Пессимизм 2.0. Право и справедливость

Глава 14.
Китай

14.1. Государство

Основы государственности Китая заложило протогосударство Шан, которое делилось на две зоны – столичную и периферию. Именно из него ведёт своё происхождение титул верховного правителя и одновременно первосвященника – вана. В столичной зоне находились «большие поля», которые составляли основу коллективной антропосферы и позволяли содержать администрацию этой зоны. Кроме полей в ней были дворцы, казармы, мастерские, амбары и склады. На периферии было около двухсот различных уделов, подчинённых вану и управлявшимися от его имени. Сами эти владения, небольшие по размеру, тоже можно назвать протогосударственными. Статус надела определялся его удалённостью от столицы. В столице ими владели рыцари (нань), за её границами – бароны (цзы), между столичной округой и границей правили графы (бо), а пограничными уделами управляли маркизы (хоу). Вся территория царства занимала пространство радиусом примерно 150 км., за которым жили племена, с которыми шанцы вели постоянные войны. В царстве Шан сложился культ покойных предков шан-ди, но в жизни простых шанцев главную роль играли местные боги – духи земли, гор, рек и т.д.

Процесс трибализации вывел на авансцену китайской истории племя чжоусцев. Интронизировав более развитую коллективную антропосферу шанцев, особенно в части касающейся модели государства, они оказались перед проблемой обоснования прав: необходимо было внести в мироустройство завоёванных ими шанцев свои «для чего?» и «как доступно?» в отношении высшей субъектности в модели государства. Эта проблема была решена изменениями в религиозной антропосфере человека, получившими название Мандата Неба (автор – Чжоу-гун). Небо было выделено как высокочтимая сакральная сила и стало источником легитимности, даря её тому, кто мудр и справедлив, следовательно, добродетелен, а не силён и удачлив. Небо отбирает мандат у повелителя, утратившего эти качества. Теория Мандата Неба заменила поклонение умершим правителям на новую религиозную антропосферу, понятную всем подданным государства, что обеспечило чжоусцам почти тысячелетнее правление. Обратим внимание на то, что теория Мандата Неба является одной из возможных формулировок идеи справедливости.

На основе общей религиозной антропосферы чжоусцы возродили и развили модель государства шанцев, создав Западное Чжоу. Оно состояло из уделов, которые изначально были военно-территориальными образованиями, необходимыми для поддержания порядка. Постепенно уделы стали разрастаться как благодаря новым завоеваниям, так и объединяясь друг с другом. Их правители становились наследственными, т.е. должность, дававшая власть над территорией, титул и родство соединились, хотя инвеститура сохранялась. Многие из уделов были сопоставимы по территории с центральными областями, а население в них этнически гомогенизировалось. Так появлялись полунезависимые от центра мини-государства, которые постоянно воевали между собой. Связующим звеном для этих уделов оставался сын Неба, ван. Л. С. Васильев обращает внимание на то, что система уделов, сложившаяся во второй половине X и первой половине IX в. до н.э. была типичной феодальной системой со всеми её недостатками. Таким образом, в Китае первой воплощённой концепцией государства была феодальная. Реформы в конце существования Западного Чжоу, а именно введение взимания десятины, говорят о складывавшейся единой налоговой системе, а население уделов в этот период всё больше обретало единые представления о мироустройстве.

Западное Чжоу (1027—771 до н.э.) прекратило своё существование в тот момент, когда ван переехал на восток, во вторую столицу – Лои. Так началась история государства, известного под названием Восточное Чжоу, период Чуньцю. Перенос столицы дал вассалам сына Неба реальную независимость и лишил его политического контроля над ними. Пин-ван, осуществивший этот переезд, сохранил своё первенство среди равных не потому, что был самым могущественным из них, а потому что был владельцем небесного мандата, т.е. избранным. Такое отношение к правителю вполне соответствует статусу королей феодальной Европы, но в ней за избранность отвечала церковь.

В этих условиях ослабление центральной власти неизбежно до тех пор, пока не появится сильный удел, способный предложить всем свою модель единого государства, как это случилось при образовании Среднего царства в Египте. В Китае это смогло сделать Ци, крепкое царство с сильной армией. Оно стало таким благодаря реформам Гуан Чжуна, и в короткий срок обрело решающее политическое влияние в чжоуском Китае. Хуань-гун, правитель Ци и патрон Гуан Чжуна, положил начало новой традиции – правлению ба-дао, могущественных правителей при слабом ване. Однако князья не стремились передать верховную власть от слабого вана к могущественному ба. Поскольку в совокупном общественном мнении чжоусцев высшая этика была важнее силы, полновластный хозяин страны ба не стал её легитимным правителем. Сложившись, эта традиция вошла в число значимых факторов, определявших дальнейшее развитие китайского общества. В китайской истории выделяют двух наиболее известных ба (Хуань-гун вместе с Гуан Чжуном и Вэнь-гун), которые в наиболее тяжёлое для государства время (VII в. до н.э.) не дали ему распасться.

Социальная структура чжоуского Китая состояла из двух групп: во-первых, феодальная знать вместе с прямо или косвенно включёнными в её индивидуальную антропосферу воинами, торговцами, ремесленниками и т.п., во-вторых – крестьяне, составлявшие деревенские общины. Чёткой грани между этими группами не было, поскольку феодальная знать Китая не была замкнутым сословием и сравнительно легко пополнялась умными и способными простолюдинами и даже, в редких случаях, инородцами. Важно отметить, что одним из проявлений феодальной концепции государства в Китае было более высокое место, которое занимали крестьяне по сравнению с торговцами и ремесленниками в социальной иерархии. Не было в Китае и грани между земледельцами-шужэнь и горожанами-гожэнь, причём последние играли определённую роль в политической жизни страны, особенно во времена междоусобиц.

В условиях, когда основным источником прогресса коллективной антропосферы являются крестьяне-шужэнь и в значительно меньшей степени горожане-гожэнь, власть больше зависела от народа, чем он от неё. Власть должна была получить «молчаливое согласие» населения, чтобы стать легитимной, а народу было в принципе всё равно, кто им правит. В Китае официальная идеология ещё до Конфуция считала народ основой государства. Правители должны были считаться с ним и заботиться о нём. Мнение верхов и низов по поводу правильности этих, давно сложившихся принципов, было солидарным. Идея справедливости, позднее сформулированная Конфуцием, состояла в патернализме правителя по отношению к народу и роли народа как домочадцев, чтящих своего правителя-отца и вместе работающих на общее благо.

Для того чтобы знать, на которую не распространялся Мандат Неба, могла стать эталоном, ей нужна была идеологическая доктрина. Место религии заняли аристократическая этика и ритуальный церемониал. Они подчинили знать, которую возглавлял сын Неба, административной иерархии как традиции, и противостояли её сепаратизму. Давление ритуала и церемониала хотя и относилось к моральным установкам, но было настолько сильным, что сохраняло централизацию государства даже при слабых правителях.

Был и другой значимый фактор, работавший на формирование сильного центра: дробление уделов по мере роста числа представителей чжоуской наследственной знати. Стремясь сохранить свою власть, правители уделов взяли курс на ослабление, а затем полное уничтожение клановости. Начиная с V в. до н.э. в Восточном Чжоу возобладали центростремительные тенденции, сопровождавшиеся переменами в модели государства. Начался период Чжаньго, во время которого заметно поменялась социально-политическая структура страны.

Наиболее важные изменения, ставшие движущей силой трансформации модели государства, произошли в городах. Всё большую роль в их общественной жизни стали играть разбогатевшие люди или даже чужаки, поскольку в результате ослабления власти правителей и упадка роли наследственной аристократии изменился сам принцип формирования административного аппарата. Если раньше на должности назначались родственники из высшей знати (цины и дафу), то теперь администрация состояла из чиновников-ши, для которых родственные связи были не важны. Свидетельством тому являются нередкие случаи перехода ши на службу в другое царство, даже враждовавшее с тем, в котором они родились. Вместо уделов, которыми управляли аристократы с правом на кормление, появились округа, управлявшиеся чиновниками, получавшими жалованье из казны.

Города росли и превращались из вотчины феодала в торгово-ремесленные центры, растёт число горожан и за их лояльность противоборствующим кланам приходится бороться. Раньше городские ремесленники и торговцы выполняли только казённые заказы, т.е. работали на того, кто владел городом и в той или иной форме зависели от него. Теперь ремесленники и торговцы стали большую часть времени работать на рынок (хотя казённые заказы сохранялись) и в соответствии с этим изменился их статус. Они перестали быть безликими гожэнь (горожанами), а стали ши (служащими), гунжэнь (ремесленниками) и шанжэнь (торговцами). Горожане имели свой дом с участком и владели землёй за пределами города. Поскольку вещная группа элементов быстро росла, развивались и товарно-денежные отношения. В V—III вв. до н.э., когда перечисленные изменения произошли во многих городах и в них развились рынки, появляются деньги.

Новые общественные отношения распространились и на деревню. Теперь крестьяне могли продавать свою продукцию, прежде всего зерно и шелковую пряжу, а покупать необходимые им орудия и предметы обихода. На этой взаимовыгодной основе развивались и укреплялись связи между городом и деревней. Но не эти перемены были главными. В деревне вместо семейно-клановой общины появляется деревенская, что видно по изменениям в системе налогообложения. Из общины выделяется семья: двор-домохозяйство, а не деревня целиком, становится объектом пожалований. Земля, которой владел домохозяин, состояла из двух частей: общинного поля и приусадебного участка. Последний мог свободно отчуждаться. Вместе с установлением новых общественных отношений шёл процесс имущественного расслоения как в городе, так и в деревне.

Рост населения деревень запустил процесс освоения новых территорий, хотя уход крестьян на новые земли властью не поощрялся. Развитие рыночных отношений усилило региональное разделение труда.

Представления о том, на каких принципах основано централизованное государство были двоякими. С одной стороны, была популярна традиционная патерналистская, этическая модель, превратившаяся позднее в конфуцианство, с другой – «силовая», основанная на воле правителя, протолегистская, готовая отказываться от традиций ради реформ. Обе модели ставили своей целью благо народа, разница между ними была лишь в методах его достижения, в методах борьбы с появившимся в это время новым сильным раздражителем общественного спокойствия – частным собственником. Вторая модель выглядела эффективнее – к ней и перешло большинство царств.

Суть конфуцианства, формализовавшего первую модель, состоит в принципе постоянного самоусовершенствования на основе точного соблюдения этических и ритуально-церемониальных норм. Конфуций (ок. 551 – 479 до н. э.) ввёл понятие идеального человека (цзюнъ-цзы), носителя высших добродетелей. Он видел его как рыцаря добра, заботящегося о других, гуманного и справедливого, всегда открытого новому знанию, ценящего церемониал и стремящегося создать идеальное государство. Учение Конфуция было патерналистским: разница между государством и семьёй виделась количественной, а не качественной. Правители должны были стремиться к идеалу цзюнъ-цзы и личным примером вести за собой подданных. Средством для достижения этой цели был ритуал. Причина успеха конфуцианства – в его опоре на идею справедливости, господствующую в любом феодальном обществе.

С конфуцианством соперничал легизм. Интересно, что моизм, учение, промежуточное между конфуцианством и легизмом, было создано учеником Конфуция Мо-цзы (ок. 470 – ок. 391 до н. э.), который начал искать эффективную модель государства при пассивных подданных. В обществе, где господствует идея справедливости, пассивность подданных является естественной. Имманентное индивидуальное, заставляющее человека искать возможности для самореализации и способы увеличения индивидуальной антропосферы, подавлено имманентным коллективным. Имманентное коллективное является гарантом сохранения традиций, которые в это время во всём мире, даже в Риме, сохраняют родообщинные черты. Суть легизма состояла в том, что в условиях пассивности населения инициатива и ответственность полностью принадлежат власти. Любое её указание имеет силу закона и должно выполняться незамедлительно. Легизм придумали не мудрецы, а высшие чиновники, имевшие право и возможность проверить свои идеи на практике. «Слабый народ – сильное государство» – главный лозунг легизма, возобладавшего с разным успехом почти во всех царствах чжоуского Китая периода Чжаньго (примерно V—III вв. до н.э.).

Наибольшего эффекта добились легисты под руководством Шан Яна (390—338 до н.э.), назначенного министром при Сяо-гуне (381—338 до н.э.) в царстве Цинь, в 359 г. до н.э. Суть их реформ состояла во введении суровых наказаний (экономических, административных и уголовных) за малейшее неподчинение распоряжениям власти, которые приравнивались к законам. Отсюда и пошло название – легизм. Реформы дали быстрый эффект, авторитет царства Цинь заметно вырос, а его армии одерживали победы.

В период господства легистской модели государства в Китае продолжало развиваться конфуцианство, новая версия которого содержалась в трактате «Чжоули». Суть его в том, что государство – единый организм, в котором всё тщательно подобрано и держится на стройном чиновничье-бюрократическом аппарате. Трактат показал, что конфуцианство живо, имеет поддержку в обществе и достаточный интеллектуальный потенциал, но лишено политической основы, которая есть у легистов.

Все царства времён Чжаньго – это царства с развитыми городами, ремеслом, торговлей, товарно-денежными отношениями и сильным центром. Согласно нашей теории, в этом случае развиваются и различные институты, в первую очередь силовые, что и произошло в этот период. В конце периода Китай существенно изменился: не было больше прежней замкнутости, расцвели города с ремёслами, торговлей и рынками, экономически окрепла деревня, освоив новые орудия труда железного века, осваивались новые земли, китаизировались варварские и полуварварские племена, территории обитания которых стали частью страны, т.е. успешная модель государства приносила свои плоды.

Доминат имманентного коллективного в сознании людей, служивший основой обеих моделей государства, вёл к тому, что в кризисы частные собственники, т.е. носители имманентного индивидуального, первыми и в большей степени, чем все остальные, подвергались насилию. Спокойно они себя чувствовали лишь при сильной власти.

Всё это происходило на фоне постоянных войн, не мешавших экономическому развитию страны. Наиболее преуспело в войнах царство Цинь. Реформы в нём сводились к жёсткому внутреннему администрированию и созданию условий для военной экспансии. Этот путь привёл к быстрому успеху: вся территория Поднебесной оказалась под властью циньского вана Ин Чжэна (Ши-хуанди, Первый священный император) в 221 г. до н.э.

Ши-хуанди провёл ряд позитивных реформ. При нём все крестьяне получили наделы и поначалу платили умеренные налоги. Теперь земледельцы могли занимать должности в административной иерархии вплоть до 8 ранга (из 20). Однако ремесло и торговля, ставшие почти целиком частными, явной поддержкой по-прежнему не пользовались. Основой прогресса вещной группы элементов были государственные мастерские, продукция которых обеспечивала потребности элиты.

Легизм был оправдан в относительно отсталом царстве Цинь как инструмент его развития, но как основа модели единого государства он не подошёл потому, что был догмой, не приемлющей ничего из других доктрин, реакционной, жестокой и бесчеловечной. Ограничения на привычные способы роста индивидуальной антропосферы и распоряжения ею, такие, как отправка на строительство Великой стены, участие в войнах против сюнну (гуннов) вызывали недовольство. Войны не приносили прибыли в должном количестве, что вызывало увеличение налогового гнёта и ещё больше подогревало недовольство подданных. «Молчаливое согласие» народа было отозвано при первом же преемнике Ши-хуанди, и государство рухнуло, погрузившись в череду междоусобиц. Падение Цинь ярко продемонстрировало главный недостаток легизма: он не опирается на народ, народ у легистов – объект, что справедливо для любого закона, а отсюда следует пренебрежение его мнением. Об этом следует помнить всем, кто хочет создавать систему, подобную легистской и наличие парламента в модели государства не устраняет этого недостатка.

Тенденция к объединению, проявившая себя ещё до формирования государства Цинь была сильно ослаблена её падением. Началась гражданская война, но долговременные факторы продолжали действовать и победивший в гражданской войне бывший крестьянин Лю Бан (Гао-цзу), стал первым императором нового государства Хань.

Лю Бан (256 или 247 —195 до н.э.) вернул удельную систему, отменённую в Цинь. Всего было создано 143 удела, при этом большая часть территории осталась за центром. Лю Бан обеспечил рост коллективной антропосферы снизив налоги с землевладельцев, проведя ирригационные работы, заботясь о статусе рядовых чиновников, обложив большими налогами богатых торговцев. В административный аппарат вернулись конфуцианцы, изгнанные оттуда во времена Цинь. При императоре У-Ди (156 —87 до н.э.), внуке Лю Бана, конфуцианство стало основой модели государства и оставалось ею вплоть до XX в.

Это было уже несколько другое, ханьское конфуцианство. Конфуцианцы, как и легисты считали, что ван и чиновники должны управлять страной, а народу следует относиться к власти с уважением и подчиняться ей. Конфуцианцы предлагали для достижения этой цели воспитание людей, т.е. этический подход, а легисты – силовой. У-Ди соединил жизнеспособные идеи легизма с конфуцианством. Теперь модель государства из «Чжоули» обрела под ногами политическую опору из институтов управления, разработанных легистами. Впервые реализованная при У-Ди эта модель государства просуществует до XX в., устояв как при внутренних кризисах, так и при внешних завоеваниях.

После смерти У-Ди от жёстких стандартов легизма отказались, суровые ограничения для частного собственника были заметно ослаблены, и преемники императора не смогли обеспечить прогресс коллективной антропосферы. К причинам наступившего кризиса нужно отнести также обострившуюся на местном уровне борьбу между местной знатью и чиновниками, а также социальное и имущественное неравенство. Состояния возникавших в это время крупных землевладений, т.н. сильных домов, могли быть огромными и давали им возможность влиять на власть как опосредованно, через общественное мнение, так и непосредственно, через своих представителей в местной администрации.

У этого явления была и другая, положительная сторона. Сильные дома, восприняв конфуцианский идеал цзюнь-цзы, считали себя достойными мужами, тщательно следили друг за другом и тем самым охраняли стандарты конфуцианской нормы. В отношении представителей сильных домов можно говорить об определённом аристократизме, хотя и не таком, как у чжоуской знати. Этот новый аристократизм был основан на высокой репутации, боязни потерять лицо, что для истинного конфуцианца было одной из самых сильных угроз II рода.

Выход из кризиса обеспечила земельная реформа второй династии Хань, передавшая все земли государству и перераспределившая их между всеми крестьянами. Налог, который крестьяне отдавали казне, поначалу составлял лишь 1/30 от урожая. В такой благоприятной экономической обстановке государство очень быстро стало снова процветать. Значительными были и достижения в области культуры в этот период, например, была изобретена бумага.

Во всей истории Китая не было контролируемого им внешнего источника отрицательного потока энтропии, в течение длительного времени поступавшего в страну, поэтому старательно избегаем называть китайские государства империями. Для их правителей мы сохраним привычный термин «император», поскольку он в нашей теории не связан с моделью государства. Если бы это было так, то египетских правителей начиная с Тутмоса III тоже следовало бы называть императором. Войны в Китае были не завоевательными, а объединительными, когда один народ, разделённый на уделы и царства, правители пытались соединить каждый под своей властью.

В этих условиях источник прогресса коллективной антропосферы был внутренним, а основным ресурсом для него служили земля и крестьяне, её обрабатывающие. Когда количество земледельцев велико, и все они обрабатывают землю, государство процветает. В условиях благополучия начинает увеличиваться население, в Китае это особенно заметно, а вместе с этим происходит быстрое исчерпание свободных пахотных земель и богатые, начинают всеми законными и незаконными способами отбирать у бедных их участки. Мелкие крестьянские хозяйства рано или поздно становятся убыточными и переходят, вместе с крестьянами, превратившимися в арендаторов, к сильным домам. Так формируется крупное землевладение, которое, во-первых, платит меньше налогов, чем платили совокупно бывшие хозяева земель, во-вторых, стремиться обособится от государства, т.е. является носителем сепаратизма. Это ведёт к ослаблению государства, которое вынуждено увеличивать налоги на ещё не разорившихся крестьян, чтобы компенсировать выпадающие доходы. Следствием увеличения налогового бремени становится кризис, сопровождающийся гражданскими вооружёнными волнениями. Выходом из кризиса становится возникновение новой династии, своей или чужеземной, процветание которой на первых порах обеспечивается раздачей земель всем крестьянам. Смена династий обосновывалась теорией Мандата Неба: у старой династии он отбирался за утрату дэ (сакральная добродетель, харизма, благодать) и передавался новой, им обладающей. Такой процесс, называемый династийным циклом, начиная с государства Хань повторялся в Китае многократно.

После завершения династийного цикла Хань наступило время междоусобиц между царствами Вэй, Шу и У, период троецарствования, продолжавшийся до IV в. Главной причиной междоусобных войн стали противоречия в военно-политической верхушке страны. Однако и в это сложное для всех время нашлось место для положительных изменений в модели государства. В 280 г. Сыма Янь, основатель династии Цзинь, ввёл надельную систему, ставшую образцом для последующих правителей. Каждый трудоспособный подданный мог получить надел, если он будет выполнять казённые повинности, а чиновники получали на время службы в качестве вознаграждения должностные наделы и доходы от них.

В IV—VI вв. Китай подвергся нашествию кочевников с севера, которые основывали на завоёванных территориях свои государства. Эти государства были бедными: деревни обезлюдели, в разрушенных городах не осталось жителей, они либо погибли, либо бежали на юг. В конце IV в. сяньбийские племена тоба образовали в Северном Китае династию Северных Вэй (386—534). Чтобы управлять оседлым населением, кочевники переняли китайский опыт. В 485 г. была усовершенствована надельная система Сыма Яня, что способствовало укреплению новой государственности. Переняв модель государства, тобийцы добровольно согласились принять и понимание мироустройства китайцами. Более развитая коллективная антропосфера китайцев постепенно была интронизирована тобийцами именно потому, что обеспечивала им большее число способов продлить свою экзистенцию. Тобийцы официально стали вести свою родословную от легендарного правителя Хуан-ди, отказались от варварской одежды, приняли ритуал и нормы семейной этики китайцев. Отстраивались города, оживилась торговля. Возродившаяся в деревне экономическая жизнь привела к новому усилению влияния сильных домов, потере контроля над ними со стороны тобийского двора, и в середине VI в. Северная Вэй распалась на Западное и Восточное государства.

Важным явлением духовной жизни Китая в период кризиса стало проникновение в страну и широкое распространение буддизма. Популярность нового для страны учения была основана на нескольких факторах. Во-первых, оно предложило людям возможность индивидуального спасения, чего не было в конфуцианстве. Во-вторых, первоначально буддизм считался сектой китайского учения даосизм, а Будда – аватаром Дао, что упростило адаптацию новой религии на национальную основу. В-третьих, стены буддийских монастырей защищали население во время смуты и давали приют беженцам. Кроме того, была и экономическая сторона – монастыри были освобождены от налогов. Буддизм оказался адаптивной религией, в которой содержались принципы и нормы, наиболее подходившие сложившимся китайским нормам духовной жизни.

Первой династией, объединившей Китай после длительного кризиса, была династия Суй (581—618). Не только разруха, вызванная междоусобными войнами, определяла экономическое положение страны. Мелкие княжества не могли защитить протяжённую границу, за которой уже маячил Тюркский каганат. Ирригационная система пришла в упадок, начали проявлять свою разрушительную силу природные явления – разливы рек и засухи. Искусственная среда, тысячелетиями создаваемая человеком, стала уступать место среде природной. Когнитивный диссонанс в сознании людей, когда-то порождённый осознанием конечности собственной экзистенции в бесконечном, окружающем их мире, заставил их объединить усилия, чтобы противостоять этому процессу, и послужил основой быстрого объединения страны в VI в. под властью династии Суй.

Была восстановлена ханьская бюрократия, и, главное, надельная система, этот надёжный внутренний источник отрицательного потока энтропии, обеспечивший возрождение государственности. Важным событием в истории Китая стало введение экзамена на статус цзиньши (продвинутый муж), который позднее станет главной социальной лестницей в обществе. Особо подчеркнём, что экзамен этот носил чисто гуманитарный характер, поскольку в истории Китая накопилось много примеров того, как угрозы II рода разрушали страну. Были реализованы два важных инфраструктурных проекта: восстановление Великой стены и строительство Великого канала между долинами рек Хуанхэ и Янцзы. Внутренний водный путь соединил юг и север страны, окрепли связи между провинциями и центром, что способствовало развитию торговли. Одновременно знать стремительно наращивала свою индивидуальную антропосферу. Постоянно увеличивавшиеся расходы знати и роскошь императорского двора поглощали все больше средств. В начале VII в. сложилась ситуация, когда все земли были захвачены феодалами, а расходы на войну и развитие инфраструктуры восполнялись непосильными налогами с крестьян. Это привело к мощному восстанию, которое разрушило государство Суй. На её месте возникает новое государство, управляемое династией Тан (618—907).

Ещё до окончательного воцарения в 628 г. династии Тан государственные рабы получили от неё наделы, став просто крестьянами, а крестьяне – пашню размером в 80 му (примерно 5,3 гектара) и садово-огородный надел. Он предназначался для выращивания тутовых деревьев и мог быть продан, куплен и заложен, а к пахотному участку это не относилось. Очень похожая система раздела крестьянской земли будет позднее реализована в СССР с той лишь разницей, что она не служила для государства экономической основой.

В этой системе земледельцы вместе с наделами были объектом налогообложения, органы самоуправления деревни постепенно вливались в фискальную систему, хотя община продолжала играть свою роль в регулировании землепользования на основе обычного права.

Ханьское конфуцианство оставалось базовой идеологией. Государство олицетворял собой император, а все жители были его подданными. У каждой прослойки общества были характерные элементы индивидуальной антропосферы – тип жилища, одежда, правила поведения и т.д.

Главной опорой правящей элиты были чиновники. Их нельзя назвать классом в марксистском понимании: они не владели собственностью, с которой кормились, их ранг или звание не были наследственными. Ряды чиновников пополнялись молодыми людьми, сдавшими экзамен на статус цзиньши. В нашей теории именно эти чиновники и олицетворяют государство как систему перераспределения и прогресса коллективной антропосферы, от них она зависит в первую очередь. У такой иерархии есть важное свойство: двигаться по ней можно в обе стороны. Не только простолюдин мог достичь верхних эшелонов власти за счёт личных качеств, но и высший чиновник мог стать простолюдином при пренебрежении своими обязанностями. Главной же обязанностью любого чиновника считалась, согласно конфуцианству, забота о подданных.

Во время правления династии Тан развиваются связи со Средней Азией, Ираном, Индией, Византией (через Иран), а также с Индокитаем и Японией, проводится завоевательная политика. Расширение внешнеполитических связей положительно сказалось и на торговле. Теперь торговля с Ближним Востоком велась также и по морю.

Надельная система обеспечивала постоянный отрицательный поток энтропии лишь до той поры, пока ей на смену не приходило крупное землевладение. Некоторое время система контроля сдерживала этот процесс, но остановить его она не могла. Наделы постепенно стали крупными земельными владениями, обрабатываемых арендаторами, а вместе с этим иссякли и поступления в казну, а при дворе обострилась борьба группировок. Это привело к утрате территорий, в частности, Китай уступил свои позиции арабам на Великом шелковом пути, был утрачен контроль над ранее завоёванной Кореей. Появилась и новая внешняя угроза: племена киданей на северо-восточных границах.

Власти удалось найти новые внутренние источники отрицательного потока энтропии: налог стали брать не подушно с землевладельца, а с количества и качества земли. Расширилось число налогоплательщиков – подоходный налог стали платить ремесленники и торговцы, были отменены налоговые льготы. Реформа также ввела в практику свободную куплю-продажу земли. Позитивный эффект от реформы дал возможность династии Тан просуществовать ещё около ста лет.