Czytaj książkę: «Меню холодных блюд»

Месть хороша на вкус в холодном виде

Итальянская пословица

Блудный отец

– Цветы козла, – сказал Владимир Николаевич Фенин, стоя у стеллажа с книгами в квартире своей дочери.

– А? – переспросила дочь.

Владимир Николаевич точно знал, что она прекрасно слышала его и поняла аллюзию, но не хочет сознаваться.

– Бодлера читаем, значит.

Дочь, которой тридцать семь лет назад он дал имя Александра, а теперь звал Шуриком, попыталась изобразить смущение:

– По правде, папа, я эту книгу из-за красивой обложки купила. С двадцати лет его стихи не читала…

– И слава богу, – пробурчал Фенин, который терпеть не мог «неестественных» вещей. При этом ему самому было достаточно сложно прогнозировать, что он сочтет в следующий момент неестественным. Это был тонкий момент, очень личностный. Кстати, отец не планировал сознаваться дочери, что читал Бодлера на первых свиданиях с ее матерью. Видимо, именно поэтому томик «Цветов зла» теперь вызывал в нем желание ёрничать.

– Пап, омлета еще хочешь? – Дочь принялась убирать со стола.

– Нет, Шурик, я бежать должен.

Владимир Николаевич некоторое время назад завел интересную привычку – завтракать с дочкой. Вечерами он часто бывал занят, а не видеть Шурика долго не мог, ему нужно было как-то компенсировать недостаток общения прошлых лет. Фенин почти ничего не знал о Саше Фениной с ее двенадцати и до тридцати шести лет.

Так случилось не по желанию Владимира Николаевича. После развода с матерью Александры и Майи (второй дочери Фениных) Владимир Николаевич был отлучен от семьи. Он уехал в Германию, женился, прожил много лет на чужбине, а год назад, после смерти немецкой жены, вернулся на родину. Фенин хотел снова видеть дочерей. К его разочарованию, со старшей, Майей, общего языка найти не удалось, а Шурик оказалась отличным другом.

Она была забавная, эта дочь Шурик: невысокая и тощенькая, со стрижкой бобиком и всезнающей улыбкой на губах. Лицом напоминала Владимиру Николаевичу его бабушку: округлые щечки, острый нос, глаза агатового цвета. Бабушку Владимир Николаевич всегда вспоминал с теплотой, наверное, поэтому и Шурик ему понравилась с первого взгляда.

Да и характером отец с дочерью сошлись. Оба были дружелюбны, любопытны, импульсивны, при этом не без рефлексий, со склонностью пофилософствовать и с большим интересом к разным жизненным ситуациям и обстоятельствам, особенно если в них крылась некая тайна. И если Владимир Николаевич эту свою склонность мало поощрял, то Шурик только тем и занималась в жизни, что искала загадки и отгадывала их.

Владимир Николаевич поставил на стеллаж действительно восхитительно оформленный томик Бодлера и направился в сторону коридора.

– Куда это ты спешишь? – Дочь не скрывала разочарования: в последнее время отец все норовил куда-то смыться.

– Да… это… Хочу с друзьями встретиться, с мужиками.

– В бане, – сердито и даже с вызовом дополнила Феня.

Владимир Николаевич неестественно расхохотался, потом смутился и стал одеваться. На прощание он обнял Феню, чмокнул ее в щеку, пообещал позвонить.

Да, у него были дела, о которых он не спешил рассказывать Шурику. Слишком боялся потерять ее снова, потому и молчал.

Брачное агентство

Убрав со стола, Феня стала собираться на работу в брачное агентство «Юдифь», принадлежащее ее лучшей подруге Наталье Вязниковой.

Феня приняла душ, уложила свои короткие непокорные волосы, навела немного косметической красоты на лицо и распахнула дверцы шифоньера.

Тут-то она и призадумалась.

В прежние времена проблема выбора одежды ее не волновала. Работа в брачном агентстве и сотрудничество в агентстве детективном богатства не приносили, соответственно и вещей в гардеробе не накапливалось. Да и самого гардероба у Фени не имелось, ибо Феня была, по сути, бомжом.

Произошло это так. Пятнадцать лет назад Александре и Майе в наследство от бабушки досталась квартира. Планировалось продать ее и разделить деньги на двоих, но в бабушкиной квартире поселилась беременная Майя, которая впоследствии стала многодетной матерью. Фене там угла не нашлось. Еще и Валерка… Как-то неудобно было бы поселиться вместе с бывшим мужем, его новой женой (собственной сестрой) и их тремя чадами.

В квартире матери Фене тоже было бы неуютно, ибо мама взяла сторону Майи, и Феня отчего-то стала виновата и в разводе с Валеркой, и в том, что ее лишили наследства. С тех пор Феня жила в съемном жилье и имуществом не обрастала. Но и не жаловалась.

А так как все идет и меняется, то и жизнь Александры Фениной вошла в другую колею. Причина была в деньгах, которые уверенной струйкой потекли в ее карманы. Причиной тому была долгожданная раскрутка брачного агентства Наташки, рост гонораров в агентстве Валерки и приработки в качестве консультанта по кадровым вопросам в администрации губернатора области Николая Николаевича Самохина.

Росту благосостояния Фени посодействовал и неожиданно появившийся отец. Он подарил Фене квартиру в новом доме, открыв для нее не изведанные прежде удовольствия собственницы недвижимости.

Зная много поучительных историй о людях, неожиданно разбогатевших, но не сумевших справиться с богатством и пришедших к саморазрушению, Феня воспринимала перемены иронически. На самом-то деле консультант по брачным делам оказалась не готова к большим заработкам, она даже не знала, как правильно относиться к деньгам. Пытаясь выработать внутреннюю политику по отношению к этому животрепещущему вопросу, Феня завела привычку считать баллы за и против богатства.

Пытаться жить, делая вид, что все осталось по-прежнему, никак не удавалось. Они-то все-таки были, эти деньги, что же тут делать? И, получив очередную сумму, Феня начинала прикидывать, что бы ей купить?

Первая идея всегда была такая: поездка в Париж. Или в Барселону. Или в Венецию. Но одной ехать не хотелось. Путешествие, как казалось Фене, было наивысшим человеческим удовольствием, а особую прелесть и глубину ему придавало присутствие понимающего компаньона.

Сначала Феня позвала в поездку дорогую подругу Наташку, но та попросила отсрочки до лета – дела в агентстве шли хорошо, но все они были сложные. К примеру, взять случай Оли Леонтьевой, которой очень нравился капитан местной хоккейной команды Артем Беркович, не так давно рухнувший с хоккейного олимпа в гродинскую глушь.

Оля была бизнесвумен тридцати лет, а Артем – двадцатипятилетним разгильдяем. Его карьера в высших лигах окончилась травмой, он вернулся на малую родину в большой депрессии, а играть за «Гродинского химика» согласился, только чтобы не спиться.

Оле все эти обстоятельства были не важны, она влюбилась в Артема и была готова поддерживать и жалеть его. А вот он предпочитал избегать серьезных отношений. Феня, составив портрет объекта, объясняла Оле – многажды объясняла, – что Артема приручить будет трудно. Дамочка не изволила слушать, обещала в случае успеха озолотить сотрудников «Юдифи», даже плакала.

Наташка, сделавшая стойку на слово «озолотить», объяснила Фене, что, пока Артем не женится на Оле, никто никуда не поедет.

Наталья, кстати, тоже разбогатела, только, в отличие от Фени, она не думала о деньгах, а распоряжалась ими. В ее планы входило расширение жилплощади, обучение дочки Варьки за границей, ремонт маминого домика в дачном поселке, новая машина, а также похудение.

Казалось бы, все у подруг было хорошо, но именно теперь между ними пробежала кошка. Совсем маленькая кошечка, просто тенью мелькнула, но впечатление осталось. После той кошки Наталья, как стала замечать Феня, вроде бы стала избегать встреч.

Случилось это после разговора об одном клиенте – богатом дядьке, большом тузе в газовой компании, который обратился в «Юдифь» с заказом закадрить ему молоденькую модель. Клиент честно признавался, что моделька нужна ему в любовницы, что он не хочет бросать свою хоть и старую, но родную жену. А девочка, дескать, не пожалеет…

Дядьку звали Степаном Григорьевичем Майским, и Феня невзлюбила его с первого взгляда.

После ухода Майского Феня попросила Наташу освободить ее от этого клиента.

– Ненавижу, когда старые мужики развращают молодежь, – сказала она и добавила напоследок: – И мы тут не сводничаем, если что…

Наталья молчаливо согласилась на Фенину просьбу, а теперь пропала из вида. Вообще-то они и прежде не раз ссорились, но вот так, без единого слова, еще никогда.

…Феня предложила путешествие отцу. Владимир Николаевич сразу же согласился на Венецию, но тут Майя попала в тюрьму, а мама Фени и Майи – в больницу с сердечным приступом. Феня догадывалась, что мамин приступ не так страшен, как она его изображает, ведь Кристина Петровна была женщиной хоть и хрупкой конструкции, но физически здоровой. Бездушная младшая дочь Кристины Петровны подозревала маму в желании реанимировать отношения с бывшим супругом, а с правами сердечницы ее шансы росли в геометрической прогрессии. Папе Феня этого говорить не стала, хоть и очень расстроилась оттого, что путешествие пришлось отложить.

Стремясь как-то уменьшить наличную денежную массу и тем облегчить свои душевные терзания, Феня взялась бродить по магазинам. Беда заключалась в том, что занятие шопингом оказалось процессом муторным. Новые вещи словно давили на Феню, обязывали ее вести себя как-то иначе, в чем она, человек самодостаточный, не видела никакого смысла.

Купив себе много дорогих джинсов и удобной обуви, Феня признала свое поражение.

Другое дело – удовольствия духовные! Феня с восторгом тратила деньги на книги, которые прежде казались такими дорогими, диски с любимыми фильмами, понравившиеся картины местных художников. Она обзавелась компьютером с выходом в Интернет и телевизором. И теперь все свое свободное время консультант по брачным делам читала или смотрела кино. На этом ее фантазии транжиры и прожигательницы жизни исчерпывались.

Такая любовь

1

Губернатор Гродинской области Николай Николаевич Самохин вернулся из командировки в Москву поздней ночью в четверг, а уже в пятницу ранним утром был на своем рабочем месте, по сути, не успев насладиться теплом домашнего очага.

Николай Николаевич считал себя невезучим в этом смысле. Первый его брак с Аделаидой Восконян, яркой и прекрасной женщиной, окончился ничем. За двадцать лет совместной жизни у них не родилось детей, а Самохин только о них и мечтал. Аделаида гордо ушла из его жизни, оставив ему шанс стать отцом.

Следом появилась Валечка. О ней Николай Николаевич вспоминал с жалостью. Девочка запуталась, пытаясь использовать всех и вся на пути к своей цели, поэтому и погибла.

И только теперь, в пятьдесят с хвостиком, рядом с губернатором появилась та самая, его настоящая половина – Лариса. И через три месяца у них должен родиться сын.

Это сводило Самохина с ума! Он не помнил за всю свою жизнь, чтобы он ожидал чего-то с таким нетерпением. По правде сказать, ему и само чувство ожидания было незнакомо. Он всегда был двигателем, локомотивом своей судьбы. А как бы еще парнишка из района, где нет ничего, кроме степей, смог стать губернатором одной из самых процветающих областей на юге России?

За время борьбы он многому научился, многое понял. И одно знание стало для него особенно болезненным: никому нельзя доверять. Продадут с потрохами, подставят, ославят, спустят в канализацию и скажут потом, что так и было. Эта девушка, консультант по кадровым вопросам, которую Самохин взял на работу после того, как она вместе с частным детективом Валерием Мирончуком нашла убийцу его невесты Валечки, в лоб сказала ему: у вас паранойя, Николай Николаевич. И он не обиделся. Тебе бы, девушка, столько политических врагов…

Николай Николаевич переступил порог своей приемной в восемь сорок, но Аленка уже была на месте. Девочка была ответственная, что Самохин высоко ценил. Зная, что шеф возвращается из командировки, прибежала пораньше – встретить его и приняться за самые срочные дела.

Похвалив секретаршу, Николай Николаевич прошел к себе. Обычно, возвращаясь из Москвы, да еще после встречи с президентом, он начинал развивать бурную деятельность. Там, в столице, всплывало все: кто пытался губернатора подсидеть, да откуда кляузы сыпались, и куда ветер дует – тоже становилось вмиг ясно. Значит, надо подсуетиться, надо врагов прижать, друзей прикупить, рассуждал Самохин… Эх, грязное это дело – политика!

Да вот только не сегодня. В Багдаде, то есть в Датском королевстве, а точнее говоря, в Гродине было спокойно. Президент указал на ошибки и просчеты, но в целом настроен был по отношению к Самохину благожелательно. Значит, решил Самохин, дела подождут. Он займется кое-чем интересным лично для себя.

Подарок жене к финальному триместру беременности Николай Николаевич собирался купить еще накануне поездки. Выбрал бриллиантовый гарнитур. Но когда владелица ювелирного бутика самолично принесла ему в ВИП-комнатку понравившееся украшение, Николай Николаевич от покупки отказался. Вблизи гарнитурчик этот выглядел как-то дешево. Держа в пальцах серьги в форме сердечек, он сразу вспомнил дешевенькие сережки своей мамы, прожившей жизнь в глубокой деревне и не видавшей за всю свою жизнь никаких украшений и подарков. Мама давно умерла, но эти серьги в ушах жены напоминали бы о ней… Николай Николаевич поблагодарил недоумевающую хозяйку ювелирного, попрощался и ушел.

Деньги, отложенные на подарок, губернатор решил с собой не брать. В столицах он личными делами не занимался принципиально. Бросил пачку купюр в сейф, а тут в дверь постучали. Началась предотъездная суета.

Спешно покидая кабинет – до рейса едва оставалось полчаса, – Самохин заметил, что сейф с деньгами он бросил полуоткрытым, но возвращаться и запирать его не стал. Он уже открыл рот, чтобы предупредить о деньгах Алену, пусть запрет сейф, но в суматохе забыл.

Вернувшись из столицы, Самохин решил составить список неотложных мероприятий, раздать поручения, а потом проехаться по магазинам и купить подарок будущей матери своего сына.

Николай Николаевич присел перед сейфом на корточки, распахнул дверцу и замер… Пусто. Он покрутил головой, встал, порылся в ящиках стола, заглянул в шкафы: а вдруг позабыл, что деньги спрятал в другое место?

Их не было. Губернатор призадумался.

Несмотря на свою «паранойю», Николай Николаевич сотрудникам доверял. Никогда прежде его не обворовывали в собственном кабинете, вороватых людей он за милю чуял.

Губернатор позвал Алену.

Девушка, услышав о пропаже двухсот тысяч, побелела.

– Что же вы не предупредили? – спросила она. – Я бы…

– Да я сам виноват. Ты не волнуйся, я на тебя не думаю, иди, иди.

Алена вышла на негнущихся ногах.

Самохин сел, подумал и набрал номер детектива Валерия Мирончука.

2

Почти сразу после ухода отца Фене позвонил владелец детективного агентства «Просто Бонд». Он сообщил, что губернатор просит их двоих приехать, причем поскорее.

Вздохнув, Феня согласилась. Каждый раз после такого звонка бывшего мужа, который уже больше пятнадцати лет являлся супругом ее сестры Майи, Феня ругала себя, что не сказала ему «нет». Ей нравилось помогать в расследованиях детективного агентства «Просто Бонд», но дел, связанных с власть предержащими, не любила. Эти люди давали понять, что ты должен сделать для них больше, нежели для простых смертных. Позиция эта противоречила Фениным демократическим взглядам на жизнь.

Однако обидеть отказом Валерку она не могла. С тех пор, как выяснилось, что Майя была одним из организаторов финансовой пирамиды, да еще и козой отпущения для тех, кто смылся с деньгами, полученными от этой аферы, он стал очень нервным.

А отказаться ох как хотелось! Обычно губернатор звал Феню со странной, на ее взгляд, целью – распознать в глубинах душ его подчиненных разного рода пороки, желание строить каверзы начальству и склонность к политическому предательству. Феня пыталась объяснить ему, что невозможно выяснить все о человеке в ходе пятиминутной беседы. Да и как-то неэтично делать такие глубокие выводы, едва узнав человека. Только Николай Николаевич Феню не слушал, не нужно ему было ее мнение.

Валерка заехал за Феней уже через полчаса. Как всегда, элегантный и ироничный, неуловимо напоминавший Фене самоуверенного тушкана. О прежних чувствах (были ли они?) и супружеских отношениях консультант по брачным делам не вспоминала.

А еще через пятнадцать минут Феня и Валера вошли в здание областной администрации, которое последний называл ульем ленивых бюрократов. Однако именно сегодня бюрократы ленивыми не выглядели: двери кабинетов были распахнуты, нарядные дамочки и мужчины в деловых костюмах перебирали бумаги, суетились с тряпочками и вениками.

Строгий охранник, дежуривший в вестибюле, пояснил:

– Папа сказал – прибраться!

Феня усмехнулась, но Валерка остался невозмутимым – его мысли летали вдалеке от суеты.

Вдруг зазвонил телефон. Валера поднес аппарат к уху, послушал и направился в сторону двери, ведущей в хозяйственный двор. Поняв, что Валерка намеревается покурить и поговорить по телефону, Феня направилась следом.

Курильщиков в администрации не поощряли, поэтому место для курения им отвели возле мусорных баков, за гаражами.

И тут суетились сотрудники администрации – мыли машины, наводили порядок во дворе.

Не прерывая разговора, Валерка закурил, а Феня скромно остановилась чуть в сторонке от мусорных баков, возле которых сновали с набитыми всякой всячиной пакетами сотрудники администрации. Курить особо не хотелось, консультант щурилась на теплое весеннее солнышко, напоминая самой себе сонную кошку.

Вдруг раздался какой-то непонятный звук. Феня обернулась и увидела стройную девушку в мини-юбке. Она поправляла задравшиеся рукава своей розовой курточки. На Феню и гораздо более импозантную фигуру ее бывшего супруга девушка внимания не обратила. А скучающая Феня разглядела на руке девушки синяк – очень уж удачно упал солнечный лучик.

Девушка убежала, но вскоре встретилась им снова – в приемной губернатора, куда посетители поднялись спустя пару минут. Она и проводила детектива со спутницей в кабинет областного главы.

Поприветствовав своих Шерлоков, Николай Николаевич рассказал им, как собирался купить жене Ларисе подарок и как его обокрали.

(В скобках следует заметить, что брак с Самохиным был организован для клиентки Ларисы сотрудницами брачного агентства «Юдифь». Брак этот не только осчастливил клиентку и ее объект, но и принес процветание «Юдифи». Губернатор не был в курсе деталей предыстории своего счастья.)

Оглядывая кабинет, Валерка поинтересовался:

– А зачем сотрудников заставили прибираться сегодня?

– Каждую четвертую пятницу месяца я командую: навести порядок на местах. Если бы я отменил уборку, то вор сообразил бы: что-то не так. Я и полицию вызывать не хочу – по той же причине. Пусть ворюга расслабится.

Самохин явно гордился своей хитростью.

Валерка принялся осматривать кабинет, сосредоточившись на входной и балконной дверях, окнах и самом сейфе.

– Вы ничего тут не трогали? – спросил он.

Губернатор неопределенно развел руками:

– Я не трогал, но уборщица уже убиралась.

– Следов проникновения нет, – заключил детектив спустя три минуты.

И добавил, что пришлет к охранникам администрации своего сотрудника для просмотра записей камеры наблюдения.

После чего владелец детективного агентства «Просто Бонд» собрался уходить.

– Вы секретарю доверяете? – спросила Самохина Феня. Она почувствовала, что губернатор разочарован. Видимо, он ожидал, что действия по розыску денег будут самыми интенсивными и начнутся прямо сейчас.

– Аленка у меня почти десять лет работает, – отеческим тоном произнес Николай Николаевич. – Золото, а не девушка, дочь моих хороших друзей. Они, знаете, бессребреники, техническая интеллигенция. Замуж бы Аленушку отдать надо за хорошего парня, а то уж ей скоро тридцать…

– А уборщица?

– Ох, да это одна моя родственница. Я боюсь ей даже говорить о пропаже – у нее сердце сразу же остановится!

Садясь в Валеркин «патриот», Феня заметила:

– Мог бы губернатору области хотя бы минут пятнадцать уделить.

– У него все живы, – странно ответил Валерка. – Едем в «Джаз».

– А я еще не хочу есть.

– А я не на обед тебя зову, а на труп.

Феня сделала большие глаза.

Меню холодных блюд

1

Один взгляд на здание «Джаза», миниатюрную копию обшитого титановыми листами Музея Гуггенхайма в Бильбао, всегда улучшал настроение Фени. Все-таки, говорила она себе, есть в этом городе люди с азартом и фантазией, Гродин не будет городом узколобых нуворишей на веки вечные!

Гродин повторит судьбу Флоренции, дайте срок! Богатые люди станут поддерживать науки и искусства, их дети получат хорошее образование, будут стремиться к прогрессу не только в вульгарно-материальном смысле, но и в культурном тоже…

По дороге в «Джаз» Валерка дал вводную. С некоторым даже недоумением Феня узнала, что хозяин «Джаза» только что вышел из тюрьмы, отсидев срок за двойное убийство своей любовницы и ее бойфренда. У Ника Сухарева были хорошие адвокаты, догадалась Феня, ведь дали ему всего семь лет.

«И вправду, чистая Флоренция, – опять подумала Феня. – Этот Сухарев прямо как Борджиа или Медичи какой – убийца и покровитель искусств в одном лице».

Ресторан не работал, гостей встретил охранник. Через пустующие залы он проводил детектива и консультанта по брачным делам в административную часть здания, к кабинету директора. А когда эта дверь распахнулась, Феня даже чихнула: из кабинета вырвался клуб ядовитого сигаретного дыма.

Дым рассеялся, и Феня увидела светловолосую женщину лет сорока пяти, одетую в джинсы и водолазку. Если бы не нервозность, искажающая ее черты, и бледность губ, Феня назвала бы эту женщину очень миловидной.

– Здравствуйте, проходите, – сказала женщина. – Я Лина, жена Николая Александровича.

Посреди задымленного кабинета с темной мебелью, кожаными креслами и зелеными портьерами, ссутулившись, стоял мужчина лет пятидесяти. Как догадалась Феня, собственно, сам «Медичи». Был он довольно высок, с лицом будто срисованным со средневековых портретов вельмож: тяжелые правильные черты, глубокие трагические морщины, упрямый изгиб губ, гордая осанка. Волосы Николая Александровича имели медный отблеск, виски серебрились.

Сдержанно поздоровавшись, Сухарев закурил, а у Фени заслезились глаза. Заметив это, Лина открыла окно и извинилась за атмосферу в кабинете. Все разместились в креслах и на диванах.

– Это Александра, мой консультант, – представил Валерка спутницу. – Ник, что у вас произошло?

«Медичи» открыл рот и тут же закрыл его.

– Я расскажу, – вызвалась Лина. – Понимаете, Валера, нам нужна ваша поддержка. Мы опасаемся, что Ника начнут подозревать, понимаете?.. – Валерка поощрительно кивнул, и она продолжила: – Утром на нашей главной кухне… У нас их несколько, – пояснила она, – был обнаружен труп.

– Кем обнаружен?

– Мной.

– Чей это был труп?

– Нашего шеф-повара, Евгения Жихарева. Мы вызвали полицию, они тут полдня провели, все фотографировали, изучали. Увезли тело, потом всех допросили, вплоть до судомоек.

– Как он был убит?

В разговор вступил Ник, голос его звучал тускло:

– В его спине торчал столовый нож. Выпить не хотите?

Только тут Феня догадалась, что владелец развлекательного центра уже далеко не трезв. Его руки дрожали, лоб блестел испариной.¹

Жестом отклонив предложение, Валерка продолжил серию вопросов:

– Отпечатки пальцев эксперты нашли?

– Не знаю. – Лина обняла себя за плечи. – Полиция уехала днем и больше с нами не связывалась.

– Что эксперты сказали о времени смерти Жихарева?

Ник уже держал в руках наполненный на три четверти бокал с коньяком.

– В период от двенадцати ночи и до трех утра, – ответил он и икнул.

– Женя уходил с кухни последним, – пояснила Лина. – Как капитан корабля. Женя был очень ответственным человеком.

При последних словах она бросила виноватый взгляд на мужа, который смотрел исключительно в свой бокал.

– А где вы были вчера вечером?

Лина тихо сказала, пряча глаза:

– Я… мы все уезжали на соревнования по тейквондо с сыном, наш тренер это подтвердил, иначе бы Ника уже арестовали.

Валерка значительно приподнял бровь:

– Что за человек был ваш повар?

– Хороший повар. – Лина с трудом подыскивала слова, не спуская взгляда с лица Сухарева. – У нас раньше был повар из Москвы, а потом он запил…

– И я его выпер, – не поднимая глаз, закончил фразу за жену Сухарев.

– Да, – подтвердила она и добавила, чуть улыбнувшись: – Ник сумел это сделать даже из тюрьмы. А Женя вызвался работать сам. Дескать, только платите – и будет…

– Вам счастье, – договорил Ник, подняв взгляд на жену.

У Валерки опять зазвонил телефон, он взглянул на номер, извинился и отошел к окну. Феня же осталась свидетельницей немой сцены – этого долгого, долгого взгляда от мужа к жене и обратно. Было ясно, что они отлично понимают друг друга и без слов.

Вот это и сбивало Феню с толку. Она могла бы дать ухо на отсечение, что различает в молчаливом разговоре супругов признание «Я тебя люблю», повторенное сто раз. Но как же в это поверить? У «Медичи» была любовница, он любил ее так, что, застав с любовником, от ревности потерял голову и убил обоих. Любовь к супруге в этот сюжет не вписывалась.

Валерка вернулся на место, спрятал мобильник и снова стал расспрашивать об убитом. По словам Сухаревых выходило, что повар был человеком тихим, спокойным, обязательным. Жил бобылем на съемной квартире, не пил, не курил, не женился.

– Практически ангел? – уточнил Валерка.

– Да, – согласилась Лина. – Пожалуй, только деньги любил. Такой… жадноватый ангел.

– И был неряхой, – поставил точку в описании Жихарева Сухарев.

Валерка попытался узнать подробности, но Лина покачала головой:

– Ник устал, общение с полицией его вымотало. Валера, вы можете узнать, что полицейские думают обо всем этом?

– Попробую. – Валерка встал из кресла.

Прощаясь, Сухарев пожал детективу руку, а для Фени изобразил на лице жалкое подобие улыбки. Лина вышла проводить гостей. Она вдруг разговорилась, стала рассказывать какие-то совершенно неважные вещи – о клиентах, пармской ветчине и моде на роллы. И только на пороге ресторана жена Ника Сухарева решилась произнести главное:

– Валера, помогите нам. В таком же шоке я была семь лет назад, когда узнала, что Ник пошел в милицию признаваться в убийстве! – Из ее горла вырвалось рыдание. – Мы думали, что пережили самое страшное в нашей жизни, но – нет…

2

– Странное дело, – сказала Феня, сидя в машине. – Получается, Лина своего осужденного мужа всегда любила, даже зная, что он изменяет ей?

Валерка кинул на нее злой взгляд, и только после этого консультант сообразила, что ляпнула бестактность.

Майя, жена Валерки и сестра Фени, вместе со своим основным подельником в финансовой пирамиде не только жульничала, но и рога мужу наставляла. Валерка узнал об этом уже в ходе следствия, но все равно продолжал доказывать, что жену обманули и она была вынуждена помогать организатору денежной мышеловки. Феня чувствовала, что Валерка бьется за Майю не только ради их троих сыновей, он продолжает любить ее, что, скорее всего, мучительно.

Феня примолкла. Тем временем Валерка становился все более нервным. Впереди «патриота» двигалась зеленая «ауди», она моталась из ряда в ряд, поочередно моргая поворотниками, будто вел ее человек, страдающий пляской святого Витта.

– Придурок, – шипел Валерка, удивительно похожий в этот момент на обозлившегося тушкана. – Кретин, идиот!..

Наконец «ауди» резко затормозила, на этот раз и вовсе не обозначив огнями свой маневр. Матерясь, Валерка успел-таки избежать тарана, обойдя дурную машину. А поравнявшись с ней, опустил стекло с Фениной стороны и заорал страшным голосом такое, чего раньше Феня никогда от него не слышала:

– Пидорас!.. – и осекся.

Стрельнув глазами в сторону «ауди», его бывшая супруга мужественно стиснула зубы, чтобы не огорчить Валерку взрывом хохота: за рулем сидела девушка.

Феня различила в городском шуме ее ответ:

– Сам такой!

Закрыв окно, Валерка умолк. Спустя несколько минут Феня решилась спросить:

– Что случилось?

– Отклонили ходатайство на пересмотр решения суда… Сухареву за двойное убийство дали семь лет, а Майе за мошенничество – восемь. Это нормально?

– Закон есть закон.

И тут детектива прорвало:

– Ох, как же некстати мне сейчас этот Сухарев! Да и все остальные дела тоже! И где знаменитая «паранойя» нашего губернатора? Дурак, а не губернатор! Даже сейф с деньгами запереть не удосужился! – Валерка чуть не плюнул с досады. – А надо перед пацанами держаться. А тут еще теща чудит…

Он достал сигареты.

– Есть у тебя мысли по поводу наших дел?

Феня постаралась не впадать в трагический тон.

– Честно сказать, мыслей не очень много. Пусть сначала твой парень поработает. Это Вася будет?

– Ага.

Кандидатура детектива Васи устраивала Феню полностью. Это был мощный мужик, отставник, с небогатым воображением, хваткой бульдога и неиссякаемым энтузиазмом. Третье качество объединяло и Васю, и Феню, поэтому детектив с консультантом легко находили общий язык.

– Ну а с Сухаревыми, я думаю, надо копать в прошлое. Понимаешь, Лина будто в голову не берет, что Ник изменял ей в прежние времена. Да и он так смотрит на нее!

– Сентиментальная чушь, – припечатал Валерка.

– Не ска-жи, – нараспев возразила ему Феня. – Все события в нашей жизни имеют предысторию, историю и последствия. И если последствия, а именно влюбленные взгляды Сухаревых, не соответствуют известной истории, то есть истории, в которой Ник изменял жене, то история у нас неверная.

– Только к убитому повару все это отношения не имеет, – гнул свою линию детектив. – Я уверен, что у Жихарева была какая-то тайна: игра, сексуальные забавы или наркотики. Вляпался он во что-то. Уверен, что менты сейчас под него копают. Подожду их результатов.

– Ну, ты меня слышал, – резюмировала Феня чуть обиженно. – Нужны будут еще мои выводы – скажешь. А сейчас к «Юдифи» меня подвези!

Несмотря на гадкий тон хозяина детективного агентства, Феня решила провентилировать ситуацию с делом Сухаревых. Сначала следовало поболтать с Наташкой, ибо она была знакома с Линой много лет, а уж кто, как не хозяйка брачного агентства «Юдифь», могла бы разобраться в чувствах этой пары?