Павел Шушканов

Пробежав глазами по тексту, Лиман натыкался на выдержки из судовых заметок капитана Лагранжа, свидетельства моряков об огромных тенях, скользящих в толще вод моря Кракена, о легендарной флотилии броненосцев, отправленной, как поговаривали сплетни, на поиски и уничтожение Кита и не вернувшейся в порт.

Меня попросили найти одиннадцать мертвецов. Если не брать во внимание эту странную просьбу, за которую причитались не то, чтобы большие деньги, день начался вполне неплохо.

– Стереотипы, Малик. Вы думаете, что они вот такие – окна в другую реальность? Мерцающие круглые порталы, окутанные дымкой и кольцом со светящимися рунами? Поверьте мне, ничего даже близко похожего я не встречала, зато насмотрелась на множество очень мерзких и изощренных способов проникнуть в нашу реальность. И ни в одной из них не было даже намека на окно.

За день до моего тридцатого дня рождения такой же состав привез полсотни бедолаг к кафе, в котором я просиживал остаток дня, ожидая очередной стакан паршивого чая. Встречный короткий поезд забрал поглядывающих на часы пассажиров, набирая скорость, нырнул в тоннель и исчез в нем навсегда.

Говорят, всякое можно услышать долгими ночами прослушивая эфир. Кто рассказывал о странных повторяющиеся цифрах, кто о голосе маленькой девочки, начитывающей непонятный текст на неизвестном языке. Её звали Призрачная Лиза, и голос повторялся уже полсотни лет, и все ещё был тихим голосом маленькой девочки. Я поежился.

В тот вечер был шторм и темные волны ударяли о высокий берег, на котором стоял давно погасший маяк. Никто не заметил, как отправив щелчком окурок в бушующее море, сорвался с обрыва и полетел вниз человек, и темная пена утащила его за собой в море. Я не знал его лично, как и он ничего не знал обо мне. И в моей истории долгие годы он не играл никакой роли, тем более что человека этого никогда не существовало.

– Ладно, допустим. Но я, кажется, просил рассказ. Всех касалось, кстати. Лера Гоголь, ты что прислала? «Не скрежет не песок, а разочарованье. И ржавые сердца бездушных механизмов. В них нет ни боли, ни очарования. А только пустота. Как после онанизма». Гоголь, что за хрень? – Стихи. Я поэт, – Лера тряхнула своим каре и больше не протестовала насчет Гоголя.

– Это не конспирация, – смутился я, – просто не хочу, чтобы всякое болтали. – Обо мне или о вас? – она засмеялась. – Про меня поползут слухи – мол встречается с умным обеспеченным и симпатичным мужчиной старше себя. Вот ужас то. А вас что смущает?