Czytaj książkę: «Викинг. Книга 2. Донбасс»

Глава 1

Османская империя.

Бухарест

Ставка Великого визиря

1 декабря 1769 года.

Оказывать туркам сопротивление я, естественно, не собирался, бессмысленные действия никогда меня не привлекали, да и заламывать мне руки никто стал – статус российского посланника все-таки сработал в мою пользу. Гвардейцы из охраны великого визиря вежливо и молча проводили меня в отдельное помещение в здании, где размещалась ставка Сулейман-паши и заперли. Увидев в углу комнаты гору подушек и одеял, я последовал старому солдатскому принципу «есть возможность – ешь и спи до отвала, неизвестно когда в следующий раз придётся». Поэтому я, совершенно не испытывая душевных мук, завалился на подушки и мгновенно «отрубился».

Меня никто не тревожил и я проспал до вечера. Проснувшись, постучал в дверь и объяснил знаками охраннику, что мне нужно «до ветру». К моему возвращению в «камеру», меня уже ждал вполне приличный ужин – жареная курица, лепешки, какие-то восточные сладости и чай. Жить можно! Правда неизвестно сколько по времени?

Следуя все тому-же старому солдатскому принципу, я наелся до отвала и завалился обратно на подушки. На дворе была уже почти ночь, но спать мне не хотелось совершенно и можно было спокойно пораскинуть мозгами, в переносном смысле конечно, и определиться с дальнейшими планами на жизнь.

Ну, во-первых, за Доброго и Гнома я мог абсолютно не волноваться. Дворянство уже получено, по результатам заключения мирного договора получат еще каких-нибудь «плюшек», планы работы в общих чертах сверстаны, деньги имеются, да и Потемкин их без присмотра и помощи, уверен, не бросит. На этом фронте можно быть спокойным.

Теперь, что ждет меня? На этот вопрос, думаю, следует отвечать через призму того, что стало причиной этого, так сказать, происшествия. Случайным, то, что произошло со мной мог бы назвать только чрезвычайно наивный человек, однако я к этой прекраснодушной категории человечества не относился. Значит, учитывая мой статус, «замутить такую байду» могли только два человека в Османской империи – великий визирь и султан.

Зачем это великому визирю? Вариантов просматривалось несколько: это и мелкая месть уязвленного ходом и результатами переговоров тщеславного человека, и попытка задобрить султана, расстроенного территориальными потерями, преподнесением ему головы человека захватившего Крым, и использование меня в качестве заложника для получения какого-нибудь выкупа или преференций, и самый на мой взгляд вероятный вариант – попытка перетянуть меня на свою сторону кнутом или пряником или, на крайний случай, пытками узнать секрет оружия, которым была уничтожена эскадра в Кафе. Собираясь на переговоры в ставку великого визиря, я и представить себе не мог такое развитие событий. Если мне удастся выйти из этой передряги живым, нужно как следует усвоить этот урок!

Ладно, будем считать, что с великим визирем разобрались, а что султан? Здесь вообще никаких предположений не просматривалось – где я и где султан! Да и получить команду от султана великий визирь никак не успевал, не стал бы он в первый же день нашего приезда в Бухарест посылать гонцов к султану и спрашивать у него – «А не арестовать ли нам о солнцеликий султан великого и ужасного графа Крымского, коль уж он сам пожаловал в наши руки». Полный бред!

Значит останавливаемся на самодеятельности великого визиря. Чем это мне грозит? С османскими законами я, конечно, не знаком, но здесь, если не рассматривать мой добровольный переход на сторону османов, вариантов тоже немного, и самый приемлемый для меня это использование в качестве заложника, потому как все остальные, вероятнее всего, должны закончиться пытками и пластической операцией, в виде отсечения головы, что меня совсем не устраивает. Теперь, определившись с перспективами, можно подумать и о плане действий. А здесь вообще все просто – надо «рвать когти»! На таких, весьма «жизнеутверждающих», мыслях я уснул.

***

Следующие три дня меня тоже никто не тревожил, но выводили в туалет и приносили еду исправно. Видимо, это была пытка неизвестностью! Наивные «чукотские юноши» – я для себя уже все решил и мне их неизвестность была до одного места. Я отсыпался, отъедался, поддерживал физическую форму, а также оценивал систему охраны и прорабатывал варианты побега. Пока подходящего момента не вырисовывалось, да и вообще попытка побега из ставки, кишащей охраной, выглядела авантюрой. Что ж – подождем! На четвертый день, после обеда, меня привели в кабинет великого визиря, в котором мы проводили переговоры. Зайдя в кабинет, я молча сел на стул, стоящий посреди комнаты, и стал ждать когда Сулейман-паша начнет разговор.

– Как спалось граф? – поинтересовался великий визирь.

– Прекрасно эфенди! – улыбнулся я, – Ты пригласил меня поинтересоваться как мне спалось?

– Ты странный человек граф, ничего не спрашиваешь, не грозишь карой со стороны русского царя, только ешь, спишь, а в перерывах делаешь странные движения! Тебе неинтересно, что будет с тобой?

– То, что необходимо тебе эфенди, ты мне и так скажешь, а что захочешь скрыть – скроешь, как на это повлияют мои вопросы?

– Правда в твоих словах есть граф! Хорошо, не будем темнить, завтра мы выезжаем в Стамбул, можешь написать письмо на родину, мои гонцы доставят его в Бендеры.

– Спасибо эфенди, писем я писать не буду, если это все я могу идти?

– Даже не поинтересуешься, что ждет тебя в Стамбуле? – продолжил попытку «развода» Сулейман-паша.

– А кто это будет решать, эфенди? – наконец спросил я обрадованного турка.

– Великий султан Мустафа IIIконечно! – сам попал в свою ловушку великий визирь.

– Тогда какой мне смысл разговаривать с тобой, если ты ничего не решаешь, эфенди? – поддел я его.

Поняв, что опростоволосился, великий визирь с тщательно скрываемым недовольством на лице вызвал охрану и отправил меня обратно в камеру. Набивал себе цену сука, наверняка хотел, чтобы я его попросил «впрячься» за меня перед султаном – думал я по дороге назад. А вот хрен тебе! С такими друзьями и врагов не надо, такие «раскрутят» на то, что им надо и «кинут» без зазрения совести. Ладно, зато есть хорошая новость – мы едем в Стамбул, а то я уже все бока отлежал и отоспался на год вперед. Занявшись дальнейшим планированием своих действий, я встал перед вопросом – где лучше осуществлять попытку побега, в начале пути, пока мы едем по землям, населенным славянами и расстояние до наших границ не такое большое, или ближе к Стамбулу. Поразмыслив, решил придерживаться гибкой тактики. Если будет явная возможность – сваливать где получиться, а если нет – то ехать с комфортом до Стамбула и на подходе попытаться уйти. Чем хорош вариант со Стамбулом – тем, что за длинную дорогу охрана устанет, «глаз замылится» и увидев дом расслабится, а еще там есть море и иностранные, чаще всего генуэзские и венецианские корабли.

Ехали мы и правда с комфортом, в обычной карете. Никаких тебе кандалов, наручников и тому подобного. Охраняли меня постоянно два человека, еще два ехали снаружи и четыре всадника сопровождали мою карету, а карету великого визиря сопровождал эскорт в сотню сабель. Проехав пару дней, я окончательно решил остановиться на варианте со Стамбулом, потому как сбежать на постоялом дворе в дороге конечно можно, только куда потом деваться – бродить по горам, а в огромном городе спрятаться на порядок легче. Поэтому, даже оставаясь моментами практически без охраны, я не «рыпался» и вел себя как паинька, чем одновременно усыплял бдительность своих сторожей. После последнего разговора и моей отповеди, великий визирь мне разговорами не докучал и совсем потерял ко мне интерес, что меня абсолютно устраивало – а то я соберусь «сваливать», а ему поболтать приспичит.

По моим грубым прикидкам до Стамбула было около недели пути и когда на пятый день справа по ходу движения показалось море, стало понятно, что конечная точка нашего путешествия приближается и скоро мне предстоит попытаться отправиться в свободное плавание.

Интерлюдия Бендеры

По возвращению Потемкина в Бендеры Румянцев собрал совет.

– Прошу Григорий Александрович, сказывайте, как прошли переговоры и где граф Крымский? – начал совет Румянцев.

– Ваше высокопревосходительство, господа, переговоры завершились, мирный договор, уверен, что весьма выгодный России мирный договор подписан. Но омрачён сей знаменательный момент арестом графа Крымского за убийство на поединке турецкого офицера! – совсем не праздничным голосом огласил Потемкин результаты поездки.

– Как же так Григорий Александрович, на месте ничего предпринять было невозможно? – заволновался Румянцев, после того как Потемкин кратко рассказал обстоятельства ареста.

– Ваше высокопревосходительство, граф Крымский будучи уверен, что это сознательная провокация, настоятельно просил меня не ввязываться и думать только о выполнении поручения государыни императрицы. По словам великого визиря, графа доставят в Стамбул, ко двору султана, где и будет решаться его судьба, поэтому мне следует немедля отправляться в Петербург для доклада, только ее величество сможет оказать влияние на это дело!

По окончании совета Потемкину стоило огромных трудов отговорить Доброго и Гнома от безумства, которые узнав, что Викинга арестовали, начали готовить атаку на турецкий лагерь. Убедив парней, что только Екатерина сможет выручить их командира и промедление смерти подобно, Потемкин с Гномом, «упав на хвост» Румянцеву, который будучи главнокомандующим тоже собрался на доклад к Екатерине, направились в Петербург. А Добрый с казаками, как было ранее обговорено, направился в Луганское – «на хозяйство». Теперь, в отсутствие Викинга, все дела в Петербурге Гному придется завершить в одиночку, а дел они запланировали достаточно.

Дождавшись отъезда главнокомандующего, вслед за ним отправился в Петербург и Панин.

Глава 2 Да здравствуют разгильдяи!

За пять дней пути мы наладили отличное взаимодействие с охраной. Никто, никого не понимал, но все справлялись отлично. В дороге я молча смотрел из окна кареты на проплывающий за окном унылый зимний пейзаж. В начале пути, после пересечения Дуная, местность стала гористой и дорога местами была, на мой взгляд, весьма экстремальной для такого трудноуправляемого транспортного средства, как карета. Но моих провожатых это не смущало и ехали мы, если можно так выразиться «с превышением безопасной скорости движения». На третий день местность стала равнинной и однообразной, что называется «глазу не за что зацепиться» – небольшие леса, деревни, поля. А наш распорядок дня был под стать местности – также однообразен. Дневной переход с парой остановок для ухода за лошадьми и отправления естественных надобностей, остановка на ночлег в постоялом дворе и так изо дня в день.

И вот, на закате пятого дня пути мы остановились напоить лошадей на постоялом дворе, находящемся на небольшой возвышенности, и, выйдя из кареты, я увидел Стамбул. Город впечатлял!!! Расположенный на пяти холмах, увенчанных монументальными сооружениями в виде разнообразных мечетей, весьма живописно подсвеченных красноватым светом закатного солнца, город заполнял все пространство перед нами, как искусно сделанный ковер ручной работы, накинутый на окруженный водой кусок земли. На северной стороне города, обращенной к нам, городские кварталы разрослись до такой степени, что уже выплеснулись за пределы городской стены и начали расползаться по округе, как клякса на листе бумаги.

Ну вот и доехали, следующая остановка Стамбул, пассажирам приготовиться! Готовиться к высадке я начал заблаговременно, «случайно» порвав утром на постоялом дворе свою черкеску и купив на замену у хозяина не то кафтан, не то халат до колен. Не может же русский посланник ходить в порванной одежде. Кроме того, там же незаметно экспроприировал длинный шарф, обмотав его вокруг пояса. Пойдет для сооружения тюрбана. Первоначально я планировал воспользоваться одеждой охранников, но потом эту идею отверг – одежда янычар приметная, языка я не знаю, встретится по закону подлости сослуживец или командир какой-нибудь и все понеслось… Мне же надо прикинуться «ветошью» и не «отсвечивать».

Через полчаса, когда мы въезжали в город, уже совсем стемнело, что повышало мои шансы на благоприятное развитие событий. Всю дорогу от постоялого двора я изображал из себя туриста увидевшего сразу все семь чудес света, беспрестанно выглядывая в окно и говоря охранникам как я впечатлён видом Стамбула, на что они, смотря на меня как на умалишенного, быстро перестали обращать внимания. Я же преследовал вполне конкретную цель, проконтролировать, где будут двигаться всадники из эскорта. И вот, после проезда городской стены пришла пора действовать.

***

Я всегда говорил, что деньги – зло, и сегодня мои конвоиры смогли на своей шкуре прочувствовать это. Незаметно уронив на пол золотой, я продолжил пялиться в окно. Ближний ко мне охранник, заметив на полу блестящий кругляш, потянулся к нему и получив удар по затылку завалился вперед. Выхватив из висящих у него на боку ножен кинжал, я, движением наотмашь, вскрыл глотку второго конвоира и наступив на спину первого, загнал ему его же кинжал под лопатку. Погнали наши городских!

Еще раз выглянув в окно, я увидел, что улица по которой мы двигаемся довольно узкая, как большинство улочек в старинных восточных городах, и конному эскорту стало невозможно двигаться сбоку кареты – прекрасно. Первая пара двигалась далеко впереди кареты и была полностью выключена из игры, а вторая двигается метрах в пятнадцати сзади – это проблема. Ладно, прорвемся, вначале надо с дверью разобраться. Нашуметь я не боялся, под звук подков и колес о булыжную мостовую можно, наверное, из пулемета стрелять, слышно ничего не будет. Потянув посильнее, я преодолел сопротивление дерева и открыл дверь внутрь кареты. Теперь последний этап – увидев, что впереди едущие всадники скрылись из вида, повернув за угол, я понял, что время пришло. Повторив их маневр, карета оказалась вне зоны видимости заднего эскорта, и я покинул изрядно надоевшее мне средство передвижения – теперь счет пошел на секунды. На мое счастье, метрах в пяти от места моего приземления оказалась небольшая подворотня, куда я стремительным броском забросил свое тело, прикрыл голову и лицо шарфом и вжался в угол, будучи готовым мгновенно открыть огонь. Секунд через пять-семь мимо меня благополучно проследовали ничего не заметившие конвоиры, так и не узнавшие, что сегодня проскочили мимо «костлявой». Можно выдохнуть – так я в своей беспокойной жизни напрягался всего пару раз!

Быстро изобразив на голове подобие тюрбана, я двинулся в обратную сторону. Ночь уже вступила в свои права и улицы города были пустынны. Стараясь не суетиться, я сделал еще пару поворотов и вышел на небольшую открытую площадку, на которой смог увидеть мечети на холмах и сориентироваться по сторонам света. Как бы это не было парадоксально, двигаться мне нужно было вслед за своими конвоирами, в центр города – к проливу, там порт и корабли. Стараясь держаться в тени домов, благо луна сегодня была блеклая, частично закрытая облаками, я благополучно прошел еще пару кварталов и вдруг мне в глаза бросилась вывеска на дверях достаточно большого двухэтажного здания. Я вначале даже не понял, почему она привлекла мое внимание и немного прошел вперед, и вдруг мой мозг пронзила мысль – вывеска на латинском алфавите. Вернувшись на пару шагов, я увидел, что не ошибся – вывеска была на французском. Французского я не знал, но с учетом моего африканского опыта, текст мог опознать безошибочно. Присмотревшись к тексту я увидел слово «d artillerie», которое даже я могу перевести. На память сразу пришла фраза главного героя фильма «Офицеры», из-за которого я, собственно, и стал офицером – «надо быть крупным идиотом, чтобы не понять слово такси». Так-так, а Потемкин мне рассказывал, что турки перед войной пригласили к себе французских инструкторов, в том числе и по артиллерийской части. Походу дела это и есть та самая артиллерийская школа – даже и не скрываются лягушатники, ну правильно, чего им бояться здесь в Стамбуле, крылатых ракет и дистанционно управляемых мин еще не придумали.

Аккуратно дернув за дверную ручку и убедившись, что дверь заперта, я окинул взглядом здание и высмотрел открытое окно на втором этаже. Отлично! На фасаде здания присутствовало множество архитектурных элементов, позволяющих подготовленному человеку без труда попасть на второй этаж, что я и проделал. Помещение в которое я попал по всем признакам было учебной аудиторией и окно в нем оставили открытым, скорее всего, по недосмотру. Да здравствуют разгильдяи и тунеядцы! Закрыв за собой окно, я выглянул в коридор и убедившись в его пустоте принялся осматривать здание, оказавшееся в итоге учебным корпусом.

Теперь оставалось найти укромное место, где можно будет переждать сутки, пока уляжется первоначальная волна моих поисков. Дальше будем действовать по обстановке. От моих незадачливых конвоиров у меня было две фляги воды, кинжал и два пистолета, так что сутки переждать не проблема, а что касается еды, то как говорил мой старшина в училище – «от голода еще никто не обсирался». Найдя на чердаке укромное место и выставив «охранку» из сломанной мебели, видимо все чердаки, во все времена и во всех мирах вселенной имеют свойство притягивать к себе различный хлам, я спокойно уснул, укрывшись старым тряпьем.

Глава 3 О вреде пьянства

Проснувшись от холода, все же на дворе не май месяц, я согрел себя короткой разминкой и выглянул в слуховое окно, выходящее во двор школы. Здание школы представляло собой квадрат с просторным двором внутри, а открывшаяся передо мной картина была насквозь стандартной для любого военного учебного заведения. Перед строем курсантов, вокруг стоящей перед ними пушки, прогуливался французский офицер с офицерским стеком в руках и вел занятие, периодически показывая стеком на различные детали орудия. Рядом с ним ходил переводчик и комментировал все это действо на турецком. Понятно, практические занятия. Созерцанием суеты на плацу я занимался до обеда, попутно пытаясь выяснить, что в каких отсеках здания находится. И вот ближе к обеду, из правого крыла появились турки с большими парящими котлами и занесли их в корпус напротив меня. Весь двор окутал дурманящий аромат свежеприготовленной еды, от которого у меня началось обильное слюноотделение. Блин, как у классика советского кинематографа – «а в тюрьме сейчас ужин, макароны дают». Ладно, потерпим – зато с планировкой здания разобрались. Справа кухня, прямо столовая, на втором этаже над столовой, наверняка казарма, а слева вероятно французы живут – там пару раз в окнах мелькали их мундиры.

Получив представление о планировке здания, я опять лег спать, как говориться «кто спит, тот есть не хочет». Проспав до вечера, продолжил наблюдение – школа потихоньку затихала, интересно, а вечерняя поверка у них будет? Поверки не было, а может ее провели в «располаге», а вот у французов пока было шумно. В окнах на первом этаже, там видимо была кают-компания на сухопутный лад, виднелся стол с зеленым сукном, за которым велась игра в карты и употреблялись горячительные напитки, и по ходу наблюдения за французами у меня начал появляться план отхода из города.

Что говорит любой народ про другой – непохожий на них народ? Что все иностранцы на одно лицо, китайцы для нас, а мы для китайцев. Значит будем работать под француза, только для этого придется побриться наголо. Мои светло-русые волосы самая яркая примета для разыскивающих меня турок. Продолжив наблюдение за кают-компанией и вторым этажом французского корпуса, я приметил, что один из игроков, примерно моей комплекции, будучи в серьезном подпитии направился к себе в комнату – мой клиент. Оставалось только определиться с путем проникновения в комнату и тут удача опять улыбнулась мне. Француза, видимо, замутило и он распахнул окно, свежего воздуха захотел – это же просто праздник какой-то. Дождавшись, когда остальные жильцы школы успокоятся, я пошел на дело. Выбравшись через слуховое окно на черепичную крышу, я аккуратненько пошел к цели, волнуясь только о качестве черепицы. Но мои опасения оказались напрасными, крыша была добротная и ни одна черепиченка меня не подвела. Веревки у меня не было, но перед началом движения, я заглянул под карниз и увиденная картина убедила меня в том, что проникновение в комнату с крыши вполне осуществимо. На нижней части карниза отсутствовала сплошная заделка, а напротив каждой стропилины в стену дома уходил брусок.

***

Проникновение в комнату и нейтрализация клиента прошли как «по маслу». Пока клиент отдыхал, я спокойно побрился его отличной опасной бритвой, благо в комнате оказался таз с водой, которой француз не успел воспользоваться ввиду своего «состояния-нестояния», переоделся в его форму, севшую на меня как влитая, и провел «шмон» в комнате. Моей добычей, кроме бритвы, стали пара пистолетов, стилет в ножнах, кошель с деньгами, подзорная труба и хронометр, а также стопка чистого белья и дорожный саквояж. Теперь пришла пора потрошения клиента. Сдернув его с кровати, я дал ему по пузу и француза, скрючившегося в спазме, начало выворачивать. Сняв кляп и поставив его на колени головой вниз, чтобы он не захлебнулся, я подождал пока он закончит извергать из себя остатки вчерашнего пиршества и снова сунул ему кляп в рот. Посадив француза на задницу на пол у кровати, подальше от его блевотины, я выплеснул ему на голову воду из тазика и активно растер ушные раковины. Француз пришел в себя!

Сидящий на полу пленник бешено вращал белками и что-то мычал. Посмотрев на это представление минут пять, я подошел к нему и отвесил оплеуху, одновременно прижав палец к губам. Мой нехитрый жест, подкрепленный стимулом, мгновенно дошел до пленника.

– Ду ю спик инглиш? – тихонько спросил я.

Судя по его реакции, француз по-английски понимал, но решил поиграть в молчанку – хорошо, давай поиграем.

– Ну раз ты ничем мне помочь не можешь! – начал я разговор на английском, – Тогда молись своему лягушачьему богу! – и достал стилет.

Француз засучил ногами, пытаясь отползти, но неудачно, и в момент, когда я схватил его за волосы с намерением перехватить горло, он отчаянно замычал. Хорошо, давай еще раз попробуем.

– Разговариваешь по-английски? Если да, кивни один раз! – повторил я вопрос, увидев в ответ один кивок.

– Сейчас я выну кляп и буду держать стилет у твоего глаза, попытаешься орать или говорить без команды, лишишься глаза, потом второго, если понял кивни два раза! – повторил я вопрос, увидев в ответ два кивка. Контакт налажен!

– Хорошо, звание, имя, фамилия? – начал я допрос.

– Лейтенант Франсуа Дюгарри! – заикаясь пролепетал француз.

– В каком подразделении служишь?

– Полк де ла Фер в Валансе! – продолжил он заикаться.

– В Стамбуле что делаешь?

– Временно направлен в артиллерийскую школу барона де Тодта, для обучения османов! – немного придя в себя, проговорил он.

– В генуэзском порту бывал? Где он находится?

– Бывал, мы туда приплыли на генуэзской шебеке. Порт находится в генуэзском районе Галата, на северном берегу Золотого рога! – запел лейтенант соловьем.

– Доступ в порт свободный?

– Да! – обрадовал меня лейтенант.

Уточнив у лейтенанта еще несколько необходимых мелочей, я сунул ему кляп в рот и посмотрел в глаза. Поняв по моему взгляду, что это конец, француз начал мычать и дергаться. Убивать лейтенанта было неприятно, но ничего не попишешь, моя жизнь против его. Вырубив его ударом по затылку, я пережал ему нос и рот, и через пару минут все закончилось. После я убрал все следы связывания, уложил его в кровать, свесив голову вниз, к луже блевотины, и начал готовить фейерверк. На мое счастье француз курил и версия поджога по пьянке будет самой вероятной при определении причин пожара в школе. Прижав один пистолет ножкой кровати, я насыпал на полку порох и взвел курок, провел пороховую дорожку от пистолета вокруг кровати и к дальнему углу комнаты, к шкафу с вещами, и привязал тонкий шнур, найденный в вещах француза к спусковому крючку, а в руке француза, опущенной к полу, зажал курительную трубку.

По моим расчетам уже близилось утро и нужно было начинать шоу. Закрепив за спиной саквояж, я вылез обратно на крышу и потянул шнур. Раздался щелчок курка, шипение пороха на полке и пожар быстро ушел в глубину комнаты, как я и рассчитывал. Прикрыв окно, я пошел обратным путем на чердак над учебным корпусом. Дальше было дело техники, мне даже не пришлось лазать по стенам. Спокойно спустившись по лестнице на первый этаж, я открыл в аудитории окно, оказался на мостовой, и приведя себя в порядок, спокойным, уверенным шагом направился куда-то туда.