Czytaj książkę: «Трагический эксперимент. Книга 14»

Czcionka:

Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи.
Томас Карлейль

Всякий раз, когда я вспоминаю о том, что Господь справедлив, я дрожу за свою страну.
Михаил Жванецкий

Народ, забывший своё прошлое, утратил своё будущее.
Сэр Уинстон Черчилль

Глава 1
Парад суверенитетов

Не по зову сердца, – ох, как не по зову! –
уезжали, – а иначе не могли.
Покидали это небо. Эту зону.
Незабвенную шестую часть земли…
Роберт Рождественский

Во время перестройки широко реализовывались гарантировавшиеся Конституцией 1977 г. свободы собраний, митингов и демонстраций. Одной из первых массовых политических акций, организованных не по инициативе КПСС и других легальных организаций, стала демонстрация общества «Память» в Москве в 1987 г. В последующие годы в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и других крупных городах проходили антикоммунистические митинги, участники которых («Демократический союз», «Демократическая Россия» и др.) демонстрировали российский триколор, в союзных республиках – символику преследуемых советской властью в течение предыдущих десятилетий национально-сепаратистских движений. В марте 1989 г. началась первая шахтёрская забастовка, к лету охватившая всю угледобывающую отрасль в РСФСР и других союзных республиках. Социально-экономические протесты обретали всё более выраженный политический характер.

Особенно многочисленными были демонстрации народных фронтов в Эстонской ССР и Латвийской ССР и «Саюдиса» в Литовской ССР, которые от поддержки демократических преобразований перестройки перешли к открытым призывам к отделению от СССР. Демонстрация движения «Саюдис» в поддержку перестройки. Кафедральная площадь, Вильнюс, 25 июня 1988. 23 августа 1989 г. более 2 млн человек выстроились в живую цепь, соединившую столицы трёх прибалтийских республик, заявив о своём желании выйти из состава союзного государства. В 1988–1989 гг. Верховные Советы Эстонской ССР, Латвийской ССР и Литовской ССР приняли декларации о независимости республик, что означало их фактическое отделение от СССР и стало началом «парада суверенитетов».

События в Литве

В ночь на 11 марта 1990 года Верховный Совет Литовской ССР во главе с Витаутасом Ландсбергисом провозгласил восстановление независимости Литовской Республики. Литва стала первой из союзных республик, объявившей независимость. На территории республики было прекращено действие Конституции СССР и возобновлено действие литовской конституции 1938 года. Независимость Литвы тогда не была признана центральным правительством СССР и зарубежными странами.

22 марта был опубликован Указ Президента СССР «О дополнительных мерах по обеспечению прав советских граждан, охране суверенитета Союза ССР на территории Литовской ССР», в котором предписывалось провести изъятие оружия у населения и организаций Литвы. В ответ Верховный Совет Литовской Республики принял обращение «К народам, правительствам и людям доброй воли мира» с констатацией подготовки насилия «против Литовской Республики и её граждан другим государством» и просьбой «своими протестами противодействовать возможному использованию силы».

В тот же день советские десантники захватили здание горкома. 24 марта они заняли Высшую партийную школу, а наутро – дом Политпросвета.

С 18 апреля началась частичная энергетическая блокада Литвы.

27 апреля у здания Верховного Совета Литвы прошёл митинг протеста против «оккупации Литвы Советским Союзом», на котором 500 юношей сожгли свои приписные свидетельства «в знак отказа от службы в оккупационной армии».

27 июня М. Горбачёв предложил ввести мораторий на Акт восстановления государственности Литвы в обмен на восстановления поставок в Литву. Верховный Совет Литвы 29 июня ввёл мораторий, а 1 июля была снята экономическая блокада. 28 декабря Верховный Совет Литвы отменил мораторий на Акт восстановления государственности Литвы.

7 января 1991 года правительство Литвы, возглавляемое К. Прунскене, значительно (в среднем по республике в 3,2 раза) повысило розничные цены на продукты питания (то есть провело «либерализацию цен»).

На следующий день Гражданский комитет Вильнюса и просоветская коммунистическая организация «Единство» организовали митинг у здания Верховного Совета Литвы, участники митинга требовали отмены повышения цен на основные продукты питания, отставки литовского правительства и даже предприняли попытку ворваться в здание. В выступлении по радио и телевидению председатель Верховного Совета Витаутас Ландсбергис призвал сторонников независимости не допустить захвата парламента, правительственных зданий и важнейших объектов инфраструктуры.

Выступая 8 января на сессии Верховного Совета СССР, председатель палаты Национальностей союзного парламента Рафик Нишанов «выразил обеспокоенность» сложившейся в Литве ситуацией, заявив, что в адрес ВС СССР приходят «многочисленные телеграммы жителей Литвы с призывом к союзному руководству навести в республике порядок». Одновременно 8–9 января в Литву были переброшены военнослужащие 76‐й гвардейской воздушно-десантной дивизии и других частей.

В 16 часов 9 января у здания Верховного Совета Литовской Республики собралась многотысячная толпа, состоящая преимущественно из представителей русскоязычного населения, с лозунгами: «Долой парламент! Да здравствует Союз ССР!».

10 января Президент СССР Михаил Горбачёв потребовал отмены «антиконституционных актов» и восстановления действия союзной Конституции. Группа спецназа «Альфа» вылетела из аэропорта «Внуково» 11 января в 21.30 по московскому времени и прибыла в Вильнюс в 23.00.

В ночь с 10 на 11 января советскими военными при поддержке нескольких БТР был занят Дом печати в Вильнюсе. Поскольку в это время вокруг Дома печати не было людей, никаких эксцессов не произошло. Позже, днём, начиная с 9–10 часов по вильнюсскому времени к Дому печати продолжали стягивать военных и бронетехнику – БТР, БМД, танки Т‐72. К этому времени вокруг здания собралось более 1000 гражданских лиц. В течение дня 11 января советскими частями в Вильнюсе были также заняты ретрансляционный телевизионный узел в Неменчине, другие общественные здания («партийная собственность») в Вильнюсе, Алитусе, Шяуляе. Руководство Верховного Совета Литовской Республики призвало население выйти на улицы и принять участие в охране зданий Верховного Совета, радиоцентра, телебашни, телефонных станций, а МИД Литовской Республики в свою очередь направил в адрес Министерства иностранных дел СССР ноту протеста в связи с «оккупационными действиями на территории республики советских военнослужащих». В тот же день на пресс-конференции в ЦК КПЛ Юозас Ермалавичюс объявил о создании Комитета национального спасения Литовской ССР, провозглашавшегося единственным легитимным органом власти в Литве. В связи с этим Ландсбергис заявил, что «любая марионеточная просоветская власть не имеет никакого законного основания, и любые её решения абсолютно необязательны для граждан Литвы». Заведующий отделом национальной политики ЦК КПСС В. Михайлов проинформировал руководство ЦК КПСС о происходившем в Литве:

«По сообщению ответственных работников ЦК КПСС (тт. Казюлин, Удовиченко), находящихся в Литве, 11 января с. г. в г. Вильнюсе взяты под контроль десантников здания Дома печати и ДОСААФ (в нём размещался департамент охраны края), в г. Каунасе – здание офицерских курсов. Эта операция прошла в целом без сильных столкновений. В 17 часов по местному времени в ЦК КПЛ состоялась пресс-конференция, на которой заведующий идеологическим отделом ЦК т. Ермолавичюс Ю. Ю. сообщил, что в республике создан Комитет национального спасения Литвы. Этот Комитет берёт на себя всю полноту власти. Размещается он на заводе радиоизмерительных приборов (директор т. Бурденко О. О.)».

В 20:00 было прервано железнодорожное сообщение с Вильнюсом, в 1:00 час ночи 12 января группа вооружённых солдат захватила штаб-квартиру Департамента охраны края на улице Костюшко, а десантники взяли под охрану телефонный усилительный узел Вильнюса, в результате чего на полчаса была прервана связь города с внешним миром.

В ночь с 12 на 13 января две колонны советской бронетехники (десантники 76‐й гвардейской воздушно-десантной дивизии при поддержке группы «Альфа») из места своей постоянной дислокации (т. н. «Северного городка») направились в центр Вильнюса, двигаясь по всем полосам дороги. Одна колонна, как предполагалось, двинулась к окружённому многотысячной толпой парламенту, другая – к телевизионной башне, где также собралось много народа.

Той ночью мирные демонстранты пыталась защитить вильнюсский телецентр от захвата его военными и милиционерами, но при штурме телевизионной башни советскими войсками погибло 13 человек и как минимум 140 были ранены (среди погибших – лейтенант группы «Альфа» В. В. Шатских). Прокуратурой было установлено, что на площади велась стрельба. Атака на здание Верховного Совета (парламент Литвы) не состоялась.

Впоследствии никто из должностных лиц СССР не захотел взять на себя ответственность. Министры внутренних дел и обороны (Дмитрий Язов и Борис Пуго) также уверяли в своей непричастности. Президент СССР М. С. Горбачёв заявил, что он ничего не знал об этой акции ВС СССР и что о ней ему доложили лишь утром. Позже Горбачёв утверждал, что бойцам из «Альфы» показали написанный от руки карандашом приказ от его имени, который потом разорвали.

Бывший председатель КГБ Азербайджана Вагиф Гусейнов высказывал мнение о единой тактике высшего руководства страны, широко использовавшейся во время выступления националистов в СССР в годы перестройки: ничего не делать для профилактики, давать возможность событиям разрастись, затем использовать для их подавления незначительные силы, разжигая страсти, и только потом применять самые жестокие меры – как против виновных в нарушении порядка, так и против безвинных, способствуя тем самым лишь ещё большему обострению ситуации.

После штурма Вильнюсской телебашни прокуратура Литвы возбудила уголовное дело по ст. 88, ч. 2 УК Литовской ССР (попытка совершения госпереворота). К декабрю 1991 года следствие установило виновность 23 человек, среди которых министр обороны СССР (до 28 августа 1991) Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР (до 28 августа 1991) Владимир Крючков и секретарь ЦК КПСС (до 6 ноября 1991) Олег Шенин, а также секретари ЦК КП Литовской ССР Миколас Бурокявичюс, Юозас Ермалавичюс, Альгимантас Науджюнас, бывший командующий вильнюсского гарнизона генерал-майор Владимир Усхопчик, командир Вильнюсского ОМОНа Болеслав Макутынович. 17 декабря 1991 года Президиум ВС Литвы отправил письмо Президенту РСФСР Борису Ельцину с просьбой посодействовать в выдаче подозреваемых в руки литовского правосудия. Ельцин их не выдал.

Пример Прибалтики способствовал росту сепаратистских выступлений в ряде других советских республик. Также 24 декабря 1989 г. 2‐й СНД СССР признал существование «секретного дополнительного протокола» к Советско-германскому договору о ненападении 1939 г., назвав их «отходом от ленинских принципов советской внешней политики» и находящимися «с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран». Это подкрепило легитимность выхода прибалтийских республик и впоследствии Молдавской ССР из СССР. В 1989–1990 гг. компартии Эстонской ССР, Латвийской ССР и Литовской ССР раскололись на сторонников (составляли большинство) и противников независимости республик.

Вот фрагмент из воспоминаний одного высокопоставленного офицера советских спецслужб, тогдашнего заместителя председателя КГБ Эстонской ССР Владимира Пооля об обстоятельствах принятия местным Верховным Советом декларации о государственном суверенитете Эстонии в ноябре 1988 года.

«С докладом выступил председатель Президиума ВС ЭССР Арнольд Рюйтель. Он разъяснил депутатам, почему предлагаемые Москвой дополнения и изменения Конституции неприемлемы для Эстонии. Депутатский корпус Верховного Совета ЭССР состоял из 285 народных избранников, в зале присутствовали 264. Для принятия декларации надо было набрать 143 голоса. Все тревожно ждали результатов голосования. В поддержку декларации первыми подняли руку глава Народного фронта Эдгар Сависаар, его единомышленники. Сразу же поднялась рука первого секретаря ЦК Компартии Эстонии Вайно Вялеса. Это был сигнал для коммунистов, которых среди депутатов было 202 человека (70,8 %). Проголосовал «за» и второй секретарь ЦК КПЭ Георгий Алёшин – это был сигнал для русскоязычных депутатов, всего их было 99 человек, но не все присутствовали в зале.

Был ещё один фактор, который оказал сильную моральную поддержку сомневающимся депутатам. В зале сидел депутат Вениамин Ефимович Порывкин – отставной генерал-майор, бывший первый заместитель председателя КГБ Эстонии, только два месяца назад уволенный со службы. Взоры депутатов были направлены в его сторону. Все ждали, как проголосует седой генерал из пока ещё грозного ведомства (большинство депутатов ещё не знали, что он уже на пенсии). Когда Порывкин поднял руку, зал выдохнул: если КГБ «за», то зачем нам, земным, бояться! Результат голосования превзошёл все ожидания. Из присутствовавших в зале 264 депутатов за декларацию о суверенитете Эстонской ССР проголосовали 258».

Этот факт свидетельствует о двух тенденциях, ставших магистральными в советской политической жизни эпохи медленного, сначала почти незаметного, заката перестройки: о бунте республиканских политических элит против Москвы и вялой, апатичной реакции союзного центра на этот вызов. Первый шаг к отделению Эстонии от Советского Союза сделали не какие-то там «антисоветчики и диссиденты», а опытные партийные аппаратчики, выдвинутые на первые роли в политической жизни республики ещё во времена Хрущёва и Брежнева.

В Украинской ССР также активно развивалось движение за независимость, которое институализировалось в сентябре 1989 г. в виде общественно-политической организации «Народное движение Украины за перестройку» («Рух»), выступавшего под национал-демократическими лозунгами. Наибольшей популярностью они пользовались в западных регионах республики, наименьшей – на юго-востоке и в Крымской области. 1‐й секретарь ЦК Коммунистической партии Украины (1972–1989) В. В. Щербицкий пытался сдерживать националистические настроения. Чернобыльская авария 1986 г. и попытки скрыть её масштабы и опасность высшим руководством КПСС негативно сказались на партии как в республике, так и за её пределами. В результате выборов в Верховный Совет Украинской ССР (1990) его большинство составила коммунистическая «Группа 239» (239 мандатов из 450 в начале 1‐го созыва), выступавшая за расширение самостоятельности Украины в рамках нового союзного государства. Депутаты «Руха» составили вторую по численности фракцию «Народна Рада» (125 мандатов из 450), добивавшуюся выхода Украины из состава СССР. 16 июля 1990 г. Верховный Совет принял Декларацию о суверенитете Украины, принципы которой предполагалось использовать для заключения нового союзного договора.

Схожие процессы протекали в Белорусской ССР. В 1988 г. была создана организация «Мартиролог Беларуси», исследовавшая сталинские репрессии на территории республики и оказавшая значительное влияние на общественные настроения. В том же году на её основе был создан Белорусский народный фронт (БНФ), выступавший за возрождение белорусской национальной идентичности, демократизацию и суверенитет республики. Партийное руководство Белорусской ССР придерживалось консервативных позиций и всячески пыталось противодействовать БНФ. Как и в Украинской ССР, Чернобыльская авария и реакция на неё властей подорвали авторитет КПСС. В 1989 г. в Минске прошли первые многотысячные акции против сокрытия информации о масштабе и количестве жертв этой катастрофы. Наиболее многочисленной стала демонстрация 30 сентября «Чернобыльский шлях» (около 30 тыс. участников), организованная при участии БНФ и жёстко разогнанная органами правопорядка. Эти события усилили противостояние между властью, которая принимала всё более жёсткие административные меры в политической сфере, и оппозицией, пользовавшейся значительной поддержкой со стороны белорусской интеллигенции. Во время кампании перед выборами Съезда народных депутатов СССР (1989) БНФ удавалось вывести на протестные акции десятки тысяч своих сторонников вопреки усиленному давлению правоохранительных органов. Среди 50 избранных депутатов из Белорусской ССР преобладали представители государственно-партийной номенклатуры, однако в результате контрагитации БНФ ряд её видных представителей потерпели поражение. Под давлением оппозиции 26 января 1990 г. Верховный Совет Белорусской ССР 11‐го созыва принял закон «О языках в Белорусской ССР», белорусский язык был признан государственным. В результате выборов Верховного Совета Белорусской ССР 12‐го созыва 4 марта 1990 г. большинство получили члены Коммунистической партии Белоруссии (289 мандатов из 328) и в парламент прошло всего 28 выдвиженцев БНФ. 27 июля Верховный Совет принял Декларацию о государственном суверенитете Республики Беларусь, в которой предлагалось приступить к разработке Договора о союзе суверенных социалистических государств.

В 1988 г. в столице Молдавской ССР Кишинёве прошла серия националистических демонстраций, в 1988–1989 гг. возникло множество организаций, выступавших под антисоветскими и антирусскими лозунгами. В их числе был Народный фронт Молдовы (1989), который требовал политической самостоятельности республики, признания румынского языка на основе латиницы государственным вместо молдавского на основе кириллицы и последующего присоединения к Румынии. Это вызвало недовольство русскоязычных жителей республики, составлявших большинство в Приднестровье (левобережье реки Днестр). В результате в 1990 г. была провозглашена Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика (не признана союзным руководством) и сложились предпосылки для вооружённого конфликта в Приднестровье. В мае 1991 г. Молдавская ССР была переименована в Республику Молдова, 27 августа её парламент принял декларацию о независимости республики.

Остро межнациональные столкновения проходили в Закавказье, где они были тесно связаны с вопросом о суверенитете республик и входящих в них автономий. Общественно-политическая самоорганизация радикально настроенных граждан по этническому признаку, которая стала возможной в контексте демократических преобразований перестройки, была стихийной и уже плохо контролировалась структурами КПСС и правоохранительными органами. Первые секретари ЦК Коммунистических партий Армении, Азербайджана и Грузии стремились сохранить территориальную целостность своих республик и испытывали давление со стороны националистов. Они регулярно обращались к высшим руководителям КПСС для мирного урегулирования этнических конфликтов. Союзный центр безуспешно пытался стабилизировать ситуацию в регионе как мирными, так и силовыми методами, стремясь сохранить прежние границы республик в неизменном виде и удержать их в составе СССР. В 1987–1988 гг. началась новая фаза армяно-азербайджанского конфликта в Нагорном Карабахе в связи с подъёмом национальных движений в Армянской ССР и Азербайджанской ССР. В обеих республиках происходили массовые насильственные выселения и погромы, наиболее известными стали Сумгаитские события (1988) и погромы армян в Баку, которые переросли в события «Чёрного января» (1990). В результате жёсткого подавления советскими войсками беспорядков, организованных Народным фронтом Азербайджана, в Баку погибло множество мирных жителей. Всё это лишь усилило сепаратистские настроения в республике как среди населения, так и среди политической элиты. Осенью 1990 г. состоялись выборы Верховного Совета Азербайджанской ССР, в результате которых абсолютное большинство мандатов получила Коммунистическая партия Азербайджана (77,8 %). Народный фронт Азербайджана получил 12,5 % мандатов, однако, обладая широкой поддержкой населения и имея собственные вооружённые формирования, он сильно влиял на политику в республике.

В Армянской ССР конфликт в Нагорном Карабахе также был важнейшим фактором, определившим ход перестройки в республике. В связи с ним активизировалось масштабное национальное движение армян, выступавшее за присоединение Нагорно-Карабахской автономной области к Армянской ССР. В августе 1987 г. в ЦК КПСС была направлена петиция (свыше 70 тыс. подписей) с просьбой о передаче Нагорного Карабаха Армении, в октябре в Ереване по этому поводу прошли демонстрации. Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Армении К. С. Демирчян пытался решить карабахский вопрос на политическом уровне и в феврале 1988 г. обратился в ЦК КПСС с просьбой сформировать специальную комиссию по вопросу о самоопределении Нагорного Карабаха. Однако союзное руководство придерживалось принципа незыблемости границ республик СССР и потому не поддержало это предложение. В 1988–1989 гг. Верховный Совет Армянской ССР несколько раз голосовал за воссоединение Карабаха с Арменией, параллельно Верховный Совет Азербайджанской ССР неоднократно утверждал его неизменный статус в составе своей республики. Меры ЦК КПСС по урегулированию конфликта не привели к успеху, что усилило сепаратистские настроения в обеих республиках. В результате выборов в Верховный Совет Армянской ССР в мае 1990 г. большинство мандатов получило оппозиционное КПСС Армянское национальное движение. Другим значимым фактором стало землетрясение в Спитаке (7 декабря 1988). Оно унесло жизни более 25 тыс. человек, по некоторым оценкам, уничтожило 40 % промышленного потенциала республики и привело к тяжёлым социально-гуманитарным последствиям.

В марте 1989 г. обострился грузино-абхазский конфликт в связи с массовыми выступлениями в Сухуми за выход Абхазской АССР из состава Грузинской ССР и за последующее обретение статуса союзной республики. Осенью Совет народных депутатов Юго-Осетинской автономной области также попытался повысить статус Южной Осетии до союзной республики. Всё это привело к подъёму грузинского националистического движения.

События в Грузии

В последние годы существования Советского Союза в Грузии резко обострились межнациональные отношения. 9 апреля 1989 года в Тбилиси внутренние войска МВД и армия разогнали митинг за выход Грузии из СССР. Столкновения окончились жертвами среди протестующих, травмами и ранениями у военных.

9 апреля 1989 года – одна из самых трагических дат в истории современной Грузии.

Бессрочные акции протеста начались в связи со звучавшими в Абхазии требованиями о выходе из Грузинской ССР. Но вскоре демонстранты в Тбилиси стали призывать к независимости Грузии.

Операция по подавлению демонстрации началась около четырёх часов утра 9 апреля. При разгоне были применены дубинки, сапёрные лопатки и отравляющие вещества.

В результате разгона погибли 20 человек, из них трое несовершеннолетних, а большинство – женщины.

Около двух сотен человек были госпитализированы во время и в первые часы после разгона, тысячи обратились в лечебные учреждения в последующие дни.

Комендантский час в городе был объявлен, но насилие, применённое солдатами советской армии, лишь сплотило сторонников суверенитета и независимости Грузии.

Мимоза Парджиани, старший врач Тбилисского центра скорой помощи вспоминал:

«До 40 бригад скорой помощи постоянно выезжали на этот митинг. Мы сменяли друг друга. Скорая тогда принимала только экстренные звонки, потому что все были мобилизованы, все были в ожидании чего-то неприятного. И это, к сожалению, произошло.

Это была демонстрация насилия, несправедливости и подавление стремления к свободе. Это был ужас. Они шли с лопатами, отравляющими веществами. Эти молодые падали, они через них переходили, топтали…

Как только начался разгон, мы подъехали снизу, со стороны церкви Кашвети. В тот момент страха не было, опасность не чувствуешь. Я концентрировалась на том, чтобы как можно больше пострадавших вывести с того места и спасти.

Там тогда все были пострадавшими. Во-первых, массовая истерия, момент страха, во‐вторых, интоксикация, отравление газом, слезоточивость, они не могли видеть, кашель и повреждения, конечно, – у кого головы, у кого спины. Все там были пострадавшими, в том числе и врачи скорой помощи. Вот меня до сих пор глаза беспокоят.

Была попытка применить насилие и против нас. Когда я попыталась открыть все двери машины скорой помощи, чтобы как можно больше пострадавших в неё сели, один из военных вышел и замахнулся лопатой. Он не ударил, но таким угрожающим жестом дал мне понять, чтобы я остановилась. Но мы, конечно, отвезли этих пострадавших в больницу.

После этого я вернулась назад, чтобы проверить, может, кто-то остался там – или под деревом, или где-то в холмах мусора.

Самым страшным, что осталось у меня в памяти, был утренний проспект Руставели 9 апреля. Группы военных, которые говорили друг с другом, – довольные и счастливые. И страшная тишина, только звук ветра.

Горы мусора, сумок, туфлей и матрасов, которые использовали митингующие. Накануне это был улыбчивый, весёлый, поющий Руставели, а на второй день – уничтоженный проспект. Много лет прошло, но эта страшная картина так и остаётся в моей памяти».

«Утром девятого апреля Советский Союз уже перестал существовать для Грузии. Всё было на месте: и ЦК, и правительство, и силовые структуры – только вот Советского Союза уже не было, никто не слушал решений и указаний сверху», – говорит директор Центра стратегических исследований Ираклий Менагаришвили, который тогда занимал пост министра здравоохранения Грузинской ССР.

9 апреля 1991 года, ровно два года спустя после трагических событий в Тбилиси, был принят акт о восстановлении независимости страны. Эта дата стала днём памяти погибших и днём национального единства.

Участники тех событий вспоминают ночь, которую в Грузии стали называть «кровавым воскресеньем».

Кризисная ситуация значительно подорвала доверие грузин к республиканскому руководству. Ещё более усилилось стремление Грузии к независимости. При этом осетинское меньшинство желало остаться в составе Советского Союза.

Целью Южной Осетии стало преобразование автономной области под руководством Тбилиси в союзную республику, напрямую подчинённую Москве.

События 9 апреля 1989‐го в Тбилиси привели к резкому росту рейтинга грузинских националистов и стали очередным витком национального движения в Грузии. Есть мнение, что, несмотря на силовой разгон митинга, он превратился в триумф лидеров грузинской оппозиции и продемонстрировал неспособность властей контролировать ситуацию.

26 мая 1989 года в ЦК Компартии Грузии объявили днём всенародного праздника в ознаменование 61‐летней годовщины провозглашения независимой Грузинской Демократической Республики. Из Тбилиси было предписано вывесить в регионах трёхцветные флаги меньшевистского правительства Грузии образца 1918 года. Население Южной Осетии отказалось подчиниться распоряжению грузинского руководства.

Попытка проведения митинга в Цхинвали с закладкой камня под будущий памятник погибшим 9 апреля провалилась.

Как указывал в своей монографии «Грузино-Юго-Осетинская война 1988–1992 гг. сквозь призму СМИ» историк Алексей Чибиров, «сопротивление осетин проведению торжеств 26 мая в автономной области вызвало новую волну грузинского националистического наступления во всех СМИ Грузинской ССР. Вновь зазвучали в Тбилиси призывы ликвидировать Юго-Осетинскую автономную область, которую стали называть “так называемой Южной Осетией”. Вместо термина “Южная Осетия” в широкий оборот ввели термины “Самачабло” (владения князей Мачабели) и “Шида Картли” (Внутренняя Картли), что, естественно, не могло не вызвать справедливого возмущения у осетин».

В Южной Осетии вводилось делопроизводство на грузинском языке без учёта того, что 2/3 населения говорили по-осетински и по-русски. Тогда же были внесены поправки в Конституцию ГССР, ущемляющие, по мнению Чибирова, права Юго-Осетинской автономной области – изменение её территории, районное деление, отсутствие права на законодательную инициативу, права вето и т. д.

В ситуации нараставшего антисоветского государственного курса Грузии Южная Осетия 10 ноября 1989 года обратилась к Верховному Совету ГССР и Верховному Совету СССР с просьбой придать ЮОАО статус автономной республики. Высший орган государственной власти Грузинской ССР аннулировал решение Цхинвали о соответствующем преобразовании в одностороннем порядке.

Следствием этих событий стал поход грузинских националистов под руководством Звиада Гамсахурдии на столицу Южной Осетии. В акции «в поддержку Грузии» приняли участие, по разным оценкам, от 20 до 40 тыс. человек. У въезда в Цхинвали колонны националистов были остановлены местной милицией и жителями города, выступившими под красными флагами и с портретами Владимира Ленина в руках. В ответ участники похода блокировали въездные дороги и расквартировались в окрестностях города. Раззадоривая толпу, Гамсахурдия позволил себе ряд шовинистических высказываний в адрес осетинского народа, разжигающих межнациональную рознь.

Следующей весной Грузия ещё более усилила линию на выход из СССР. Так, 9 апреля 1990‐го перешедший под контроль националистов Верховный совет республики принял постановление «О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии». Вступление Красной армии в Грузию в 1921 году этот документ характеризовал как оккупацию и аннексию. Кроме того, постановление объявляло незаконными и недействительными Союзный договор между ГССР и РСФСР от 21 мая 1921 года, Союзный договор об образовании Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики (ЗСФСР) от 12 марта 1922‐го и Договор об образовании СССР от 30 декабря 1922 года (в отношении Грузии).

Тем самым Юго-Осетинская автономная область также была признана незаконной, отмечается в статье Анвара Хасанова «Международно-правовые аспекты признания Южной Осетии». Исходя из этого, 15‐я сессия Совета народных депутатов ЮОАО решила признать Конституцию СССР и другие законодательные акты СССР единственно действующими на территории области.

Реагируя на процессы в Грузии, 20 сентября 1990 года Южная Осетия объявила себя суверенной республикой в составе СССР.

Совет народных депутатов ЮОАО принял Декларацию о государственном суверенитете, в которой провозглашалось образование Юго-Осетинской Советской Демократической Республики в составе СССР. 28 ноября 1990 года она была переименована в Юго-Осетинскую Советскую Республику (ЮОСР).

Darmowy fragment się skończył.