Czytaj książkę: «Последний дракон. Книга 1. Неисповедимы пути драконов», strona 16
Я впервые в жизни вышел в море в дальнее плаванье, ведь нельзя же считать вылазки на морскую рыбалку за серьёзное мореплаванье. Судно везло груз вина и поэтому имело значительную осадку, что делало его очень тихоходным. На счастье море было спокойно и нас почти не качало. Мне предоставили прекрасную каюту, в которой я только ночевал. Всё остальное время я находился на палубе, наблюдая за морем и за работой матросов с парусами.
Капитан, человек лет сорока, невысокий, но очень широкоплечий и, по-видимому, очень сильный, оказался прекрасным собеседником, с которым можно было говорить на любую тему. Кормили хорошо, погода стояла прекрасная – дул ровный попутный ветер, так что плаванье обещало превратиться в лёгкую прогулку.
За всё время нашего плаванья ничего примечательного не произошло, если не считать усиление бортовой качки при входе в залив Эль-Траш, да и та быстро закончилась – стоило только нашему судну войти в залив.
Столица оглушила меня своим многолюдством, обилием лавок, гостиниц и различных заведений, где можно было поесть и выпить. Деньги у меня были, поэтому я не стал задерживаться в припортовой части города, а сразу же направился в центр, где располагался королевский дворец. Моей целью была королевская библиотека, где, как я знал, хранилось множество книг и рукописей с описанием дальних стран, о существовании которых я даже не подозревал. Я твёрдо решил стать путешественником, а для этого мне было просто необходимо, накопить побольше знаний об окружающем нас мире.
Оставив вещи в гостинице, что стояла в конце небольшой тихой улочки, недалеко от королевского дворца и носила пышное название «Королевский покой», как говориться – простенько и со вкусом. Я вообще обратил внимание, что здесь сплошь и рядом в названиях лавок, питейных заведений и гостиниц использовалось слово королевский в различных сочетаниях.
Время было раннее, и я, приведя себя в порядок, позавтракав, и, прихватив с собой шляпу, шпагу и рекомендательное письмо от моего отца, направился во дворец в приёмную королевского канцлера. В приёмной, роскошно убранной комнате, ожидало аудиенции несколько человек. Трое молодых людей разодетых в пух и прах, явно придворные, оживлённо беседовали, вернее, сплетничали о ком-то. Тут же находился молодой человек примерно моего возраста, добротно, но скромно одетый, по всему было видно, что это такой же соискатель, как и я. Пятым был, мрачного вида человек, высокого роста, сухощавый, но, судя по всему, очень подвижный и этим опасный. Одет он был в простой дорожный камзол серого цвета, имел при себе не парадную, а лишённую всяких украшений самую, что ни на есть боевую шпагу, хотя военным вроде бы и не являлся. Все они ожидали аудиенции у королевского канцлера.
Приём ещё не начался и я, поздоровавшись со всеми присутствующими, подошёл к секретарю, что сидел за своим столом справа от двери канцлера и вёл запись посетителей. На моё приветствие все довольно учтиво, но холодно приветствовали меня, причём в глазах человека в сером камзоле я заметил непритворный интерес к моей персоне.
Секретарь, невзрачный человек неопределённого возраста, записал моё имя и титул, а так же цель визита. После чего улыбнулся мне открытой улыбкой, отчего лицо его вдруг стало очень привлекательным. Улыбаясь, он посоветовал мне набраться терпения, уверив, что канцлер обязательно меня примет. Я поблагодарил его и присел на небольшой диванчик в ожидании приёма.
Наконец зазвонил колокольчик, означающий начало приёма. Секретарь встал из-за своего стола и зашёл в кабинет канцлера. Спустя минуту, он вышел оттуда и громко провозгласил – граф Дюри, прошу, вас.
В ответ на приглашение, поднялся человек в сером камзоле и быстро прошёл в кабинет. Секретарь быстро закрыл за ним дверь и опять уселся на своё место за столом. Возникшая на время тишина, вновь сменилась негромким разговором трёх придворных щёголей.
Услышав имя господина в сером камзоле, я с удивлением сказал сам себе – вот он какой, граф Дюри. Ещё бы, кто же не знает графа Дюри – бессменного на протяжении многих лет главы внешней разведки королевства. Это благодаря деятельности его самого и его подчинённых, королевство одержало ряд крупных побед, над нашим главным противником – западным королевством, потеснив их с ранее захваченных земель. Я много слышал об этом человеке, и вот, надо же так случиться, в первый день по прибытию в столицу, встретил его здесь.
Граф пробыл у канцлера около часа. Я продолжал терпеливо ожидать аудиенции, когда ко мне подошёл молодой соискатель и с поклоном представился.
– Позвольте представиться, – обратился он ко мне, согласно принятому этикету. – Виконт Тристан из Брема, младший сын барона Брема. -
Я встал, и учтиво поклонившись, тоже представился, тем более что Тристан был, как и я, младшим сыном барона, то есть виконтом. Баронство Брем занимало северную часть королевства, непосредственно гранича с землями северных варваров.
– Виконт Грюргард из Монда, – представился я.
– Вы, как я вижу, только сегодня прибыли в столицу? – спросил Тристан. – Надо полагать, что вы хотите поступить на королевскую службу? -
– Нет, вы ошиблись. Я просто хочу испросить разрешение поработать в королевской библиотеке, – ответил я, и, в свою очередь спросил о цели его аудиенции.
– В библиотеке? – удивился он, но потом, видимо почуяв, что его удивление неучтиво и может нанести ущерб моей чести, довольно подробно ответил на мой вопрос.
Как оказалось, он приехал в столицу накануне вечером, и, сразу же с утра отправился в канцелярию канцлера. Дело в том, как рассказал он мне, что он с детства мечтал о военной карьере, и хотел поступить на службу в полк королевской конной гвардии.
Тристан оказался очень разговорчив, и за то короткое время, пока граф Дюри находился в кабинете канцлера, я узнал, что у Тристана имеется целая куча братьев, половина из которых служат здесь в столице, что он уже трижды участвовал в войнах, которые практически постоянно выдуться с северными варварами.
Я слушал его, затаив дыхание – ещё бы, он уже побывал на настоящей войне, что для меня, жителя мирного тихого Монда, казалось невероятной удачей. Боже, как же я был тогда глуп и наивен. Сказать по правде, Тристан мне сразу же понравился, и даже, стыдно сказать, я ему немного завидовал.
Наш разговор был прерван, когда раскрылась дверь кабинета канцлера, и из неё вышел граф Дюри. Он, как со старым приятелем, попрощался с секретарём, после чего он вдруг подошёл к нам с Тристаном и с открытой улыбкой пригласил нас сегодня вечером, часов эдак в пять пополудни, поужинать с ним в кабачке «Королевский вертел», что находится на площади старой ратуши. После чего, учтиво поклонился нам и покинул приёмную.
Всё произошло так быстро и неожиданно, что ни я, ни Тристан ничего не успели ответить и ошарашенно смотрели на закрывшуюся за графом дверь. Меня удивило то, что граф даже не обратил внимания на трёх придворных франтов, а на нас, абсолютных новичков в городе, не только обратил, но и зачем-то пригласил на ужин. Я почувствовал, что от этой встречи будет во многом зависеть моя дальнейшая судьба.
В это время зазвонил звонок, и в кабинет к канцлеру пригласили сразу всех троих придворных франтов, с лиц которых сразу же сошло выражение презрительного высокомерия. Как только они вошли, держа свои головные уборы в руках, из-за двери раздался грозный рык – так рычит лев, выходя на охоту. Рык перешёл в отборную ругань, какая бы сделала честь любому портовому грузчику. Я в своей жизни ещё не слышал такой отборной брани.
Канцлер ругался минут десять, видимо эти посетители сделали что-то такое, что вывело столь высокопоставленного царедворца из свойственного ему душевного равновесия. Устав ругаться, велел им убираться с глаз долой, отправляться в свои родовые имения, сидеть там тихо и носа не показывать в столице. В противном случае он посулил им всем троим места гребцов на королевских галерах.
Франты выскочили из кабинета как ошпаренные, и, не глядя по сторонам, вылетели из приёмной, громко хлопнув дверью.
Мы с Тристаном, увидев какую взбучку, получили те трое, несколько оробели и приуныли. Секретарь встал из-за своего стола и прошёл в кабинет канцлера. Спустя минуту, он вышел оттуда и пригласил Тристана, слегка ободряюще ему подмигнув.
Тристан встал и напряжённой походкой направился в кабинет. Секретарь закрыл за ним дверь и вдруг, повернувшись ко мне, широко улыбнулся, сняв этим самым возникшее у меня напряжение.
Спустя минут пятнадцать, дверь кабинета открылась и из неё быстрым шагом, радостно улыбаясь, вышел Тристан.
– Поздравь меня, – радостно сообщил он мне. – Меня зачислили в конную гвардию.
Я от души поздравил его и крепко пожал ему руку. Тут секретарь пригласил меня и я, немного растерявшись, направился к двери, которую распахнул передо мной улыбающийся секретарь. Я же никак не мог понять, в чём причина такого отношение ко мне с его стороны.
– Я тебя дождусь, – услышал я за спиной голос Тристана.
Не без робости я вошёл в кабинет королевского канцлера, пожилого, атлетически сложенного мужчины, с благородным породистым лицом. Лет ему было, на мой взгляд, где-то чуть больше шестидесяти.
Подойдя к столу, я согласно принятому этикету поклонился, представился с упоминанием полного титула и подал рекомендательное письмо от отца моего. Канцлер внимательно посмотрел на меня, после чего улыбнулся и предложил мне присесть, что я и сделал. Канцлер не спеша читал письмо, время от времени удовлетворённо улыбаясь и одобрительно хмыкая. Закончив читать, он отложил в сторону письмо и пристально посмотрел на меня. От его взгляда я слегка смутился. Посмотрев примерно с минуту, канцлер заговорил.
– Так значит, ты и есть младший сын барона Монда, – не спросил, а скорее констатировал канцлер низким грудным голосом. – Когда-то мы с твоим отцом хорошо погуляли. Какую службу ты хочешь получить при дворе? Сделаю для тебя всё, что смогу, а могу я, уж поверь, многое. -
– Если возможно, я хотел бы познакомиться с рукописями из королевской библиотеки, поэтому прошу вашего позволение на это, – ободрённый его словами,
сказал я.
Моё заявление видимо застало его врасплох. Он ожидал чего угодно, но только ни этого. Не меньше минуты он глядел на меня, хлопая глазами, и на лице его было написано неподдельное изумление, это у него – прожжённого царедворца, умеющего хорошо скрывать свои чувства. Наконец он заговорил.
– Ты хочешь сказать, что приехал в столицу, что бы стать библиотекарем? – всё ещё с удивлением спросил меня канцлер.
– Я этого не говорил, ваша честь, – ответил я. – Я только попросил вас дать разрешение на ознакомление с рукописями из королевской библиотеки, причём не всеми, а только теми, что касаются описания дальних стран. Видите ли, я хочу стать путешественником и изучать дальние страны, на пользу нашему королевству.
– Ну, это совсем другое дело, – улыбаясь, сказал канцлер. – А то я уже было подумал, что сын моего друга, мягко сказать, не совсем здоров. Теперь я понимаю, почему так тобой интересовался граф Дюри. -
Последние слова канцлера очень меня заинтересовали, хотя я и не подал вида – не стоило давать вельможе лишней информации, пусть даже он, и расположен к тебе.
Канцлер взял лист бумаги и размашисто написал на нём несколько слов. После этого свернул, запечатал её своей личной печатью и вручил мне.
– Отдашь эту записку старине Синглу, смотрителю королевской библиотеки. Он распорядится на твой счёт. Желаю удачи, – сказал вельможа и жестом велел мне удалиться.
Я поблагодарил его и, поклонившись, удалился из кабинета. В приёмной меня терпеливо ожидал мой новый товарищ Тристан. Попрощавшись с секретарём, мы вышли на улицу.
Стояла прекрасная погода, мы были свободны, до ужина с графом Дюри было ещё много времени. Тристан, узнав, что я пока свободен, идти в библиотеку я намеривался завтра с утра, предложил мне пройти с ним до казарм королевской конной гвардии, где он должен был представиться командиру и определится на постой. Я с радостью согласился – Тристан мне понравился, и расставаться с ним так скоро не хотелось.
Мы шли по улице и вовсю глазели по сторонам. Оба мы впервые попали в такой большой город, поэтому нам всё было интересно. Расспросив прохожих, где находятся казармы конной гвардии, мы, спустя час, подошли к воротам, за которыми и располагались эти казармы. На наш стук в воротах открылось окошко, и дежурный гвардеец спросил, что нам угодно. Тристан подал ему направление, и он, попросив обождать, куда-то ушёл, видимо пошёл доложить по команде.
Спустя пять минут, послышался звук отодвигаемого засова, и открылась калитка. К нам вышли двое в форме гвардейских офицеров. Высокие и стройные они были так похожи меду собой, что нетрудно было понять, что это близкие родственники. Увидав Тристана, они заулыбались и тут же принялись его обнимать. Оказалось, что это его братья. Тристан тут же представил меня им.
Они сказали, что командира сегодня не будет, но мы можем не волноваться – роскошный ужин и ночлег они нам обещали. Я сказал, что, к сожалению, мы не сможем принять их приглашение, так как мы уже приглашены на ужин графом Дюри. Услышав мои слова, братья удивлённо переглянулись, но ничего не сказали, только посоветовали Тристану завтра прийти пораньше – командир приходит на службу чуть свет и ужасно не любит когда кто-то опаздывает.
Мы погуляли по городу и ровно в пять часов стояли на пороге трактира «Королевский вертел», который занимал первый этаж трёхэтажного дома на площади Старой ратуши. Он оказался довольно приличным заведением, где посетителями были в основном аристократы, гвардейские офицеры и богатые торговцы.
Обширный зал, при всех его размерах, был на удивление уютен. Стена, за высокой дубовой стойкой была сплошь уставлена бутылками с самыми экзотическими напитками. К моей гордости за свою малую родину, добрая треть вин, представленных здесь, была родом из моего родного Монда.
Нас уже ждали. Стоило нам только открыть высокую, украшенную причудливой резьбой, дубовую дверь трактира, как к нам подошёл высокий тощий человек в богато расшитой ливрее, с выражением лица свойственным скорее владетельному герцогу, а никак не служителю трактира. Он оказался метрдотелем. Поклонившись нам и спросив наши имена, он сказал, что нас ожидают и попросил нас следовать за ним, что мы и сделали.
Проводив нас до стола, что стоял в укромном углу зала, он опять поклонился и как-то незаметно покинул нас.
За столом нас ожидал граф Дюри, который на этот раз был одет в скромный чёрный камзол, при парадной шпаге, украшенной с такой роскошью, которая сторицей компенсировала скромность одежды графа. Особенно большое впечатление на меня произвёл огромный кроваво-красный рубин, венчавший эфес шпаги графа.
Когда мы подошли к столу, граф встал и учтиво поклонился, приветствуя нас. В ответ мы не менее учтиво приветствовали его. После того, как все церемонии были закончены, и мы все заняли свои места за столом, слово взял граф, предварительно наполнив наши и свой бокалы.
Я с интересом рассматривал графа – эту живую легенду королевства. Человек невероятной отваги, он совершил столько подвигов, что хватило бы на целый гвардейский полк. И вот, мне невероятно повезло оказаться с ним за одним столом.
Внешне граф Дюри выглядел обычным человеком среднего роста и возраста. Сухощавый и очень подвижный он не создавал впечатление какой-то особенной силы, но если внимательно присмотреться, как он двигается, то за этой, на первый взгляд, обычной внешностью обнаруживается смертельно опасный зверь, дразнить которого явно не стоит.
Лицо графа имело правильные черты и, хотя не было каким-то особо красивым, всё же создавало впечатление врождённого благородства. Внешность его несколько портил довольно большой нос с лёгкой горбинкой и тонкие, обычно обиженно поджатые, губы. В противовес этим недостаткам, граф обладал роскошной гривой тёмно-каштановых волос, на которые словно тонкая сеточка была наброшена седина. Но особенно украшали его глаза. О, он обладал удивительными глазами. Серо-голубые, бездонные, они, как это ни банально звучит, жили своей собственной жизнью. Где-то в тёмной глубине этих глаз, обитали страсти, да такие, что если бы они смогли вырваться наружу, от половины нашего королевства остался бы только пепел. На наше счастье, граф обладал железной волей, которая могла укрощать кипящие в глазах страсти, и им оставалось лишь одно – проявлять себя вспышками тёмно-синего цвета, которые время от времени вспыхивали в глазах графа. Ещё одной особенностью этих глаз было то, что в них постоянно присутствовал смех, который, опять же, не получал воли, что бы проявить себя внешне, а посему жил в глазах в виде россыпи ярких разноцветных искорок. Вот такие удивительные глаза были у графа Дюри.
– Благодарю вас, господа, за то, что вы милостиво приняли моё приглашение отужинать со мной, – начал разговор граф, вставая и подняв в правой руке бокал с красным вином. – Я понимаю, что вы изнываете от нетерпенья узнать, что заставило меня пригласить именно вас и именно сегодня. Я постараюсь не томить вас более, но прежде чем перейти к интересующей вас теме, предлагаю выпить этого чудесного вина и покончить с церемониями. -
Мы попытались подняться со своими бокалами, но он сделал жест нам оставаться на своих местах, и сказал.
– Я прошу вас без церемоний, – твёрдо сказал граф.
Мы не стали настаивать и дружно выпили. Вино и правда, было чудесным, тем более, что это вино было из моего родного Монда. Сказать по правде, я уже немного заскучал по дому, ещё бы, ведь за всю жизнь я впервые покинул дом и уехал так далеко. Однако предаваться ностальгии мне не пришлось – такие интересные вещи стал рассказывать граф, что стало не до тоски по родине.
Не буду здесь пересказывать вам весь наш разговор, что шёл в тот вечер за столом в трактире «Королевский вертел» – это заняло бы слишком много вашего времени. Расскажу лишь суть его.
Оказывается, граф Дюри хорошо был знаком с моим отцом, с котором в молодости даже дружил. Отец, хорошо зная меня и мои наклонности, а так же то, чем я могу заинтересовать начальника королевской разведки, ещё до моего отъезда написал письмо графу. Именно поэтому, столкнувшись со мной в приёмной канцлера и услышав, как я представлялся секретарю, обратил на меня внимание и по окончанию аудиенции у канцлера подошёл ко мне.
Суть разговора сводилась к тому, что в последнее время разведка страны озабочена относительно новым грозным явлением, с которым столкнулись наши люди в разных, обычно удалённых от нас странах. Проявляется это явление в виде появления в той или иной стране странных служителей странного культа одетых в серые плащи с капюшоном. Их стали называть серыми монахами. На первый взгляд – что здесь тревожного, мало ли каких культов не существует под солнцем. Всё это так, если бы не одно но. Люди, которые поговорили с этими монахами, становились какими-то ко всему безразличными, ими завладевала апатия не только к окружающему миру, но и к собственной жизни. Мало того, общаясь с другими людьми, эти люди заражали и их той же апатией и равнодушием. Это становилось опасным и напоминало эпидемию какой-то заразной болезни, но в отличие от болезней, поражающих плоть человека, эта болезнь поражала саму его душу. Лечению она не поддавалась, а остановить её распространение было возможно, лишь физически уничтожив её носителей. Когда это поняли местные власти, болезнь уже охватила очень большую часть местного населения. Началось избиение больных, которое в скором времени во многих странах дало положительный результат, хотя при этом опустели целые области, ранее густонаселённые. Однако, справиться с этой болезнью оказалось не так-то просто. В тех местах, где заболевших было слишком много, радикальные меры вызвали обратную реакцию. Поражённые болезнью люди вовсе не собирались покорно умирать, напротив – они стали защищаться, собираясь в отряды ополчения, и, давая отпор тем, кто приходил их убивать. В результате этого во многих странах начались гражданские войны. Кроме того, на помощь восставшим пришла новая сила – на смену серым монахам пришли серые конные воины, победить которых было очень не просто.
Дело в том, что одетые так же, как и серые монахи, и, вроде бы не имели при себе оружия, по крайней мере, на виду, но столкновения с ними стоили многочисленных потерь со стороны нападавших. Хотя серые всадники и были смертны, но они, судя по всему, владели каким-то непонятным для нас оружием, умели внезапно появляться, словно ниоткуда и исчезать в никуда, не оставляя следов. Кроме того, любое ранение, полученное от серых всадников, вызывало заражение всё той же загадочной болезнью. Но и этого оказалось мало – любой столкнувшийся с серыми всадниками, впадал в результате в жесточайшую депрессию, и только самые сильные могли избавляться от неё. Кто послабее, просто спивался, а самые слабые, чаще всего кончали жизнь самоубийством.
Только столкнувшись со всем этим ужасом, люди поняли, с каким жестоким врагом им приходится иметь дело. Самым странным было то, что серые не выдвигали никаких требований – они просто монотонно захватывали одну территорию за другой, словно выполняли какую-то заранее спланированную неприятную работу.
Властелины стран, подвергшихся этой напасти, объединили свои усилия и создали вокруг поражённых областей, своего рода, санитарный кордон, окружив их самыми отборными войсками, сформированными из устойчивых к серой нечисти воинов, ранее с ней сталкивавшихся.
Грюргард из Монда прервал свой рассказ, дабы промочить горло. Мы все дружно его поддержали. Было видно, что рассказ даётся ему не просто – ему заново приходится переживать всё то, что он когда-то уже один раз пережил.
Пока он отдыхал, выпивая и закусывая, я старался успокоить тот азарт охотника, что возник в моей душе, как только он заговорил о серой нечисти. Так бывает, ты долго бродишь по лесу, в поисках зверя и вдруг, когда ты уже отчаялся встретить добычу, перед тобой появляется совсем свежий след, словно зверь только что прошёл здесь. В этот миг тебя охватывает азарт охотника, что готов идти по этому следу, хоть на край света. Вот с этим-то азартом я и боролся, подавляя в себе желание прямо сейчас всё бросить и пуститься по этому следу. Надо признаться, что это удалось мне с большим трудом.
Передохнув, рассказчик продолжил, но его былое спокойствие, как ветром сдуло. Рассказ его стал более скомканным, исчезли многие подробности, но зато он стал очень эмоциональным, поэтому я всерьёз опасался, что бы чувства, переполняющие рассказчика, не погубили бы его самого.
Рассказ графа произвёл на меня и Тристана очень сильное воздействие. Да нет, что я говорю, сказать сильное воздействие – ничего не сказать. Он меня буквально потряс, как трясёт землю разрушительное по своей силе землетрясение. Мало того, он меня очень сильно напугал, и, хотя в нашем кругу показывать свой страх считается недостойно. Я, видимо, не сумел его скрыть от графа и тот, заметив его, ободряюще похлопал меня по плечу и сказал, что ему и сейчас страшно от этого известия.
Но этого оказалось мало, продолжал свой рассказ граф. Кордон, конечно, замедлил расползание серой нечисти на новые земли, однако полностью остановить её он был не в состоянии. Какими-то тайными тропами серые монахи всё же пробирались в земли неподверженные заразе. Созданные специально летучие отряды перехватывали их и убивали, не вступая ни в какие переговоры и не беря пленных.
На мой вопрос – почему не берут пленных, что бы выяснить, откуда они берутся, что проповедуют и какова их цель, граф ответил, что все попытки допросить монахов, кончались тем, что сами допрашивающие заболевали, и их приходилось ликвидировать. После этого пленных брать перестали. Не надо думать, что мы не старались выяснить саму природу такого явления, как серая нечисть. Множество учёных разного толка строили самые невероятные теории о причине возникновения этого феномена, которые одна за другой с треском разваливались, хороня под обломками их создателей. Тысячи лучших следопытов были пущены по следам серых монахов и всадников, всё впустую. Следы внезапно пропадали и так же внезапно пропадали многие из следопытов. В общем, все наши попытки прояснить этот вопрос ни к чему не привели.
На данный момент установилось относительное равновесие, то есть ни они, ни мы не можем победить. Я прекрасно понимаю, что такое положение не может продолжаться бесконечно, поэтому вся служба разведки королевства, да и не только наша, но и многих других, даже враждебных нам стран, усиленно ищут причины появления и способы борьбы с серой нечистью. Тысячи агентов, рискуя жизнью, отправились за ответами на эти вопросы. Нам катастрофически не хватает отважных и толковых людей, готовых на всё, ради спасения родины, извините за пафос.
Я и Тристан в один голос заявили, что мы хоть сейчас готовы отправиться куда угодно, лишь бы помочь в этом деле. Граф рассмеялся и заявил, что он, мол, говорил об отважных и толковых людях. Вашу отвагу я под сомнение не ставлю, а вот насчёт вашей толковости я сильно сомневаюсь. Для такого дела нужна хорошая подготовка, а вы пока ещё не готовы. Мы приуныли, но граф уверенно заявил, что практически уверен в том, что примерно за год мы можем вполне подготовиться к выполнению нашей миссии.
– Я знаю, Грюргард, что ты получил разрешение на изучение рукописей из королевской библиотеки, – очень серьёзно сказал мне граф. – Я полностью согласен с твоим намереньем – прежде чем стать путешественником, хорошенько изучить наследие твоих предшественников. А лучшего места для этого, чем королевская библиотека, вряд ли сыщется. -
– Сказать по правде, я и сам бы начал с библиотеки, но, к сожалению, у меня на это нет времени, – с грустью сказал граф, после недолгого молчания. – Однако, за чтением не забывай и о физической подготовке. В этом, я надеюсь, тебе вполне может помочь твой новый приятель Тристан. -
Сказав это, граф с улыбкой посмотрел на моего товарища. Тристан с горячностью, вообще ему свойственной, заверил его, что он полностью готов помочь мне во всём, что только будет в его силах.
– Ты, Тристан, будь готов в любой момент выполнить свой долг, который ты принял на себя, вступив в ряды конной гвардии, – довольно сурово сказал граф. – Почему-то я уверен, что очень скоро тебе придётся столкнуться с серыми всадниками. Но, по крайней мере, год у нас ещё есть. Это, конечно немного, но всё же лучше, чем ничего. Поэтому, ребята, не теряйте времени, готовьтесь и, кто знает, возможно, это спасёт не только вас, но и всех нас. -
От его слов, в душе моей возникла и надолго обосновалась в ней тревога. Нет, это не был страх за собственную жизнь, хотя и это присутствовало. Скорее это был страх всеобщего конца, когда исчезнет не только твоя персона, но и вообще всё, что составляет собой жизнь, как таковую. Но в противовес этой тревоге, в душе моей возникло и с каждым мгновением становилось всё сильнее и сильнее, чувство ярости к тем, кто замахнулся даже не на мою личную жизнь, а на жизнь вообще. Эта ярость придала мне столько сил, что казалось, появись здесь сколько угодно серых всадников, я бы уничтожил их всех до одного голыми руками.
Это состояние, когда в душе моей возникли и, подобно прочнейшему канату, переплелись между собой два этих чувства, образуя нечто единое и от того более сильное чувство, назвать которое я был не в силах, поселилось во мне навсегда. Именно оно помогло мне пережить те смертельно опасные, но так необходимые для достижения поставленной передо мной цели, приключения. Именно благодаря присутствию этого чувства я сейчас рассказываю вам эту историю.
Грюргард прервал свой рассказ, что бы передохнуть и хоть немного успокоиться. Ангел-отступник, сидящий по левую руку от него, заботливо наполнил его бокал новой порцией вина и придвинул поближе к нему тарелку с закуской. Грюргард поблагодарил его лёгким поклоном головы и как-то потеряно улыбнулся.
Я же, слушая рассказ Грюргарда, ощущал себя охотничьим псом, идущим по горячему следу. Стал понятен тот странный взгляд, каким он посмотрел на меня в момент знакомства. Он нёс в себе настолько важные для всех знания, что эта важность буквально давила его. Они доводили его до такого состояния, при котором он ощущал крайнюю необходимость поделиться ею. Что если в ближайшее время он не поделится своими знаниями с кем-нибудь, кто сможет правильно оценить эти знания, он просто погибнет. В то же время он ясно осознавал ту несомненную истину, что он не имеет ни какого права погибнуть, не доведя свои знания до людей.
Я понял его и, не задумываясь, решил пойти ему на встречу, тем более, что я уже многие годы по всем мирам гоняюсь за этими знаниями. Сейчас я окончательно понял, что встретил человека, который побывал в мире, откуда приходит к нам серая немочь, или, по крайней мере, знает туда дорогу. Ни в коем случае нельзя допустить, что бы этот человек потерялся на дорогах между мирами, до тех пор, пока, по крайней мере, он не поделится своими знаниями.
Когда рассказчик продолжил своё повествование, он уже был более спокоен, словно ощутил, что нашёл слушателей, способных снять с него ответственность за монопольное обладание знаниями, осознанно приняв их. Казалось, он понимает, что миссия, которую в своё время он добровольно принял на себя, приближается к своему завершению.
Короче, после того, как граф Дюри раскрыл перед нами свои карты и сделал нам предложение разгадать загадку появления серой нечисти, он сказал, что мы встретимся с ним через год здесь же за этим столом в то же время. После чего, поднял свой бокал и выпил залпом за нас. После этого, сославшись на занятость, он попрощался с нами, сказал, что бы мы обязательно попробовали здешний ужин, о котором за разговорами мы даже не вспомнили, добавив, что за всё уплачено. Что мы и сделали, просидев за столом до позднего вечера.
На другой день, рано утром, попрощавшись с Тристаном, который ночевал в моём номере, после вчерашнего ужина с графом, я направился в королевскую библиотеку. Стояло прекрасное летнее утро. Народу на улице было ещё мало – было не время для дневного многолюдья и суеты.
Я специально вышел пораньше, что бы без спешки осмотреть снаружи королевский дворец – истинный шедевр архитектуры. Построенный в глубокой древности на побережье удобной бухты, в то время когда наши предки только-только начали освоение земель, ставших позднее королевством. Сначала это был замок, который охранял земли, лежащие по обе стороны залива. Позднее здесь образовалась столица нового государства, а замок стал резиденцией первого короля.
