Сказания о Титанах

Утраты не омрачают радость богов. Утрату познают, когда любят.

Историю пишут победители. И грозит с Олимпа золотой молнией хмурый Зевс, и бросает корабли неугодных на прибрежные утесы мрачный Посейдон, и смеется пьяный от всевластия Дионис, насылая безумие на непокорных. Они - победили. Их - чтят. Их - помнят.

А я помню другое. Я помню, как радостно смеялся могучий Атлант в Счастливой Аркадии, глядя на танцующих дочерей - прекрасных Плеяд. Я помню, как повиновались все звери и птицы одному лишь доброму слову, одному лишь ласковому взгляду Чудодевы Ехидны. Я помню, как над морем развевались золотые кудри молниеокой властительницы Медузы. И улыбалась Эос-Заря, и любовался миром Гелий-Солнце, и радовалась счастью детей своих Гея-Земля. Ведь кровь от крови ее, плоть от плоти были титаны - бессмертные, «огромно-неистовые», бесстрашно гордые дети Земли, что носились по небу ветрами и грозами, падали на землю в каплях дождя и солнечном свете, взмывали ввысь с деревьями и утесами.

Но завистливы боги Крониды, не по душе им счастливое гордое племя титанов. «Крепкое правдой, как адамант» титаново сердце проигрывает изворотливому уму олимпийцев, изгнаны «огромно-могучие» во тьму, страх и злобу, и исподволь рождается в титанах "душа-чудовище": держит небо на краю мира Человек-Гора, во тьме подземелья выкармливает Химеру жаждой мести Змеедева Ехидна, не может уже смотреть на мир как прежде познавшая горе Медуза Горгона. И вот уже преподносит в дар Афине Палладе голову чудовища Персей, подговаривает Гермес Пустышка ослепленного ревностью звездоокого Аргуса убить Ехидну, несет в никуда золотые яблоки из сада Гесперид Геракл, и умирает изгнанный с Пелиона мудрец Хирон: «Я ухожу, потому что тело мое только плачет и мысль больше не может порождать знание. Мое бессмертие – только тень».

И пусть историю пишут победители - я ей уже не верю.

Хоть в описании к данной книге и значится «Для старшего школьного возраста», но на мой взгляд это индивидуально. Эта книга появилась у меня в раннем детстве. Я честно пытался ее читать на протяжении всей моей жизни, но осилил только в зрелом возрасте. Поклонникам эпоса придется по вкусу.

Ещё в детстве «заболел» древней Элладой, её мифологией. «Болезнь» эта не прошла до сих пор. Очень интересно читать сейчас «Сказания о титанах». Написано хорошим, внятным слогом. Книга займет место на моей виртуальной книжной полке. На полке материальной стоят уже книги Николая Куна, Льва Успенского, Франца Фюмана, каждый из которых внёс свою лепту в популяризацию греческих мифов. .

Книга, поразившая меня в детстве в самое сердце. Как и для многих, наверное, первым воображаемым миром, в котором я безнадёжно увязла, стал для меня олимпийский: я охотилась с Артемидой, и не было мне равных в искусстве управляться с луком и стрелами, зачарованно наблюдала за работой в кузнице Гефеста, судила богинь не хуже Париса и, конечно, тайком подкармливала, подбадривала и направляла героев — эти вечные живые мишени для прихотей небожителей. И мир был ладным и стройным, пока я не взяла в руки «Сказания о титанах». Потому что это история, написанная проигравшими.

В те далёкие времена, когда мудрость ещё не была седой, а была юной, как раннее утро...

...населяли Гею-Землю титаны, плоть от плоти скалистых гор, и бурных потоков, и чёрных вод Океана, и лазоревых — морей и заводей, и тысячеокого звёздного неба, и живительного света дня. Были они «огромно-неистовыми», жили одной мудростью сердца, а сердца у них были несокрушимые, что глыбы. Были юными, цельными и прекрасными, так что боги казались рядом с ними измельчавшими. Но так дорога им была их титанова правда, что нечего им было противопоставить коварству богов, и так горд был дух, что не могли они научиться смирению, мудрости побеждённых, чьё время уже прошло. Где силой, но чаще обманом отрывали Олимпийцы титанов от их чудо-гор и благоухающих лощин, теснили к безжизненному краю мира, к тёмным пещерам, откуда не слышно дыхания природы. Бессмертных — к смерти. Самые пылкие полегли в битвах, а иные покрывались чешуёю, иглами, змеями, копили чёрную обиду, и стали, некогда столь человечные, чудищами, добычей смертных героев. Каменел Атлант, выкармливала детей-химер безутешная Ехидна, обвивался многоглавым драконом Ладон вокруг яблок мёртвой жизни — такими и остались они в памяти людской. Погасли последние отблески Золотого века, стихийного, неистового и прекрасного, и пришло время той силы, что власть и хитрость. И после такого — как тут снова полюбишь богов?

Очень красивая и невероятно грустная книга. Красота её заключается главным образом в поэзии языка — выразительного, певучего, какого-то даже нездешнего. Но история, рассказанная на этих страницах, является, на мой взгляд, историей геноцида. Чаще всего в мифологических сюжетах (в частности, в контексте художественной литературы) титаны предстают как жестокая, дикая, ужасающая сила, которой противостоят блистательные боги-олимпийцы. Яков Голосовкер преподносит нам иную правду — правду титанов.

«Бесхитростность погубила титанов. Они поплатились за свою простоту чувств, прямолинейную честность и гордость, за веру в прямую силу. Они пренебрегали лукавством ума — лукавство претило их гордости. Они пренебрегали силой мысли, овладевшей оружием. Коварство было непонятно их правде. Здесь в мифе эллинов дано первое столкновение меж сердцем и умом, меж знанием и наивностью».

По сути это повествование о полномасштабном, последовательном и безжалостном уничтожении племени титанов Кронидами и их детьми — полубогами-героями. Здесь вы не найдёте справедливых, милосердных, отзывчивых небожителей древнегреческого пантеона — забудьте о таких богах на время прочтения данной книги. Некоторые главы (особенно те, что посвящены Медузе и Хирону) читать физически больно. Вместе с тем описанный Голосовкером мир притягателен, его величественные и непостижимые образы захватывают дух. Но вся эта красота и мудрость оставляют стойкое послевкусие горечи, сожаления и смутное ощущение потери. И всё же — ура, очередной драгоценный камешек в моей книжной коллекции. «Сказания о титанах» одновременно и читаешь, и поёшь, словно выражая своё почтение и сочувствие.