O książce
Глубокое эстетическое исследование Набокова, дополненное уникальными сопроводительными материалами.
Погрузитесь в интеллектуальный диалог двух гениев русской литературы.
В 1942-1944 гг., вскоре после переезда в США, Владимир Набоков написал книгу о Николае Гоголе, превратив биографию гения в очень личное и смелое высказывание об истинном и ложном в искусстве. Знаменитые пассажи Набокова, разъясняющие американскому читателю значение слова «пошлость» и высмеивающие условности рекламы, были написаны для этой книги и до сих пор не утратили своей остроты. Несмотря на различные отступления от требований биографического жанра, «Николай Гоголь» охватывает всю творческую историю писателя, останавливается на всех поворотах его необычного жизненного пути и снабжен подробной «Хронологией» и указателем. Пронизывая собственным писательским опытом каждую страницу этой книги, Набоков совершает по-своему добросовестную попытку раскрыть загадку Гоголя и объяснить природу его поступков и замыслов.
Полный текст «Николая Гоголя» публикуется в России впервые. Помимо комментариев редактора и составителя А. Бабикова, настоящее издание содержит дополнительные материалы – письма и рецензии 1943-1944 гг., освещающие восприятие этой книги русскими эмигрантами в Америке.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Inne wersje
Opinie, 2 opinie2
Очень любопытное произведение. Вроде и не биография Гоголя, и не критический разбор его произведений, а так... попросили Набокова рассказать американскому читателю о русском писателе. И получилось великолепно! И перечитывать надо не один раз, и всякий раз находить что-то новое для себя. Меня лично зацепила фраза о том, что всё николаевское правление не стоит и единой строчки, написанной Пушкиным! Блестяще!
Скажу сразу, книга не для средних умов. Это не биография Гоголя с интересными фактами, неизвестными ранее, это разбор его произведений. Изначально книга была написана на английском языке для англоязычных поклонников Гоголя. В ней очень много отрывков из его произведений. Набоков подробно разбирает Ревизора, Мёртвые души и Шинель. Наверно будет интересна лингвистам и большим поклонникам Николая Васильевича.
Чтобы выкрасть сибирского узника, политэмигрант нелегально вернулся в Россию и, выдавая себя за члена Географического общества (занятный штрих), добрался до далекой Якутии; замысел его потерпел неудачу только потому, что на этом тернистом пути его чем дальше, тем чаще принимали за ревизора, путешествующего инкогнито, – совершенно как в пьесе Гоголя. Такое вульгарное подражание художественному вымыслу со стороны жизни почему‐то радует больше, чем обратный процесс.