Iwan Bunin

Всего же поразительнее оказалась в  городе вакса. За всю мою жизнь не испытал я от вещей, виденных мною на  земле, – а я видел много! – такого восторга, такой радости, как на базаре в  этом городе, держа в руках коробочку ваксы. Круглая коробочка эта была из  простого лыка, но что это было за лыко и с какой несравненной художественной ловкостью была сделана из него коробочка! А самая вакса! Черная, тугая, с тусклым блеском и упоительным спиртным запахом! А потом были еще

Мы оба были богаты, здоровы, молоды и настолько хороши собой, что в  ресторанах, на концертах нас провожали взглядами.

станции до утреннего поезда, старым дураком. Натали ушла обиженная, прислуга тоже разошлась, одна я оказалась терпелива

«народ пухнет с голоду», Россия гибнет, в ней «всякие напасти, внизу власть тьмы, а наверху тьма власти

вины, что не использовал лета лучше, что мало был с Юлием, мало

ты проводила меня до калитки, и я сказал: „Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я стану там на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на  земле“».

На кладбище, над свежей глиняной насыпью, стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий. Апрель, дни серые; памятники кладбища, просторного, уездного, еще далеко видны сквозь голые деревья, и холодный ветер звенит и звенит фарфоровым венком у подножия креста.