Ужасы Фазбера. 1:35 ночи

Scott Cawthon, Andrea Waggener, and Elley Cooper

Five nights at Freddy’s: Fazbear frights #3: 1:35AM

Copyright © 2020 by Scott Cawthon. All rights reserved.

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

1:35 ночи

– О, ура, дзинь-дзинь-дзинь, – послышался громкий, звенящий голос.

Дурацкая песня влезла, словно крюк на длинной ручке, в приятный сон Делайлы и вытащила её из благословенного сонного царства.

– Что за?.. – пробормотала Делайла, садясь в постели и отбрасывая мятое фланелевое одеяло. Через приоткрытые жалюзи на окнах пробивался солнечный свет, и она невольно зажмурилась.

– Ты заряжаешь меня бодростью, – продолжила певица.

Делайла швырнула подушку в тонкую стену, отделявшую её квартирку от соседней. Подушка с приятным «бух» врезалась в плакат в рамке, на котором был изображён безмятежный пляж. Делайла с тоской посмотрела на плакат; именно о таком виде из окна она всегда мечтала.

Но окна Делайлы выходили вовсе не на океан, а на ряд мусорных контейнеров и грязную заднюю стену круглосуточного кафе, в которой она работала. Да и безмятежности в жизни у неё не было. Её соседка Мэри, словно нарочно пытаясь её взбесить, продолжала петь во всё горло: «Спасибо, спасибо, спасибо, что начал мой день».

– Кто вообще поёт оды будильникам? – проворчала Делайла, потом со стоном протёрла глаза.

Соседка, которая любит попеть – это само по себе плохо, но вот когда эта соседка сама придумывает идиотские песни, да ещё и каждое утро начинает с хвалы будильнику, это в тысячу раз хуже. Будильники и сами по себе, если честно, ужасная штука.

Кстати, о будильниках. Делайла посмотрела на часы.

– Что?

Она вскочила с кровати, словно её выбросило оттуда катапультой.

Схватив маленькие электронные часики на батарейках, Делайла уставилась на экран. 6:25.

– Ты вообще хоть на что-то годишься? – прорычала Делайла, швыряя часы на ярко-голубое стёганое одеяло.

Делайла патологически ненавидела будильники. То было последствие десяти месяцев, прожитых в последней из приёмных семей, куда её отправили лет пять назад, но для жизни в реальном мире будильники совершенно необходимы, и Делайла до сих пор не могла с этим свыкнуться. Впрочем, сейчас она поняла, что есть вещь, которую она ненавидит больше, чем будильники: будильники, которые не работают.

Зазвонил телефон. Ответив на вызов, Делайла даже не стала ждать, пока с ней заговорят. Перекрикивая звон тарелок и шум голосов, она сразу же сказала:

– Знаю, Нейт. Я проспала. Приду через полчаса.

– Я уже вызвал Рианну тебе на подмену. А ты выйдешь в её смену, в два часа.

Делайла вздохнула. Она ненавидела эту смену. Самая напряжённая.

На самом деле она ненавидела все смены. Она вообще ненавидела смены как идею.

Она работала начальником смены в кафешке, так что её могли вызвать в любое время, которое лучше подходило под расписание. Так что её рабочий день мог длиться с шести до двух, с двух до десяти или с десяти до шести. Её внутренние часы настолько расстроились, что она, по сути, спала, когда бодрствовала, и бодрствовала, пока спала. Она жила в состоянии вечной усталости. В голове было мутно, словно через уши в неё набился туман да так там и остался. Этот туман не только мешал ей думать как следует, но и не давал мозгу нормально взаимодействовать с органами чувств. Её зрение, слух и вкусовые рецепторы всё время работали как-то не так.

– Делайла? Ты будешь на работе в два часа? – крикнул Нейт в самое ухо Делайле.

– Ага. Да, буду.

Нейт что-то проворчал и бросил трубку.

– Я тебя тоже люблю, – сказала Делайла и отложила телефон.

Делайла посмотрела на свою двуспальную кровать. Толстый матрас и особая ортопедическая подушка, запоминающая форму, манили ее, словно томный возлюбленный, звали лечь обратно. Делайла так хотела поддаться этим чарам. Она любила спать. Она любила просто лежать в кровати. Кровать была для неё словно коконом – взрослой версией крепостей из подушек и одеял, которые она так любила строить в детстве. Если бы можно было, она бы лежала там целыми днями. Вот бы ей найти какую-нибудь удалённую работу, которой можно заниматься прямо в кровати, не снимая пижамы. Это, конечно, вряд ли понравилось бы работодателю, потому что она бы бо́льшую часть времени просто валялась в кровати и спала, но вот для её здоровья было бы полезнее. Если бы она работала на себя, то сама назначала бы себе смены.

Но все предложения «работы из дома», которые она находила, оказывались просто жульничеством. Единственным местом, где ей предложили работу после расставания с Ричардом, было то самое кафе. Все потому, что из-за проблем с полицией в подростковом возрасте ей пришлось бросить школу, а почему – она толком уже и не помнила. Жизнь – отстой.

Делайла посмотрела на бесполезный будильник. Ну нет. Рисковать нельзя. Надо как-то не дать себе уснуть.

Но как?

В соседней квартире Мэри уже как минимум в третий раз пела свою дурацкую песню про пробуждение. Делайла знала, что, если постучать в стену или даже пойти в соседнюю квартиру и попросить Мэри петь тише, это не поможет. У Мэри явно было не всё в порядке с головой. Что именно было не в порядке, Делайла не знала, но помнила, что все прошлые жалобы уходили в пустоту, которая пряталась в голове Мэри, под её густыми седыми волосами.

Делайла не хотела сидеть в квартире и слушать песни Мэри. Можно попробовать для разнообразия сделать что-нибудь полезное.

Неохотно добравшись до выложенной розовым кафелем ванной, Делайла почистила зубы и надела серые тренировочные штаны и красную футболку. Она решила немного пробежаться. Она уже три дня не занималась никакой зарядкой. Может быть, это всё из-за тумана в голове?

Нет. Она знала, что это неправда. Она уже пробовала бороться с постоянной усталостью с помощью зарядки. Но сколько бы она ни занималась, это не помогало. Её телу просто не нравилось менять режимы дня, словно перчатки.

– Всё потому, что сейчас зима, – говорила Харпер, лучшая подруга Делайлы. – Придёт весна, и ты проснёшься словно цветок.

Делайла скептически отнеслась к этому совету и оказалась права. Весна пришла. Всё расцвело… всё, кроме уровня энергии Делайлы.

Но, пусть даже это и не поможет её голове, Делайла всё равно надела беговые кроссовки и убрала ключи, телефон, немного денег, водительские права и кредитную карточку в мешочек, который повесила на шею. Покинув маленькую шумную квартирку – Мэри всё ещё пела, – Делайла вышла в коридор с ковриком на полу, где пахло беконом, кофе и клеем. Клеем-то почему?

Делайла фыркнула и быстро сбежала по трём пролётам узких, неровных ступенек. Скорее всего, управляющий чинит стену или ещё что-нибудь такое. Дом у неё нельзя сказать чтобы дорогой.

По фойе слонялись два угрюмых, сутулых подростка. Услышав шаги Делайлы, они посмотрели на неё. Она, не обратив на них ни малейшего внимания, открыла исцарапанную серую металлическую дверь – как раз вовремя, чтобы увидеть, как солнце прячется за пушистым белым облачком.

То был один из тех ярких, свежих весенних дней, которые любила Харпер и ненавидела Делайла. Может быть, если бы она жила на берегу моря или в лесу, то радовалась бы счастливому солнцу и весенним ветрам. В окружении природы и распускающихся цветов такой день, наверное, казался бы идеальным. Но здесь?

Здесь, в городе, среди больших торговых центров, мастерских, автоцентров, пустых стоянок и домов для бедных, яркие и свежие дни не были приятными – они, скорее, действовали на нервы. Наверное, даже алмазная диадема на свинье смотрелась бы уместнее.

Пытаясь игнорировать запахи гниющего салата, выхлопных газов и прогорклого масла для жарки, Делайла поставила ногу на бортик пустой цветочной клумбы, стоявшей перед её серым, квадратным многоквартирным домом. Может быть, ощущение было бы более весенним, если бы в этой клумбе росли цветы, а не камни. Делайла потянулась, потом покачала головой – нельзя же думать обо всем так негативно.

– Ты же знаешь, что так не надо, – укорила она себя.

Делайла неторопливо направилась на север, в сторону жилого квартала – там, по крайней мере, можно будет бежать мимо домов и деревьев, а не машин и магазинчиков, едва сводящих концы с концами.

Нужно как-то остановить падение под откос. Когда она была ещё подростком, её не раз водили к психотерапевту, и там ей объяснили, что у неё «навязчивое поведение»: если уж она ухватится за какую-то мысль, её уже будет не оторвать. Сейчас она ухватилась за мысль, что её жизнь – отстой. И жизнь так и будет отстойной, если она не найдёт какую-нибудь новую мысль.

Пока её ноги мерно опускались на неровный тротуар, Делайла пыталась счастливыми мыслями прогнать из головы туман.

– Каждый день я чувствую себя всё лучше и лучше, – нараспев твердила себе она. После примерно десятого повторения ей уже очень хотелось рычать. Так что вместо утверждений она решила представить себе жизнь, которой хотела для себя. А после этого вспомнила, как жила с Ричардом, но это воспоминание лишь загнало её ещё глубже в яму негатива.

Когда Ричард решил, что вместо темноволосой, темноглазой миссис ему нужна голубоглазая блондинка-жена, у Делайлы не было особого выбора. Перед тем как выйти замуж за Ричарда, она подписала брачный договор. У неё не было ничего до замужества и не осталось ничего после. Ну, не совсем ничего. Она получила достаточную компенсацию, чтобы купить квартирку, подержанную мебель и коричневый компактный седан пятнадцатилетней давности. Но даже эти деньги ей выдали только после того, как она нашла единственное место, куда её согласились взять на работу. Учитывая её совершенно потрясающее резюме – «не доучилась полгода в выпускном классе», «присматривала за детьми» и «работала в фастфуд-ресторане», – ей повезло, что удалось найти хотя бы такую работу. И, не считая ужасного графика, работа была даже довольно хорошей. Нейт отправил её на курсы подготовки менеджеров, и всего за несколько месяцев она сумела дорасти от официантки до начальника смены. В двадцать три года она стала самым молодым начальником смены во всём ресторане.

– Вот видишь? – пропыхтела Делайла. – Дела идут на лад.

Она хваталась за эту вроде бы положительную мысль, пока бежала по занюханному старому району, выходившему в промышленный парк. Район был слишком уж обшарпанным, чтобы его можно было назвать красивым, но в нём росли прекрасные старые клёны и высокие, жилистые тополя, которые покачивались на тихом ветру. На всех деревьях виднелась светло-зелёная новая листва. Нежные листья наводили на приятные мысли – хотя бы на ближайшую пару минут.

Она задумалась – интересно, жителей этого района деревья тоже вдохновляют? Хотя, оглядевшись вокруг, она в этом усомнилась. Группка апатичных детишек ждала жёлтого школьного автобуса, который пыхтел где-то позади Делайлы, источая запах дизельного топлива. Старик с блестящей лысиной стриг поросший сорняками газон, а женщина, у которой настроение было, похоже, ещё хуже, чем у Делайлы, стояла на крыльце, вглядываясь в кружку с кофе.

Делайла решила, что хватит с неё этого района, да и бега, если уж на то пошло. Она обежала кругом закрытый магазинчик автозапчастей и направилась домой.

Домой.

О, если бы только это был дом. Но её квартиру трудно было назвать домом. За всю жизнь у неё было только два дома. В одном она жила с родителями – пока они не погибли, когда ей было одиннадцать. Приюты и приёмные семьи, в которых она жила после этого, были лишь местом, где она проводила время в ожидании чего-то – их трудно было назвать «домами». Второй её дом был у Ричарда. Теперь же у неё есть только место, где она спит, а выспаться ей никак не удавалось.

В последнее время ей казалось, словно жизнь – просто череда раздражающих побудок, словно весь мир – это будильник, который раз за разом включается и вырывает её из мира снов, единственного места, где ей приходили в голову действительно счастливые мысли.

Вернувшись в квартиру, Делайла старательно пыталась игнорировать пустые бледно-зелёные стены – она так и не набралась решимости перекрасить их после переезда. Она сняла кроссовки и аккуратно поставила у входной двери. Пройдя к потрёпанному бежевому кожаному диванчику, она расправила жёлто-зелёный плед на его спинке. Делайле этот плед не очень нравился, но Харпер связала его крючком специально для неё. Однажды Харпер зашла в гости и очень огорчилась, не увидев пледа. После этого Делайла всегда держала его на виду.

– Просто подоткни кривые края хорошенько, – сказала Харпер Делайле, вручая ей подарок. Учитывая, что «кривых краёв» у пледа оказалось довольно много, нормально его подоткнуть было довольно трудно.

Мэри по-прежнему надрывалась за стеной; Делайла сняла пропотевшую футболку и открыла шкафчик, где держала стратегический запас печенья. Шкафчик был пуст. Ну конечно же.

Делайла со вздохом открыла холодильник. Она знала, что это безнадёжное дело, потому что сама не готовила и, соответственно, держала в холодильнике только бутылочки с водой, яблочный сок и недоеденные порции еды из своей кафешки. Одно из достоинств работы в кафе – два раза за смену тебе выдают бесплатную еду. Благодаря этому она не голодала. Так что покупать ей нужно было разве что печенье, молоко, протеиновые батончики и замороженные полуфабрикаты на выходные. Осмотрев содержимое холодильника, она увидела, что купить нужно не только печенье, но и молоко.

Через стену снова пробился голос Мэри:

– Весна пришла, червячки выползли…

– Да, этого-то я и боюсь, Мэри, – сказала Делайла.

Здесь оставаться нельзя.

Вернувшись в ванную, Делайла приняла прохладный душ, потом надела коричневые легинсы и клетчатый чёрно-золотой пиджак. Она старалась не смотреть в зеркало, когда сушила свои волнистые волосы, спускавшиеся до плеч. Делайла больше не красилась. Вместо того чтобы тратить деньги на косметику, привлекающую нежелательное мужское внимание, она оставляла лицо ненакрашенным, а сэкономленные деньги клала на накопительный счёт. Даже без косметики Делайла была достаточно миловидной, чтобы на неё оборачивались. В модельном агентстве, в которое она однажды обратилась, сказали, что, если бы не большой подбородок, её лицо можно было бы назвать образцом классической красоты. Ещё два агентства дали ей номера пластических хирургов и сказали вернуться после того, как она немного поправит себе подбородок и нижнюю челюсть.

Делайла решила, что, раз уж она не красится, зачем вообще смотреть в зеркало? Она и так знала, как выглядит, а в последнее время ей не очень-то хотелось встречаться с собою взглядом. Она видела в зеркале что-то пугающее, что-то, что заставляло её задуматься, что ждёт в будущем.

За стеной Мэри во всё горло распевала о визите на Марс.

– Давай-давай, Мэри, – сказала Делайла. Вот бы Мэри действительно улетела на Марс… и не вернулась.

Делайла взяла сумочку и пошла к своей машине. Она подсчитала, что ей как раз хватит времени, чтобы съездить в магазин, купить печенья и молока, вернуться и ещё немного прикорнуть перед работой.

Пополнив запасы овсяного печенья и молока в продуктовом магазине, Делайла выехала со стоянки через дальний выезд. Ей нравилось ездить обратно к дому по тихим улочкам, а не по страдающим от вечных пробок четырёхполосным шоссе, проходившим через самое сердце промышленного и торгового района, где она жила.

Этот район был приятнее на вид, чем тот, где она бегала утром. Дома были больше, газоны – зеленее, машины – новее. С другой стороны, в старом районе росли большие клёны и тополя, а тут – только чахлые вишни. Впрочем, даже ей пришлось признать, что розовые цветы вишни выглядят очень мило.

Свернув возле особенно цветастого дерева, Делайла заметила плакат «Гаражная распродажа». Стрелка указывала прямо вперёд, и она решила – почему бы туда и не поехать. Ещё две стрелки сказали ей повернуть направо, и в конце концов она оказалась возле двухэтажного дома в испанском стиле, возвышавшегося над несколькими карточными столиками, на которых были разложены всевозможные вещи.

Делайла не смогла не остановиться.

Любовь к гаражным распродажам, как и склонность намертво хвататься за одну мысль, проявилась у Делайлы ещё в юности. У одного из её психотерапевтов, Али, даже была на этот счёт теория. Али считал, что Делайла любит гаражные распродажи, потому что они дают ей возможность посмотреть на чужую семейную жизнь. Они напоминают ей, что такое «жить нормально».

Делайла не отличалась склонностью к импульсивным покупкам. Да, кое-что она иногда покупала – собственно, всю мебель в квартире она как раз купила на гаражных распродажах. Но по большей части Делайла оставалась наблюдателем, археологом домашних вещей, детективом «всяких штук». Она хотела знать, чем люди пользуются, что коллекционируют, что любят и от чего хотят избавиться. Это было для неё развлечением.

Решив, что от лишних пятнадцати минут в машине молоко не испортится, Делайла остановилась позади грязного красного пикапа. Кроме этого пикапа и синего «Кадиллака», больше машин перед домом не было. Среди столов бродили всего два человека – крупная женщина, которую явно интересовала кухонная утварь, и невысокий молодой парень, копавшийся в стопках книг и дисков. Делайла кивнула им обоим, потом – женщине средних лет, сидевшей у стола для пикника, на котором стоял металлический ящик для денег и лежали блокнот и калькулятор.

– Добро пожаловать, – сказала ей женщина.

У хозяйки дома были коротко подстриженные русые волосы, а глаза окружал толстый слой подводки. Она была одета в жёлтый спортивный костюм, а на руках держала чихуа-хуа цвета ириски; пёс был настолько тихим и послушным, что Делайла даже начала сомневаться, настоящий ли он. Но когда она подошла, чтобы погладить его, пёс завилял хвостом.

– Это Мамфорд, – сказала хозяйка.

– Привет, Мамфорд. – Делайла почесала Мамфорда за ушами и тут же превратилась в его новую лучшую подругу.

Отойдя от Мамфорда и его человека, Делайла стала присматриваться к вещам, в беспорядке лежавшим на столе. Она немного покопалась в маленьких приборах, инструментах, играх, пазлах, электронике и одежде; её внимание привлекла чёрная кожаная куртка, но лишь до того момента, как в нос Делайле бросился запах нафталина. На следующем столе был «отдел игрушек». Глянув на модно одетых кукол, она ещё сильнее помрачнела, вспомнив, как в детстве соседи по приюту постоянно таскали её игрушки. Увидев конструкторы, она вспомнила о маленьком мальчике из приюта номер три, к которому она привязалась и которого усыновили буквально за неделю до того, как её саму тоже взяли в приёмную семью. Она уже была готова пойти дальше в поисках каких-нибудь вещей для украшения дома, но тут её взгляд упал на другую куклу.

Коричневые кудрявые волосы, большие тёмные глаза и пухлые розовые щёчки; кукла выглядела практически точно так же, как ребёнок, которого Делайла мечтала когда-нибудь родить от Ричарда. Когда она только вышла замуж, малыш казался ей таким же реальным, как и весь окружающий мир. Она была совершенно уверена, что станет мамой, так уверена, что даже придумала ребёнку имя ещё до зачатия. Девочку должны были звать Эмма.

Делайла, заинтригованная, обошла стол и подошла поближе к кукле, которую запихали в большой деревянный ящик, полный плюшевых игрушек и электронных приборов. Милое детское личико было отчасти скрыто под синей шляпкой. Широкие поля в розовых оборках выглядели весьма нелепо в окружении игровой приставки и радиоуправляемого самолётика. Делайле пришлось выложить из коробки обе вещи, чтобы высвободить куклу – она была размером около двух футов.

Кукла, одетая в ярко-голубое платье а-ля восьмидесятые – с пышными рукавами, длинной юбкой, розовыми кружевами вдоль каймы и большим бантом на поясе, – оказалась намного тяжелее, чем ожидала Делайла. Осмотрев куклу внимательнее, Делайла поняла, почему: кукла оказалась электронной игрушкой.

Делайла взяла ярко-розовый буклетик с инструкцией, свисавший с запястья куклы. «Меня зовут Элла» – было написано на обложке.

Элла. Так похоже на «Эмма». Делайла почувствовала странное покалывание в теле. Странно, а? Кукла, которая похожа на ребёнка, которого она так давно хотела, да ещё и имя тоже похоже. Явно не простое совпадение. Или нет?

Делайла открыла буклетик и вытаращила глаза от удивления. Ух ты. Высокотехнологичная кукла, однако.

В буклете говорилось, что Элла – это «кукла-помощница», которую производит компания «Фазбер Интертейнмент».

– «Фазбер Интертейнмент», – прошептала Делайла. Она никогда не слышала о такой фирме.

В буклете перечислялся целый список умений Эллы, и выглядел он впечатляюще. Элла умела буквально всё. Она могла служить часами и будильником, напоминать о назначенных встречах, следить за списками, фотографировать, читать сказки, петь песни и даже разносить напитки. Разносить напитки? Делайла покачала головой.

Оглядевшись, Делайла с облегчением поняла, что никто не видит, с каким интересом она рассматривает куклу. Мама Мамфорда помогала молодому парню с какими-то пластинками. Крупная женщина складывала стопку фарфоровых тарелок рядом с металлическим ящиком для денег. Больше никто не приехал.

Делайла читала дальше. Элла, как утверждал буклет, умела определять кислотность воды, а также проводить оценку личности, если вы ответите на двести заранее запрограммированных вопросов. Как старая игрушка может быть настолько навороченной?

Дизайн и Эллы, и самого буклета говорил о том, что куклу действительно сделали в восьмидесятых, одежда не просто стилизована под ретро. Она не новая, даже не близко. Она действительно умеет всё это делать?

Делайла перевернула Эллу и увидела записку, прикреплённую к платью. Там говорилось, что единственная функция, которая реально работает, – будильник. Делайла снова перевернула Эллу и увидела, что в грудь куклы вделаны маленькие электронные часы. Строго следуя инструкции, Делайла попыталась включить будильник, нажав по очереди несколько маленьких кнопок на круглом животике Эллы.

Делайла чуть не уронила бедняжку Эллу, когда нажала последнюю кнопку, и глаза куклы резко открылись. Она резко задышала, услышав щелчок, а сердце буквально через наносекунду начало биться в четыре раза быстрее, когда Элла вдруг проснулась.

Делайла вытянула руку с Эллой и хорошенько её осмотрела. Ну, ей действительно нужен будильник. Она посмотрела на белый ценник, висевший на шее Эллы. Неплохо. С этим Делайла справится. И может быть, даже удастся снизить цену. Делайла побывала буквально на сотнях гаражных распродаж и за это время научилась неплохо торговаться.

Делайла взяла Эллу и направилась к Мамфорду и его маме, которые снова вернулись к ящику с деньгами. Молодой парень загружал коробку пластинок и дисков в свой пикап.

– Не скинете пятнадцать долларов с цены? – спросила Делайла. – Раз уж у куклы работает всего одна функция?

Хозяйка протянула к ней руку; ногти на ней были накрашены ярко-красным лаком. Она перевернула Эллу, посмотрела на ценник, потом на Делайлу – та попыталась одновременно изобразить, что очень хочет эту куклу и что у неё не хватает денег.

– Ладно, хорошо. Идёт.

Делайла широко улыбнулась.

– Отлично.

Расплатившись, она заставила себя заметить, что день действительно становится всё лучше. Она неплохо пробежалась, купила печенья, а потом нашла очень крутую высокотехнологичную куклу на гаражной распродаже за смешные деньги – это вовсе не отстойно. Элла отлично будет смотреться на старом дубовом кофейном столике Делайлы. Харпер от неё будет просто в восторге.

А ещё у Делайлы теперь есть работающий будильник! Можно пойти домой, вздремнуть и точно проснуться вовремя, чтобы не опоздать на работу. Ага. Всё идёт на лад. Может быть, ей всё-таки удастся как-нибудь отцепиться от мысли «жизнь – отстой»?

Вернувшись в квартиру, Делайла поставила Эллу на прикроватную тумбочку, под белой китайской лампой. Элла в пышном платьице смотрелась там отлично. Можно даже было сказать, что она довольна собой, но это, конечно, уже будет проекция собственных чувств, потому что Элла даже не осознаёт себя. Это Делайла довольна собой. Она гордилась тем, как ей удалось исправить, казалось бы, безнадёжно испорченный день. Она справилась с плохим настроением. И это немало впечатляло.

Делайла проверила часы и поставила часы Эллы на то же время. Всего 11:30, так что Делайла сможет ещё пару часов поспать. Поставив будильник Эллы на 1:35 дня, Делайла разгладила простынь и покрывало и легла прямо на них, а потом натянула одеяло до подбородка – не потому, что в квартире было холодно, а потому, что так она чувствовала себя в безопасности. Радуясь тому, что Мэри либо сама спит, либо куда-то ушла, либо наконец сорвала голос из-за безудержного пения, Делайла легла на бок и понеслась по течению дрёмы в сторону блаженного неведения.

Телефонный звонок разрушил спокойный сон Делайлы, словно ракета, врезавшаяся в стены монастыря. Она резко села и нащупала телефон, ругая себя за то, что не выключила его, чтобы никто не мог прервать её сон.

– Что? – прорычала она.

– Ты где, чёрт тебя дери? – прорычал в ответ Нейт.

– Э-э-э? Сейчас…

Делайла посмотрела на Эллу. На часах было 2:25.

– Ох, блин.

– Если не явишься через пятнадцать минут, больше вообще сюда не приходи.

Делайла убрала телефон от уха как раз вовремя, чтобы избежать привычного громкого БАБАХ. Нейт пользовался старомодным проводным телефоном, где трубку вешали на металлический крючок. Он выражал свои эмоции силой, с которой бросал трубку на крючок после звонка. Сейчас он был явно разъярён.

Делайла бегом бросилась в ванную, скидывая по пути одежду. Там она плеснула воды в лицо, наскоро повозила щёткой по волосам, потом вернулась в спальню, натянула тёмно-синее рабочее платье и взяла уродливые чёрные ботинки на нескользящей подошве, которые Нейт заставлял носить всех подчинённых. Пока она завязывала шнурки, её взгляд упал на Эллу.

– Ты меня разочаровала, – сказала она кукле.

Элла посмотрела на неё сквозь густые ресницы. Одна из её кудряшек повисла над глазом. Она выглядела почти проказливо.

Неудивительно, что эта кукла такая дешёвая. Единственное, что в ней реально работает, – часы на груди. Но зачем вообще нужны часы без будильника? Да, Элла – милая кукла, она похожа на малыша, которого Делайла так давно хотела, но сейчас она больше раздражала Делайлу, чем вызывала какие-то другие эмоции.

Завязав ботинки, Делайла схватила Эллу с тумбочки. На мгновение её поразил реализм мягкой, как у младенца, «кожи» Эллы. Но потом она прошла в гостиную, взяла сумочку и поспешно вышла из квартиры. Пробежав по коридору к лестнице, Делайла покачала головой, услышав очередные рулады Мэри. «Обожаю большой, яркий мир».

На улице солнце успело уступить место низко висящим тучам, из которых сыпались крупные дождевые капли. Делайла придержала дверь для двух пожилых дам; те, казалось, заходили в подъезд целую вечность. А потом со всех ног побежала за угол, где стояли мусорные контейнеры.

Три огромных зелёных контейнера стояли, словно трио троллей, на краю парковки. Два из них были открыты, третий – закрыт. Делайла прицелилась во второй из открытых контейнеров и, размахнувшись хорошенько, выпустила Эллу в самой высокой точке, куда достала её рука. Элла описала под дождём широкую дугу и с громким металлическим бдыщ приземлилась в одну из открытых мусорок. Делайла немного вздрогнула, услышав этот звук, – она чувствовала себя немного виноватой, выбрасывая куклу, которая так напоминала её малыша, куклу с удивительно реалистичными ручками.

Делайла не увидела, в какой именно контейнер приземлилась Элла, потому что в этот момент из чёрного входа кафешки появился Нейт. Делайла помахала ему.

– Опоздала, потому что с куколкой заигралась? – крикнул он.

– Очень смешно.

Делайла бегом бросилась к двери и успела как раз вовремя – отдельные капли превратились в настоящую стену дождя.

Нейт отошёл, пропуская её внутрь, а потом быстро закрыл дверь. Делайла почувствовала запах крема после бритья, которым пользовался Нейт – едва заметный аромат виски, которым Нейт просто до ужаса гордился. «Мужественно, а?» – спросил он, когда в первый раз воспользовался этим кремом. Делайле пришлось с ним согласиться.

Нейт – высокий, хорошо сложенный, симпатичный, хорошо ухоженный – совсем не походил на стереотипного владельца забегаловки. Ему было лет пятьдесят, он носил короткие седеющие чёрные волосы и аккуратно подстриженную бородку. А ещё он мог пронзить тебя одним взглядом оловянно-серых глаз. И сейчас эти глаза были направлены на Делайлу.

– Тебе повезло, что ты хорошо работаешь и клиенты тебя любят, – сказал он. – Но тебе надо что-то делать с опозданиями. Я не смогу всё время спускать тебе это с рук.

– Знаю. Знаю. Я пытаюсь.

– Это да.

Смена прошла быстро. Это главное достоинство работы с двух до десяти. Работы столько, что можно с ног сбиться, но, по крайней мере, время пролетает быстро.

Домой Делайла вернулась где-то в 10:30 вечера, к счастью, пропустив песню, которую Мэри пела перед сном. В здании было довольно тихо. Делайла слышала только рэп, игравший в одной из квартир в конце коридора, и смех из телевизора, стоявшего у соседей сверху.

Закрыв дверь в коридор, где несло сгоревшей брюссельской капустой, Делайла надеялась, что неприятный запах не последует за ней в квартиру, и этого действительно не случилось. Дома пахло хвойным ароматизатором и апельсинами. Так или иначе, дом пах лучше, чем сама Делайла, от которой, как и обычно под конец смены, пахло жиром.

Скинув одежду, она сунула её в ларь из кедрового дерева, стоявший у дверей. Ларь с угольным фильтровальным мешочком внутри помогал ей решить проблему с запахом жира, от которой она страдала не одну неделю, когда только начала работать в кафе.

В душе Делайла смыла с себя остатки запаха жира, потом натянула красную ночную рубашку с длинными рукавами и устроилась в кровати с контейнером, заполненным зеленой фасолью и кусочками бефстроганова. Повар, работавший в смену от двух до десяти, был лучшим из всех, что трудились на Нейта. Бефстроганов был великолепен. За едой Делайла пересматривала комедийное шоу на старом телевизоре, который стоял на антикварном кленовом комоде. Она ни разу не засмеялась и даже не улыбнулась. Шоу просто помогало ей чувствовать себя чуть менее одинокой во время еды.

Примерно в половине двенадцатого Делайла поставила пустой пенопластовый контейнер на стопку журналов по дизайну интерьера, лежавших на прикроватной тумбочке. Выключив китайскую лампу, она повернулась на бок и свернулась клубочком. Уличные фонари, возвышавшиеся над парковкой за окном, отбрасывали кривые, зловещие тени по всей комнате. Они напоминали огромные костлявые пальцы, которые тянулись к кровати.