Czytaj książkę: «Дочь двух миров. Возвращение»

Пролог

Входить в межмировой портал всегда страшно, ведь никто не гарантирует точное попадание в необходимое место. Как и факт, что новый мир встретит пусть и не добродушно, но, по крайней мере, не враждебно.

Однако еще тяжелее покидать недавно найденную родину, оставляя за спиной смертельную битву. Неправедный бой, в котором подлецы и негодяи пытаются уничтожить твоих друзей и единомышленников. А с ними и единственного родного человека. Но обиднее всего осознавать, что тебе просто не оставили другого пути внезапно объявившиеся враги.

Самоуверенные ничтожества, с какой-то блажи вообразившие себя самыми достойными власти и решившие, будто имеют полное право вершить чужие судьбы.

Изменить таких невозможно, спесь и высокомерие не лечатся. Зато их можно и нужно сурово карать за искалеченные души и тела невинных, за разбитые чужие мечты и жизни.

И это наказание – вовсе не месть и даже не возмещение обид.

Это закон наивысшей справедливости.

Глава первая

Не знаю, на что рухнул Данерс, а я приземлилась на него. И мне было мягко и тепло.

Целую секунду, пока не пришло понимание, что вся наша одежда осталась в другом мире.

Но, прежде чем я успела хотя бы шевельнуть рукой, не говоря о том, чтобы распахнуть глаза и осмотреться, как требуют непреложные правила Беса, инквизитор уже легко сдвинул меня на прохладную травку и резко откатился в сторону.

Подавив смущенный смешок, я все же открыла глаза и сразу почувствовала себя ежиком. Тем, который в тумане. Родной сердцу мир встретил меня густым молоком утренней дымки, робким пересвистом просыпающихся птиц и мирным запахом мяты.

«А где-то там, в другом мире, сейчас поздний вечер и идет яростный бой», – остро кольнуло душу возникшее ощущение вины. И вроде все правильно я сделала: без нас они будут не слабее, а сильнее, потому что все умеют открывать порталы и точно рассчитывать свой резерв, а про опыт проведенных каждым из них боев, пусть и тренировочных, можно и не вспоминать. Но не думать, что, возможно, и я бы пригодилась, все же не могла.

Вспомнив про резерв, попыталась проверить, осталась ли энергия, и огорченно застонала: ни браслета шеоссов, ни накопителя у меня больше не было. И хотя я знала, что так будет, но обида от этого не стала меньше.

– Варья, – тут же встревоженно спросил из соседнего куста ромашек Данерс, – ты ушиблась? Или… обиделась на меня?

– Нет, – ответила я честно и поспешила создать себе шорты и топик.

Не самая подходящая к моменту одежда, но магию необходимо экономить. Почувствовав ладонями мягкую ткань, успокоилась – похоже, резерв не совсем пуст, и создала Дану плотные шорты и футболку-безрукавку.

– Держи. Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

– Спасибо, хорошо, – выдохнул он через несколько секунд, за которые я успела сесть и оглядеться, и робко осведомился: – А верхнюю одежду создать не сможешь?

– Могу, – шутить с Данерсом не хотелось, бедняге и так досталось от бывших друзей, – но в этом мире магии нет. Почти. Поэтому я экономлю, и ты постарайся беречь каждую каплю. К тому же здесь сейчас лето, и многие ходят именно в такой одежде. Привыкай, я в вашем мире целый день в шкуре сидела.

– В какой еще шкуре? – не понял инквизитор, помялся и осторожно добавил: – Ты же не шеосс?

Опля! Приехали. Буду знать, что эту тему пока задевать нельзя.

– Дан… ты, наверное, не знаешь, что меня туда отправлял дед. И он очень беспокоился, как я выживу несколько дней, пока доберусь до деревни и добуду себе одежду. Поэтому научил простому заклинанию – «звериная шерсть». И даже немного тренировал, истратив на это драгоценный накопитель. Вот и пришлось сидеть под кустом мохнатой зверушкой. Но тебе так мучиться не нужно, я помогу. И еще… Извини за напоминание, но ты многое пережил и вытерпел за последние дни и пока еще не совсем пришел в себя, – объясняла мягко, как больному. – Однако теперь уже совершенно здоров, и никаких артефактов в тебе нет. Да и быть не может, по закону переноса. Поэтому просто поживи несколько дней спокойно, отдохни, приди в себя.

– А жить нужно в лесу? – Бывший инквизитор осторожно оглядел проявляющиеся из тумана березы.

– Нет, скоро пойдем домой. Но сначала найдем клад, дед тут приготовил на всякий случай.

– Он очень мудрый человек, – признал Данерс. – И сразу видно, как о тебе заботится.

– Так ведь у него нет других детей и внуков, кроме меня, – пояснила ему, пристально осматривая окрестности.

Мутная дымка начала потихоньку оседать и расползаться. Выросли над головой вершины берез, вылезли слева кусты боярышника, и мне наконец стало понятно, где мы находимся.

– Тут недалеко, схожу принесу, – поднялась с пригретого местечка, но Данерс мгновенно оказался рядом:

– Я пойду с тобой.

– А ты умеешь ходить босиком?

– Что такое бо… А, без ботинок! Когда-то ходил, ничего страшного.

– Тут везде плети ежевики. – Попытка отговорить не произвела на инквизитора никакого впечатления.

Не знаю, может, название нашей ягоды не соответствовало растению его мира или Дан так сильно опасался остаться один в чужом мире, но он решительно двинулся следом за мной. Пришлось согласиться, не спорить же с взрослым мужиком? Тем более привыкшим в своем мире повелевать помощниками и слугами.

Некоторое время мы шли по едва приметной тропке – в эту часть леса добирался далеко не каждый. Черничники расположены западнее, а брусничных зарослей и ближе к деревне хватает. Ну а за подберезовиками только мы с дедом и охотились, местные жители почему-то предпочитали белые грибы и опята. Вот в поисках грибов мы и нашли однажды совершенно случайно чью-то заброшенную нору, и дед устроил из нее схрон, завалив вход замшелым камнем.

– Сюда! – спрыгнув в неглубокий овраг, полезла я к тайнику и отчетливо расслышала, как сердито зашипел метнувшийся следом иномирянин.

– Данерс, что случилось?

– Тут трава колючая, – тихо буркнул он.

– Я же говорила – ежевика! Вот ее плети, они тут повсюду.

– А как ты по ним ходишь? – подозрительно уставился на мои ноги иномирянин, и пришлось стиснуть зубы, чтобы не засмеяться. Слишком похоже это на мое недавнее недоверие к Шейне.

А ведь она тогда, как теперь абсолютно очевидно, всего лишь пыталась найти со мной общий язык. Ну и, разумеется, проверяла, не подойду ли я на роль сеятеля.

– Внимательно смотрю под ноги, – пришлось рассказывать спутнику как маленькому, – и стараюсь наступать только на кочки или мох. Но не сразу всем весом, а прежде осторожно прощупав.

Произнося эти слова, я не стояла на месте, а пробиралась к раскидистому кусту дерезы, а попросту – волчьих ягод. Они еще не поспели и потому почти незаметны в зелени листвы, но даже когда ветви обвиснут под тяжестью ярких гроздей, ни один деревенский житель и близко к ним не подойдет.

– Что ты собираешься делать? – раздался над ухом голос мага, едва я, присев возле вросшего в пригорок камня, принялась аккуратно отгребать от него мусор. – Пусти, я сам его подниму.

– Не нужно, тут не тяжело. И не трогай ягоды, они ядовиты!

– А съедобных здесь нет?

– Еще рано. Ну, землянику можно поискать, но лучше съесть оставленные дедом продукты.

– Ты говоришь непонятно, – вздохнул инквизитор. – Только теперь я начал осознавать, насколько ты другая. А это что такое черное? – вдруг встревожился он.

– Пленка. Дед специально закрыл ею дыру, чтобы вода не затекла.

Я осторожно освободила край пленки, на которой лежал валун, и достала из-под него рюкзак, упакованный в плотный мусорный мешок. В глубине норы, за толстой песчаной перемычкой, дед спрятал еще один, на случай, если кто-то чужой нечаянно найдет первый мешок. Но я дальше не полезла, пусть лежит, может, когда-нибудь еще понадобится.

Отложив находку в сторону, сначала вернула на место пленку и мусор, старательно присыпая следы сухими травинками и листочками.

– Зачем? – непонимающе смотрел на мою работу Данерс.

– Позже придем сюда и устроим новый клад – на всякий случай, – объяснила ему, понимая, что именно так и сделаю.

Но позже. А сейчас достала из мешка рюкзак и начала потрошить. Белье пришлось отложить, переодеваться тут негде, да и нет уже смысла. Инквизитору отдала чуть потертые джинсы деда, ковбойку и носки. Затем выделила ему мужские кожаные шлепки с закрытыми носами. Бес терпеть не может, когда в дыры попадают сучки, улитки и прочий мусор.

А пока Дан, уйдя за куст, торопливо натягивал вожделенные штаны, тоже надела джинсы, серенькую ветровку и любимые ботасы. Иначе любознательные соседи сломают голову, гадая, почему я спозаранку гуляю в пляжном одеянии.

Одевшись, принялась готовить небольшой перекус. Чай, посомневавшись, решила не делать, хотя дед положил маленькую горелку, сухой спирт и плоский медный чайник. Обойдемся водой с экстрактом шиповника и походными бутербродиками, под ложечкой и в самом деле нещадно сосет.

Первый ломтик копченой колбаски, положенной на галету, я протянула Данерсу, а второй взяла себе, приглашающе указывая на импровизированный стол из того же рюкзака:

– Перекусим немного и отправимся домой, тут недалеко.

Иномирянин вмиг проглотил крохотный бутерброд и заинтересованно огляделся, явно пытаясь понять, в какой стороне от кажущегося бесконечным леса находится это «недалеко».

Колбаса и галеты закончились почти молниеносно, чуть дольше мы пили воду. Потом я сложила все улики в мусорный мешок и сунула его в рюкзак, прежде достав собственный телефон, ключи и кошелек. Дед, как обычно, постарался предусмотреть даже самые невероятные ситуации.

– Рюкзак понесешь ты, – закончив сборы, объявила явно не насытившемуся магу.

Объяснять ему, что в рюкзаке остались лишь продукты, требующие приготовления, а за то время, пока мы с ними провозимся, вполне можно дойти до деревни, я не стала. И не из вредности или детского зазнайства, просто вдруг стало любопытно, начнет инквизитор спорить или нет.

Но он покорно ухватил рюкзак за лямку, пытаясь сообразить, как носят такую неудобную сумку.

– На спине. Одну руку сюда, вторую сюда… я помогу, только чуть присядь.

Данерс снова выслушал все указания с несвойственной ему покорностью, и я начала тревожиться, не расстроил ли проклятый артефакт его разум? Но говорить обо всем этом вне дома считала по меньшей мере неразумным и потому, убедившись, что с рюкзаком инквизитор справится, первой выбралась из овражка.

Настоящей тропки здесь не было, но по наизусть знакомым ориентирам я вывела спутника из лесу, удачно минуя все болотистые низинки, заросли сорняков и буреломы. Хотя и появились в последние годы добровольцы, приезжающие в лес не водку пить, а собирать в кучи валежник и пилить сухостой, но до этих мест они пока не добрались.

– Это деревня твоего деда? – спросил Данерс, когда мы по уже хорошо заметной тропе вышли на асфальт и за поворотом показались первые дома.

– Это просто деревня, – поправила я, догадавшись по тону инквизитора о его заблуждении. – А Бестенс тут обычный житель. Он купил здесь домик из-за слабенького источника. В этом мире магии очень мало и источники – большая редкость.

– Тогда на что же он жил? – нахмурился маг, исподтишка приглядываясь к заборам и участкам, мимо которых мы шли.

– Пенсию платили. Правда, небольшую, ведь документов у нас никаких не было, а без них здесь нельзя. Ну и людей понемногу лечил, тайно, разумеется. Тут это запрещено, нужно иметь диплом.

– Варья… – начал он и, внезапно шагнув в сторону, официально закончил: – Извини за любопытство.

– Данерс, – дернув его к себе, тихо зашипела я, – ты куда это пошел? Это дорога для автомашин, а люди должны ходить с краю.

– Но тут нет никаких… авта… как это?

– Автомашины. И когда появятся, убегать будет поздно, – припугнула его на всякий случай. – Они ездят быстро и вполне могут задавить. Гулять в неположенном месте нельзя.

– Мне начинает не нравиться этот мир, – помрачнел Дан.

– Ты даже не представляешь, – огрызнулась в ответ, почему-то обидевшись за вовсе не розовую действительность этой многострадальной страны, – как мне не понравился ваш! И насколько я помню, тебе там тоже было далеко не весело.

Инквизитор смолчал, но помрачнел еще сильнее, а меня уже через секунду начало грызть раскаяние. Ну зачем задела еще не зажившее, трудно, что ли, было смолчать? Ведь не хотела же делать ему больно, я вообще ненавижу и саму боль, и всех чокнутых, склонных причинять ее людям или себе.

И давно поняла, что все отклонения психики легче всего определять, сравнив человека с животными. С собаками, кошками, лошадьми. Ни одна собака не полезет в огонь, в прорубь, или в пропасть по собственному желанию, без команды или особого повода. Причем он должен быть жизненно важным для нее: спасение хозяина, детей или друга, ну в крайнем, редчайшем, случае – единственным способом избежать гибели. А уж обижать свою подругу или собрата просто так, ради развлечения или острых ощущений, никогда не станет ни один зверь…

Мои размышления прервало появление несущегося навстречу оранжевого жигуленка, на котором сосед дядя Петя по утрам отвозил жену к станции, торговать парным молоком и свежей сметаной.

Я еще раздумывала, нужно ли нам молоко или обойдемся сгущенкой, как жигуль резво промчался мимо и тут же затормозил.

– Варечка! – взвыла баба Рая, едва распахнув дверцу. – Приехала, горемычная! Беда-то какая!

– Какая? – недоуменно спросила я, глядя на торопливо идущую к нам женщину, одетую в черный спортивный костюм и с борсеткой на поясе.

– Дедушка твой… светлый человек… – Она жалостливо скривила губы и шмыгнула носом, но тут же, что-то заподозрив прежде меня, деловито осведомилась: – Или еще не нашли?

– А чего его искать? – изумилась я, наконец сообразив, как деревня поняла исчезновение Беса. – Он только ночью мне звонил… время у них другое.

– У кого это «у них»? – заинтересовался подошедший дядя Петя.

– В Мексике, – пояснила я. – Дед там по обмену опытом между травниками, народными целителями и экстрасенсами. Всегда мечтал поговорить со жрецами майя. Пришло срочное приглашение, кто-то заболел, а группа уже ждала в Питере, вот он и сорвался среди ночи на такси, даже ко мне не заехал. Еле успела добраться до Пулково, повидаться перед отлетом. Хорошо еще визы на запасных участников организаторы сами делали заранее, иначе бы не полетел. А к нам вот прибыл господин Данерс из Новой Зеландии. Баба Рая, я бы взяла молока и творога со сметаной.

– Да, конечно, – отошла от шока соседка, но продолжала бурчать, направляясь к багажнику: – Нет, ну это надо же, в Мексику! А ну как привезет оттель мексиканку?

– Мексиканки не дуры, в таком болоте жить, – кивнув мне, развернулся к машине ее муж. – Она как посмотрит на наши болота, тут же назад рванет. Ни моря, ни фруктов, ни солнца… Удружил тезка, выбрал местечко для столицы. Как еще в Мурманск не забрался, там ночи побелее будут. Вот бы подивил любимую Европу.

Расплатившись, я получила пластиковый пакет с продуктами и потянула дальше внимательно следившего за переговорами Данерса:

– Идем, уже близко.

– Кто эти люди и почему женщина сначала притворялась плачущей?

– Это наши соседи, объясню все дома.

Наверняка просыпающиеся спозаранку дачники уже заметили наше появление, не стоит интриговать их и дальше.

Дом деда стоял последним в ряду, за ним были только ложок и молодой лесок, выросший на месте бывшего совхозного поля. Когда дед купил дом, в ложок все кому не лень ссыпали мусор. Бес поступил просто: сначала нанял толпу гастарбайтеров и вывез мусор, а потом поставил высокую решетку и видеокамеру. И повесил плакат с размером штрафа. Теперь там чисто и все лето пышно цветут высоченные мальвы и люпины.

– Надо бы вам в ложку-то облепиху насадить, – посоветовала однажды одна из соседок, встретив нас в местном ночнике. – Польза от нее большая.

– Не надо, – мгновенно жестко отрезал дед. – Видел я, как вы ее собираете. Не успеют кусты подрасти, набежит орда с секаторами, да еще и скандал поднимет, пока делит. Сажайте у себя хоть на участке, хоть за заборами, и пользуйтесь в свое удовольствие.

Вспомнив, в какой тяжелый момент я оставила деда, подавила тяжкий вздох и достала из кармана ключи.

Грома во дворе не было. Бес сразу после моего приезда отдал его знакомому пасечнику и мрачно ворчал, собирая ошейники, миски и резиновые игрушки, что не было на Земле человека мудрее и несчастнее Экзюпери. Ибо так думать может лишь тот, кто хранит в душе горечь одиночества.

– Проходи. – Пропустив Данерса, заперла калитку и повела его в дом, еще не успевший обрести ни одного признака запустения.

Все выглядело так, как будто Бес всего минуту назад вышел в огород или вообще прилег отдохнуть в своей комнатке напротив кухни. Словно только вечером поставлены на крылечке расхожие галоши, переброшено через перила полотенце и сунуто под скамью пластмассовое ведерко с рабочими перчатками.

На веранде, освещенной еще не жаркими лучами солнца, тоже было чисто и уютно, и я вдруг очень ясно осознала, что именно этого эффекта дед и добивался. Ведь не мог не предусмотреть реакции соседей, а то и прихода участкового. И в подтверждение моей догадки на столике лежала записка, написанная размашистым, уверенным почерком деда. И в ней точно то, о чем я рассказала бабе Рае. Бес постарался все предусмотреть, чтобы мы не запутались в собственной лжи.

«И потом тоже не упустил возможности убрать меня подальше от опасности…» Последним штрихом лег яркий мазок на уже завершенную картину, и я наконец сорвалась. Еще сумела невероятным усилием воли поставить подальше пакет с молоком и шагнуть к диванчику. А потом неуклюже рухнула на него и, уже не сдерживаясь, отчаянно зарыдала.

– Варья? Варья! – ринулся ко мне иномирянин, схватил с дивана и куда-то потащил, роняя стулья и сбивая моими ногами с полок мелкие вещички. – Что случилось? Где больно? Варья!

А я все отчетливее понимала, что впервые за свою взрослую жизнь ничем не могу помочь единственному родному человеку. Отсюда я даже весточку послать не сумею, и значит, напрасны были мои страдания, страхи и поступки. Все абсолютно оказалось впустую. Споры с шеоссом, скачки на клыкастых оленях и копание подземных ходов.

Кто-то подлый сумел поймать нас в ловушку и теперь собирается по-своему распорядиться судьбами и счастьем далеко не безразличных мне людей.

И потому я рыдала безостановочно, пытаясь отчаянным воем и слезами выдавить вонзившуюся в грудь невыносимую боль.

– Варья… – Данерс куда-то сел и, крепко прижав меня к груди, принялся качать как ребенка, – успокойся, прошу… Скажи мне, кто тебя обидел? Я его убью!

Но я просто не могла говорить, лишь рыдала еще отчаяннее, в глубине души понимая, как глупо и некрасиво себя веду. Но как ни старалась, не могла ничего с собой поделать, плакала и плакала, до икоты, до хрипа в горле.

А маг, бормоча какие-то глупые обещания страшной кары всем обидчикам, явно считающиеся у него самыми успокаивающими, неожиданно осторожно прикоснулся губами к моему лбу, а потом, потихоньку смелея, принялся осторожно целовать лицо, потихоньку спускаясь к губам.

Наверное, в другой ситуации я восприняла бы это как-то иначе, но сейчас мне было очень больно и обидно, и я никак не могла справиться с навалившимся горем. Мне и без того уже не хватало воздуха, а лицо мага, волна его густых волос и нежные, но настойчивые губы постепенно перекрывали доступ кислорода.

– Не-эт… – уворачиваясь, прорыдала я, вырываясь из его рук и на автопилоте, задевая мебель и стены, побрела в ванную, помня, что при истерике показан холодный душ.

Разумеется, купаться я не собиралась, зато несколько минут яростно плескала себе в лицо ледяной водой, стараясь подавить неуместный приступ слабости. И под конец, сделав прямо из-под крана несколько глотков, с облегчением почувствовала, как безбрежное, всепоглощающее отчаяние отступает в глубины подсознания и застывает там тяжелым, темным комком.

Промокнув лицо, я еще собиралась немного привести себя в порядок, но грохот и короткий вскрик заставили опрометью выскочить из ванной и помчаться спасать невезучего инквизитора.

Данерс нашелся на кухне. Он неудобно, бочком, сидел на стуле, встревоженно поглядывая на валяющийся на полу фен.

Бес обожал домашнюю лапшу, которую когда-то готовила нам Клавдия Степановна, и давно сам научился катать прозрачные листы теста и нарезать их ровненькой, тонкой соломкой. Но вот сушить предпочитал феном, который держал на кухне как раз для подобных вещей.

– Что случилось? – поднимая фен и вешая на место, спросила я, с досадой морщась от звука собственного голоса.

Далеко не каждый так жутко хрипит даже после ангины или спевок на природе.

– Эта штука… – расстроенно буркнул инквизитор и неожиданно горько усмехнулся: – Извини, Варья… я и сам отлично знаю, что у меня нет даже надежды… но не выдержал…

– Дан, я не понимаю, о чем ты, но прошу, давай поговорим чуть позже? Сейчас мне нужно тебя накормить, после перехода все хотят есть, это правило.

– Я и до перехода хотел, – он вдруг глянул так открыто, как в своем замке. – Они не считали нужным меня кормить. Но ты не волнуйся, я сильный и многое умею… Только расскажи, где тут требуются работники?

– Господи! – охнула я по-русски, совсем забыв, что он не понимает. – Ну и сволочи… – Заметив недоуменный взгляд мага, пояснила: – Они негодяи… но работать не нужно. Дед сделал запасы и денег тоже заработал. Некоторое время мы проживем, а потом, если не получим никаких известий, начнем думать. Я тоже умею работать, и у меня есть свое дело. Но сначала я буду готовить и объяснять.

И я принялась хозяйничать, попутно выдавая Данерсу известные даже детям популярные сведения об электричестве и газе, особо напирая на правила безопасности. Хорошо еще, что сам отключился фен, который он, нажав из любопытства кнопку, отбросил, при этом вырвав вилку из розетки.

Поставив на огонь сковороду с ветчиной и «гнездами», показала Дану ванную и там тоже объяснила все очень подробно, отлично помня, как однажды приехавшая к соседке деревенская гостья затопила целый этаж, не сочтя нужным выключить воду в раковине, где остужала арбуз.

А когда бывший инквизитор вернулся, отвела его в комнату деда и показала отделение в шкафу, где лежали новая одежда и белье.

– Ты будешь спать здесь, – сообщила внимательно слушавшему Данерсу. – Вещи бери любые, какие нравятся. Абсолютно новое лежит вот в этих пакетах, Бес приготовил все именно на такой случай. А теперь идем завтракать.

За столом Данерс попытался было скромничать, утверждая, что уже наелся, но этот фокус ему не удался.

– Я не для того тебя все время спасаю, чтобы ты тут помер с голоду, а мне потом пришлось отвечать перед Шейной и дедом. Поэтому пока не доешь всю лапшу и бутерброды, никуда из-за стола не пойдешь.

– Ты очень смешно командуешь, – почти счастливо улыбался он, уничтожая последний трехслойный бутерброд. – Деду с тобой повезло.

Тоскливая нотка, скользнувшая в его голосе при упоминании о Бесе, мне не понравилась, но я стойко молчала, отложив все вопросы на потом.