Обманщик с соседней парты

Глава первая

Любовь нечаянно нагрянет…

Я стоял у окна, терзаясь противоречиями. Идти сегодня в школу, не идти? С ответом необходимо поторопиться, до начала урока осталось двадцать минут. Мысленно представив перед собой чистый лист бумаги, я разделил его вертикальной чертой, нацарапав на одной полосе «За», на другой «Против».

Итак, чтобы всё-таки пойти в школу, выступали следующие причины: во-первых, я уже встал, собрался, и в принципе готов выйти из дома в любой момент. Во-вторых, сегодня пятница, день, что называется, лёгкий, предвыходной. Уроков не так много, всего пять, домашнее задание сделано. Чем не веский аргумент? Но нет. Не получается побороть непреодолимое желание остаться дома. Нужны более весомые основания.

Дверь в комнату открылась. Вбежал Вовка.

– Ким, ты идёшь?

– Что? – я не расслышал слов младшего брата.

– Я говорю, в школу идём?

– Позже.

– Тогда мы уходим.

– Хорошо.

Вовка поправил на плече рюкзак и, внимательно посмотрев на меня, словно понимая, какие мысли копошатся в моей голове, сочувственно кивнул.

– Пока.

– До вечера.

Через минуту в коридоре послышались голоса. Вовка что-то спросил у мамы, она ответила, и сразу заплакала Линка. Опять не хочет в детский сад. Каждый день начинается одинаково. Лина просыпается в хорошем настроении, одевается, неотрывно глядя в телевизор (ведь там специально для неё показывают мультфильмы), а перед самым выходом начинает реветь. И скучно ей в саду, и одиноко, в «тихий час» не спится, в игрушки не играется.

Фантазия у Лины богатая. Сочинять истории она начала год назад, едва ей исполнилось три. Может такого понапридумывать – хоть стой, хоть падай. И главное, верит своим выдумкам, считает их реальными.

Сейчас я слышу, как сестра сквозь всхлипы доказывает маме, что в саду страшно, под её кроватью затаился злой гном, который пытается утащить Линку с собой. Она и воспитателю жаловалась, ей не верят.

Мама тоже не верит, покрикивает на Лину, подталкивает к двери. Еще Вовка масла в огонь подливает. Говорит, если, мол, увидишь сегодня гнома, спроси у него, где они прячут плаксивых детей: в подвале или на чердаке.

Линка разревелась в голос. Мама шикнула на Вовку.

Я посмотрел на часы. До урока пятнадцать минут. Не пойду. Вроде решил, но на душе неспокойно, значит, решение не окончательное.

– Ким, – крикнула мама. – Мы ушли.

Хлопнула дверь. Глядя на соседний дом, точнее, на окна третьего этажа, я сжал кулаки.

Через минуту из подъезда выбежал Вовка, махнул маме рукой, поспешил в школу. Лина продолжала капризничать. Прижимая к груди куклу, растирала кулачком глаз и что-то говорила маме. Я был рад, что сегодня в сад Лину отводит мама. Обычно в роли провожатого выступаю я. Кстати, вот и галочка в столбце «Против». Нет необходимости вести сестру в сад. Остаюсь дома.

Продолжаю стоять у окна. Смотрю на улицу, жду ЕЁ появления. Проглядеть не мог. Хотя, когда разговаривал с Вовкой, ОНА запросто могла выйти из подъезда. Да нет, успокаиваю себя, не успела. Обязательно бы заметил. Ведь ОНА ходит не торопясь, легко, плавно. У НЕЁ красивая походка.

Издав смешок, я поймал себя на мысли (уже который раз), что любовь действительно слепа. Или же напротив, она приносит прозрение? Не знаю, какой ответ более правдив. Когда человек любит, он либо замечает сплошь достоинства, не допуская мысли, что у объекта вожделения могут иметься недостатки, либо возносит эти самые недостатки до ранга достоинств.

С Надей мы знакомы целую вечность. Живём в соседних домах, ходили в один детский сад, потом оказались в одном классе, на протяжении девяти лет видим друг друга ежедневно. Разговариваем, смеёмся, шутим, ругаемся, спорим – как и полагается одноклассникам.

Помню, в седьмом классе, я тогда сидел за партой с Максом, Надя предложила пересесть к ней. Просьба показалась обыденной, я, смеясь, отшутился. Сказал, что сидеть за Танькой Кротовой мне удобней, всегда есть возможность списать контрольную. Надя не обиделась, засмеялась и перевела разговор на другую тему. Мне стоило задуматься, понять, что на самом деле стояло за столь обычной на первый взгляд просьбой сесть рядом. Но я был глупым семиклассником, не вник в ситуацию. Грубо говоря, не просёк.

К концу восьмого класса между Надей и Максом проскочила искра. Они стали сидеть за одной партой. Я был рад за них. Компанией мы продолжали гулять вечерами по городу, ходить в кино, кафе, бывать друг у друга в гостях. Жизнь шла своим чередом.

Я начал встречаться с Таней, той самой, которая всегда подсказывала на контрольных. Нас считали парой. Увидели один раз вместе, второй… пятый. Пошёл слух, Смирнов и Кротова влюблены друг в друга. Мы не стали развенчивать этот миф, сами до конца не понимали, влюблены или нет. Говорят, в таком возрасте часто путают любовь с влюблённостью. Потому и не торопились с выводами. Если это любовь, она никуда от нас не денется, а потерять влюблённость не страшно. Так считал я, похожего мнения придерживалась и Таня.

Пролетело лето. Мы стали девятиклассниками. До Нового года я жил прежней жизнью, не замечая ни в себе, ни в окружающих перемен.

Закончились новогодние праздники, после каникул я пришёл в школу. День, два, неделя – без изменений. И вдруг… До сих пор не пойму, как такое могло произойти.

Был вечер, падал снег, мы гуляли в парке, дурачились. Ничто не предвещало перемен. Обычно чувствуешь приближение нового, свежего, неизведанного. Интуиция ли или шестое чувство, но оно всегда оживает заранее, давая время на подготовку. В тот день не было ни предчувствий, ни сопутствующего таким настроениям волнения. Таня встретила в парке старшую сестру, они поговорили с минуту, вспомнили о неотложном деле и мы распрощались. Чуть погодя Максу позвонили, он отошёл, а закончив разговор, сообщил, что ему срочно нужно бежать.

Надя посмотрела на меня иронично, склонила голову и сказала, что я обязан проводить её до подъезда. Мы шли, я всю дорогу юморил. Надя смеялась, просила рассказать что-нибудь ещё, призналась, от смеха разболелся живот. Меня было не остановить, шутки, анекдоты, забавные истории…

Надя заметила, что мы стоим у подъезда больше двадцати минут. Разве? Для меня время остановилось. Я не желал прощаться с Надей и идти домой. Возникло ощущение полной опустошённости. Сейчас зайду в свою комнату, включу свет и сойду с ума от одиночества. Почему-то именно эта мысль меня посетила, едва Надя сказала, что у неё замёрзли ноги.

Я предложил пойти в кафе, благо их было великое множество в округе. Поколебавшись, она согласилась.

Мы пили кофе, я продолжать делиться с ней своим хорошим настроением. Нет, даже не настроением – собой. Боясь признаться самому себе, что произошло нечто необъяснимое, я всё говорил и говорил, стараясь не делать между словами длинных пауз. Вот сейчас замолчу, и прекраснейший момент рассеется, словно дымка, Надя перестанет смеяться, в кафе сделается неуютно и тускло. И я шутил, глядя, как радуется Надя, как от улыбки появляются ямочки на щеках, а рыжая чёлка упрямо падает на лоб, закрывая правый глаз.

Пришло время уходить. Как же не хотелось отпускать Надю, я судорожно искал предлог, чтобы задержаться в кафе хотя бы на десять-пятнадцать минут. Разве сейчас, когда я нахожусь практически в состоянии невесомости, можно просто так встать и уйти? Нет, стучало железными молоточками в голове. Нет-нет – в такт молоточкам отстукивало в груди.

Надя направлялась к выходу. У подъезда мы попрощались, она поднялась по ступенькам, обернулась, махнула мне рукой и потянула на себя дверь.

Я продолжал стоять и смотреть на ступени. Снег усилился. Теперь он падал пышными хлопьями, торопился. Отыскав глазами окна третьего этажа, я стал ждать, когда в комнате Нади загорится свет. Снежинки касались лица и быстро таяли. Казалось, я могу простоять так бесконечно долго.

В окне вспыхнул свет, я улыбнулся. Потом нехотя перешёл дорогу, поднялся на крыльцо и набрал код домофона.

Мне было по-настоящему плохо. Любовь считается светлым чувством, дарующим позитивные эмоции. Да что там эмоции, любовь – это взрыв, фейерверк, светопреставление. Но у меня на душе скребут кошки, хочется выскочить на улицу и бежать, не разбирая дороги. В комнате мне тесно, я задыхаюсь, не хватает пространства.

Моей бабушке нравится песня, в которой есть такие слова: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…».

Подтверждаю, это действительно так. Нагрянет… нечаянно… когда не ждёшь.

Я полюбил. Впервые, по-настоящему. Но почему же мне так плохо?

***

– Можно войти?

– Ким, почему опаздываешь? – спросила Елена Валерьевна, кивнув на мою парту. – Проходи.

Я сел, положил рюкзак на колени, достал учебник и тетрадь.

– Я думала, ты не придёшь, – шёпотом сказала Таня. – Проспал?

– Нет, – соврал я. – Со своими проканителился.

– Отправила тебе сообщение, ты не ответил, думала, спишь без задних ног.

Мне действительно пришло сообщение от Тани, я его видел, хотел ответить, но в последний момент передумал. Оттого сейчас чувствовал себя неловко.

Уроки литературы у нас всегда проходят интересно, живо. Благодаря Елене Валерьевне. В отличие от других учителей, которые всеми силами хотят сделать из нас людей, бьются-бьются и всё бестолку, Елена Валерьевна изначально видит в каждом личность. И по моим наблюдениям, на уроках литературы создаётся особая атмосфера, окунувшись в которую, даже самый заядлый лентяй, пытается стать чуточку образованней.

Взять, к примеру, Миху. Твёрдый троечник по всем предметам, он всегда зажат и растерян. Толк из него не выйдет, говорят многие. Заклеймили. На литературе Мишка оживает, появляется заинтересованность, раскалывается зажатость, из неё, как из треснувшей ореховой скорлупы, проклёвывается проросток – тяга к знаниям.

Повернувшись, я встретился взглядом с Надей. Она смутилась, быстро посмотрела на Макса и опустила глаза.

Елена Валерьевна прохаживалась по классу. Сегодня у нас по плану обсуждение эпизода романа Шолохова «Тихий Дон». Класс обсуждает эмоционально, каждый пытается высказать собственную точку зрения. Таня не исключение. Еле дождавшись, пока Марина закончит говорить, она берет слово, и немного зардевшись (всегда, когда волнуется, у неё розовеют щёки) вливается в поток рассуждений.

Я снова поворачиваюсь. Надя на меня не смотрит, но вижу, что краем глаза заметила моё телодвижение. Начала поправлять волосы, потом уронила ручку, нагнулась и, когда выпрямлялась, стрельнула на меня своими голубыми глазами.

– Ким, – Таня легонько толкнула меня в бок. – Как ты считаешь, я права?

– В чём?

– Ты что, не слушал?

– Нет… Извини, Тань, задумался.

– Какой-то ты сегодня не такой, – Таня нахмурилась и сразу улыбнулась.

Последние месяцы я часто слышу от неё, что «сегодня» я не такой. Каждый раз удивляюсь, неужели она ни о чём не догадывается? Не видит или не хочет видеть, что я сильно изменился. Не такой – слабо сказано. Я другой. Тот Ким Смирнов, которого все знали в прошлом году, исчез. Теперь я по-другому думаю, чувствую, живу. Виновница моего состояния сидит в первом ряду, за третьей партой. Имя ей Надя.

Поворачиваюсь третий раз, натыкаюсь взглядом на Макса. Он знаком показывает мне, что всё в порядке, всё окей. Его излюбленная фраза. Раньше она меня веселила, с недавних пор начала раздражать.

Прислушиваюсь к классу, пытаюсь вникнуть в суть разговора. Даже удалось поймать нить и сказать пару слов. Правда, многие ребята со мной не согласны. Начался спор. Доказывать что-либо сейчас, то есть отстаивать право на собственное мнение, нет желания. Сижу, уткнувшись взглядом в книгу, борясь с желанием повернуть голову, чтобы увидеть Надю.

Прозвенел звонок.

Глава вторая

Знакомство

Мы перешли в кабинет истории, началось обсуждение завтрашней поездки за город. Родители Андрея разрешили провести выходные у них на даче. Тусовка обещала быть весёлый. Там и баня, и шашлык, и воздух, а главное – на даче будет Надя. Когда Андрей в понедельник спросил, смогу ли я вырваться, я первым делом узнал у Нади, поедет ли она. Макс ответил за двоих – в обязательном порядке.

Сейчас шли споры, что взять с собой, а что можно купить в поселковом магазине.

– За мясом для шашлыка мы после урока идём с Толяном, – сказал Андрей.

– Не лучше ли на месте продукты купить и не париться? – Маринка не понимала, почему все так суетятся.

– В поселковом магазине цены в два раза выше.

– А овощи? – Таня посмотрела на меня. – Ким, давай тогда вечером на рынок сходим.

– Не вопрос.

– Ребят, все скинулись? – Толян хлопнул в ладоши и подошёл к доске. – Сколько у нас наличности?

– Не волнуйся, хватит.

– Давайте распределим, кто за что отвечает. На нас с Дроном шашлык.

– Мы с Кимом овощи купим.

Толян кивнул.

– Лады. У кого деньги?

Подражая прилежной ученице, которая хочет дать ответ на вопрос учителя, Марина, криво усмехнувшись, подняла руку.

– Кассир я.

– Дай Таньке денег на овощи.

– Раскомандовался, – буркнула Марина. – Мог бы и повежливей попросить.

– Ваше Величество, соблаговолите.

– Другой разговор, – кивнула Марина.

– А кто воду купит?

– Можем мы, – сказал Макс, приобняв Надю.

– Я газированную не собираюсь пить. Мне сок. Желательно яблочный или вишнёвый.

– И ещё, чтобы салаты обязательно были, – крикнула, оторвав взгляд от планшета, Ирка.

– Слушайте, – Марина протянула Тане деньги и нахмурилась. – Я, конечно, всё понимаю, но получается, мы завтра стартанём к Андрюхе на дачу, нагружённые, как лошади.

– Скорее, как верблюды.

– Я серьёзно.

– Что предлагаешь? Дрон же сказал, в местном магазине дорого.

– По-твоему, я должна тащить сумки? Ир, если тебе не влом, вперёд, можешь ещё и рюкзак прихватить.

– Марин, не истери. Сумки понесут парни, – Ирка вновь уткнулась в планшет.

Звонок на урок и появление в классе историка, прервали наш разговор.

– Ты сегодня работаешь? – обратилась ко мне Таня.

– Да. Сразу после уроков еду к отцу.

– Во сколько освободишься?

– Часам к шести.

– Позвони мне на обратной дороге, у метро встретимся, на рынок сходим.

– Хорошо.

Помолчав, Таня усмехнулась.

– Мои не хотели меня отпускать. Столько вопросов: кто будет, как, что, почему. Еле уломала.

– А я маме ещё не говорил.

– Ким! – вскрикнула Танька.

Историк посмотрел на неё с упрёком.

– Мы вам не мешаем? – поинтересовался он.

– Простите, Иван Евгеньевич, – Таня залилась румянцем.

Когда Иван Евгеньевич подошёл к окну и заговорил, Таня придвинулась ко мне.

– Почему не сказал, Ким?

– Какая разница, сегодня скажу.

– Твоя мама сейчас… – Танька подбирала нужные слова. – Она в порядке?

– Думаю, да. Не переживай ты так, всё получится. Завтра будем есть шашлык, – я попытался улыбнуться.

Во время урока я трижды украдкой смотрел на Надю. Один раз мой взгляд был перехвачен Таней. Ничего не сказав, она повернулась к Наде, потом посмотрела на Макса и чуть заметно сгорбилась.

Уроки прошли более-менее спокойно. Если не брать в расчёт небольшую стычку с физичкой, которая так и не смогла ответить, почему за правильный ответ поставила четыре, из школы я вышел в хорошем настроении. Поговорив с ребятами, отправился к метро. До офиса, в котором работал отец, ехать минут двадцать. Плюс ещё минут пять пешком.

В приёмной мне улыбнулась Тамара Георгиевна, секретарь.

– Здравствуй, Ким.

– Добрый день. Папа у себя?

– Да, проходи.

Отец разговаривал по телефону. Мне знаком указал, чтобы я сел на стул. Слушая его торопливую речь и видя, как он теребит карандаш, я понял, разговор не клеится. В итоге, бросив фразу «Поговорим позже», отец убрал телефон.

– Ты сегодня рано.

– Всего пять уроков.

– Как дела дома? – задавая вопрос, отец на меня не смотрел. Делал вид, что занят поиском бумаг.

– Всё нормально.

– Мама как?

– Ты бы позвонил, поинтересовался у неё.

– Ким, ты же знаешь.

– Знаю, извини. Проехали. Вовка расстроился, что не приедет к тебе на выходные.

– Так получилось, – уклончиво ответил отец. – Мы уезжаем. На следующей неделе заберу их с Линой.

Я встал.

– Ладно, тогда я пошёл к Тамаре Георгиевне.

Отец протянул мне руку.

– Ким, ты в порядке?

– Разумеется, – засмеялся я.

Иногда поведение отца меня удивляет, иногда веселит. Он задаёт столь наивные вопросы, что злиться на него не получается. Неужели рассчитывает, я буду прыгать от восторга при встрече с ним? Общаемся ровно, без эмоций, и по мне, это намного лучше, чем полное отсутствие общения.

Уже на выходе из кабинета я столкнулся с парнем, моим ровесником. Он посмотрел на меня, прошёл в кабинет и, как я успел заметить, закрывая за собой дверь, вальяжно развалился на стуле.

– Ким, – сказала Тамара Георгиевна. – Сегодня один пакет. Быстро освободишься.

Я кивнул.

– Вот, бери.

– Тамара Георгиевна, кто сейчас у отца?

Секретарша вскинула брови. Было заметно, вопрос поставил её в тупик.

– Денис, – ответила она шёпотом.

– Мне это ни о чём не говорит. Он кто?

– Ким, – ещё тише сказала она. – Денис. Сын Натальи Сергеевны.

Пришёл черёд удивиться мне. Так вот почему парень по-хозяйски прошёл в кабинет и развалился на стуле. Тот самый Денис, о котором я несколько раз слышал, но никогда не видел. Признаться, даже имени его не помнил. Почему-то казалось, сына второй жены отца зовут Дима.

Появился сиюминутный порыв, зайти в кабинет, но я вовремя взял себя в руки. А зачем, собственно, мне это надо?

На улице меня точила упрямая мысль дождаться появления Дениса. Я уже отошёл на значительное расстояние, как вдруг развернулся и ринулся к входу. Потянулись минуты ожидания. Я прокручивал наше знакомство, первые слова, представлял его реакцию, был готов к негативу. Придя к выводу, что во мне говорит обида, иначе невозможно объяснить моё поведение, я облокотился о перила.

С другой стороны, нет ничего противоестественного в моем желании познакомиться с Денисом. Банальный интерес. Просто представлюсь, перекинусь парой фраз и уйду. Зато он будет не только знать о моём существовании, но и увидит меня воочию.

Прошло минут двадцать. Денис вышел, на ходу разговаривая по телефону. Я окрикнул его.

– Перезвоню, – сказал он и отсоединился.

Какое-то время мы молча стояли друг против друга. Наконец, он протянул руку.

– Давай познакомимся по-человечески. Денис.

– Ким.

Я ожидал реакции. Любой. Но её не последовало.

– Тамара Георгиевна сказала, это был ты, – признался он.

– И как ты отреагировал?

– Нормально отреагировал. И ты правильно сделал, что дождался меня. Нам давно стоило познакомиться.

– Для чего?

– Ну… – Денис пожал плечами. – Во всяком случае, не вижу в этом преступления. Мы не враги.

– Отец рассказывал о нас? – именно этот вопрос почему-то волновал меня больше всего.

– Довольно часто.

– Как твоя мать реагировала на его рассказы?

– Нормально реагировала. Я тебя понимаю, мою мать ты ненавидишь. Фиг знает, как бы я себя чувствовал, окажись на твоём месте. Но поверь, в том, что отец ушёл от вас к моей матери, я не виноват. Это их косяки.

– Отчасти с тобой согласен. В одном ты ошибаешься, твою мать я не ненавижу. Я её вообще никак не воспринимаю.

Денис сделал вид, что пропустил мои слова мимо ушей.

– Слушай, у тебя как со временем? – спросил он.

Я показал пакет.

– Надо отвезти.

– Срочно?

– Да нет.

– Давай зайдём куда-нибудь, посидим.

Я осмотрелся. Взгляд наткнулся на чебуречную.

– Пошли, – я начал переходить дорогу, Денис шёл сзади.

– Куда так гонишь, подожди.

Мы заказали по два чебурека и чай. Первый чебурек ели молча, каждый собирался с мыслями, о чём-то размышлял, прикидывал. Взявшись за второй чебурек, я сказал:

– Вкусные.

– Да, – согласился Денис. И после короткой паузы, добавил: – Я просил его нас познакомить.

– Кого? – мне требовалось услышать, как он называет отца.

– Его.

– Ты так к нему и обращаешься?

– Не считаю его отцом, – признался Денис. – Тебя ведь это интересует? Он для меня дядя Серёжа.

От его признаний сделалось спокойней. Что это, вскричал внутренний голос, неужели ревность к отцу? Нет, успокоил я себя, скорее, эгоизм.

– Что он ответил?

– Ничего. Сказал неопределённо, может быть, потом.

– Но Вовку с Линкой ты видел.

– Нет.

– Отец несколько раз забирал их на выходные.

– Они не были у нас дома. Гуляли или ехали на дачу.

Получается, Вовка не соврал. Помню, я как-то пристал к нему с расспросами. Брат говорил, что в новом доме отца не был, упомянул дачу. Я решил, обманывает, а выходит, Вовка говорил правду.

– Ким, я был бы не против нашего общения, – Денис допил чай и обтёр салфеткой руки. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но это правда. Делить нам нечего.

По моему взгляду Денис понял, что сказал что-то не то.

– Пусть они напрягаются, – быстро поправился он. – Я не вмешиваюсь.

Я тоже уже давно перестал вмешиваться в отношения родителей. Поначалу да, не отрицаю, был зол на отца, защищал маму, так как считал её жертвой. Даже думал, что никогда больше не смогу его видеть. Но нет. Прошло время, всё более-менее улеглось для меня, а вот мама до сих пор не может отойти от предательства отца.

Влюбившись, у меня на многое открылись глаза. Я попытался встать на место отца. Он же тоже, типа влюбился. Я не верил в это. Теперь задаюсь вопросом, почему он не мог влюбиться? Конечно, мог. И было у него два пути: страдать, оставаясь со старой семьёй, или уйти и быть счастливым с новой. Он выбрал счастье. В первой семье остались жена и трое детей, во второй – счастье. Судить его я перестал, неблагодарное это дело. Обида осталась, и никуда она не денется, но былой ненависти уже нет.

– Тогда предлагаю обменяться телефонами, – сказал я.

– Не возражаю. – Денис щёлкнул пальцами. – Ким, приезжай к нам. Нет, правда, приезжай. Твой отец будет рад.

Или мне показалось, или он действительно сделал акцент на слове «твой». В любом случае, я это оценил.

– Ловлю на слове. Значит, созвонимся.

– Обязательно.

В этот момент меня так и подмывало пригласить Дениса с нами за город. Сумел смолчать. И, наверное, правильно сделал. Нельзя, чтобы события развивались столь стремительно. Для первого раза и так достаточно.

Обменявшись рукопожатием, мы попрощались. Я поспешил доставить пакет, вспомнив, что нам с Танькой ещё надо успеть на рынок за овощами.