Neil Gaiman

Зло, как правило, не дремлет, и, соответственно, плохо понимает, почему вообще кто-то должен спать.

Когда они входят в класс, Джон думает, что видит двойников. Они совершенно одинаковые: золотые и синие, волосы и глаза. Мальчик, наверное, чуть выше. Однако Джон дольше смотрит на девочку. Все смотрят на них. Они не замечают. Они привыкли. Учитель называет их имена, они вежливо улыбаются. Дейзи и Дрю. Джон думает, что глупо давать близнецам имена, начинающиеся на одну букву, как у героев старинных историй о школах-интернатах.

А этот их Иероним Босх? Вот уж псих-то. Но стоит вам решить, что люди порочнее всех обитателей Ада, как они вдруг проявляют такое милосердие, что и Небесам не снилось. Причем зачастую речь идет об одном и том же существе.

Они посмотрели друг на друга. В доме раздался выстрел, и одно из окон разлетелось вдребезги. – Какая досада, – проворчал Азирафель, воздерживаясь от более крепких выражений с легкостью, которая достигается только после шести тысяч лет воздержания от более крепких выражений и становится второй натурой. – Видимо, один не заметил.

На пустом танцполе под джазовую запись они плавно покачивались, словно облачка дыма.

- Почему ты пригласил меня? - прямо спросила Сара.

Он обнимал ее за талию и тут чуть притянул к себе.

- Потому что когда твоя подруга сказала: "Сколько тут звезд!" - ты единственная во всем этом чертовом клубе посмотрела на небо.

Как сказал однажды Дуглас Адамс (лет двадцать тому назад, когда никакого «Киндла» ещё на свете не было), бумажная книга похожа на акулу. Акулы очень стары: они плавали по океанам ещё до динозавров. И причина тому, что вокруг нас все ещё встречаются акулы, довольна проста: они научились быть акулами раньше всех.

“На свете миллион злых мачех, от которых дети убегают, и миллион добрых дровосеков, которым нет до всего этого никакого дела”