Евдокия Гуляева

отделенный от реальности. Даже у пресыщенного Воронцова, обычно не упускающего шанса съязвить, это

состояние смущением космического масштаба. Спасает положение зажигательный танец сотрудниц бухгалтерии. Только чтобы перетянуть на себя внимание Генерального они прямо-таки идут ва-банк. С отчаянной смелостью сразу приступают к базовым движениям: делают глубокие прогибы, двигают

, несколько долгих минут нещадно

нельзя измерить степень чужого горя с точки зрения собственных критериев. Все люди даже боль воспринимают по-разному. У каждого свой порог чувствительности, свой предел гибкости. Одни легко выдерживают и справляются там, где другие мгновенно ломаются. В этом нет ничего абсолютного. Нельзя говорить о том, попробуй-ка, пожри такого же дерьма, или вот когда я был(а) на его месте – выдержал(а), а он с хуя ли, сука, убивается?

день сохраняй этот образ, и тогда ты сможешь протянуть до вечера. «Не реви», – из раза в раз повторять себе, слыша, как от слёз клокочет собственный голос. Улыбайся

Его рука скользит дальше по бедру, сминая ткань платья, и я пытаюсь вырваться, но хватка Келлана в моих волосах крепчает

если это любовь. И бороться за любовь не нужно – только за своё счастье. Поверьте, даже из разбитой на осколки жизни, можно собрать цветную мозаику сверкающего калейдоскопа!

щенная похоть, больно простреливая в пах… Провожу напряженными пальцами по спине, до кромки ее промокших трусиков и веду ими вдоль поясницы

молчит… Потому, что все поняла и приняла для себя так же, как согласился сам с собой я. «Не моя…» С каждым толчком

Когда ты один – все не так страшно. Отвечая только за себя, не имея семьи, рисковать легко, играя со смертью, словно в прятки. Но, когда-нибудь