Czytaj książkę: «Один на вершине. Биография самого отчаянного альпиниста нового поколения», strona 2

На следующее утро я понимаю, что спуск обратно – это не вариант для меня. Я приложил столько усилий и теперь, на высоте 4750 метров, я должен развернуться назад? У меня такое чувство, что я еще не все сделал для того, чтобы достичь вершины. Мысль попробовать еще раз не дает мне покоя. Сейчас развернуться из-за страха – я точно буду сожалеть об этом и постоянно себя упрекать: «Если бы я…» – или себя спрашивать: «Что бы было, если…?» У меня достаточно припасов, поэтому так быстро я не сдамся. Это решение по-настоящему окрыляет меня. Мне не понадобилось много времени, чтобы снова настроить себя на успех. Выбранная нами вершина слишком опасна из-за погодных условий, поэтому мы спонтанно решаем в пользу горной вершины чуть ниже – пятитысячника, который мы высмотрели вдали. Эта вершина ускорит мою акклиматизацию, и это следующий шаг в направлении пика Ленина. С необыкновенной легкостью и благодаря хорошей погоде мы добрались до самого верха. Нашим вознаграждением стал великолепный вид, который не мог быть более контрастным. С одной стороны ты видишь сверху широко простирающий, теплый, песчаный ландшафт степи, в то время как с другой стороны возвышаются горы, покрытые вечным льдом. Наконец, мы дошли до лагеря, снова вечером. Жутко уставшие, но счастливые. К сожалению, после этого удачного похода пришло время прощаться. Запасы Конни закончились, а я все еще хочу реализовать свой план и еще раз попробовать добраться до вершины. Я спускаюсь вместе с ним до верхнего базового лагеря и пополняю свой рюкзак провиантом. Теперь можно действительно стартовать!

Когда я проснулся, было еще темно. Все, что мне нужно взять с собой в дорогу, я упаковываю в два рюкзака. Теперь я абсолютно один в горах. Только гора и я. Мы стоим друг перед другом не как два противника. Я чувствую с ней гармоничную связь и надеюсь, что она пустит меня.

Летом достаточно одного дня, чтобы подняться на тысячу метров, но зимой нет перильных веревок, благодаря которым можно быстро продвигаться вперед. К тому же снег скрывает ледниковые трещины. Я продвигаюсь вперед очень медленно. Путь, который я проложил до этого, уже большей частью занесен новым снегом. Иногда он доходит до пояса. Но у меня с собой 35 килограмм снаряжения. Этого хватит, даже если я буду восемь дней в пути. Я могу разбить высотный лагерь 2 на высоте 5300 метров и оттуда двигаться дальше к вершине. До этого мне не нужно будет спускаться. Медленно и осторожно я продвигаюсь вперед. С помощью лыжных палок я могу нащупать скрытые ледниковые трещины. Иногда палки полностью проваливаются вниз и обнажают широкие темные трещины. Я проверяю палками снег. Поверхность хрупкого снежного моста рушится. Только после этого я вижу настоящий размер трещины и решаю, могу ли я перепрыгнуть или мне лучше испытать свое счастье в другом месте.

Как соло-альпинист, я не могу позволить себе провалиться в трещину. Здесь никого нет, кто бы смог мне помочь. Даже если я переживу падение, я не смогу выбраться из ледниковой трещины. Вероятнее всего, что на глубине трещины нет спутниковой связи. Это была бы не самая лучшая смерть. Я стараюсь не думать об этом и смотрю наверх. Солнце стоит уже низко над горизонтом, я намного медленнее продвигаюсь вперед, чем думал. Скоро мне уже нужно будет искать подходящее место, чтобы разбить палатку, а я все еще среди ледникового обвала – хаоса из ледниковых трещин и нагромождений льда. На краю ледника, где более-менее плоско, возможна опасность лавины, там, где образуется воронка. Если сойдет лавина, она в любом случае захватит то место, которое я облюбовал для палатки. При ближайшем рассмотрении ледник выглядит так, как будто у него есть ребра. Эти ребра похожи на стены, между которыми разверзаются большие и глубокие ледниковые трещины. Именно на одном таком четырехметровом в ширину ребре я нахожу подходящее место для палатки. Это, конечно, не самый лучший вариант, но у меня нет другого выбора. Это единственный участок, где лавина может меня миновать. Широкие и глубокие трещины замедлят лавину и поглотят ее. Я рою углубление в снегу размером с опорную площадь палатки, таким образом я смогу расположить ее так, чтобы она была лучше защищена. Затем я забиваю колышки и даже ледоруб для дополнительного крепления палатки. Наконец, я ложусь вместе со всем своим снаряжением в палатку и радуюсь завтрашнему дню. Погода хорошая, палатка закреплена и хорошо утяжелена. Для одной ночи сойдет. Я спокойно засыпаю, но уже через несколько часов просыпаюсь от громкого хлопанья брезента.

Начался сильный ветер, и это не сулит ничего хорошего, но что я могу сделать? Я пытаюсь снова заснуть, гул и завывание ветра мешают мне. Шторм усиливается. О том, чтобы свернуть палатку и быстро спуститься вниз, в этой ситуации не может быть и речи. Я застрял в этом месте. Шквальный ветер бьет по моей палатке, как бушующие волны о скалу. Палатка начинает искривляться, и я очень надеюсь, что ветер не разорвет брезент. Я сворачиваюсь калачиком и пытаюсь утяжелить тело, как вдруг резкий порыв ветра налетает на палатку. Колышки вибрируют и скрипят под мощным напором. Я слышу, что что-то рвется и ломается. В тот же момент я понимаю, что палатку сорвало с креплений и она вместе со мной – безбилетным пассажиром на борту – начинает скользить прямо к огромной ледниковой трещине. Как только я осознаю всю опасность ситуации, я освобождаюсь из спального мешка, быстро расстегиваю молнию палатки, выскакиваю наружу и запрыгиваю в лыжные ботинки. Одной рукой я удерживаю палатку за штангу, иначе ветер просто унесет ее с собой. Итак, шторм. Я стою и мерзну в нижнем белье, и у меня есть только две опции: либо отпустить палатку и смотреть, как она вместе с моим снаряжением исчезает в ледниковой трещине, и потом несколько часов без остановки идти в нижнем белье до базового лагеря – так себе вариант. Даже если я, возможно, и выживу, тяжелое обморожение мне гарантировано. Или продолжать держать палатку и при этом медленно скользить к ледниковой трещине, пока я не свалюсь вместе с ней на глубину 35 метров, что тоже не особенно прельщает. В моей голове крутятся мысли, но в то же время там бесконечная пустота. Я знаю, что у меня осталось мало времени, чтобы принять решение. В эту безысходную ситуацию я втянул себя сам. Если бы я раньше начал искать подходящее место для ночлега, я бы сейчас не оказался в этой ситуации. Мне страшно, мне очень страшно. Страшно, что я погибну здесь. Но жизнь не проносится перед моими глазами, как обычно говорят. В этот момент я чувствую сожаление. Я сожалею о том, что еще не сделал в своей жизни, кем я не смог стать и что я никогда уже не испытаю. Если бы у меня было больше времени…

Истоки будущего

Отличительная особенность: 1 испорченное свадебное платье

Время: 1996–2007 гг.

Возраст: 4–17 лет

Место: Боргхольцхаузен, Цугшпитце (2962 м)

Одно из моих ранних детских воспоминаний – когда мне четыре года и я сижу на нашей кухонной столешнице. Пока мой отец Фальк усаживал меня туда с благими намерениями, на кухню вошла мама Ирис. Начинается спор, можно ли мне там сидеть. В пылу мама сдергивает меня со столешницы и тем самым усугубляет ситуацию… У меня нет никаких воспоминаний о моих родителях как о счастливой паре, потому что они рано развелись. Одну половину времени я проводил у мамы, другую – у отца. Но поскольку состояние моей матери, у которой была анорексия, ухудшилось и она чуть не умерла, я с сестрами-тройняшками переехал к отцу. Ему приходилось много работать, чтобы прокормить нас, поэтому он приходил домой к вечеру и часто продолжал работать из дома. Меня воспитывали няни из Латвии. Свою настоящую мать я тогда видел лишь раз в неделю. А няня каждый раз остается лишь на год, и потом появляется кто-то новый. У меня нет значимого близкого, с которым я мог бы установить тесную эмоциональную связь. Молодые няни не могли мне дать той материнской любви, которая так нужна ребенку. В общем и целом у меня было пять таких нянь, пока мой отец не решил жениться на последней. Мои сестры были искренне рады. Но единственное, что мог выдавить из себя я, – это: «О нет». Сандре 24 года, когда она выходит замуж за моего отца. Я ревную. На свадьбе я спросил ее, может ли она открыть мне бутылку колы, которую я перед этим изрядно потряс. В следующую секунду все липкое содержимое бутылки оказывается на свадебном платье.

Сегодня я понимаю, что это было незрело с моей стороны. Я отдаю должное Сандре за то, что она никогда не попрекала меня этим поступком. Со вступлением в брак молодая латышка берет на себя огромную ответственность за нас, детей. Мне уже девять лет. Уже слишком взрослый, чтобы сразу же привыкнуть к новой «маме». Она очень старается, но, увы, мне не нужна ее помощь. Я не могу свыкнуться с ее авторитетом, а ее ценности и правила, которые она принесла в наш дом из своей страны, не имеют для меня никакого смысла. Мы оба боремся за внимание и любовь Фалька – к сожалению, зачастую я проигрываю. Мне кажется, тогда мне просто нужна была любящая мать, которая бы меня понимала. Я продолжаю видеться с Ирис лишь раз в неделю, но то немногое время, которое мы, дети, проводим с ней, меняет наше отношение друг к другу. Мне трудно открыться и впустить кого-то нового в мою жизнь. Когда Сандра забеременела близнецами, я впервые осознал, насколько огромны изменения, которые привнес второй брак отца в мою жизнь. Уже в десять лет я сам стираю себе одежду. Я отвечаю за то, чтобы подъезд к дому был чистым. Позже в мои обязанности входит и стрижка газона большого сада. Постепенно я беру на себя другие задачи по дому и помогаю в мастерской. Так я зарабатываю свои карманные деньги, которые в целом всегда намного меньше, чем у моих друзей. Тем самым отец хочет поощрить мою независимость, которая, по его мнению, является предпосылкой для хорошей жизни. Его девиз – дай бедняку две рыбы, и он будет сыт два дня, научи его ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь. У нас действительно не так много денег, и я страдаю от того, что не могу носить брендовые вещи, как другие дети в школе. Я чувствую себя обделенным, и оттого страдает моя самооценка.

На мое шестилетие отец дарит мне велосипед. Как в свое время и ему, этот подарок дал мне немного свободы. Таким образом, мой радиус передвижения становится все больше и больше. Я использую велосипед не только для того, чтобы сэкономить на билетах на автобус, но и чтобы собрать возвратную стеклотару и тем самым заработать немного денег. В это время я крепко подружился с соседским мальчиком Филиппом. Мы проводим много времени вместе в близлежащем лесу. Помимо Филиппа у меня есть и другие друзья, но с ними у меня меньше общего, чем с ним. У нас общие интересы, и мы вдохновляем друг друга на разные авантюры: новый трюк со скейтбордом или еще более высокий прыжок на велосипеде через самодельный трамплин. Несмотря на это, меня не покидает чувство ненужности. Хотя когда я занимаюсь своим делом, я при этом чувствую себя очень комфортно. С одной стороны, многое из того, что другие люди находят увлекательным, мне скучно. С другой стороны, мне часто не хватает денег для того, чтобы предпринять что-то совместное с друзьями или просто сходить с ними в кафе. Я часто выгляжу глупо на школьных мероприятиях, когда все сидят в ресторане и едят и только я один не ем. Неудивительно, что я достаточно скуп, когда речь идет о моих тяжело заработанных деньгах. Я коплю на материальные вещи, от использования которых я мог бы долго извлекать выгоду. Я рассматриваю расходы как инвестиции, которые в долгосрочной перспективе могут привести к чему-то прибыльному.

Я благодарен отцу за свою самостоятельность и взгляд на жизнь, но также я чувствую в его отношении ко мне определенную дистанцию – такую же дистанцию, какую испытал он в детстве со стороны своего отца. Ему тяжело проявлять свою признательность или любовь, и я, будучи ребенком, воспринимал это как должное. За что мне вообще признательность? В школе я учился плохо и ничего особенного не достиг. Учителя постоянно звонили моим родителям, чтобы оповестить их о моем плохом поведении и несделанных домашних заданиях. Чтобы избежать реальности, я погружался в мир компьютерных игр. Больше всего мне нравились игры, где можно было исследовать новые миры, собирать предметы и развивать различные способности. Но однажды наступает момент, когда после всей проделанной работы ты становишься безумно сильным, ты уже изучил весь мир и через пот и кровь превратился в героя. Виртуальный мир, в отличие от реального, позволяет мне праздновать свои личные успехи и дает мне чувство, что я действительно что-то могу. У меня уходило до 175 часов, чтобы закончить игру. Конечно же, это отразилось на моей повседневной жизни. Мне все больше казалось, что жизнь – это компьютерная игра. Наибольшего прогресса можно добиться, работая над менее сильными навыками, сознавая свои слабости и постоянно улучшаясь и совершенствуясь. Только так можно достичь уровня 100.

Но именно это меня и привлекает – стремление к совершенству. Я начинаю применять этот подход к своей реальной жизни и прихожу к выводу, что страх высоты – это моя слабость, над которой мне нужно работать.

Что-то подсказывает мне, что я должен преодолеть этот страх, чтобы моя жизнь могла полностью раскрыться со всеми ее возможностями.

На уроках физкультуры я уже давно обратил на него внимание – скалодром в спортзале. Я еще ни разу не забирался по нему наверх, но он всегда завораживал меня. Поэтому я не медлил и секунды, когда в шестом классе мне нужно было выбрать дополнительные занятия, – я решил в пользу скалолазания. Несколько недель спустя мы с Филиппом наконец-то стоим перед скалодромом, и я с сомнением смотрю наверх. Пока другие достают и надевают страховочные пояса, я чувствую, как растет мое беспокойство. Карабин защелкивается у меня на поясе, и учитель подает сигнал, что я могу начинать карабкаться вверх. Зачем я только выбрал скалолазание? Я уже начинаю жалеть о своем решении, особенно когда после первых нескольких подтягиваний я понимаю, что если отпущу руку, то полечу вниз. Я уже представляю себе, как ударяюсь о землю. Стараясь не думать об этом, я лезу выше и выше, хочу во что бы то ни стало добраться до самого верха. Я держусь слишком сильно и тем самым трачу много сил. Несмотря на это, я достаточно быстро продвигаюсь вперед. Уже перед самым верхом я смотрю вниз и словно пробуждаюсь от кошмара. Мой пульс взлетает, дыхание учащается. Опять вижу себя на уроке плавания, где стою на трехметровой вышке. Я смотрю вниз и размышляю, прыгать или нет. У меня жуткий страх высоты и падения. Каждый раз я разворачивался и спускался по лестнице вниз. Мне было все равно, что думают обо мне одноклассники. Я просто не мог прыгнуть. Но наверху семиметровой стены нет лестницы, по которой я могу спуститься вниз. Мне придется спрыгнуть и довериться напарнику. Я закрываю глаза, отпускаю и кричу: «Вниз!» Мой напарник медленно спускает меня. Пока я отстегиваю карабин, я еще раз смотрю наверх. Меня пронизывает сильное чувство. Неужели я на мгновение взглянул своему страху в глаза? Да! Даже если у меня и не было другого выбора, все равно я чувствую, что справился. Я хочу больше.

Теперь два раза в неделю я хожу на двухчасовой курс скалолазания. Наш учитель господин Фелькер вкладывает в это свое сердце и душу и пытается донести до нас как можно больше. Сам он увлеченный учитель географии и химии, который все свое свободное время путешествует по миру и занимается альпинизмом. Благодаря его увлеченности своей работой мы не только изучаем энергосберегающее лазание и правильную технику спуска, мы также систематически обсуждаем различные темы альпинизма, такие как узел Прусика⁴ и спасработы. Техники, которые пригодятся позже в моей карьере альпиниста. Курс закончился через шесть месяцев, быстрее, чем мне бы этого хотелось. Больше всего меня привлекло сочетание физических и психологических задач. Я подсел. Правда, я живу в маленькой деревне в Тойтобургер-Вальд, примерно в 25 километрах от Билефельда. Мне придется преодолевать большое для моего возраста расстояние, чтобы заниматься на скалодроме нового клуба альпинистов в Билефельде. Если бы этот клуб не открылся, я бы не продолжил заниматься. Я родом из равнинной местности. Горы находятся достаточно далеко, и следующая скалистая местность не за углом. Так как Филипп начал заниматься скалолазанием вместе со мной, его родители часто отвозят нас в Билефельд. Позже я часто ездил туда сам на велосипеде.

До того как я впервые соприкоснусь с настоящей скальной трассой, пройдет еще четыре года. Первые скалодромы появились в Германии в конце 1980-х годов. Раньше скалолазанию можно было научиться только в горах. Сегодня можно тренироваться на скалодромах вне зависимости от погоды и времени суток по самым высоким стандартам безопасности. Когда мой инструктор взял шестнадцатилетнего меня в первый раз в горы, первое, о чем я подумал, было: «Это природа. Природа опасна». Мне было непривычно находиться снаружи, все казалось угрожающим и настоящим. Крюки, на которые мы фиксируем страховочное снаряжение, расположены достаточно далеко друг от друга, а не каждые полтора метра, как я привык на скалодроме. Но здесь я чувствую ветер и запах скал, вижу лучи солнца, пробивающиеся сквозь листья деревьев. Все, что было до этого, походило на мастурбацию, а здесь – настоящий секс. Теперь я каждый второй день тренируюсь. К сожалению, чаще в помещении, а не в горах. Но теперь мое восприятие изменилось. Я стараюсь думать об этих тренировках как о подготовке для гор. Верхних границ не существует. Это доставляет мне огромное удовольствие, и, поскольку я амбициозен, я шаг за шагом достигаю поставленные собой цели. Если быть объективным, ничего из ряда вон выходящего, но я постоянно совершенствуюсь. Моя боязнь высоты потихоньку исчезает, а от страха падения я стараюсь избавиться при помощи целенаправленных тренировок. Мне нравится этот ментальный вызов и чувство, что я все больше и больше совершенствую себя. Конечно же, физическая подготовка очень важна, но для успеха этого недостаточно. Я часто оказываюсь в ситуациях, когда сталкиваюсь со своей боязнью падения. Это требует определенного внутреннего спокойствия, силы воли и сосредоточенности. Но если у меня получается, это позволяет мне немного выйти за рамки своих возможностей. Это не всегда срабатывает, и грань между смелостью и бесшабашностью узка и к тому же опасна. Но попытка удержать этот баланс – классное чувство. Растущие навыки, однако, тоже оказывают на меня давление. У меня такое чувство, что я недостаточно хорош. Мне понадобились годы, чтобы понять, что лучший скалолаз не тот, который может справиться со сложнейшими маршрутами, а тот, которому скалолазание доставляет удовольствие.

У меня никогда не было настоящего примера для подражания. То, что я считаю достойным подражания, – это, скорее всего, недосягаемое сочетание лучших качеств в разных людях. Я выбираю из каждого лучшее, и это объединяется со многими другими качествами в идеализированного человека. Этот идеал воплощает то, к чему я стремлюсь.

А еще у меня есть большая мечта – когда-нибудь оказаться на очень высокой горе, на восьмитысячнике. Я еще никогда не был в горах, все, что я знаю о них, я почерпнул из книг, журналов и фильмов. Глянцевые фотографии мест, которые кажутся недоступными, дают ощущение, что там еще можно найти последние настоящие приключения в наше время. И так случилось, что мой путь принимает неожиданный поворот. Мой отец между тем стал частным предпринимателем и открыл небольшую столярную мастерскую. На одной выставке рабочих инструментов мои шестилетние сестры Аусма и Риета приняли участие в конкурсе – украсить пряничное сердце сахарной глазурью. Риета заняла второе место и выиграла путешествие для всей семьи. Организатор конкурса не ожидал, что у нас действительно большая семья. Наверняка он рассчитывал на двух взрослых и двух детей. Но двое взрослых и шесть детей – это намного больше. Так как, помимо близнецов, у меня еще сестры-тройняшки. Учредитель приза был, конечно, не в восторге. А для меня осуществилась заветная мечта.

Наше путешествие состоялось в Баварию, недалеко от Цугшпитце⁵, самой высокой горы Германии. Мы решили подняться на вершину. Я пребываю в состоянии полной эйфории. Мне уже 17 лет, но я еще ни разу не был в горах. Из кабины канатной дороги я зачарованно смотрю на окружающие нас горы и на постоянно уменьшающийся ландшафт. Пасмурная погода создает мистическую атмосферу. В прорехах облаков видна бескрайность ландшафта. Наклонные скалы, сформировавшиеся много веков назад, кажутся застывшими и неприступными, однако я чувствую их неописуемое притяжение. Интересно, каково это – забраться туда? Я представляю альпинистов и скалолазов как бойцов из моих компьютерных игр, бросающих вызов стихии. Они негласные герои. Внутри меня все стремится принять этот вызов. Я вспоминаю свою большую мечту, и передо мной всплывают картины экспедиций. Я чувствую, что мне пора начать готовиться. Небольшие шаги уже сделаны, но теперь мне нужно идти еще дальше. Мне понадобятся дальнейшие маленькие и большие шаги, пока я не дойду туда, куда я хочу. Все эти бесконечные часы, которые я провел за компьютерными играми, чтобы создать там свое лучшее «Я», теперь я могу также инвестировать и в свою настоящую жизнь. Если я выключу компьютер, то все останется. Я чувствую, что хочу раздвинуть свои границы намного дальше. Возможно, чтобы действительно стать героем, которым я всегда был в виртуальном мире. Я знаю, что мое будущее счастье связано с горами. И то, что я еще ничего не знаю, меня совсем не беспокоит. Или должно?