Czytaj książkę: «Дитя неба и земли»
Глава 1
Началось с появления в Зале собраний наследника.
По донесению наушников Леди замка на недолгие мгновения поражённо замерла, но вскоре разразилась недобрым смехом, зловеще и многообещающе разнёсшимся под сводами большой швейной, после чего лично подобрала к бокам тяжёлые юбки и неженственным шагом устремилась в зал, чтобы явиться Лорду воочию, как женское воплощение совести, на протяжении веков страдающее от выходок гулящих мужей.
– Шелудивый… – на ходу разогревалась Леди, не заканчивая фраз, а только перебирая эпитеты, – блудливый, бесстыдный…
Слуги, от наперсниц до швей и невесть как затесавшихся сюда поваров, охотно составляли длинный поезд за её спиной, не пытаясь досаждать несвоевременной заботой. На стороне госпожи сегодня была очевидная правда. Злить Лорда не следовало, но какой слуга откажется от редкого шанса почувствовать превосходство над высшими по статусу? У всех, даже у лакеев, есть чувство гордости.
У Леди было ещё больше обстоятельств – у её детей из-под носа уплывало наследие и их в том числе предков – и только потому, что были они женского пола. Какая несправедливость! Леди была готова находить недостатки в пришедшем до победного, выставлять белое чёрным, доказывать, что свалившийся на голову из ниоткуда наследник не кровный, чужой, шпион, явившийся их погубить, вор, разбойник, убийца – да хоть переодетая женщина! – и заваливать Лорда обвинениями пока не треснет его дурная голова…
Парадные двери громко распахнулись, стукая по каменным стенам.
– Что это… – Леди выронила юбки, хорошо, что к платью их крепили не одни её руки, хотя служанкам за спиной послышался треск швов, и они заподозрили, что что-то пошло не так и справедливого возмездия не будет…
Лорд с потерянной физиономией созерцал супругу с трона, не спеша сердечно приветствовать, но и не морщась как бывало в последние годы непростого царственного брака. Видно было, что мысли его сейчас заняты совсем не ей и огромной ватагой слуг, храбро прячущихся за её неширокой спиной. Ещё более удивительно было молчание его давнего приятеля и советника, высокого худощавого Эсхеларца, задумчиво замершего у трона. Непохоже на него уклоняться от действия и превращаться в созерцателя неминуемых событий – даже ему неизвестно, к чему приведёт это безумное явление! И совсем дикостью было отстранённое состояние Шах-мехди, скрестившего на сильной груди руки и притулившегося к косяку с остеклевшими глазами, будто перед ним выступали музыканты, а не рушилась союзная наследная линия.
В спутанном сознании Леди мысли окончательно сбились. Сейчас с Лордом они были чем-то похожи, явно и зримо составляя долго прожившую вместе пару синхронностью реакции.
Никто ничего не говорил, так что молчание уже становилось невежливым по отношению друг к другу. Меньше всего смущения было в персоне под вопросом.
Волевым усилием Леди стёрла из головы словесные заготовки. В который уже раз ей приходилось испытывать сожаления в этом зале, должном высокими сводами и непрошибаемыми стенами свидетельствовать о высоте её положения и раздувать родовитое самодовольство…
Переполошивший двор юноша выдавал своей позой, что вошёл не через главный вход, а с галереи, что было для простого посетителя невозможно. Он был неуловимо старше дочери Леди, что делало его не только наследником мужского пола, но ещё и первенцем. Черты его лица были хороши для изображения на парадных портретах – чёткостью и гармонией, но всё равно несли безошибочный отпечаток грубого отеческого профиля. Темноволос, коротко острижен, аккуратно одет в тёмные одежды удачного, ладно сидящего кроя, подчёркивающего стройность до усугубления. Гармонично сложен, но не «изящно», как стали говорить про особенно тонких юношей двора. Этот очевидный наследник, которого никогда не удастся очернить и оспорить, унаследовал от Лорда мужественность, которая не позволит зачислить его в ряды женоподобных. Даже несмотря на родство с Небесным народом.
Леди издала трудно опознаваемый, подавленный звук, влив в него все эмоции, которые не могла в силу вскрывшихся обстоятельств высказать словами. Её лицо залилось краской гнева, возмущения и огромного разочарования.
Лорд не заметил или сделал вид. Он был потрясен. В сущности, из присутствующих только явившийся сын и не подумал притворяться глухим, с любопытством взглянув на леди, не родившую мальчика. На привлекательно очерченных губах играла едва выраженная приветственная улыбка. Красивые глаза отдарили Леди Пер-Моншаля не больше внимания, чем кухарке в засаленном фартуке. Молодому мужчине была безразлична её личность. Он пришёл только к Лорду. Взгляд незаинтересованно соскользнул.
По загорелому лицу Лорда ясно следовало, что он трудно вспоминает, какие действия привели его в сегодняшний день. Леди могла бы с язвительной горечью хмыкнуть и сказать ему, но вокруг было слишком много посторонних, чтобы сцена не втоптала их супружеский союз в грязь. И этот мальчишка… Лорд, самонадеянный дурак, объявивший в молодости войну Небесам, не мог поверить в видимое глазами! Небесные не прислали бы мальчишку, не будь его место здесь! Зачем птахи дали ему родиться и растили в тайне – вопрос, но происхождение мальчишки – несомненно. Шах-мехди не сводил глаз с юного дарования, изучая его по миллиметру, как болотный хищник стоящую далеко от берега добычу.
Лорд должно быть прокручивал в воспоминаниях эпизод с небесной пташкой. Может, она была ранена. Может, он был пьян… Может, они оба были пьяны! Всё это не имело значения! Последствия нагрянули, чтобы отобрать у детей Леди замка пресловутый Пер-Моншаль!
– Откуда ты… – неумно выдавил Лорд из пересохшей глотки.
– Прилетел на облаке, – как мог ответил нежданный наследник. – Воспользовался наиболее удобным входом. Надеюсь, это ничего?
Лорд пробулькал что-то неопределённое. Эсхеларц покосился на дверь, ведущую в открытую галерею. В замке давно перестали опасаться нападения свыше, запирать двери и заколачивать окна. Небесная война, сумасбродство воинственного Лорда, прекратилась шестнадцать лет назад.
– Ты один? – придумал Лорд умнее.
– Нет, – охотно отвечал мальчишка, будто спохватился о важном, ненароком несказанном, – с охраной…
По его слову на вид выступили две пташки. Бледная Леди впервые видела представителей небесного народа, инстинктивно подалась назад и затаила дыхание, будто пытаясь отчасти спрятаться сама в себя, как черепаха в панцирь.
Сумасбродству и ветрености Лорда была простая причина – пташки были хорошенькие. Люди более честные с эстетической точки зрения (чем женщины) говорили – красивые. Учитывая жестокую бойню тех лет, учитывая особенности тел пташек, их трепетное отношение к себе подобным, было совершенно непонятно, как перед Лордом возник сегодня наследник смешанной крови. Про небесный народ знали немного, но если что-то и было широко известно, так это мучительная сложность для пташки выносить ребёнка здорового мужчины… разумеется, имелись у них свои мужчины, но в их случае ни о каких трудностях языки не судачили. Одним словом – свои.
…но вот теперь уже взращённого ребёнка врага, нанёсшего вред жизни хрупкой соплеменницы, сопровождали аж две чистокровные пташки. Одинакового роста, с безэмоциональными лицами, бело- и пшенично-волосая.
Лорд обалдел ещё больше, не смея жадно разглядывать телохранительниц сына, но непроизвольно соскальзывая на них глазами. Будто и Шах-мехди не видел их до последнего момента, когда они позволили себя различить, выступив со стороны галереи.
– Для чего ты пришёл? – преувеличенно отчётливо произнёс Лорд каждое слово. В его голове крутилась смесь из лица, помутившей рассудок птахи, неостановивший лепет её мольбы, развязанная вопреки здравому смыслу резня, яркая кровь на ладонях, высокие крики, страшный одним видом отряд Шах-мехди, сверкание стали, тугой звук выпускаемых стрел – и в центре всего этого теперь было красивое лицо юноши:
– Познакомиться с вами.
Птахи не были склонны к злой хитрости. Война кончилась без контрибуций и репараций. Лорд хотел запретить летать над своей головой, но пташки только фыркнули – они летят с облаками, не стремясь управлять ими, словно объезженными лошадьми. Эсхеларц говорил, такая у них философия, и Шах-мехди кивал согласно головой. Лорд был более простым человеком, но к моменту завершения непонятного конфликта немного понабрался ума-разума и осознал некоторую суть войны с самими небесами – небесам почти всегда всё равно. Почему-то они вступили в драку с примитивным наземным существом, посмевшим бросить вызов. Может, хотели покарать и назначить на противную сторону дань. Кто теперь знает? В конце концов война просто кончилась, и Лорд радовался уже тому, что не остался должен. Окружающие замки оценили безрассудство храбрости и избавили соседа от навязчивого внимания старых вояк. В этом тоже была польза, и наверное поэтому Эсхеларц тогда не махнул на старого приятеля рукой.
В зал собраний тем временем приносили столы. Нагрянувшие с Леди слуги оказались кстати, чтобы помочь быстрее накрыть.
Лорд посматривал на пташек, замерших по бокам от сына. Мальчик тратил возникшую паузу на осмотр комнаты, настенной резьбы и наборного мраморно-гранитного пола, чистокровные пташки оставались неподвижны, смотря строго перед собой миндалевидными глазами. В прошлом Лорд тоже чаще видел женщин Небесного царства. Значение мужского наследования для них было реликтом чуждой культуры, в их табели о рангах сам Лорд так и не смог разобраться, но кажется, женщины не обязательно стояли ниже статуса мужчины. Люди замка никогда не могли шпионить за врагом, потому как не имели возможности проникнуть в их станы на облаках, а в бою птахи мало чем себя выдавали. Одна такая субтильная фигурка могла с криком, звучащим как предсмертное взывание к силам, поднять секиру и перебить пополам лошадь. Лорд не считал, что победил тогда, но не думал, что увидит характерные черты прекрасных пташек вновь. Шах-мехди остался рядом, в Пер-Моншале, как гарант ненападения – но пташки и не нападали, и хитрый жестокий воин Даерне оставался неподвижен, наблюдая за пташками с достаточно вежливым любопытством, его нечеловеческое лицо было небогато на эмоции и в лучшем случае выражало их приглушённо.
Шах-мехди типично сидел, где ему вздумается и не изменил привычкам, когда стол наконец подготовили, застелили скатертями и заставили закусками. Служанки Леди Пер-Моншаля пригласили в зал молодых леди, не дождавшись распоряжения госпожи. Лорду до сих пор было не до метаний жены, и на удивлённых дочерей отец, отчаявшийся заполучить наследника-сына, не обращал внимания.
Прямой как палка Эсхеларц непривычно не давал подсказок и лишь медленно смаргивал округлившимися глазами, и Лорд, собравшись с духом, приветственно протянул руку, будто приглашая обретённого отпрыска себе под крыло. Пока он не решил, быть ли сыну полноценным наследником, стоило поберечь его от замковых недоброжелателей. Советники непозволительно медлили прийти на помощь с рекомендацией, сам Лорд по естественным причинам пребывал в смятённом состоянии духа.
Сын подошёл, доброжелательно улыбаясь, охотно подставляясь под касание отеческой руки. Лорд почувствовал тепло его тела сквозь материю, ещё на шаг приблизившись к осознанию реальности происходящего. Мальчик был ниже него ростом, но голова Лорда сейчас была словно набита комками хлопка. Он, повидавший сотни мальчишек, прежде чем они заматерели и стали воинами, не мог теперь сообразить глядя в честные благожелательные глаза, до конца ли исчерпал возможности роста этот ребёнок. Тяжесть грубой воинской руки его нисколько не гнула, уже этим выгодно отличая от сестёр.
Лорд усадил его подле себя, в ближний метр по правую руку, куда не допускался даже Эсхеларц, сам подвинул поднесённый доверенным слугой стул, неловко натыкаясь на преданный взгляд.
У парня были голубые глаза с чёткой бездной зрачка, как в сказках о существах диковинного происхождения, то о небесных, то о глубинных… Лорду когда-то пересказывали их слуги, но он конечно не помышлял об услышанных в нежную пору сказаниях, засовывая руки пташке под юбку… Может, и пьян был – Лорд не мог вспомнить подробностей. Присутствие телохранительниц сбивало его мысль с мало-мальски полезной линии. Обе красавицы застыли за плечами севшего за стол мальчика, он и бровью не повёл, выдавая привычку к сопровождению.
«Могли бы подбросить к порогу младенца», – с невыраженным недовольством прокрутил про себя Лорд, представляя насколько это упростило бы его турбулентную жизнь, автоматически цепляясь за лицо медно-волосой телохранительницы и почти неосознанно оценивая нежность линий посаженной на тонкую, но сильную шею головы. Как странно поступили птахи…
Эти две могли участвовать в бойне шестнадцать лет назад. Могли быть теми, кто разорвал на три части Хельвика, насадил Бранденбрандта на копьё, загнав острие в щит надвратной башни… Люди с отягощённой совестью не посмели бы без выражения смотреть в глаза рассаживающимся за столом ветеранам. Птахи не были людьми. Наверное, Лорд и объявил войну небу, потому что не понимал логики их существования. Они жили высоко над всеми делами поверхности, плюя не только на повседневные тяготы людей, но и на свержение повелителей, голод, чуму и мор. Они были превыше всего и казались самодовольными и самодостаточными, красивыми и чистыми, верхом на баранах облаков. Со временем Лорд стал спокойнее относиться к взглядам других, если они не мешали жить ему. Но это было уже после войны. И к слову этот мальчик уже был зачат, своим формированием в утробе предвещая череду девок в семье Лорда. Птахи верны парам как лебеди, и если дарят дитя в смешанном союзе, никакая другая пара не сможет дать равный плод…
Мысли перетекали по извилинам тягучим маслом, не позволяя составлять быстрые суждения и лишь возводя завистливую напраслину на Эсхеларца. Но да ведь молчит быстрый на суждения советник! Нечего сказать!.. или считает – сам заварил, сам и расхлёбывай?..
Эсхеларц не ответил на требовательный взгляд, совсем опустив очи долу, занявшись разворачиванием салфетки на коленях. Давний приятель Лорда отличался редкой для мужчины чистоплотностью, не всякая девка могла похвастаться настолько чистым бельём и ногтями без чёрных полукружий. Птахи выглядели безупречно, замерев верными стражами за плечами юноши. Точёность и неподвижность резной скульптуры – немудрено заподозрить под тонкой скорлупой замыслы мятежа – но птахи в самом деле не склонны к злой хитрости. Скорее Шах-мехди что-то устроит за спиной…
Лорд поймал быструю ответную улыбку. Шах-мехди чувствовал себя в замке не хуже чем в собственном доме в далёких неведомых глубинах, слишком опасный, чтобы быть чьей-либо добычей. Иногда Лорду казалось, что постоянный гость замка слышит мысли его хозяев. В отличие от собирающихся военачальников в его отношении к птахам не проскальзывало следа неприятия, только улыбка такого существа как он была страшнее наточенного топора. Лорд получил его в союзники и с тех пор жил ежедневно остро осознавая его присутствие.
Хозяин Пер-Моншаля наконец отвлёкся от размышлений и наблюдения за руками слуг вокруг поданной еды. Отношение соратников к мальчику настолько отличалось, что для многих присутствие подлинных птах меркло. У Лорда много лет не было наследника по мужской линии и оставшимся выходом из положения казался брак дочерей в семью другого лорда, объединение замков… Теперь лучший вариант представлялся иначе, но было так много «но»…
Мальчик смотрел на него распахнутыми глазами.
– В чём дело? – смутился Лорд.
– Ничего, – юноша смущённо опустил длинные ресницы, прежде чем вспомнить: – Как вас зовут?
– Марвинг… Зачем ты спрашиваешь? Ты не должен звать меня по имени…
– Чтобы знать, – просто сказал парень, заглатывая любого смотрящего глубокими глазищами.
– Вот, ешь… – опомнился Лорд, собственноручно вытягивая на тарелку из поданной миски длинные нити фиолетовой маринованной капусты.
Трое прибывших не подносили рук к столу, птахи держали заложенными за спину, мальчик на коленях, неуверенно смотря на жирную и густо засоленную снедь. Женщины-телохранители не выражали отношения к происходящему, не реагируя даже на ненавязчиво подошедших сбоку крепышей немалого роста – телохранителей хозяина замка, Андвера и Гольда. Лорд с сыном сидели против остальных так, будто что-то замышляют, почти упираясь друг в друга коленями. Лорду до чесотки недоставало совета Эсхеларца, но у советника всё ещё не было решения, и он прятал взгляд от сюзерена. Старшая дочь в накрученных кудрях отчаянно пыталась привлечь внимание отца, почти сваливаясь со стула, выпученными глазами требуя объяснений. Леди замка смотрела в тарелку, не прикасаясь к еде. Кожа её шла экзотическими малиновыми пятнами, рука неосознанно комкала белую салфетку.
Ярко выряженный менестрель едва поспел к рано начатому ужину. Оправил остроухий красно-жёлтый капюшон, основательно устроился на своём месте, приготовился грянуть по лежащему на подложенном колене инструменту и даже открыл рот вытянутым овалом…
Можно было представить, как уместо прозвучат строки «У птахи под юбкой» или «Лёгкая ножка», и как порадует публику «Взгляд сверху, что обещает поцелуй»…
Кнехты, такова была профессия большинства за столом, были людьми грубыми и много чего передумали о старом противнике, ненавидя его… и одновременно будучи не в силах закрыть сердца нечеловеческой привлекательности небесных. В дни борьбы, когда кровь лилась щедрее дождей, воинов замка мучила мысль, что они не могут совладать с мелкими и хрупкими девчонками, потому инстинкты требовали доказать мужественность иначе… Война закончилась, а желания остались неудовлетворёнными, не отпускали из своих сетей, являясь во снах, если наяву их гнали уж слишком рьяно. За столом на общих ужинах ничего и не желали слушать, кроме как о сдающихся с боем и без сопротивления птахах. Менестрель был рад стараться. Судя по всему, реализовать строки из песенных фантазий удалось одному Марвингу, но сейчас ни одна из пошлых песенок не прибавила бы ему самоуважения. Все они были страшно неуместны и в момент бы опозорили всех, кто их когда-либо слушал…
Менестрель застыл с раззявленным ртом, загнанно заозирался, будто искал пути к отступлению. Челюсти его наконец клацнули, смыкаясь, а то недолго было и простудиться.
Быстрее прочих оправившийся от шока Шах-мехди слегка улыбался, веселясь над неловкостью деятеля замковых устных искусств. Менестрель мрачно занялся инструментом, ещё чуть-чуть и публика осознает его невеликое мастерство в обращении с дуговой арфой… Исполнять мелодии под те же песни о птахах он не смел, а баллады старины основательно позабыл…
Над тарелками заработали приборы. Лорд воспользовался ужином как передышкой, чтобы избежать разговоров. Юноша с лёгкой искусственностью повторял за отцом, беря со стола то же и так же.
– Что, – не удержался Лорд, – облакам не чуждо сыпать яд в тарелки власть имущих?
Трёхзубая вилка замерла в руке мальчика с наколотой луковицей в масле.
– Зачем портить еду? – заинтересовался он.
Беловолосая птаха выбрала момент, чтобы разомкнуть уста:
– В наших местах не травят еду. Килин привык к иной пище и полагается на выбор отца по своему незнанию.
Лорд крякнул и слегка покраснел, осознав своё упущение.
– Кхм… тебя зовут Килин?
Кивок срезало негромким смехом, заставившим непоседливую старшую дочь сесть ровно.
– «Килин» на небесном языке означает ребёнка мужского пола, – с улыбкой просветил Шах-мехди.
– Так меня и зовут, – подтвердил юноша, не трудясь испытать неловкость.
«Ладно хоть без непотребства», – прикинул в уме Лорд, представляя, какие чувства могла вызывать у небесных его персона… Жена зыркнула на него из-под зловеще сведённых бровей.
– Вы не дали ему даже имени? – заостряя неудобный момент, склочная женщина впервые с момента шумного прихода избрала заговорить с кем-то в зале.
– Право дать имя оставлено за родителем, – с достоинством ответила беловолосая, не отклонившись от позы.
– Назовёшь меня, отец? – охотно предложил отпрыск, продолжая демонстрировать сговорчивый характер.
Лорд поперхнулся, но оправился, прежде чем по спине нежно стукнет медвежья лапа телохранителя.
– Нужно подумать, чтобы имя подходило…
Мальчик кивнул, соглашаясь подождать ещё. Капуста снова захрустела под молодыми зубами. Лорд подложил в сыновью тарелку пару рёбрышек и стал смотреть, как он с удовольствием ест. Возвышенность манер не лежала в генах владельцев Пер-Моншаля. Справившись, выигрывающий у старших поколений в утончённости мальчик вытер о салфетку самые кончики пальцев. Лорд больше испачкался, когда угощал его.
Сделать наследником?.. Бездумно нельзя. Только потому что родной – нельзя. Оснований достаточно как за, так и против. Захочет ли замок принять лорда, выращенного прежним военным врагом, то ли побеждённым, то ли выигравшим? Примут ли соседи такого лорда в свои ряды? А если примут по первому размышлению, не пойдут ли войной в следующий подвернувшийся миг слабости? Лицо Килина открыто сообщало не только о наследовании Лорду, но и Небесному народу, мужественные черты сочетались с изящными.
– Подготовьте молодому лорду покои в замке, – распорядился Лорд после ужина, позволяя остальным слышать. Стоящий с опущенными глазами Эсхеларц не показал недовольства.
По значимым поводам собрания проводились у трона Лорда в большом зале, где кнехты преклоняли колена, чтобы высказаться, а советники стояли по правую руку от сюзерена, почтительно опустив головы комментируя сказанное. Сегодня Лорду пришлось затаиться с Эсхеларцем в охотничьей гостиной, она хотя бы закрывалась на засов и не имела входов с воздуха. Принесшие смуту небесные посетители прибыли в зал со стороны открытой галереи, не потрудившись представиться привратникам. Лорд подозревал, что незваные гости могли искренне не заметить вооружённую охрану под козырьком входа. В год войны замок стоял запертым на каждую затычку, но тогда птахи не попытались проникнуть внутрь, пользуясь преимуществами открытого пространства, для которого были рождены. Немудрено, что за шестнадцать прошедших мирных лет окна и двери пораспахивались навстречу воздуху.
В охотничьей гостиной были небольшие окна, притопленные снаружи нанесённой за века землёй, они никогда не открывались, изнутри обыкновенно завешивались розоватыми портьерами с блеском серебряной нити. В помещении всегда было прохладно из-за почти подвального расположения, его заключали толстые опорные стены основания Пер-Моншаля. В смежных комнатах был винный погреб и оружейная, ещё дальше располагалась кладовая, заполненная кадками к холодам.
…В дверь легонько постучали.
Едва было открывший рот Эсхеларц помрачнев двинулся греметь засовом, запуская разыскавшего их без труда Шах-мехди. Лорд собирался поговорить наедине с ближайшим советником, но военный союзник из глубин Даерне с улыбкой нарушил их планы. Мужчинам оставалось только смотреть, как его сильная и вольготная фигура, выскользнув на свет из тени латерального пространства, располагается на мягком сидении тахты.
– Что будете делать? – поинтересовался он, без зазрения совести дистанцируясь от проблемы.
Лорд уже не таясь подкинул поленце в высокий каменный камин. Он помнил впечатление первой встречи. Высокий брюнет с конским хвостом в тяжёлой экипировке из чёрной кожи сдерживал веселье, разглядывая союзников проницательными глазами, его спину подкрепляли тридцать отборных мехди Даерне с жестокими выражениями на лицах, не говорящие ни слова, кроме кратких отрывистых приказов на родном языке. Их тёмные одежды были практически лишены украшений за исключением небольших серебряных нашивок, нечитаемых для людей поверхности. Он предстал Лорду знающим, превосходящим и старшим, однако же теперь кудри Эсхеларца вылиняли и запорошились пеплом, Лорд перестал чувствовать себя лёгким и неостановимым, и казалось, что давно носящий тёмные волосы на манер замковой моды чужеродный союзник был их по меньше мере на десятилетие младше. Смешанное с удивлением сожаление людей его веселило.
– Он наследник замка, – твёрдо произнёс Эсхеларц, спастически стискивая челюсти. – Мы не для того молились о нём, чтобы выбросить на улицу…
Шах-мехди оценил пафос сказанного и с ожиданием перевёл внимание на Лорда, будто магистр спрашивал выученное у двух шалопаев-подмастерий, сначала у умненького, потом у туговатого.
Лорд тоже стиснул челюсти, так что на щеках над пробившейся буроватой щетиной возникли два неровных красных пятна.
– Я хочу взять мальчика… – признал он, вспоминая привлекательное молодое лицо и тонкий запах чистых волос. – …но что собираются делать птахи?..
– Им не надо ничего делать, – насмешливо фыркнул Шах-мехди, будто потешаясь наивностью людей. – В их руках наследник, который никогда не пойдёт на них войной. Они позаботились о его воспитании, чтобы гарантировать это. А если кому-то ещё придёт в голову атаковать, территории одного замка будет довольно для тихой гавани. Как-нибудь наступят на горло своей философии ради выживания…
– Даже не скрывают… – неверяще пробормотал Эсхеларц, почесав кудрявый седеющий затылок.
Шах-мехди только хмыкнул.
– …но чем для нас это чревато? Не пожелают ли они в конечном итоге отомстить?..
– Что было, то было, – небрежно подавил панику Шах-мехди. – Для нас месть бы ещё имела смысл, а им неинтересно…
Сильные руки в чёрном одеянии переплелись на спокойной груди.
– На вашем месте следует больше бояться внутренней смуты. У обитателей замка много причин для обид и разочарований. Небесные не станут ввязываться в выяснение отношений между вами, будут защищать только своего мальчика… там, где есть завещание, есть необходимость смерти завещателя, Лорд. И тебе стоит помнить об этом не потому, что юнец наполовину небесный, а потому что он наполовину твой!
Лорд неразборчиво выругался под нос, обижаясь на Шах-мехди за напрасные намёки – он своего отца не убивал!
Выделенная молодому наследнику комната обладала всем очарованием лучших хозяйских покоев, роскошь её была лишь с изяществом первого снега припорошена пылью запустения, в остальном прибывшие не могли обнаружить оттенка пренебрежения в отношении хозяев. Птахи действительно не придали значения такой мелочи, быстро перевернув вещи высматривая возможные опасности. Их подопечный с любопытством наблюдал от порога за двумя порывистыми вихрями, дёргающими неприбитые вещи и залазящими куда возможно залезть.
В конце концов медноволосая птаха сдёрнула тяжёлый покров с небольшого дивана для сидения и яростно вытряхнула его в окно, которое не потрудилась потом закрыть, впуская в застоявшееся помещение прохладу и свежий воздух.
В комнате было всё, что могло понадобиться человеку в жизни: просторное ложе под бычьими шкурами, два козлоногих кресла, для миниатюрных птах ставших диванами, медвежья шкура и яркий заслуженный ковёр на полу, купель, способная вместить мужчину и пару-тройку женщин. Даже вздумайся молодому наследнику готовить в спальне пищу, к его услугам был высокий, закоптивший стены камин.
Пламя расходилось, с аппетитом треская уложенную прислугой древесину, сквозняк из окна взметнул его на ладонь. Наследник с улыбкой бросил взгляд в сторону очага, в равнинном быту для него многое было внове. Он согнулся, подбирая расколотое поленышко с кованой чаши подставки, покрутил в длинных сильных пальцах, поглаживая подушечками неровности коры. Над облаками конечно не использовали древесину. Оставив в покое топливо, дитя неба и земли надолго остановился перед гобеленом, покрывающим стену над кроватью. Недавно птахи на пару пытались отнять его от стены, но полотно оказалось прибито крошечными шпильками, и женщинам пришлось прощупывать его ладонями, встав обутыми ногами на лакированное изголовье.
Теперь обе, не теснясь, сидели на одном широком кресле, на единственной вытряхнутой от пыли накидке, сшитой из разных кусочков ткани. Швы успели затереться от старости, но в замках старые вещи почему-то представлялись не ветхими, а заслуженными. Недавно медноволосая встряхивала тряпку за окном с выражением гадливости на милом лице, так что казалось, вещь просто полетит в грязь, но вот, возвращённая на гладкую задубевшую кожу кресла, она представлялась ценной.
– Как тебе? – лаконично спросила беловолосая.
Наследник не обернулся, продолжая с большим интересом изучать горы, пашни и реку на гобелене.
– Очень неплохо… После ваших многозначительных взглядов я боялся разочароваться…
Медноволосая беззвучно хмыкнула, из-под лениво приспущенных век созерцая его затылок. Килин не оборачивался, не только привыкший к вниманию телохранительниц, но и научившийся отличать их взгляды от чужих. Если медноволосая посмотрит в упор – это эмоция, если беловолосая – предупреждение.
В массивную дверь громко постучали, и не дождавшись ответа, комнату заполонили пыхтящие от натуги слуги. Молодой наследник обернулся удивлённо, ничего не сказав – слуги тащили воду в тяжёлых ёмкостях с раструбами у горла. От воды пыхало паром.
– Господин… – пробормотал один из людей, свидетельствуя своё почтение, но больше стараясь выполнить работу, чем рекомендовать себя лестью. Не последовало поклонов и комплиментов, трое мужчин поспешили опорожнить ёмкости с кипятком в купель. Следом за ними шли женщины. Эти засновали у постели, отряхивая шкуры подвязанными к фартукам щётками с частым светлым волосом, после чего взялись застилать её принесённым свежим бельём в четыре руки.
Птахи успели незаметно вытянуться в рост с видом, будто всегда стояли оловянными болванчиками, как положено телохранителям. Занятые делом слуги даже не глазели на их ладные фигуры в неженственной одежде, но присутствующего молодого наследника больше удивлял облик местных женщин с их покроем нарядов. Что гладкие объёмные ткани платьев дам за столом, что грубые вислые платья прислуги в нацепленных сверху белых воротниках и фартуках – подобного не было в небесах. Будучи мальчиком, Килин лишь изредка имел возможность заметить нескольких женщин равнин с края облака, и наряды их соответственно видел лишь издали и в необычном ракурсе. Созерцая их теперь, он не обнаруживал в такой одежде скрытых от юного сознания преимуществ. Неудобно, да и красиво ли?
Он невольно вздохнул. Младшая из служанок вскинула взгляд и начала неумолимо краснеть. Килин не знал к чему это. Трудно представить, что нужно сделать, чтобы покраснели небесные. Взгляд от служанки переметнулся на беловолосую с её сияющей и ровной как скорлупа кожей. Она была особенно бледной среди тех, кого молодой человек знал.
