Czytaj książkę: «Вавилон. Пламя», strona 22
Не дождавшись ее ответа, Варац вихрем покинул приемную, вертя в руках экспонат. Лилит кашлянула, и извинительно улыбнулась.
– Прошу прощения за неудобства. Пятьсот юнов за зелья, будьте добры, – вежливо сказала она.
Лилит нашла Вараца в студии уже подуспокоившимся. Он курил возле балконной двери.
– Вряд ли это поможет, но я положил ее сушиться на солнце, – он затянулся.
– Потрясающе, – Лилит вскинула бровь. – Чего тебя так перекрутило, расскажи?
– Я изучил свою догадку, – вздохнул Варац. – И вполне уверен, что Афаа, как и тебя, поразила одна и та же дрянь.
– Ты о чем?
– Это болезнь, описанная в Экспериментах. Некромикаре.
Лилит нахмурилась, вспоминая.
– Это которая была на отпечатанных? – спросила она.
Варац кивнул.
– Каждого, на чью кожу было нанесено начертание, поражала некромикаре. По срокам – от тамисы до одной луны. Она прогрессировала с разной скоростью, но исход всегда был один, – Варац стряхнул пепел. – Впрочем, ни один из них так и не очнулся после наложения печати. В отличие от тебя. Так что сомневаюсь, что здесь все так просто.
– Про нее еще что-то известно?
– Почти ничего. Считается, что ее вызывает непосредственно контакт с печатями. Но я поищу, может, в последние годы были какие-то исследования.
– Весело, – хмыкнула Лилит, садясь на край кровати. – А что Афаа? Думаешь, и у нее был контакт с печатью?
– Есть теория посмелее, – Варац затянулся, и выбросил окурок в окно. – Но ее надо доработать. Я прогуляюсь, поищу в лавках камень источника. Пойдешь?
– Вообще, я бы вздремнула, – Лилит устало хлопнула глазами. – Сегодня вечером же встречать корабль?
– И верно, – Варац цокнул языком. – Вылетело из головы.
Рассеянно потерев виски, он направился к шкафу с явным намерением что-то в нем отыскать.
– У меня припасена очень особая бутылка на чрезвычайно особый случай. Я планировал приберечь до конца света, но это куда лучше, честно признаюсь, – сказал он, присаживаясь на корточки и шарясь в вещах. Наконец он извлек оттуда сверток, по форме напоминавший бутылку, и отставил его в сторону.
– Это на вечер.
Лилит улеглась, и мягко погрузилась в сон. Стук входной двери настиг ее уже на полупути в знакомые сновидения о спиралевидных деревьях, которые она всегда запоминала ярче прочих.
Корабля пришлось подождать какое-то время: они никогда не прибывали по расписанию. Лилит и Варац вдоволь нагулялись по порту, надышались морским воздухом, наговорились, успели заскучать и вновь разговориться, когда из-за скалы показался обильно освещенный фонарями фрегат с гордо реющим над ним флагом Островов.
– Любопытный факт: судостроительство на Островах появилось только после вступления в международные отношения. Которые, в свою очередь, начались с захватнических амбиций Сульяна… – начал Варац, но Лилит перебила его:
– А как они между островами перемещались до этого?
– На каноэ, лодках из массива. Видела бы ты, какую они там красоту наладили: ходят по расписанию, возят желающих… Раньше было сложнее: нет каноэ, вот и сиди себе на родной пальме. Через знакомых передавай, что нужно. Впрочем, нужды часто посещать другие острова раньше и не было, разве что на другое племя войной пойти. Давай отложим урок истории. Смотреть на то, как швартуют фрегат, нужно молча и с наслаждением.
Лилит наблюдала за крупными островитянами, залихватски управляющимися с веслами и корабельными канатами. Она заметила, как небольшая группа сульянских моряков поглядывает на их работу свысока, мол, мы бы справились лучше. В ней появилось задиристое желание обжулить их в кости, но она с ним справилась: вряд ли Варацу захочется проводить сегодняшний вечер в портовой таверне.
Протянули мостик, и пассажиры начали сходить на причал. В основном купцы, прибывшие к дню первородного пламени – одному из самых крупных праздников года в Аньянге. Лилит всегда радовалась, если вдруг оказывалась в Чинджу в этот сезон: праздник напоминал ей о летнем солнцестоянии, которое раз в год отмечали в Коши. В детстве она обожала эту ночь, и это было одним из немногих воспоминаний о старой жизни, которые ей хотелось сохранить.
Корабль постепенно пустел. Пассажиры толпились на причале, нагруженные мешками, тюками, рюкзаками, сумками и ящиками. Лилит наблюдала, как они медленно разбредались по порту: кто-то искал встречающих, кто-то сразу направлялся в таверны или другие кварталы, кто-то разминал спину, затекшую от корабельных гамаков. Толпа всегда оказывалась интереснее, чем виделась поначалу. И в ней жило множество любопытных историй.
– Вон того детину видишь? – шепнул Варац, кивая на рослого лысого островитянина. – Смотри, как озирается.
– Тебя ищет?
– Посмотрим, как скоро найдет, – Варац извлек из складок мантии портсигар.
– Ты бы еще в ящике спрятался.
– Чтоб ты его забила гвоздями? Нет уж, дорогуша. Дважды в такую ловушку попадается только законченный оптимист.
Островитянин долго щурился в их сторону, а потом жизнерадостно помахал рукой. На соседний причал ему пришлось проталкиваться чуть ли не лбом вперед: народу там набилась тьма. Его темнокожая голова возвышалась над толпой, и Лилит стало любопытно, действительно ли он выше нее или так только кажется издалека.
– Племя авва, – пояснил чародей, глядя на снующую в толпе лысину своего друга. – Они все гиганты.
– Не наврал. И правда выше.
– Ну так, – кивнул чародей. – Будет, что обсудить.
– Рост? – вскинула бровь Лилит.
– Нет. Мою кошмарную закомплексованность и посредственные шутки, – со смехом ответил чародей.
Островитянин подошел, широко улыбаясь ровным рядом белых зубов. Варац повернул к нему голову, не вставая.
– Дорогуша, тебя заждешься. От сирен статуэтками отбрасывался, или что?
Островитянин кашлянул в кулак и скрестил руки на груди. Варац оставася недвижим и не прерывал визуального контакта. И поэтому оказался недостаточно расторопен, когда островитянин набросился на него, как лев на мелкую дичь: всем телом сразу. Подхватив голосящего Вараца, потонувшего в его огромных руках, островитянин скатился с причала в воду, издав шумный всплеск. Лилит окатило прохладной водой. Варац бурно матерился, а островитянин зычно, радостно хохотал. Пассажиры только что прибывшего корабля со смехом поглядывали на них.
Лилит подала Варацу руку, чтобы вернуть нерадивых пловцов на бренную землю. Не прекращая ругаться одной заковыристой скороговоркой, чародей вытянул из воды Къола, снял с волос длинную водоросль и отжал полы джеллабы, после чего вздохнул, воздев лицо к небу:
– Забери у меня это наказание! Зовут Къол, питается детьми и моими страданиями.
Къол посмотрел на Лилит сверху вниз, и ей стало некомфортно от непривычного ощущения собственной миниатюрности. Глаза у него были ореховыми, светлыми, прищур – добродушным и немного лукавым. На лице были мимические морщины от частых улыбок.
– Я Лилит, – она не знала, как принято здороваться на Островах, поэтому предпочла поклониться на Аньянгский манер. – Тоже питаюсь страданиями Вараца. С недавних пор.
– Их на всех хватит, – голос его, как и ожидалось, был басовитым и бархатным. Лилит тут же стало любопытно, как он звучит в пении.
Обильно капая на причал водой, Варац поморщился:
– Обменялись любезностями? Все! Пошли сохнуть, немедленно!
– Варац, а где вино?
Чародей обежал взглядом кусочек причала, где они сидели, и лицо его вытянулось в устрашающую гримасу.
– Нет, каков подлец! – снова заругался он, экспрессивно размахивая руками. Къол расхохотался. – Ныряй теперь! Какая наглость, какое свинство…
Посмотрев на своих обтекающих спутников, Лилит подумала, что если вымокнет еще и она, это будет только честно. Воспользовавшись тем, что они были заняты перепалкой, она без раздумий шагнула с края причала и тихо вошла в воду почти без брызг. Не без труда проморгавшись в соленой воде, она сделала пару размашистых гребков вниз, и принялась шарить по дну в поисках бутылки. Грести одной рукой было неудобно, благо было неглубоко, да и полная вина бутыль не могла уплыть далеко. Ухватив трофей за горлышко, Лилит устремилась к поверхности, и резко вдохнула, выныривая.
– Какая жертвенность, – со смехом умилился Варац, принимая бутылку из ее рук. – Родина тебе этого не забудет.
Къол протянул ей крупную ладонь, и Лилит замешкалась, но преодолела себя и подала ему руку. Островитянин влет вытянул ее на причал.
– Ну теперь-то, – взмахнул бутылкой Варац. – Можем пойти?
– Бумажки заполнить надо…
– Не хочу ничего слышать ни о каких бумажках! Мы идем в крайний квартал, точка!
– Зачем в крайний? – не поняла Лилит.
– Потому что там стоит дом, за который я заплатил своими кровными! Полный еды, выпивки и сухой одежды, знал же что так будет…
– Он так каждый раз делает, – кивнул Къол, подхватывая с причала холщовый мешок. – И каждый раз кичится, как курица.
– Я бы сказал, кто тут курица, но мы с твоей матушкой для этого слишком близки, – фыркнул Варац, встряхивая мокрыми рукавами. Неожиданно он обрубил свой ворчливый тон и рассмеялся тепло и искренне: – Как же я рад тебя видеть, твою мать!
Крайний квартал был самым свежим на вид районом Чинджу. Насколько Лилит было известно, он целиком принадлежал одному человеку, который застроил его однотипными гостевыми коттеджами для денежных туристов и зажиточных купцов.
Они шли мимо вереницы одинаковых домиков: Варац и Къол оживленно болтали, а Лилит слегка отставала и оглядывалась по сторонам. Квартал ей не нравился, от него веяло бездушностью, которая слишком разительно отличалась от остального, такого живого и выразительного Чинджу, где каждая трещина в стене имела свою богатую историю.
Чародей остановился перед одним из крайних домов в конце улицы, вертя в руке латунный ключ.
– Наше пристанище, – он поежился и поторопил Лилит, рассеянно оглядывающуюся по сторонам: – Дорогуша, поверь мне, ты не хочешь видеть меня простуженным.
Они поднялись на небольшое крылечко.
– Если ты думаешь, – продолжал Варац, вставляя ключ в замок. – Что у меня трудный характер, то подожди когда у меня разыграется насморк.
– Я его однажды запер на двое суток, – кивнул Къол. – В компании ящика вина.
– В качестве наказания или поощрения? – не поняла Лилит.
– Чтобы я его с ума не свел, – замок мягко щелкнул и чародей распахнул дверь. – И это не преувеличение.
Лилит учуяла съестное еще до того, как бросила взгляд на круглый накрытый стол: он был уставлен многочисленной едой, которую можно было купить в центре города, на открытых прилавках. Лилит равнодушно посмотрела на крупные порции лапши со свининой; хоть она и давно ничего не ела, аппетита у нее почему-то не было.
Варац водрузил на стол многострадальную бутылку вина и направился к лестнице на второй этаж, заявив, что ему нужно переодеться. Лилит сняла мокрую тканевую куртку и бросила сапоги к двери. Къол тоже решил не терять времени даром и выудил комплект сменных вещей из принесенного с собой мешка.
Лилит уселась за стол и потянулась к одной из порций лапши, выискивая взглядом хаси.
– Чем ты торгуешь? – спросила она, раздвигая руками блюда.
– Статуэтками, – натянув хлопковую белую рубашку, Къол широко зевнул и огляделся. – Про кофе он не подумал, конечно?
Лилит пожала плечами. Наконец-то нашарив хаси, подкатившиеся под одно из блюд, она не без труда отправила в рот первую порцию лапши; орудовать палочками, держа их левой рукой, было довольно затруднительно.
– Хорошая, – кивнула она одобрительно. – Весь день ничерта не ела…
– Это не я ее голодом морю! – крикнул Варац, показываясь на лестнице в свежей, сухой джеллабе. – А ребра у нее сами по себе такие.
Къол посмотрел на него неодобрительно.
– Хамить-то зачем!
Варац рассмеялся, подвязывая волосы на макушке.
– Такая у него функция, – усмехнулась Лилит, жуя. – Развлекаться за мой счет.
– Хоть бы раз развлекся за свой собственный, – Къол щелкнул подошедшего Вараца по лбу массивным пальцем.
– Без рукоприкладства пожалуйста! – возмутился Варац, плюхаясь на стул. – Можем культурно провести время хоть раз в жизни?
– Кончай кривляться, – Къол уселся рядом, потирая ладони. Он шарил голодным взглядом по столу. – Расскажи лучше, как там твое искусство.
– А что ему будет? – поморщился чародей, небрежно взмахивая запястьем.
Къол придвинул к себе говядину в соусе и закатал рукава, явно приготовившись есть руками. Варац хотел было возмутиться, но бросил эту затею на полпути, и лишь махнул рукой.
– Выставляешься?
– Вот еще, – фыркнул Варац, закуривая. – Слишком утомительно.
– Обидно! Я бы посмотрел, что там у тебя из последнего, – ответил Къол, вымазываясь в соусе и поглядывая на Лилит с интересом. Та ощущала себя незащищенной под его прямым взглядом; словно островитянин видел ее насквозь.
– Из последнего? – усмехнулся чародей. – В последний раз я съел столько грибов, что честно не помню, что делал два дня кряду. А когда отошел, там уже стоял он, – Варац покосился на Лилит со смешинкой в глазах. – Древний Хтонический Еж. Кошмарное создание, я бы его расплавил не задумываясь, но Лилит почему-то питает к нему родственные чувства.
– Я бы глянул, – Къол широко утер рот салфеткой.
– Уверяю тебя, оно того не стоит. Все мало-мальски достойное я распродал еще в Сульяне.
– Ага, – рассмеялся Къол. – Я поэтому твое имя в разных концах света слышу. Знаешь, какие про тебя слухи ходят? Что ты питаешься солнцем и сидишь в пещере, ища утраченную музу.
Варац прыснул.
– Изумительно! Твоих губ дело?
– А то, – усмехнулся островитянин. – Подумал, тебе понравится такая слава. Твоя работа, эта, как ее… Солнцеликая? Которая самая известная, недавно ушла с молотка за какие-то безумные деньжищи, я даже цифру не запомнил, в островной системе таких больших чисел-то нет…
– А, – чародей отмахнулся. – Ее вечно перекупают, понятия не имею почему. Переоцененная вещь.
– Нормальная вещь, – не согласился Къол. – Может, не на такую сумму, согласен…
– Я недавно, – рассмеялся Варац. – Провел аукцион века. Покупатель был один, а вместо денег было вот это, – он задрал рукав, показывая подзаживший след от укуса на плече. – По мне так куда более дельная сделка. И цена в кои-то веки соответствующая.
– Ты скульптуру, что ли, проспорил? – расхохотался Къол. – Дурында! Да ее бы с руками оторвали просто потому что твоя.
– Уже не моя. А деньги это чушь. Кстати об этом, как там твои истуканчики?
– А, – пожал плечами Къол. – Истуканятся. Лучше всего в Сульяне идут, сам знаешь какая там публика, любит всякие безделушки с претензией.
– А лавка как? Ты же осесть собирался в прошлый раз.
– Дорого, – пожаловался Къол. – Да и не хочу я пыль с них сдувать целыми днями… Особенно вдали от дома. Фестиваль вот дело другое, я ездить люблю.
– А потом ты куда?
– Обратно, к археологам. Они к тому моменту еще партию раскопают как раз. Ну, может, перезимовать успею, а потом обратно.
Лилит с интересом слушала их болтовню.
– А верховная шаманка как? Еще в песок не рассыпалась?
– Рассыпалась, – подтвердил Къол. – Уже пару лет как, ты под землей что ли живешь? У нас новая теперь, Минайя. Мудрая земля.
– Какая изумительная чушь! И как она? Мудрая или все-таки земля?
– Не хами! – Къол несильно пихнул ногой ножку стула, на котором покачивался чародей. – Пока кажется разумной, совет слушает, а не только духов…
– Хоть так, – кивнул Варац. – А то видели мы, что там эти ваши духи нашептать могут…
Къол прикончил свинину и утер рот тканевой салфеткой, после чего посмотрел на Вараца исподлобья.
– Богохульствовать кончай, а то снова купаться пойдем, – пригрозил он.
– Вот всегда они так! – возмущенно взмахнул руками Варац, обращаясь к Лилит. – В дискуссию не могут, зато кулаками махать первые!
– Ты кривляться будешь или вино открывать? – спросил островитянин, откидываясь на спинку стула. Тот жалобно скрипнул под его немалым весом.
– Одно другому не мешает, – подмигнул ему Варац и ловко подхватил бутылку со стола, помахивая ей в воздухе. В его тоне появились торжественные нотки, когда он заговорил нараспев: – Шел тысяча семьсот девятый год, в провинции Калирон стоял тяжелый летний зной… На лозах спел виноград, и каждая виноградина была размером с голову певчей птицы, тяжелые гроздья так и клонились к земле, стремясь оторваться от веток, но каким-то чудом держались, с каждым днем становясь все слаще…
Лилит усмехнулась, глядя на то, как Варац воодушевленно жестикулирует и округляет глаза, демонстрируя всю свою артистичность. Ей было интересно, договорит ли он, или не выдержит и расхохочется. Он продолжал чуть более тревожным тоном:
– Пока в один день на винограднике не вспыхнул страшный пожар! Накаленная солнцем сухая трава вмиг возгорелась, подобно щепке. Говорят, что виной тому мальчишка-посыльный, неосторожно воткнувший факел в землю возле хозяйского дома… Или же здесь причастен злой умысел конкурентов, возжелавших поиметь всю прибыль с годового урожая?
Он резво ввинтил невесть откуда взявшийся штопор в бутыль и откупорил вино с громким хлопком.
– Так или иначе, сгинула отнюдь не вся винница, – он пододвинул пустой бокал и плеснул. Вино имело красивый рубиновый оттенок, и поигрывало на свету. – Удалось спасти винограда ровно на десять бутылей, что делает этот год самым редким и желанным для разнообразных коллекционеров, – Варац понюхал бокал и приподнял его в торжественном жесте: – Ну а нам, дорогие кирьи, выпала честь утереть им нос, варварски его выпив!
– Коллекционное вино не пьют, дурында, – широко улыбнулся Къол, подпирая рукой голову. Чародей сделал небольшой глоток и замер на несколько мгновений, после чего красноречиво скривился.
– И я понимаю, почему! Ну и дрянь, клянусь богиней, да пацан герой что решил спалить этот кошмар!
Лилит и Къол рассмеялись, пока Варац плевался и утирал рот рукавом. Потом, когда ему наскучило паясничать, он тоже присоединился к общему веселью и снова уселся на стул, довольно улыбаясь.
– Попробовать-то дай, – попросила Лилит, двигая бокал.
Чародей фыркнул.
– Ни в жизни. Ты же умрешь.
– Я за ней, сука, ныряла, – Лилит привстала и забрала бутыль у него из-под носа. – Я имею право знать, ради чего сижу в мокрых штанах!
– Твои похороны, – Варац подался вперед, с любопытством наблюдая, как Лилит наливает вино и осторожно принюхивается. Она сделала небольшой глоток, прислушиваясь к ощущениям, потом пожала плечами и отхлебнула посмелее.
– Деревенщина, – сокрушенно покачал головой Варац.
– Возьми себе что-нибудь менее претенциозное, королева драмы, – фыркнула Лилит.
Варац удовлетворенно рассмеялся.
– Я так ей горжусь иногда, – проникновенно сказал он, обращаясь к Къолу. Лилит протянула островитянину бутыль.
Какое-то время они посидели, болтая и травя байки, пока Къол не поднялся со стула с широким зевком.
– Мне завтра к распорядителю очередь стоять с утра. А потом место арендовывать на ярмарке.
– Rere, – махнул рукой чародей.
– Короткой ночи, – ответил Къол на северный манер, направляясь к лестнице. Напоследок он бросил на Лилит странный, немного задумчивый взгляд, от которого та вновь ощутила себя не в своей тарелке.
– Ну-с, кирья? – Варац ощупал волосы, и, убедившись, что они высохли, перевязал их сзади.
– У меня сегодня еще дело, – Лилит потянулась. – Не поверишь, какое.
– Та-ак, ну давай подумаем… Ограбить императора? Убить старушку? Отравить рисовые поля?
– Почти. Выкопать клад.
– Чего? – расхохотался чародей. – Только не говори мне, что ты купила карту у какого-то жулья.
– Это не совсем клад… И не совсем выкопать. Но суть та же. Составишь компанию?
– Глупейший вопрос! Охотно, – Варац с готовностью поднялся на ноги.
Они направлялись в выделенный квартал. Он располагался довольно далеко от крайнего, но они не торопились. Сегодня ночь была тихой, безветренной и вполне располагающей к прогулке.
– Никогда не устану удивляться, как он носится с этими статуэтками. Все нормальные купцы на ярмарке будут сувенирами торговать, масками там, посохами и прочей чушью. А этот – антиквариатом с раскопок.
– Это странно, – кивнула Лилит. – Не видела прежде странствующих старьевщиков. А на Островах раскапывают много статуэток?
– Ты удивишься, – хмыкнул чародей. – Но там не только статуэтки, разумеется. Просто это самый ходовой товар.
– Почему?
– Красивые. Легкие. Вписываются в интерьер. Окутаны мистикой. Считалось, что их использовали для ритуалов – спекуляции, как по мне – всякие легенды о дикой магии и старом мире. Публике нравится, одним словом, а на Островах этого добра навалом, приезжай и греби лопатой. Адельфос так, собственно, и делает.
– Интересно будет взглянуть. Спорим окажется, что в них заперты демоны?
– Спорим, что проклятые люди старого мира?
– Идет.
Посмеиваясь, они достигли узкого спуска, ведущего из певчего квартала в порт. Лилит сощурилась на пришвартованные корабли.
– Никак не придумаю, как к ним подобраться. С командой, что ли, в кости раскинуться…
– Это же Гильдия, – фыркнул Варац. – У них секут за азартные игры. Портит имидж Гордой Нации.
– Разумеется, – закатила глаза Лилит. – И проституток они тоже не снимают. Понятия не имею, как ты столько лет прожил с такими кошмарными занудами.
– Потому что я и сам подходил под это описание. Не смейся, в юности я был просто отвратительно серьезен, даже меланхоличен. И сульянский официоз и горделивость мне очень импонировали.
Лилит невольно улыбнулась этому факту, и еще раз взглянула в сторону портовых огней.
– Не может же быть, что капитан с корабля носу не кажет. Он где-то спит, где-то ест. Понять бы только, где.
– В Сульяне социальный статус – это все. Если важная птица, то в портовых тавернах его можно не искать.
– Это глава Гильдии, – кивнула Лилит.
Варац присвистнул.
– Тогда может быть, что и не кажет. Вряд ли в Чинджу есть заведения его пошиба, – чародей рассмеялся. – И что, ты планируешь бегать по городу и искать одного несчастного сульянца?
– Необязательно, – пожала плечами Лилит. – Можно выманить. Как, только.
Варац замедлился, смотря куда-то в сторону, затем замер на месте. Лилит тоже остановилась, и вопросительно вскинула бровь. Внезапно Варац резко и громко хлопнул в ладоши, и эхо, отразившись от плотно застроенных домиков разнеслось по неширокой улице. Где-то в отдалении залаяла собака. Чародей посмотрел на Лилит полубезумным взглядом.
– Ну? – Лилит давно привыкла к его маниакальным повадкам. Если поначалу ей казалось, что в такие моменты он становится непредсказуемым и опасным, то позже она усвоила, что даже если это и так, то Варац прекрасно себя контролирует.
– Рассказываю! – с готовностью затараторил он, возобновляя широкий шаг. – Кратко. Наместница каждый год собирает у себя празднество из местной знати на день первородного пламени. Жуткая скучища, терпеть не могу приемы…
– Празднество, – привычно напомнила Лилит, пока чародея не унесло в другую степь на буйной лошадке его нелинейного мышления.
– Да-да… А коль уж адельфос в городе, я подумал, не тряхнуть ли нам стариной?
– Какой стариной ты собрался трясти, старина? – ужаснулась Лилит. – Ты с кем говоришь, со мной? Потому что я понятия не имею, о чем ты.
Он впустую хлопнул ртом и лукаво улыбнулся.
– Пожалуй, все подробности тебе знать не обязательно. Любишь сюрпризы?
– Ненавижу.
– Вот и прекрасно! – он воодушевленно зазвенел браслетами. Лилит вздохнула.
– Это как-то связано с моим заказом? Или ты просто вдохновился моими словами? Потому что в таком разе я хочу процент с выручки, если она будет.
– Какой кошмарный паразитизм, – весело усмехнулся Варац. – Связано, связано. И это огромная жертва, между прочим – опошлять наши с адельфос шалости, наделяя их целью и смыслом, идет вразрез со всеми моими убеждениями. Так что только ради тебя, дорогуша.
– Я тронута. Ты пояснишь уже, в чем, собственно, затея?
– А, – Варац махнул рукой. – Напишу наместнице. Передам ей какие-нибудь кошмарные свои скульптуры, устроим выставку на празднике.
– Варац, ближайший духовный дом аж в Хангеме, но еще немного, и я отнесу тебя туда на горбу. Ты можешь связно говорить?
– Да все же понятно! – отмахнулся от нее чародей. – Выставка моих отродий будет значить, что туда стянется больше высокородного народа. Других наместников, иностранных гостей… Такие мероприятия устраиваются с одной-единственной целью: завести знакомства, наладить дипломатические связи и удовлетворить свои шкурные интересы. Твой сульянский купец тоже наверняка там окажется: возможностей пристроить свою продажную жопу там будет уйма, они такое обожают.
– Погоди, – Лилит мотнула головой. – Ты хочешь сказать, что твоя выставка способна собрать знать со всего Чинджу? И ты в этом уверен?
– Ага, – безинтонационно ответил Варац, но потом о чем-то вспомнил и в глазах его снова вспыхнул огонек: – И это, в кои-то веки, замечательно!
– Хоть в общих чертах? – безо всякой надежды спросила Лилит.
Варац посмотрел на нее игриво:
– Крайне глупая, чрезвычайно неуместная, возмутительная шутка, после которой никто в здравом уме не захочет выставлять у себя мои работы.
– Что, настолько?
– И даже чуть больше.
– Какой скандал.
Варац забвенно рассмеялся.
Они долго петляли в выделенном квартале, пока Лилит искала нужный дом. Она выглядела задумчивой и рассеянной, и Варац заметил это. В какой-то момент она остановилась между двух домов на небольших сваях, краска на которых облупилась и слезла из-за частых южных дождей. Она задумчиво подняла голову к небу. Варац немного постоял рядом, а потом сел на землю.
– Привал, – объявил он, потянувшись в карман за портсигаром. Лилит что-то промычала в ответ, и тоже села, поджав под себя ноги. Варац подал ей крученку.
– Знаешь… – Лилит неторопливо выдохнула дым. – Когда-то я стыдилась клейм. Пока не поняла, что церковь именно этого и добивается. Чтобы ты сам наказывал себя стыдом до конца жизни. Тогда я заставила себя гордиться ими. Обрезала рукава на всех рубашках, – она усмехнулась. – Но ненадолго. Меня не пускали в кучу мест, плюс лишнее внимание стражи. Мешало работе, – она прижала колено к груди. – Но гордость осталась. Шлюха, убийца, воровка, безбожница… Я так часто слышала эти слова, что со временем они перестали иметь смысл. Частью меня стали даже не они, а то осуждение, которое шло вместе с ними. И гордость той, кто решил поставить себя “выше общественного осуждения”, – Лилит тихо рассмеялась, глядя на звезды. – Жуткая глупость. Но сейчас я понимаю, что только так могла выжить и не сохранить рассудок, – она вздохнула, и сделала паузу. – К чему я это все… Къол – хороший человек. И мне в его обществе неуютно. Я все пыталась понять, что я чувствую, когда он на меня смотрит. А теперь вспомнила. Это стыд.
Варац вытянул ноги, садясь поудобнее.
– И чего ты стыдишься?
– Себя, – пожала плечами Лилит. – Всего, что делает меня мной. Знаешь, я лишь раз в жизни замешкалась перед осознанным убийством. Самым первым. Все последующие разы даже не моргала. Я пытала, убивала и сжигала людей заживо, – она длинно затянулась. – Это все отлично выглядит в моем послужном списке, кстати.
– Что, там прямо так и написано? – улыбнулся Варац.
– Нет, – со смехом ответила Лилит. – Но это подразумевается. Каждый заказ – труп. Куча трупов, если заказ крупный. И когда я дописываю новую строчку – это ни с чем не сравнимый кайф. Я закрыла заказ, выполнила работу. Я чего-то стою, что-то умею. Пусть это и убивать, пытать и сжигать заживо, – Лилит выдохнула дым и затушила крученку о землю. – И я привыкла к этому. К тому, что я такая, и к тому, что у нормальных людей это вызывает осуждение и ужас.
– Среди ваших это наверняка обычное дело, – Варац тоже поднял голову к небу, медленно водя взглядом между звездами. – Человек ко всему привыкает.
– Так, – согласилась Лилит. – Когда гудели, болтали с одной северянкой. Она налетчица. Рассказала о том, как они деревни на границе жгли. Обе посмеялись, и все.
– Но сейчас ты почему-то вышла из этой парадигмы. Раз вообще об этом задумалась.
– Ага. Я вела к тому, что привыкла к осуждению, плевкам, страху и неприязни. И я уже даже не помнила, каково это, когда чье-то мнение тебя волнует. Но по какой-то причине мне не все равно, что подумает Къол.
Варац щелкнул портсигаром, закрывая его.
– Когда я только прибыл на Острова, – начал он негромко. – Мне уже давно ничего не хотелось. Я шлялся по миру, ища то ли голодной смерти, то ли надеясь наказать себя достаточно, чтобы вновь оказаться в праве чувствовать себя живым. Это жутко банальная история о том, как прямой, настоящий человек изо дня в день спасает того, кто отказывается быть спасенным, – он тихо фыркнул. – К сожалению, банальности на то и банальности, что они работают. Я Къолу многим обязан, в особенности пониманием того, что внутренний судья всегда предвзят. А суд это и вовсе подставной цирк с конями, да простит меня наместница за упоминание их всуе. Поверь, адельфос не так прост, как кажется. И судить, а тем более осуждать – это против его природы.
Лилит лениво размяла шею.
– Я думаю, дело не в нем, а в моей восприимчивости. Меня сейчас легко выбить из колеи. Знаешь, такое уродское чувство с самой червоточины, будто меня разбили на осколки и раскидали по комнате. И я все это время пытаюсь себя склеить, но выходит криво. Будто чего-то не хватает, и куски не на своих местах, – Лилит фыркнула. – Видишь, даже в метафорах изъясняться начала. Кошмар.
Варац тихо посмеялся.
– Действительно, ужасный побочный эффект. Напомни обязательно внести в твой анамнез, – чародей поправил браслеты на руках. – Если серьезно, дорогуша, то у тебя самый банальный кризис. Ты пережила что-то, что заставило тебя сменить перспективу, взглянуть на вещи иначе. И теперь ты сживаешься с этим новым взглядом, вот и все.
– Как у тебя на словах все просто, – ответила Лилит с издевкой. – А твои кризисы как, уважаемый чародей? Сколько тебе там лет, а тебя до сих пор трясет?
– Меня по жизни трясет, дорогуша, так уж я устроен, – пожал плечами Варац. – Раз уж мы тут откровенничаем, то с годами я нашел на себя управу, худо-бедно. В последнее время сомневаюсь, правда, столь ли успешно, как мне казалось.
– Почему?
– Ты помнишь мою скуку. Я намеренно загнал себя в рутину, чтобы не потерять контроль. Это работало, но сейчас я перестаю видеть ценность в таких методах. Это утомительно.
– И что будет, если ты потеряешь контроль?
– Черт его знает. Ничего хорошего.
Лилит положила подбородок на колени, поворачивая голову к чародею.
– Это связано с рабами?
Варац слегка нахмурился, и взял долгую паузу.
– Сложно сказать, с чем это связано. С годами оно все как-то смазывается в одно большое пятно, и уже сложно вычленить, что было первоначально, а что появилось позже. Я, вероятно, сейчас тоже переживаю своеобразный кризис.
– И на что ты взглянул иначе?
