Iwan Kryłow

прост, А свойство чудное имеет: Лжец ни один у нас по нём пройти

Чиж и Голубь       Чижа захлопнула злодейка-западня:       Бедняжка в ней и рвался и метался, А Голубь молодой над ним же издевался. «Не стыдно ль, – говорит, – средь бела дня                   Попался!             Не провели бы так меня:             За это я ручаюсь смело». Ан, смотришь, тут же сам запутался в силок.                   И дело! Вперёд чужой беде не смейся, Голубок.

У сильного всегда бессильный виноват

У сильного всегда бессильный виноват: Тому в Истории мы тьму примеров слышим,      Но мы Истории не пишем; А вот о том как в Баснях говорят.

светлейший Волк позволит, Осмелюсь я донесть

Не дай бог никого сравненьем мне обидеть! Но как же критика Хавроньей не назвать, Который, что ни станет разбирать, Имеет дар одно худое видеть?

Крестьянин и смерть Набрав валежнику порой холодной, зимной, Старик, иссохший весь от нужды и трудов, Тащился медленно к своей лачужке дымной, Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров. Нёс, нёс он их и утомился, Остановился, На землю с плеч спустил дрова долой, Присел на них, вздохнул и думал сам с собой: «Куда я беден, боже мой! Нуждаюся во всём; к тому ж жена и дети, А там подушное, боярщина, оброк… И выдался ль когда на свете Хотя один мне радостный денёк?» В таком унынии, на свой пеняя рок, Зовёт он смерть: она у нас не за горами, А за плечами: Явилась вмиг И говорит: «Зачем ты звал меня, старик?» Увидевши её свирепую осанку, Едва промолвить мог бедняк, оторопев: «Я звал тебя, коль не во гнев, Чтоб помогла ты мне поднять мою вязанку». ___ Из басни сей Нам видеть можно, Что как бывает жить ни тошно, А умирать ещё тошней.