Герой вчерашнего дня

Дизайнер обложки Мария Сергеевна Ястребинская

© Вячеслав Ястребинский, 2020

© Мария Сергеевна Ястребинская, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-7887-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Герой вчерашнего дня

То была глубокая бездонная пропасть, пересохший замшелый колодец или кроличья нора, как в той старой детской книжке. Я летел сквозь тьму не видя ничего, даже собственных рук. Время будто бы замерло. Ветер трепал мои волосы и странными по-летнему теплыми потоками обдувал лицо. Дна не наблюдалось. Подо мной расстилалась лишь угольно черная пустота. Вдруг перед глазами начали появляться робкие огоньки, и, казалось, вот-вот завершится полет. Однако, это светили либо лампочки, либо флюоресцирующие грибы, сверкающие точно гирлянды голубоватым светом, прорастая на стене. Огни сливались в бледные линии, расплываясь на черном фоне тонкими прожилками. Тоннель все не заканчивался, а я тем временем падал и падал, погружаясь вглубь бесконечной черной пасти.

Тем не менее всему приходит конец. Полет не может быть вечным, особенно если это падение. Любая бездонная пропасть в своем чреве дождется вас либо острыми зубьями-скалами, либо еще чем похуже. В моем же случае все оказалось немного не так, как ожидалось.

Дно, днище. Тьма не стала рассеиваться, открывая передо мной врата света со словами: «Здесь ты останешься навсегда!» Нет. Прямо перед решающим шагом к неминуемому концу по моему чуткому обонянию ударил мерзкий смрад, словно тухлые яйца смешали с прокисшим молоком и свежим коровьим дерьмом. Глаза защипало и всего на секунду я их прикрыл. В это же мгновение мое тело приземлилось в мягкую жижу. Я даже не успел ничего понять. Все произошло в один миг. Разве могло столь долгое падение окончиться вот так?

Вязкая грязь поглотила меня, заключила в свои мягкие нежные объятия. Руки и ноги не спешили слушаться. Секунды замерли на часах моей жизни. Вот такой неожиданный и глупый финал. Нет уж! Только не сегодня и только не здесь! Если я все еще жив, пережил такое затяжное падение, то погибнуть в месиве из… из, даже не хочу думать из чего, это верх абсурда. До того, как перед глазами начала пролетать вся моя столь насыщенная чудесная жизнь, я кое-как сумел унять нарастающую панику и из последних сил вырваться из плена. Перемазавшись в грязи, откашливаясь зловонной жижей я выбрался на поверхность, нащупав руками твердую почву. Если бы я сказал, что во рту словно кошки нагадили, я бы оказался лжецом. А я не любил врать и не занимался столь постыдным делом. Правда и ничего кроме правды, так ведь? Во рту же было куда как хуже, чем если бы там устроили вечеринку кошки. О, этот непередаваемый и ни с чем несравнимый вкус. Фу! Оно везде. Во рту, в глотке, в носу, в ушах; даже, как мне казалось, в легких и в желудке! Меня тошнило, ох как меня тошнило! Я плевался вязкой дрянью, кашлял, как прокуренный старик-сапожник. А вокруг царила тишина. Тишина и тьма.

В тишине и тьме сверкали бледные огоньки. Это были не фонарики, не грибы, как мне сперва показалось. Взглянув на них внимательнее и рассмотрев поближе, стало совершенно понятно – это мох. Голубой мох, росший в недрах темных тоннелей катакомб являлся единственным источником света. Бледное свечение привлекало насекомых. Мелких мошек, кружащихся облачками вокруг. Тут и там. Среди них я был просто тенью: усталым путником, бредущим вдоль стен, ориентируясь по линиям паутины мха. Эхо моего кашля и шагов уносилось куда-то вдаль, утопая в нескончаемой тьме.

Касаясь влажных плесневых стен, ступая как по минному полю, я шел туда, куда глядели глаза. То есть в никуда. Но любое движение лучше, чем стоять на месте и ждать конца или чуда. Я слышал, слышал звуки. Их было много. Слева в жиже что-то булькало, мошки жужжали вокруг, и капало-капало-капало. Но вдруг раздался голос. Я остановился. Прислушался. Тишина. Неужели мне показалось? Я ведь так явно слышал… нет. Стены сжимались, давили. Мрак пережевывал меня.

Но в пустоте оказалось не так и плохо. Я открыл глаза и продолжил свое странствие по стрелочкам-ориентирам из флюоресцирующего мха. В ушах жужжали мошки. Они же норовили заползти за веки, приходилось отбиваться. Это война, в которой я заведомо проиграл. Полчища жалких букашек окружали меня. Тусклый свет манил вперед, притягивал к себе и увлекал за собой. И я двигался, а что еще оставалось делать?

Странный звук. Снова голос? Я замер. Застыл, прислушиваясь, но слышал лишь звук своего сердца, которому кто-то накрутил громкости. А затем тьма рассеялась. По лампочкам пробежал ток. Тени испугались и разбежались по углам. Я зажмурился, закрыл глаза руками. Ко мне приближались шаги. Я немного потерялся в пространстве. Пытаясь удержаться за стену, не нащупал ее и завалился за угол. Упал точно в груду какого-то старого тряпья неподалеку от ржавой решетки. Застыл, словно меня тут нет, слившись с сумраком. И наступила тишина в которой так явно слышались приближающиеся шаги. Шаги и голос. А под веками лениво ползала парочка отбившихся от своего племени мошек.

– Тебе все равно не убежать, слышишь?

Это звучали не шаги – это была настоящая погоня. Сперва появились тени. Затем люди. Они завернули в отрезок тоннеля, где притаился я. Мимо меня пробежал первый, а следом с отставанием в пару секунду второй. Оба не заметили меня. Оно и не удивительно, ведь я умело слился с окружением в куче рваных тряпок. Первый пытался удрать, да, еще как пытался! Вот только его побег крайне быстро оборвался, ведь сквозь прутья решетки он просочиться не мог, увы, даже несмотря на то, что одного прута недоставало в ней. Преследовавший его тип заржал. Злорадный смех помчал дальше вглубь подземелья, пройдя сквозь предательскую решетку.

– Вот и все, – пожал он плечами, – я ведь говорил, что тебе от меня не убежать, не так ли? – Он извлек из кармана нож. Лезвие блеснуло в тусклом желтом свете покачивающейся под потолком лампочки.

Я старался залезть еще глубже в тряпки, вот только глубже уже было некуда. Первый обернулся. На нем был надет старый потрепанный черный плащ-дождевик. Лица не видно. Голову скрывал капюшон. Он молчал и больше не пытался удрать. Бежать было некуда.

– Кто-то сегодня славно поужинает, ха-ха-ха. Ты пойми, я ведь мог бы тебя отпустить, но я никогда прежде не пробовал крысятину. Да и мужики зачмырят если узнают, что я не прихлопнул одного из ваших, когда тот был в моих руках на НАШЕЙ территории. Сам виноват, что залез сюда. —лезвие в руках мужика в штанах цвета хаки весело засверкало, точно маленькая звездочка.

Я стараюсь не вмешиваться в чужие дела, своих хватает. Такое уж у меня правило по жизни, что поделать. Но любое правило однажды нарушается. Легко оставаться в стороне, легко быть лишь наблюдателем, завернувшись в тряпье, точно робкая тень. Но что-то такое… не знаю. Может, его черные глаза, которые наблюдали за мной из-под капюшона. Он видел меня, видел мой страх. Я хотел испариться на месте, либо рысью убежать пока не поздно. Однако, рукой я нащупал под собой недостающую часть решетки. Металлический прут незаметно лег мне в руку. И если бы Хаки сейчас обернулся он бы весьма удивился, обнаружив, что тряпки ожили и поднялись почти на два метра над землей. Но ему было не до меня. Его цели были поставлены, и он шел осуществлять их со своей извращенной чистой совестью.

Лампочка качнулась и на долю секунды свет погас. Этого оказалось достаточно, чтобы тени образовали вокруг нашей небольшой компании безмолвный хоровод. Я был быстр как никогда. Два резких шага, и я уже за спиной недоброжелателя. Тряпки свисают с меня, срываются на каменный пол. Наверное, со стороны я напоминал страшное существо, живущее в самом глубоком и темном болоте. Свет. Тени поежились и отступили. Взмах прута рассек напряжение в теплом воздухе зловонных катакомб.

– Что за?! —это все, что он успел произнести.

Слова утонули в полумраке. Словно отточенным движением я рванул руку вперед. Метал противно звякнул по грязной рыжей черепушке. Нож выпал из его обмякшей руки. Дух вывалился из его тела. Хаки повалился на пол в неестественной позе, сложившись, будто старенькая потрепанная жизнью гармошка. Сердце в моей груди в этот момент выплясывало чечетку. Я пытался отдышаться. Мне прежде не приходилось приниматься непосредственное участие в драках. Перед глазами все плыло, плыло, плыло. А затем меня ослепила яркая вспышка… LEVEL UP!

Вы достигли первого уровня!

– Надо же! Ты это видел? Необычно. Очень странное дело сейчас произошло. Я даже не знаю, как это описать, объяснить. Бред же, ну! Перед глазами промчались буквы, слова. —я тараторил, пытаясь сформулировать увиденное. – Они были здесь. Вот прям тут передо мной. И этот яркий свет. Неужели только я увидел?

Он молчал.

– И будто бы… Ты будешь смеяться. Но…

Тем временем он все еще молчал. Я видел его глаза там под капюшоном. Думал, что вижу. Глубокие, бездонные черные глазища.

– …Но у меня возникло такое чувство, словно я заново родился. Помолодел. Столько силы, столько энергии в моем теле не было… Да никогда не было! Ух!

Я поднял над головой обагрённый кровью прут и закричал, что есть мочи. Мой крик, мой клич пронесся по всем темным закоулочкам подземелья.

– Как я его вырубил, а? Лихо? Первая драка, а я уже вышел победителем. Приятно.

Легонько пнул лежащее рядом тело. Хаки не подал признаков жизни. Из его проломленной головы тонкой струйкой выбегала алая краска, смешиваясь с грязью.

Я сглотнул и почувствовал, как тело бросило из жара в холод.

– Он… – я боялся закончить фразу, боялся произнести слова, царапающие язык. Испугался констатировать факт.

Молчаливый путник темных катакомб, стоящий передо мной, снял свой капюшон. Его глаза заполнили пространство тьмой. Бесконечные черные зрачки глядели мне прямо в душу. Но стоило отвести от них взгляд, как тут же закрадывалось понимание, что человек не совсем был человеком. Помимо гигантских глаз на его вытянутом вперед лице была густая серая шерсть. Из приоткрытого рта выглядывали стройными рядами белые острые зубы. Если еще перевести свой взгляд пониже, то тут же можно заметить его руки. Точнее лапы. Сквозь порванные перчатки торчали продолговатые когти. А из-под плаща виднелся хвост. ХВОСТ, МАТЬ ЕГО!

Человек, а, что более вероятно, крыса, кивнул мне. Я попытался взять себя в руки. Проглотил застывшую колом в горле слюну и кивнул в ответ.

У тебя не было выбора. Я знаю. Ты знаешь. Он… уже ничего не узнает. Ты повел себя как герой.

Крысочеловек молчал. Но я слышал его. Или думал, что слышу. Я смаковал сказанное им слово «ГЕРОЙ».

– Я не хотел убивать его, просто…

…так получилось. Я понимаю. Но ты сделал верный выбор. И тем самым спас меня. Он был не очень хорошим представителем человеческой расы. Я безмерно благодарен тебе за это, герой.

Геро-о-о-о-ой. Пропел я про себя это чудное слово. Вроде бы никогда в жизни никто меня не считал героем. Даже сам себя я не мог таковым назвать. Скорее наоборот – обычный и ничем не примечательный обыватель. Такой, как все. Не уникальный. Посредственный. Простой. Да, именно простой. Это более подходящее описание меня. Однако, в его глазах я видел себя: стоящего с гордо поднятой грудью над телом поверженного врага, облаченного в старые тряпки поверх своей одежды и сжимающего ржавый прут. Чем не герой, а?

Если ты не против, давай скинем тело в Поток. Побалуем моллюсков лакомством. Мы их разводим, но, как ты мог заметить, хозяйство пришло в упадок из-за таких, как он. Но пусть хотя бы после смерти послужит во благо.

– А разве моллюски едят людей?

Еще как.

Я поежился, вспомнив недавние грязевые ванны в глубинах Потока.

Только…

– Что?

Осмотри его карманы. Вдруг там есть что-то ценное. И ножик прихвати. Даже если для себя ничего подходящего не видишь, все равно забирай. Всегда можно продать ненужное. Торговцы готовы выложить кругленькую сумму за различные предметы, помни об этом. И, да, вот еще что, когда мы прибудем в наше поселение, я подарю тебе рюкзак. У меня как раз лишний завалялся. Почти такой же, как на мне сейчас. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Но столь нужная штука тебе пригодится. Я думаю, всякого рода вещей впереди ждет тебя много, а по карманам таскать их весьма неудобно, я пробовал.

– Эм, – ответил я, вглядываясь во тьму его глаз, – Хорошо. Да. Замечательно. Спасибо за совет. Но я скорее бы не отказался от горячей ванны.

Это тоже можно утроить.

Мне показалось или он улыбнулся? Могут ли крысы улыбаться? Но я не нашел ответы на свои вопросы. Наклонился за ножом и полез по карманам. Мысли сами собой умчали по совершенно другим направлениям.

Тело отправилось в свободное плаванье. Ненадолго задержался на поверхности потертый ботинок, но и его поглотили грязевые объятия Потока. Заурчала, забурлила жижа. Ей явно пришлось по вкусу подношение. Над нами же светили тусклые желтые лампочки. Мы стояли и молча наблюдали, как бушует грязь. Рядом приютились тени. Они тоже молчали. Лишь журчание Потока, да электрический звук старой проводки нарушали безмятежную тишину и спокойствие. Нам не было смысла задерживаться. И лишь стоило последним пузырькам лопнуть в том месте, где минуту назад находилось человеческое тело, мы отправились в путь. Перед уходом в дальние туннели крысочеловек остановился возле щитка. Щелкнули переключатели. Свет погас за нами, оставив Поток наедине с собой и привычной для него тьмой. Зажегся мох, указывая нам путь сквозь тьму.

«Посторонним вход воспрещен», прочитал я надпись на знаке, когда мы свернули от Потока в сторону и миновали металлические ворота. Но я ведь не посторонний?

Конечно нет.

«Опасно!», читалось на другом знаке.

Везде опасно, что поделать. Такова жизнь.

И то правда.

***

Его звали Рэдс. Просто Рэдс. Крысочеловек с черными бездонными глазами и бурым окрасом шерсти. Молчаливый. Немой. В те редкие моменты, когда он все же говорил, его рот оставался неподвижен, но голос звучал в моей голове. Я никак не мог вспомнить того момента, когда он представился мне, когда назвал свое имя. Не помню. Возможно, я был так дезориентирован событиями, что это напрочь вылетело из головы. Однако, меня не покидало столь странное чувство, словно я всегда знал, как его зовут. Всегда.

Что же, приятно познакомиться.

Он шел впереди. Я плелся сзади. Его хвост словно маятник покачивался из стороны в сторону, выглядывая из-под плаща. Это гипнотизировало. И я совершенно не заметил, как мы оказались на месте. Вроде бы шли долго, брели во тьме по указателям из мха. Свернули туда, прошлись там, повернули еще несколько раз туда-сюда. Однако, погрузившись в свои личные неопределенные раздумья, путь показался не долгим. О том, что мы уже подошли, известил яркий свет прожектора, бьющий в нас, разрезая тьму. Я вернулся в реальность и закрыл глаза, пытаясь отгородится от столь резкого света.

– Кто идет? – раздался неожиданно громкий голос. – А, это ты, Рэдс. А я уж и не ожидал тебя увидеть. Помянуть успел. Ты ведь вроде собирался им показать, где раки зимуют? И как успехи? Хе-хе. О, а это кто с тобой? Человек? – голос дрогнул, повеяло холодом.

Герой.

– Я это… мимо проходил.

Свет бил по глазам, и я ничего не видел кроме ослепительно-яркого луча. Сквозь него никак не мог разглядеть обладателя голоса. Да что уж говорить, я в данный момент видел лишь только собственные руки, расположенные максимально близко к глазам.

– Ты вроде не похож на одного из этих…

– Я не из… этих, о ком вы там думаете, я вообще здесь вроде как проездом… проходом.

– Странник, значит?

– Что-то вроде того.

– Хорошо. Только без глупостей, понял? Пусть у меня и один глаз, но я буду им пристально наблюдать за тобой. И только дай мне повод…

– Я самый мирный человек по эту сторону от Потока!

– Посмотрим. Рэдс, ты за него отвечаешь. Да, и кстати, думаю, тебя захочет увидеть Мэв, раз уж ты все же вернулся живым и здоровым. Даже не представляю, как тебе это удалось. Наверное, не дошел, а? Прятался где-нибудь неподалеку? Хе-хе. Ладно, заходите пока не передумал.

Лязгнул метал. Ворота открылись. Мы пошли на свет, подобно мошкам, летящим на мох.

– Добро пожаловать в Стоки, путник, – прохрипел седой одноглазый крыс, сплюнув себе под ноги, – не будь, как дома. Здесь тебе не рады. Местные не любят… людей. Тебя пустил лишь из-за Рэдса. Знай это. Помни об этом.

Я ничего не стал отвечать. Просто прошел мимо. За нами закрылись ворота, и мы оказались в поселении под названием Стоки. Что же, все лучше, чем бесцельно шататься во тьме по закоулкам мрачных тоннелей.

Когда глаза сфокусировались после яркого ослепительного света прожектора, взору предстали низенькие домики-халупы, выстроенные из всякого хлама – досок, кирпичей, арматур – подкрашенные разводами разноцветной краски. Ближе к центру, где находилась площадь, халупы вырастали на два этажа ввысь, а то и на три. На площади по периметру выстроились торговые ряды. В центре виднелся фонтан, подсвеченный синими огнями. То был фарфоровый белый друг, из которого гордо бил вверх струей поток воды. А над головой разрослось бетонное небо, расписанное живописью, интерпретирующей картины времен ренессанса, матами, граффити, да непонятными надписями, которые было проблематично разобрать. Там же под самыми бетонными сводами среди прямых линий труб свили себе гнезда ласточки. Они кружили, летали, как маленькие шустрые точки в лабиринтах мрака и зловония.

Тут и там бегали жители поселения. Некоторые не удостоили нас своим вниманием, погруженные в свои дела и заботы. Однако, большинство останавливались и провожали взглядом, открыв рты и тыкая пальцами.

– Мама, мама, смотри – это человек.

– Тише. Не подходи к нему.

– Тьфу, бродяга!

– Кто пустил его сюда?

– Слышишь? Таких, как ты, сюда не звали!

– Мэра, Мэра, позовите Мэра!

Шепот, шепот, шепот.

Не обращай на них внимания. Они, так скажем, не привыкли к подобному. Дай им шанс.

– Ничего не обещаю, – проговорил я сквозь зубы.

Времена меняются. Всем нам предстоит пройти через определенные перемены. Мне, тебе, им. Будь уверен, скоро они заговорят по-другому.

Он что, подмигнул? В его голосе, в шепоте, что звучал у меня в голове, появилось нечто таинственное. В сердце засвербело. И стало как-то немного дурно, затошнило. Но это, скорее всего, из-за того, что в желудке давненько не бывало ничего съестного.

Мы почти пришли. Отсюда уже можно увидеть мой дом. Устал? Проголодался?

Он читал мои мысли.

– Еще как. Но сперва бы я посетил ванну. Надо бы смыть с себя эту дрянь.

Да, вид у тебя, что надо!

Его дом стоял в гордом одиночестве на окраине поселения. Огороженный частоколом с натянутой поверху колючей проволокой он не казался гостеприимным. Черные окна-глаза изучали меня, пристально вглядываясь в лицо подозрительного незнакомца. Так обычно смотрят окна на живых существ, когда давно не доводилось им видеть передвигающихся созданий. Половицы, стоило подняться к двери по двум трухлявым ступеням, жалобно заскрипели. Дверь неохотно, но все же отворилась перед нами.

Будь как дома, герой, будь как дома.

***

Мне придется оставить тебя на некоторое время. Не советую покидать дом. Дождись моего возвращения. Когда выйдешь, на кухне будет ждать еда. В комнате справа от ванной в дальнем конце коридора можешь отдохнуть. Там же будет лежать чистая одежда. Ту, что была на тебе, я полагаю стоит…

– Сжечь? – усмехнулся я.

Но ответа не последовало. Вместо него хлопнула входная дверь. И я остался один на один с собой в теплой воде. Мне не хотелось размышлять о том, в каком состоянии пребывала ванная комната и сама ванна. Я просто закрыл глаза, позволяя теплу наполнить мое тело спокойствием и умиротворением. Тело ныло, тело устало, но теперь оно говорило мне спасибо. Стоило принять горизонтальное положение в приятно обжигающей воде, откинувшись на стертую эмаль, чтобы стало предельно ясно насколько же я вымотался. Я не смог вспомнить день, когда в последний раз мне доводилось нежиться подобным образом. Позабылись простые человеческие радости. А из крана все капала, капала, капала вода, разбиваясь и исчезая в белой пене. Вода за секунды окрасилась в черный, смыв с меня грязь. Смыв кровь с моих рук.

В дверь дома громко и настойчиво постучали. Но я даже глазом не повел сладко зевнув и погрузившись с головой под белую воздушную пену. Меня ни для кого нет. Меня попросту не существует.

Я бы так и заснул, но собравшись с силами я смог покинуть объятия уже похолодевшей воды. Обтершись полотенцем и закутавшись в него, отправился на кухню. Больше никто не пытался нарушить мой покой, барабаня в дверь. Я был один. В сырых стенах дома оказалось на удивление весьма уютно. Безопасно. Свет расположенных по соседству с домом фонарных столбов пробивался сквозь окна на кухню. Я уселся за стул, покачивающийся из стороны в сторону на неустойчивых ножках, и приоткрыл кастрюлю. Крышка громко звякнула, опустившись на пошарпанный стол. По ноздрям тут же ударил неприятный запах. Что это? Я заглянул в кастрюлю. Моему взору предстало весьма неаппетитное зрелище. Мидии? Чуть не стошнило. Свежее воспоминание о том, как я захлебываюсь в Потоке смешалось с запахом несвежих мидий. Почти стошнило. Уже вот-вот. Кое-как все же удалось унять рвотные позывы и вернуть крышку на ее прежнее место. Фу! Тут же перехотелось есть. Ну, как сказать, очень даже хотелось, но чего-то более съестного. Изведав холодильник на наличие чего-нибудь подходящего, я заметил лишь зеленую плесень, проросшую на дальней стенке не морозящего аппарата. В животе обидно заурчало. В тоске и печали отправился в предложенную мне комнату. Настроение неуклонно катилось вниз.

Стоило попытаться зажечь свет, как электрический звук пробежал через весь дом и ударил точно по весящей под потолком лампочке в доисторической люстре. Лампочка не выдержала столь неожиданного для нее действия и разорвалась на тысячу сверкающих осколков. Точно звездная пыль, развеянная по комнате. Резкий звук стих так же быстро, как и возник. Несмотря на казус, в комнате было недурно. Диван, заправленный леопардовым выцветшим пледом. Окно, из которого разливалась по комнате желтизна. Столик, рюкзак на нем. Полки с различными книгами. И на диване свежая одежда. Я прошелся по комнате, изучая интерьер. Переоделся. Почему-то одежда мне напомнила ту, в которой был Хаки. Штанами? Обувью? Болоньевой вьетнамской курткой грязно-болотного цвета? Наверное, всем сразу. Совпадение. Обычное совпадение. Ну не мог же Рэдс снять с него одежду, пока я не видел? Конечно, нет! Абсурд! Я сам глядел, как тело скрывается в Потоке. Одетое. Сам его туда и отправил. Так что… Но чувство некоторой неловкости осталось.

На полках стояли книги. Много книг. Я достал одну из них. Первую попавшуюся. То была книга в мягкой обложке, краска наполовину слезла, но название можно было прочитать «Планета Ка-Пэкс». Полистал страницы: желтые, местами порванные. Ее будто бы уронили в воду. Отправил обратно на полку. Следующей книгой, которую я достал оказалась «Прежде чем ваш ребенок сведет вас с ума». Странное название. Состояние страниц оказалось немногим лучше, чем в предыдущей книге. Их словно выловили из реки или озера. «Ребенок» занял свое прежнее место среди остальных книг. Напоследок я вытащил сборник стихов неизвестного мне автора, лег на диван и попытался почитать. Большая часть страниц оказались повреждены. Разобрать, что на них написано, оказалось нереальным. Но в некоторых местах все же довелось зацепиться глазу за целостные стихи.

 
Нарисуй для меня тишину
В предрассвете последнего дня.
Я хотел бы увидеть луну
Сквозь застывшее пламя огня.
Карандаш по бумаге… туман
Нас накроет холодной волной.
Может, жизнь – это ложь и обман,
Но с тобою я словно живой.
Горизонт разольет алый цвет,
Небо вмиг запылает тоской.
Среди сотен истлевших комет
Не найти нам душевный покой.
Под ногами хрустят зеркала,
Пепел тонет в чернильной воде.
Города пусть сгорают дотла,
Ну а мы вроде здесь… и нигде.
Я хотел бы увидеть весну
Среди вихрей живого огня.
Нарисуй для меня тишину
В предрассвете последнего дня…
 

К тому времени, как я дочитал последнюю строчку, глаза сами собой закрылись. Голова стала такой тяжелой, такой… С улицы доносились голоса оживленных улиц, легкий ветерок тревожил рваные серые шторы, пробиваясь сквозь приоткрытую форточку, врываясь в душную комнату. Я зевнул. Как сладко! Ох! Как хорошо! И провалился в глубокую темную яму пустоты сознания. Заснул. И во тьме мне снилось голубое небо, залитое ярким искристым солнцем.

Но это не солнце, а блики на стекле включенного монитора. А небо лишь фотография или просто картинка на рабочем столе. И ты смотришь на себя, словно со стороны, словно из-за плеча. Глаза бегают за курсором мыши. Ярлыки. Клик-клик-клик. Ты глядишь на себя, будто сам находишься на чьем-то мониторе, а кто-то уже наблюдает за тобой, как ты наблюдаешь за собой. Прямые линии восприятия сознания скручиваются, образуя кривые рваные грани. КТО ЗДЕСЬ? Чей-то смех. Близкий, далекий, четкий, размытый.

– ТЫ СКОРО ЗАКОНЧИШЬ?! ДОЛГО МНЕ ЖДАТЬ?! – громкий голос пугает, в особенности потому, что ты не знаешь кому он принадлежит, но догадываешься. Прихвостню вселенского зла. Да-да.

– Я уже, я почти. Осталось подправить…