобщения спиритуалистического характера.

Крайние спиритуалисты доходят до отрицания самого существования материи. Это явление может быть названо отрадным только в смысле восстановления гармонии, как явление, симметричное материализму.

Откровение научает нас признавать за истину среднее между этими двумя крайностями. Оно не отрицает существования материи, но смотрит на нее, как на безразличный прах земной, бренную оболочку, сбрасываемую духом в минуту смерти. Признавая свободу воли и неразрывно связанную с нею ответственность живого духа абсолютной истиной, краеугольным камнем христианской нравственности, нельзя допускать раздвоения человека до двух совместно в нем пребывающих живых существ, нельзя смешивать сопутствующие физические и химические явления организма со свойствами живого духа и их проявлениями.

Пусть никакой компромисс невозможен. Допустите, что ощущения не суть проявление вечного свойства вечного духа, и вы не будете иметь никакого разумного основания утверждать, что материя, способная ощущать, не способна сознавать и любить, вы логично придете к сомнению в существовании духовного Я, отдельного от материи тела.

С другой стороны, если ощущения – не свойства духа, а свойства материи тела, вся стройная система христианской нравственности рушится до основания. Действительно, что станет с христианской нравственностью, что останется от нее, если мы усомнимся в высшей правде победы любви и разума над грубою чувственностью. Предположим, что ощущения присущи не духу, а материи тела; с этой минуты человек перестает быть однородным существом, он раздваивается на два живых существа: любящий, мыслящий дух и ощущающее животное – тело. Для всякого здравомыслящего человека очевидно, что мое Я, свободное и потому ответственное, не может быть одновременно тем и другим живым существом, не превращаясь в пустую фикцию. Кто же ответственный: Я – дух, имеющий свойство любить и сознавать, или тело, имеющее свойство ощущать? Если Я – ощущающее тело, любовь и сознание мне чужды, я могу только пассивно подчиняться их воздействию; всякая активная роль в деле подчинения им единственного свойства моего, а следовательно, и единственно доступной мне области проявления личной жизни моей – жизни ощущений, чувственности – становится бессмысленным для меня самоубийством, лишенным, при отсутствии любви и сознания, всякого ореола идейности, всякого нравственного достоинства.

Если Я – любящий, сознающий дух, не способный ощущать, являюсь только сожителем ощущающего тела, мне недоступна никакая чувственность, и в самом грубом разврате не было бы ни йоты эгоизма. Сознающее Я только бесстрастно отмечало бы явления животной жизни моего сожителя, ощущающего тела. Любящее Я только и могло бы жалеть и прощать это безответственное Божье создание – ощущающее тело, лишенное способности любить и сознавать. При таких обстоятельствах борьба и победа присущих мне свойств любви и сознания над единственным источником счастья моего сожителя не только были бы лишены всякого нравственного достоинства, но даже приобрели бы характер отвратительной травли, грубого истязания и бесславного убийства невменяемого существа, вся радость и жизнь которого заключены именно в ощущениях.

Не только от христианской нравственности, но и от всего христианского мировоззрения не остается и следа.

Всякий здравомыслящий человек ясно сознает, что этого раздвоения в нем нет, что то же Я, которое способно любить и сознавать, способно и ощущать, что, следовательно, и любовь, и сознание, и ощущения – свойства того же Я, свободного более или менее сосредоточивать свое внимание на том или другом круге доступных ему жизненных явлений, свободный более или менее активно проявлять то или другое присущее ему свойство, жить преимущественно любовью, разумом или ощущениями и только потому ответственный за свое настроение и за свои поступки.

Не только в этой главе, но и вообще в настоящем труде я не задаюсь целью доказывать ложность материалистических воззрений и правду спиритуалистических. Христианин не может вступать ни в какие компромиссы с материализмом, и главною целью настоящей главы было показать верующим христианам, к какому абсурду неизбежно приведет их столь распространенное заблуждение чисто материалистического характера, по которому ощущения не считаются свойством духа и относятся к области жизни тела, не только чуждой, но даже враждебной жизни духа.

Заблуждение это отчасти зависит от преступного равнодушия в деле согласования всего склада ума с верою, причем многое остается непродуманным и несогласованным, отчасти от узкого, буквального понимания некоторых текстов писания, при полном забвении самых ясных предостережений: Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь^[261]; Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит^[262]; Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода^[263].

Один из таких узко, буквально и потому неверно понимаемых текстов Писания встречается у того же апостола Павла, так заботливо предостерегавшего нас от увлечения буквою мертвящею: плоть желает противного духу^[264]. Если мы не хотим быть кощунствующими буквоедами, мы не позволим себе обвинить апостола Павла в проповеди материализма, а поймем, что кратким словом плоть апостол обозначает многоразличные проявления жизни духа, соприкосновенные с поддержанием благосостояния организма тела, с ограждением духа от неприятных ощущений, неизбежных для воплощенного духа при всяком расстройстве сложной машины телесного организма, который сам по себе ничего не ощущает, но, при всяком нарушении стройной гармонии своих отправлений, доставляет духу неприятные или болезненные ощущения. Поймем, что кратким словом дух апостол противопоставляет области ощущений, столь тесно связанных с жизнью духа во плоти, все остальные области жизни духа, способного любить и сознавать, признавая эти области высшими сравнительно с жизнью ощущений и таким образом утверждая великую истину, что не все свойства духа равноправны и что для святой гармонии духа необходимо господство высших свойств духа над низшими.

Считать, что апостол, говоря плоть желает, признает ощущения за свойство живой материи, а не духа, было бы также неосновательно, как и сказать, понимая буквально слова книги «Бытие» о грешниках допотопных: потому что они плоть^[265], что Господь Бог предписал нам исповедать материализм по отношению к грешникам.

Итак, весь человек – однородный дух, одаренный Творцом многоразличными свойствами и свободою воли, дозволяющею ему по произволу направлять энергию свою на проявление того или другого свойства духа.

В следующих главах я постараюсь доказать словами Откровения, при свете животворящего духа веры, что все свойства духа можно свести к трем категориям, что каждая из этих категорий имеет свое определенное место в стройной гармонии христианского настроения духа и что именно от взаимного их соотношения в настроении и жизни человека и зависит степень греховной дисгармонии или святой гармонии духа человеческого, ад или рай внутри нас.