Czytaj książkę: ««Мама, я поела и в шапке». Родительский квест от школьных поделок до пубертата любимых детей»

Czcionka:

Лобанова, Зинаида

«Мама, я поела и в шапке». Родительский квест от школьных поделок до пубертата любимых детей / Зинаида Лобанова. – Москва: МИФ, 2025.

ISBN 978–5–00214–695–6

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

* * *

Эта книга про моих дочерей Нину и Розу, которые не знали, как быть подростками, и поэтому вели себя как хотели.
Посвящается моим родителям. Они тоже когда-то не представляли, как быть родителями, но справились с задачей и воспитали меня,
…брату. Который всегда был рядом, даже если его не было,
…моим друзьям. Мы и знать не знали, как надо, поэтому делали что хотели и как-то справились со всем,
…памяти моего мужа, который знал чуть больше, чем я.
Посвящается всем мамам и папам, которые сомневаются, но делают все, что могут. Я смотрела на вас и училась. Вы все очень сильные, так и знайте.

И будет вечер…

Пятница, конец июня. То самое время, когда кто-то только уходит с работы, а кто-то уже заходит в ресторан. Я была из первых. Выйдя из офиса, я привычно дошла до метро и тут вдруг тормознула. А куда я так спешу? Свиданий у меня сегодня нет… Внутренний голос саркастически рассмеялся: «А-ха-ха, Зина, как ты красиво это сейчас – про свидания. У тебя личной жизни нет уже несколько лет. Тебя дома ждут только дети! Да и то не особо сильно, судя по тому, что они тебе вообще не пишут. Тебе некуда спешить!»

Это было что-то новенькое. Можно не торопиться делать ужин, проверять уроки, укладывать спать.

Я остановилась в полушаге от входа в метро. А вокруг все такие красивые. Это же не просто вечер. А вечер пятницы. Бокал на веранде, улыбки, ощущение, что впереди вся жизнь и все будет хорошо… И я решила, что надо срочно выбрать платье. Ну а что еще делать, если вся жизнь впереди?! Зашла в соседний магазин. Пробежалась вдоль вешалок, выхватила пару платьев. Померила с такой скоростью, словно я полжизни в армии служила и одевалась, пока горит спичка.

Подходит продавщица:

– Как вам? Все нравится?

А я даже не пойму, как мне. Ну так как-то…

И тут она начинает:

– Давайте я вам другой размер принесу, другой цвет, другой фасон, из другого магазина сейчас закажем.

И я сразу:

– Нет! У меня нет времени! – Потом осеклась и думаю: «А чего нет-то?» И говорю: – Давайте!

Она принесла еще пять платьев. Я надела каждое. Посмотрелась в большое зеркало. Вошла во вкус.

– Туфли, – говорю, – несите. На каблуке.

Если бы в этом магазине подавали кофе и пирожные, то я бы еще и перекусила. Спешить же некуда.

Такой кайф: выходишь из примерочной, смотришь на себя со всех сторон в зеркало, и нет вот этого: «Ну ма-а-а-ам, ну пошли-и-и-и! А когда обедать? А зачем тебе платье? А когда уже всё?!»

Из магазина я отправилась в сторону Арбата, по бульварам. Очень медленно. Сказала себе: я никуда не опаздываю, не надо ни за чем гнаться. Купила по дороге мороженое. Потом кофе. Дети не звонили и не писали. А я тем временем дошла до кинотеатра «Октябрь» и стала изучать афишу. Стою у касс и думаю: «Я могу с таким же успехом купить сейчас билеты не в кино, а на самолет. И улететь»…

Вот прямо сейчас. Сию минуту.

Написать детям сообщение: «Уехала, буду через два дня».

И ничего не случится. Мир не остановится.

Потому что они справятся без меня.

Одни.

Когда я это поняла… То сразу как-то поняла: мне одновременно хотелось плакать от печали, что я никому не нужна, и радоваться, что это случилось.

Разом вспомнилось, сколько всего было до того, как наступил этот вечер. Все, что казалось мне бесконечным: сопли, подгузники, рвота, травмы, школа, оценки, «купи собаку!», разбросанная одежда, стухшие в рюкзаке бутерброды, сигареты, кроссовки, «сдаем деньги на экскурсию!» – все это вдруг развеялось на теплом июньском ветру.

Так и появилась эта книга.

Меня зовут Зинаида, я мама двух девочек-подростков. Так вышло, что я воспитала их одна. И вот что я хочу сказать: если вечером любого дня вам кажется, что этот переходный возраст не закончится никогда и добьет вас окончательно, то пусть эта книжка станет вам поддержкой – все наладится самым внезапным вечером.

Кстати, пока я писала книгу, моя старшая дочь окончила школу и поступила в институт. И это не потому, что я долго писала, а просто жизнь очень стремительна.

Вот, например, уже прошло три минуты, пока вы читали предисловие. Поэтому не будем откладывать.

Глава 1. Утром я вставала уже уставшей

Нине 12, Розе 9

Я и не думала просыпаться. Просто встала и пошла с открытыми глазами. По дороге крикнула: «Подъем!» – в сторону детской, включила свет на кухне.

Плита.

Кастрюля.

Молоко.

– Девочки-и-и! Встае-о-о-ом! Зубы! Чья тут математика? Давайте быстрее!

Просыпаться для всего этого нет никакого смысла. Времени 6:45, смотришь на часы – и глаза болят.

Сейчас конец ноября. Наверняка есть места, где в конце ноября тепло. Там люди просыпаются в 6:45, смотрят, как солнечные зайчики скачут по белым легким занавескам; с улицы пахнет мандаринами и чем-то сладким, и хочется не просто встать, а выпрыгнуть из кровати, бежать в душ, пить морковный сок и надевать яркую юбку с цветами. Наверняка где-то, в параллельной для меня Вселенной, есть именно такое 23 ноября.

Но не в Москве.

Не в Москве…

Я прислушалась: в ванной уже текла вода. Это значит, Нина встала и тупит в телефон под видом того, что чистит зубы.

– Нина, толкни Розу!

– Она лягается.

Роза спала так, как я сама мечтала бы. Горел свет, играла музыка, Роза дрыхла, закрывшись одеялом с головой. Господи, как же я хочу тоже лечь и вырубиться.

Иногда меня спрашивают: от чего ты устаешь? Это же «началка»! Носи каштаны, лепи из пластилина, шей костюм тыквы. А я честно отвечаю: от всего. Я задолбалась.

И это всегда срабатывает. Не надо ничего объяснять. Говоришь так – и все понимают. У меня было ощущение, что я – канарейка, которая врезалась в самосвал. Есть самосвалы с надписью «Вода» или «Цемент». Так вот на моем самосвале было написано «Жизнь».

– Может, не пойдете сегодня в школу? – малодушно предложила я, заходя в детскую.

– Я уже собралась. – Нина расталкивала Розу, чтобы та проснулась.

«Предательница!» – подумала я.

В этот момент из кухни потянуло противной гарью.

– Вот черт! Еще и это! – Я понеслась на кухню.

Каша, предоставленная сама себе, показала, на что была способна, и выкипела изо всех сил. Склизкие подтеки поджаривались на плите, и отвратительный запах моментально пропитал все вокруг. В кастрюле не осталось даже на порцию.

– Роза, вставай! Из-за тебя каша сгорела!

– Я-то тут при чем?!

Отвечает – значит, встала. Уже хорошо. Зина, тебе надо продержаться немного: просто отвези их в школу. Не думай дальше, действуй – например, достань творог.

Пришла Нина, увидела творог вместо каши и скорчила характерное лицо.

– Я этот не люблю.

– Добавь варенье.

– Я люблю мягкий.

Я только пожала плечами.

– Что, нельзя было купить мягкий?

Я развела руками.

– Тебе просто наплевать на меня!

Я аж развернулась. Нина победоносно ждала реакции. Очень хотелось повысить голос и сказать: «Сегодня ты хочешь мягкий, а завтра – не хочешь. Никогда не доедаешь до конца. Остатки киснут потом в холодильнике, и в итоге я все выкидываю. Мне это надоело. У меня нет денег покупать все виды творога тебе на выбор. Не хочешь – не ешь. Давай собирайся, времени в обрез!» Но я ничего не сказала. И не потому, что я сознательная мать и не кричу на детей. Просто не было сил собачиться с утра.

Глава 2. Проклятие резинок для волос

Утренние сборы в школу я возвела в систему военного построения. Все действия последовательны, все движения выверены. Даже утренние прически.

Точнее так: особенно утренние прически.

У Розы длинные и густые волосы. Каждое утро я расчесываю их и заплетаю, каждое следующее утро появляется свалявшийся собачий колтун. Как это происходит? Загадка.

Я знаю с точностью до сантиметра, где должна сидеть Роза и куда встать мне, чтобы все прошло быстро. Поверьте, тут нет мелочей.

Я зачесываю волосы в хвост и крепко держу их левой рукой. Правой беру со стола резинку и начинаю закручивать ее вокруг основания хвоста. Вот эти две секунды – держать хвост и взять резинку – самые важные. Все надо сделать так быстро, чтобы хватка левой руки не ослабла. А для этого надо стоять возле стола.

На столе разложены резинки разных цветов. Роза придирчиво решает, какую она хочет именно сегодня.

Как-то я попыталась выбрать резинку накануне. Вечером твердо договорились, что будет розовая. Естественно, утром была выбрана голубая.

Почему же так важно правильно стоять и рассчитать траекторию до резинки? Потому что если вдруг левая рука ослабнет, то волосы вылезут и вдоль головы появятся «петухи»!

– Петух! Вот тут! Вот! – верещит Роза. – Как я пойду в школу с этим?!

Петухи – это проклятие утра. Если утро началось с них, то ждать от этого дня ничего хорошего уже не стоит. Примета столь же точная, как и то, что если вы воскресным вечером не делаете спешно домашнее задание, значит, от вас что-то утаивают.

Обычно старшие учат младших. Но тут было наоборот. У Нины волосы густые, тяжелые и гладкие. Они струятся вдоль спины, и Нина похожа на диснеевскую принцессу-русалочку. Собрать ее волосы в хвост всегда было легко: если вдруг появлялся какой-то хохолок, то я зачесывала его, и он смещался ближе к резинке. Чаще даже вообще ничего не делала, потому что Нине было ровным счетом все равно.

А вот у Розы волосы не только густые, но еще пышные и вьющиеся, и сделать гладкую прическу очень сложно. Но она хотела, чтобы было как у Нины, потому что «раз у нее так, то и я хочу».

И однажды я допустила ошибку. Вскользь брошенная фраза стоила мне потом нескольких лет утреннего кошмара. Я сказала:

– У Нины так же, просто ей не важно…

Я произнесла это, торопясь в школу, прыгая на одной ноге и намекая, что вот старшая сестрица-то нормальная, не парится по такой ерунде. Нина в тот момент молча надевала школьный пиджак, Роза придирчиво рассматривала в зеркале очередной хвост, а я даже не поняла, что катастрофа уже случилась и остановить ее невозможно.

Я как-то читала воспоминания тех, кто выжил во время смертоносного цунами. Очевидцы рассказывали, что за несколько часов до катаклизма океан «отошел» на сотни метров от суши. Туристы побежали смотреть на эту невидаль, а расторопные местные принялись собирать морских гадов, которые остались на обнаженном дне… А буквально через несколько часов на берег обрушились волны высотой в пятнадцать метров – с шестиэтажный дом! Этот «отход» и спокойствие океана были предвестниками катаклизма. Тогда погибло более двухсот тысяч человек.

Вот и я так же не смогла оценить повисшее молчание, когда Нина услышала, что сестре делают по-другому. Но время уже начало обратный отсчет – три, два, один, и…

– Я не пойду так! Переделай мне! – потребовала она и тут же, отрезая мне пути к отступлению, стащила резинки с хвоста.

Первая волна цунами ударилась о хлипкие постройки моей нервной системы.

– Нина, мы опаздываем!

– Ты же Розе делаешь нормально!

– Значит, идешь так, с распущенными.

– Любовь Анатольевна будет ругаться.

Это прозвучало как угроза. Классная руководительница и так постоянно писала мне, что Нина опаздывает в школу. И что ходит без формы. И уже пару раз – про то, что в школу следует приходить аккуратно заплетенной.

Выбор был невелик. Первый вариант: переделать хвост и получить замечание за опоздание. Второй: не делать ничего и получить замечание, что Нина с распущенными волосами, а так нельзя. И последнее из возможного: переделать хвост, гнать максимально быстро и получить штраф. Выиграть тут было невозможно. Вторая волна цунами сносила все.

Я решила не переделывать и получить замечание. Так и вышло.

С тех пор Нина смотрела на то, как я делаю хвосты, с внимательностью оперирующего хирурга. Она требовала идеально ровной головы. Она не могла позволить, чтобы что-то в ее внешности оказалось «не важно». Не было утра, когда бы я не вспомнила про то, с чего все началось. Иногда я переделывала хвосты по десять минут. Иногда меня срывало, я бралась за ножницы и орала, что все, сил моих больше нет, сейчас я вас подстригу!

Так что теперь утренние сборы были точно рассчитаны.

Darmowy fragment się skończył.