Антология блокадной поэзии
O podcaście
Подкаст Полины Барсковой посвящен поэзии, созданной в блокадном Ленинграде. Во время блокады появились тексты, обнажившие саму суть этой катастрофы. Страшная историческая реальность неожиданно стала пространством для яркой вспышки свободной и невыносимо честной поэзии.
Каждый выпуск посвящен одному стихотворению одного автора. Героями станут как известные поэты, так и те, чье имя мало кому знакомо. Это попытка увидеть судьбы и трагедии отдельных людей вместо мифа о коллективном подвиге и одновременно составить общее впечатление о сложном, противоречивом феномене блокады.
Полина Барскова – поэт, филолог, переводчик. Автор и составитель книг «Седьмая щелочь: тексты и судьбы блокадных поэтов», «Стихи, написанные во тьме: пять поэтов ленинградской блокады», романа «Живые картины», в котором затрагивается тема блокадного быта и письма.
Программа выходит на Радио Фонтанный Дом.
Зима роскошествует. Нет конца
Ее великолепьям и щедротам.
Паркетами зеркального торца
Сковала землю. В голубые гроты
Преобразила черные дворы.
Алмазы. Блеск… Недобрые дары!
И правда, в этом городе, в котором
Больных и мертвых множатся ряды,
К чему эти кристальные просторы,
Хрусталь садов и серебро воды?
Закрыть бы их!.. Закрыть, как зеркала
В дому, куда недавно смерть вошла
Полина Барскова продолжает размышления о блокадной литературе. Сегодня поговорим о текстах Веры Инбер.
Вера Инбер была признанной советской поэтессой (Сталинская премия, три ордена Трудового Красного Знамени, участие в правлении Союза писателей и редколлегии журнала «Знамя»), ее книгу «Почти три года», основанную на дневниковых записях блокадного времени, издавали и переиздавали (разумеется, «хорошо курированную версию» – полная рукопись дневника до сих пор не опубликована).
Читая поэму «Пулковский меридиан», поговорим о блокадной иерархии с ее «бесконечными ступенями в ад», о поиске точек опоры и о парадоксе блокадного бытия: таком неожиданном любовании своим городом и особой «кровоточащей чувствительности».
Коснемся и биографии Веры Инбер, пережившей всю свою семью: поразмышляем о постоянном страхе, тщеславии и о неожиданной связи между ней, одним из авторов книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», и заключенными ГУЛАГа.
Автор и ведущая подкаста «Антология блокадной поэзии» – поэт, филолог, переводчик и исследовательница блокады Полина Барскова.
«Ленинградец давно не навещал своей квартиры, но, вспомнив про одну любимую книгу, решил пробраться в дом и отыскать ее. А вдруг она сохранилась?! Когда дом был охвачен пламенем, пожарные щедро лили воду на огонь, и в поисках книги ленинградец ступал теперь по толстому слою прозрачного льда, покрывшего старинный разноцветный паркет. В шкафах книги не было. И вдруг он увидел ее, она лежала на паркете и можно было прочесть каждое слово на раскрытой странице сквозь толстый прозрачный лед. Книга жила, но читать ее можно было только через эту холодную голубую преграду. Это походило на сказку».
Полина Барскова продолжает рассказывать об огромном и сложном мире поэзии блокадного Ленинграда. Каждый поэт, описывавший блокадное бедствие, сталкивался с выбором между заведомо «непечатабельными» по выражению Лидии Гинзбург текстами и тем, что могла бы пропустить цензура. Желание быть публично признанным автором диктовало и форму, и содержание. Письмо в стол дарило свободу и отбирало читателя. Принимать решение приходилось, руководствуясь не только соображениями совести, но и выживания, ведь работа на пропаганду давала шанс на рабочую карточку…
Сегодня поговорим о творчестве Николая Тихонова. Во время блокады Тихонов написал не только поэму «Киров с нами». Он создавал прозу, полную если не сознательных попыток сказать правду, то по крайней мере оговорок, полную живой, растерянной любви к городу.
Автор и ведущая подкаста – поэт, филолог, переводчик и исследовательница блокады Полина Барскова.
Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду,
У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно.
В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду
И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно.
На пиру невидимок стеклянно звучат голоса,
И ночной разговор убедительно ясен и грустен.
– Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа.
– Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим.
– Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.
Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят,
Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
«Антологию блокадной поэзии» продолжает эссе о творчестве Вадима Шефнера и о стихах, связанных с блокадой Ленинграда, но написанных после. О стихах блокадной памяти.
«Фантазия» Шефнера – это попытка придумать особый язык для сохранения памяти о блокаде. Шефнер выстраивает странный мир снов и невидимок, и ему соответствуют бледные, хрупкие и тревожные строки.
Поговорим об уничтожении подлинной истории и выстраивании поддельного официального нарратива, о взгляде на блокаду извне и изнутри, о боли блокадной памяти и отпечатке, который она оставляет на текстах, которые, казалось бы, не имеют к ней никакого тематического отношения, о столкновении между памятью и «стеной забвенья».
Автор и ведущая подкаста – Полина Барскова, поэт, филолог, переводчик, автор и составитель книг «Седьмая щелочь: тексты и судьбы блокадных поэтов», «Стихи, написанные во тьме: пять поэтов ленинградской блокады» и др.
Подкаст выходит на Радио Фонтанный Дом.
Золотой, высокопробный лещ,
Вознесенный над голодным миром,
Это ювелирнейшая вещь,
Налитая до краев бесценным жиром!
Чья прозрачней чешуя
И острей чеканка?
Твоя, твоя!
Ты даже слишком тонкий.
Твой жир, впитавший хвойный дым,
Как янтарь висит по порам.
Мы хотим его, хотим,
Чтоб согреться животворным жаром.
А чьи глаза, а чьи еще глаза
С продернутым сквозь них шпагатом
Висят, как пьяная роса
На бокале круглоротом!
Мы пьем беззвучные слова
С благоговеньем жалобным и пылким,
И у нас темнеет голова,
Задранная к вожделенным полкам.
Возношу к тебе мольбы и лесть.
Плавающий над погибшим миром,
Научи меня, копченый лещ,
Как мне стать счастливым вором.
Продолжает цикл «Антология блокадной поэзии» стихотворение Павла Зальцмана.
Павел Зальцман – художник, поэт, кинематографист, ученик Филонова и друг обэриутов, «идеальное произведение ленинградского авангарда», один из самых интересных возвращенных авторов XX века. Всю жизнь Зальцман писал без всякой надежды на публикацию. Его литературные труды обрели читателя только в XXI веке.
«Гимн лещу» – воплощение феномена блокадного смеха. А еще это повод поговорить о чудовищных формах, которые принимает власть в мире катастрофы, о «веселых ворах» и торжестве «начальствующей сволочи», о чувственности и эмоциях блокадника, о непостижимость блокадного мира и особом существе, способном на самые низменные поступки и одновременно – на настоящую человечность.
Ведущая подкаста – Полина Барскова, поэт, филолог, переводчик, автор и составитель книг «Седьмая щелочь: тексты и судьбы блокадных поэтов», «Стихи, написанные во тьме: пять поэтов ленинградской блокады» и др.
Цикл выходит на Радио Фонтанный Дом.
Время что-то медлило немножко:
Шли часы. И ночь как будто шла,
Но цепляясь – за косяк, за ножку,
За мечтанье, за узор стекла...
В середине ночи призрак - кошка
Мягко соскочила со стола,
Соскочила и пошла к окошку –
Посмотреть, как вьюга занесла.
И в густом молчанье слышно было,
Как она по комнатам бродила,
Нюхала кастрюльки и лари,
Как она заглядывала в крынки,
Двигала иссохшие корзинки
И лакала проблески зари...
Начинаем цикл с рассказа о стихотворении Татьяны Гнедич «Последняя кошка». В этом изящном, тонком и точном тексте Гнедич, пережившая в городе самую страшную зиму 41-42 года, потерявшая мать и сама чуть не погибшая от голода, смогла передать страх, томление, тоску, мужество и человечность жертв блокадной катастрофы.
Поговорим с Полиной Барсковой о судьбе людей «из бывших», о смертном приговоре иждивенческих карточек, о поиске опоры в творчестве (для самой Татьяны Гнедич такой опорой стали переводы английских романтиков), о Байроне, блокадных табу и прощании с домашним любимцем как прощании с самим собой.
Цикл выходит на Радио Фонтанный Дом.
Zostaw recenzję