Czytaj książkę: «Теория Забвений», strona 18

Крестинский кивнул, и они забежали за автомобили, стоящие на дороге недалеко от дома. А тем временем огненное чудовище уже почти выбралось из кирпичной стены. Клинок, сотканный из пламени будто, вырос у него из руки, и неожиданный резкий взмах послал огненную волну прямо в демона. Но поразило Андраса далеко не это, что прошло его насквозь даже не задев, а то, что монстр держит в руках: – Откуда ты взял это?! – Крикнул он, в мгновение ока переместившись к тому за спину, и вонзив острые каменные глыбы в спину. Когда порывом воздуха чудовище вновь сбило с ног, и оно упало лицом вверх, то демон повторил свой вопрос: – Где ты взял этот палаш? – Но, разумеется, пламя просто шипело в ответ. Тогда, вознося Хельму над своей головой, демон заставил темно-серые тучи, что сегодня закрывали солнце, струиться вниз и закручиваться в подобие вихря. Опускаясь всё ниже и ниже прямо до самого острия клинка, торнадо ударило в огненного монстра. Ветер давил, кружил и развеивал пламя с тела вопящего чудовища до тех пор, пока гореть остался лишь один клинок в его руке.

Потоки воздуха перестали кружиться, и погода утихла. Андрас стоял над поверженным противником. Вопрос все кружил и кружил в его голове, всё больше воспаляя разум, и самые страшные догадки, оказались явью. Шокированный от увиденного демон отошел на пару шагов от дымящегося кратера и, упал рядом на асфальт.

– Я сейчас вернусь, сиди здесь. – Сказал Крестинский, когда увидел, что произошло, и, оставив девушку, побежал к месту действия. – Ты справился? – Спросил он, подойдя к сидящему на земле демону, но Андрас был далеко не рад своей победе и тихим еле слышным голосом сказал:

– Посмотри…

Антон подошёл к монстру, что минуту назад был охвачен пламенем, и увидел человека, лежащего в воронке и сжимающего в руке огненный клинок. Одетый в яркие, и если бы не куча грязи и копоти, то даже сияющие золотые легкие доспехи, что простирались от кончиков пальцев до самой шеи. Его брови и волосы были цвета солнца, а лицо с явно выраженными чертами благородного происхождения.

– Это ещё что такое?

– Не «что», а кто. – Ответил ему Андрас, и была слышна боль его голосе: – Это… Уриэль.

Глаза Крестинского широко распахнулись. Он стал смотреть поочерёдно на них обоих, пытаясь вообразить возможный вариант развития событий, приведший к такой развязке: – Тот самый ангел? Как такое возможно?

– Если бы я только знал… не видел его уже несколько десятков лет.

– Какие же вы такие друзья, если столько не виделись?

– Для нас это не так уж и много…

– И почему он был весь в огне?

– Ангелы такого не могут! – Громко сказал Андрас. Он понимал, что на самом деле произошло с его другом. – Как бы то ни было, я не оставлю его вот так. Мы должны придать его тело водам, как у них и принято.

Крестинский снова взглянул на тело и увидел, как под ним всё ещё клубиться дым: – Андрас, не знаю хорошо это или плохо, но, по-моему, рано мы его хороним!

В это время на улицу перед домом приехала полиция. Поспешно выйдя из своих машин, они приказали всем не двигаться, прям в тот момент, когда Антон пытался отбежать от кратера. «Руки за голову!» – скомандовал один из стражей порядка, нацеливая пистолет на уже потерявшего демонический облик Андраса. Но тот совершенно не обращал внимания на прибывших и продолжал, сидя, глядеть прямо перед собой. Появились бы на минуту раньше, и у них не возникло и мысли даже попытаться взять под арест ходящего в тени, ну или на минуту позже, и тогда, не подставились бы под удар. Но теперь, под звуки, раздающиеся по всей округе из громкоговорителей, пара полицейских влетели в свои же автомобили, а остальные кубарем покатились по асфальту. Из воронки, буквально планируя по воздуху, вышел все еще живой ангел. Полиция открыла огонь прямо по нему, но пули отлетали от его одеяния как семечки, не оставляя ни царапины. Взмахнув Хальмой, он разом окатил все силы правопорядка, подавив сопротивление огромной волной вопящего пламени. Андрас, взглянув, как Уриэль, паря над землей, медленно двигался в их направлении, вновь, принял теневую форму и побежал ему на встречу. А столкнувшись лицом к лицу, он взглянул в глаза своему врагу, и не увидел ничего. Лишь только мутная белая пустота встретилась его взору.

– Во имя владыки Крайе повелеваю тебе остановиться! – Крикнул ходящий в тени, находясь уже позади Уриэля.

– Не смей произносить это имя! – Раздался голос, идущий от самого огненного клинка. – Предатель его не достоин!

И, услышав это, Андрас промолвил абсолютно поникшим голосом, отходя на два шага назад: – Что ты наделал, дружище?! Миркилий же предупреждал тебя об этом! – Девушка мезмеро, неожиданно появившаяся по его правую руку, успела донести главную мысль: – Все началось, как только ангел в поисках помощи прибыл в стены ордена. – Но одержимый тут же взмахнул пылающей саблей, и отражение рассыпалось. Ходящий в тени думал, что сможет освободить его разум, если выбьет клинок из руки, и, вальсируя сквозь пространство, дотянулся прямо до рукояти и тут же рассёк пламя. Но, к несчастью, маневр оказался абсолютно бесполезным. Пылающее лезвие просто распалось искрами на асфальт, а новое, еще большее острие, чуть не пронзило демона насквозь. Снова уйдя в тень, Андрас виртуозно уклонился от смертельного удара и просочился на приличное расстояние от своего врага: – Зачем тебе смерти мезмеро? Что получит мертвец от боли и страданий невинных людей?!

Под шепот пламени, несчастная марионетка, как управляемая нитями, двигалась вперёд шаг за шагом: – Дети его познают гнев Мары… – Вновь раздался голос из пламени. Ходящий в тени обратился в ураган, сшитый из тысячи чёрных, как ночь кусочков матовой ткани, и начал кружить вокруг одержимого. Заточённый в извивающийся круг получал удары один за другим, когда из плотного потока появлялась фигура демона и поражала того клинками.

В то время Антон, уже оправившись от ударной волны, сидел на земле и собирался хоть как-то помочь Андрасу в битве. Парень сосредоточил всю свою силу в одной точке, но эффект от этого оказался совсем не таким, как он ожидал: прямой клинок, такого же цвета что и его взор, появился в правой ладони. Удары Андраса становились медленнее и тяжелее, в то время как полицейские, пытавшиеся подняться и помочь раненным, уже торопились покинуть это место. Голос, будто идущий из только что созданного предмета, манящий его сознание в сон, заставлял время медленно замирать. Глаза его закрывались, но пламя, что вырвалось у него из-под ног, прервало момент. Разгневанный дух Мары, будто учуяв странный мистический артефакт, не взирая на атаки демона, вбил свою руку в асфальт, а затем подбросил Антона столбом из чистого пламени. Тело ангела вновь загорелось, и волна дикого жара, отбросила вьющуюся вокруг него тень. Опалённый Андрас упал на землю, а одержимый бросился на молодого человека. Разворотив переднюю дверь, охваченный пламенем монстр впечатал Крестинского в патрульную машину, и, чтобы завершить начатое, вонзил тот самый фиолетовый клинок прямо ему в грудь.

– Также ты поступил с Ариэлом… – прошипел, целиком окутывающий одержимого огонь, и медленно пятился прочь от прибитого к автомобилю парня. – Сначала я уничтожу детище, что ты породил… а затем… убью по-очереди лучших друзей. Заберу одно за другим… всё, что ты когда-то любил, как ты когда-то сделал со мной! – Живое пламя, направлялось прямо к девушке, а Андрас, совсем выбившись из сил, лежал на земле, и уже никак не мог ему помешать.

Крестинский, пронзённый насквозь призрачным клинком, мог лишь только слушать. Слушать медленные шаги огненного монстра. Как бедняжка, от страха и безысходности уже потеряла последнюю каплю надежды. Как кашляет, его лучший друг. И как шаг за шагом он теряет всё ради чего жил. И сквозь дикую боль, что разрывала его тело и душу, вся жизнь начала проноситься у него перед глазами: вот он сидит дома за компьютером и на не таких уж скучных, как для других, занятиях. Гуляет по алее возле университета, городу, парку… Многое мелькало перед глазами, но всегда останавливалось на середине лета. Того самого, когда Антон лежал на постели и ожидал часа, когда сможет пойти и посмотреть, поступил ли в университет… И, вдруг, он понял, что позади этого не может увидеть ничего. Ничего, что было до того, как проснулся в этой самой квартире в этот самый день… Вроде бы он помнит прошлое, но всё это сейчас кажется лишь просто пустыми сведениями, по типу одной из детских рассказов, баек, что травят у костра, только без каких-либо чувств или же эмоций. Он помнит своих родителей, а, точнее, лишь знает, что они есть, но не может воспроизвести в мыслях ни одной фотографии, ни одного лица. Детство кажется не простым, а, почему-то, полным приключений. И как бы это ни было абсурдно, но вся его жизнь видится пустой и бессмысленной, в то время как сердце подсказывает, что она наполнена всем, о чем он мог лишь только мечтать. Но глаза уже закрываются, и глядя на клинок, торчащий у него из груди, Крестинский, всего на секунду, на одно краткое мгновение видит точно такой же момент. Свою руку и этот самый клинок, воткнутый в грудь. Глаза закрываются и вместе с темнотой приходит эхо. Отчетливое и знаковое, очень похожее на его собственный голос: «Увы, но домой я уже не вернусь, ведь дома больше нет… Не знаю живы ли все, кто мне дорог. Как бы всё пошло, если бы я остался?.. Но сейчас, если не проснусь, то уже и не узнаю. Лишусь самого дорогого… Может я виноват во всём, может и заслужил смерти, забвения, в котором прибываю, но теперь это не важно…». Затем очень далекий голос, что также кажзаля ему знакомы, врезался и перекрыл этот навязчивый монолог: «Клянёшься ли ты вечно идти по этому пути и чтить законы ордена нашего? Клянешься ли ты чтить память и учение наше…? Клянёшься ли ты сражаться и, возможно, погибнуть за исполнение воли основателя?». И вновь, после недолго отступления, появилось эхо: «Один раз я уже подвел тебя. Подвёл всех. Но, надеюсь, что вы в порядке. Надеюсь, смогу хотя бы попросить у вас прощения… Но сначала мне нужно проснуться. Исправить ошибку, что совершил по своей глупости. Подняться и скинуть оковы, мною наброшенные. Верни же, волю мою и разум. Пробуди меня ото сна!».

И, в то время, как всё тело уже не могло пошевелиться, рука крепко сжала рукоять клинка и вдавила оставшуюся часть лезвия. Клинок исчез, а вместе с ним и иллюзия. Исчезло всё прошлое, которого не было, люди, что никогда не существовали, и моменты, что не происходили. А мысли и чувства, будто заточённая река, пробились сквозь глухую плотину и бурным потоком размыли стену камень за камнем. И так унесло все так искусно возведённые высокие миражи, словно вода смывающая пыль.

Свет, растекшийся повсюду, медленно угасал, собираясь в одной точке, а чудовище остановилось. На несколько секунд резко наступила тишина. Из вмятого металла, кружившись в потоке энергии, ведомый волной вновь пришедших мыслей, вылетел силуэт, окутанный в яркий фиолетовый свет. Пламенный монстр тут же вознес свой огромный клинок, но, лишь движением руки, монстра сокрушительным ударом унесло до самого, почти обвалившегося, промышленного жилого дома. Ударяясь о землю, будто камень, скачущий по воде, разбивая пламя об асфальт, Мара долетела до стен здания и только тогда смогла остановиться. Впереди шёл образ. И развел он руки. Всё фиолетовое свечение начало растекаться по телу, принимая отчетливые разнообразные формы. Длинный темно-фиолетовый зеркальный плащ, простирающийся почти до самой земли, возник из лучей, и рукава, сшитые из кусочков стекла, переливались на дневном свете. Волосы его почернели, застыв как кристаллы, а яркие глаза зияли, завораживая любой взор. «Кира, беги!» – Сказал он, повернув голову и взглянув на девушку. Та, услышав звук резонирующего голоса, сразу же поднялась с места и убежала вдаль. Мара подняла клинок и с диким шипением разрубила воздух, посылая гигантскую огненную волну прямо в него. Молодой человек в облике тринадцатого владыки вывернул само пространство, и мощь гнева и воли адского пламени поглотил разлом, открывшийся от земли до темных облаков. В момент как тот схлопнулся, переместившись к взбешённому монстру, парень быстро вывел пред собой правую руку и ударил открытой ладонью. Одержимый Уриэль, словно заряженный снаряд, с давящим гулом унёсся вдаль, а ведомый волей владыки, мелькая из стороны в сторону, давил чудовище, всюду отбрасывая отражения фиолетовым плащом. Двоица вонзилась в дом, а через пару мгновений, вырвавшись из обугленной крыши, огненный гигант взлетел ввысь и, развернувшись, начал махать палашом, пытаясь поразить неуловимого противника, сбивая одну копию за другой. Затем мощный поток адского пламени, сметающий всё на своем пути, вырвался из его тела, будто дыхание дракона. Но через мгновение глухой грохот, резко переросший в дикий писк, прервал поток огня. Образ тринадцатого владыки вбил кристалл мрака ему в бок, и от сокрушительно импульса одержимого, как ракету, вонзило в землю. Сжимая в другой руке ещё один кристалл, он спикировал вниз прямо в цель, нанося очередной точечный удар катастрофической мощи.

Когда ветер и пыль улеглись, всё тело ангела и даже Хайру, где заточен безумный дух, им овладевший, уже перестали пылать, и обрели свою первозданную форму.

– Ты хотела отомстить за Ариэла? Присоединись же к нему. – Произнес он, вонзая образовавшееся из пустоты остриё прямо в рукоять палаша. Пламя воронкой закрутилось, втягиваясь внутрь сияющего лезвия, а затем в конец угасло. Правая рука ангела, наконец, разжалась, и длинная широкая сабля рухнула на землю.

Через какое-то время Андрас, издали глядевший на всё происходящее, невзирая на боль, поднялся и направился прямо к человеку, облаченному в зеркальный плащ. «Не может быть…» – думал он, направляясь на место казни, но увидел совсем не того, кого хотел. Глаза паренька вновь потемнели, волосы стали светло русые, а зеркальный плащ, в аккомпанементе с Киюри, рассыпаясь на осколки, опадали, разлетаясь пылью. Позади раздался крик той самой девушки. Она окликала кого-то, и бежала со всех ног. А добежав, прыгнула к молодому человеку на шею.

– Привет! – Говорил, он, улыбаясь ей в ответ. – Ты изменилась…

– А вот ты почти нет! – Сказала она и сразу же поцеловала прямо в губы. Но тот, широко открыв глаза от удивления, засмеялся:

– Кира, Кира, я, безусловно, очень рад тебя видеть, но ты верно перебарщиваешь.

Улыбка с лица девушки моментально испарилась: – Что? Да я два года ждала тебя! Одна! – Вскрикнула она. – … Ты и не представляешь, что мы все пережили без тебя!

Брови его нахмурились. Он заводил глазами и приоткрыл рот, чтобы хоть что-то сказать, но его «Я…» перебил Андрас, стоящий буквально в паре метров: – Что здесь происходит?! – И тут же двоица обратила свои взгляды на демона. – Я был готов поклясться, что мой господин вернулся, но ты явно не владыка тени!

Кира взялась за руку молодого человека и встала позади. А тот закрыл глаза и опустил голову: – Андрас, прости что всё вышло вот так. До самого лорда-владыки мне очень далеко…

– Откуда тебе знать подобное? – Спросил еле стоявший на земле.

– Я долгое время был вместилищем для господина и прошёл его глазами через всю войну. Я знаю и тебя и Уриэля. – Говорил он с большим почтением, глядя на лежащего неподалеку ангела, а затем улыбнулся. – Он выкарабкается, ведь вы и не через такое проходили.

Но Андрас не мог уловить никакого смысла, поэтому реагировал немного не так, как тому хотелось: – Что ты говоришь? Кто ты такой?

Неизвестный окинул взглядом пустые разбитые патрульные машины и понял, что полицейские успели покинуть это место. С лёгкость он выдохнул и начал свой невероятный рассказ: – Ты, возможно, не поверишь, в то, что я сейчас расскажу. Но уверяю, всё сказанное мной будет правдой. Хоть я и не высшее создание, и, может, много, произошедшего за последние годы, не помню, но обманывать тебя было бы с моей стороны совершенной глупостью. – Говорил молодой человек вежливым и почтительным голосом, когда издали послышались звуки очередных приближающихся сирен. – Люди спешат сюда, и я не думаю, что нам хочется, попасться им на глаза… Кира. – Сказал он девушке, и та, подойдя к лежащему на асфальте ангелу положила на него руку.

– Не трогай его! – Возмутился Андрас.

– Нет, ты должен верить нам! – Парень взглянул в глаза демону и понял, что должен сказать что-то, что заставит его ему поверять. И, когда он протянул тому руку, то идея пришла в голову сама по себе: – Я никогда не ступаю по растущей траве, ведь, подобно Крайе, не причиняю вреда невинным!

Андрас услышал это и его уставшие глаза приоткрылись. Никто, кроме проживших более двух тысяч лет не поймёт, о чем сейчас сказал молодой человек, стоящий прямо перед ним. Демон, слегка поколебался, но всё же протянул руку в ответ. Кисть его не выдержала и начала опускаться, тогда Парень подхватил её и, пожав тому руку, улыбнулся: «Меня зовут… и всегда звали Виктор Звонарь». Следом его веки закрылись, а образы их бесследно исчезли, оставив лишь горстку разлетевшегося зеркального пепла.

«Не все то зло, что черно. Свет зачастую скрывается в откинутых им же тенях, в то время как тьма остается у всех на виду.»

Восемнадцатая заповедь книги Мезмеро

Акт Восьмой

Ложный Пророк

Что такое память?.. И что же останется, если эту гигантскую и одновременно невесомую частицу отнять? Как только что родившийся ребёнок, человек, её потерявший, является чистым листом, пустым сосудом, холстом, на котором возможно нарисовать всё что угодно, с единственной разницей в том, что холст ребёнка бесформен и ничем не огранён, в то время как у взрослого уже помещён в рамку. Начни создавать рисунок сам или брось белое полотно в поле. Так или иначе оно приобретет окрас, по чьей-то указке, прихоти либо само по себе. Ведь пустота для того и существует, чтобы что-то её заполняло. Но где же лежит эта чудесная суть, что её можно просто так добавить, убрать или вовсе утерять?

Многие люди из внешнего круга, учёные и философы, психологи и доктора полагают, что память – это всего лишь биохимическая реакция, протекающая в мозгу у любого живого существа. И этот довод вполне не лишён смысла, ведь, если сильно удариться головой, можно забыть даже родное имя. Но почему же оно тогда возвращается? Само по себе медленно, буква за буквой, втекает назад в сознание, образуя слово, что стало первым достоянием любого человека. А вслед за ним кирпичики былой жизни вновь собираются воедино. Как по чьей-то указке, фарватеру, проложенному сквозь необъятные просторы океана, память находит путь назад, как бы долог и сложен тот ни был. И откуда же начинает свой путь, то, что утерял разум?

Взрослые мезмеро, никогда и не задумывались о таких мелочах. Они не верят в бога, создателя, судьбу и чистоту людских сердец и считают мир понятным, простым и рассудительным. Главная проблема веры – это то, что её можно утерять. В то время, как люди слепо во что-то верят, мезмеро это просто знают. А когда ты точно в чём-то уверен, слово «вера» становится уже неуместно, ведь как иррационально поверить в камень, если ты видишь его прямо перед своими глазами. Они узрели истину и правду о творце, познали всю простоту и красоту мироздания, и что свою судьбу каждый выбирает сам. Также у них найдется и точный ответ на заданный ранее вопрос: память та находится в душе, в единственном месте, где она будет стоить всего, после ухода её смертного сосуда. И сколько бы раз член ордена от удара её не терял, лекари вместе с опытными чтецами восстановят всю его жизнь в мгновение ока. Душа – это огромное хранилище, наполняющееся в течении всей жизни и забирающее этот багаж при уходе в иной мир.

Основываясь именно на этом, совет дома постановил самое страшную кару для тех, кто приступил строжайшие законы, установленные самим основателем. Наказанием для них является процедура очищения, или, как это заведено у офицеров, «нуллификации». И так же, как и всё остальное в мире, этот метод прост и в тоже время гениален. Совет во главе с самим старейшиной круга изымает из души осужденного ту самую частицу, что делает из непростого человека мезмеро. При этом тот испытывает невероятные мучения, ведь эта крупица силы, попадая в такую плодородную почву, моментально пускает корни по всей поверхности, обвиваясь, как лоза. Когда же частицу души основателя насильно вырывают из носителя, то корнями та срезает и память, что лежит отпечатком на душе любого, словно стягивая, оставляя ту оголенной, как ствол без коры. Вся жизнь, какой бы она ни была, бесследно утекает, оставляя лишь то самое, белое неогранённое полотно, а тот, кем или чем ты когда-либо был, исчезнет и больше никогда не вернётся. Именно этого братья так боялись – потерять всю свою жизнь, в которой они уже достигли так многого. И каков был вес того камня, что упал с их плеч, когда совет в полном составе, во главе с самим Закрином, признал Виктора Звонаря достойным продолжить носить имя первого старейшины. Хотя, сказать по правде, долго размышлять им не пришлось… Сам основатель лично встал на защиту молодого человека, явив свой кристально-фиолетовый облик перед всем домом. Обращаясь к народу, он выражал соболезнования семьям, лишившимся детей, отцов и матерей по вине его ошибки, и, когда Виктор просто стоял, закрыв глаза и опустив голову вниз, на вершине центральной двойной лестницы, в ожидании приговора, владыка Крайе возвышал свой призрачный лик над всем академическим холлом. И пусть зеркальный плащ боле не развевался от дуновения ветра, а глаза не сияли фиолетовым светом, голос его звучал всё также громко и чётко, резонируя и отражаясь эхом ото всех стен. Наконец, заканчивая своё долгое и внушительное выступление, основатель сказал ему поднять голову, ведь нечего было ему стыдиться. Ныне молодой человек станет проводником его разума и воли, и все, кто захочет увидеть или говорить с основателем, смогут сделать это через него.

И вот, оправданные триумфаторы всем составом вместе с Леонардом и Альбертом Грецием стояли на вершине этой самой лестницы, на пике славы, получая всеобщее признание и поздравления с одержанной победой.

– Это последнее, что я четко помню… – Говорил Виктор, сидя на том самом заводе, где Андрас буквально пару недель назад, начал обучать его альтерэго. Демон к тому времени уже порядком оклемался, а раны его успели затянуться. Он узнал всё, чтобы перестать сомневаться в истинных намерениях членов ордена и тихо сидел над телом Уриэля, всё ожидая, пока тот очнётся.

Крылова же, с печальным видом сидела напротив Звонаря на кусках плит, что тот когда-то разбил: – И больше ничего?

– Дальше всё сплошными обрывками… всё будто во мраке или же в тумане. Вроде одного огромного куска бумаги, сложенного во много раз. А развернуть его никак не выходит. – Он приставил обе руки к вискам и закрыл глаза. – А, если пытаюсь, то возникает такое чувство, что моя голова вот-вот лопнет…

– Нет, не надо! Ты только вернулся. – Подошла она и убирала их от его головы, а Виктор посмотрел на неё. – Не напрягайся попусту. Мне главное, что мой жених в порядке… главное – что ты цел!

– Жених? – Резко спросил он, глядя ей в глаза. Девушка, опустила голову и медленно положила его руки на колени, а затем поднялась с места и отошла. – Кира, я… прости. Расскажи мне, мы уже далеко не дети…

Но девушка не обернулась: – Нет. Я не буду. Это то, что ты должен вспомнить сам. Иначе всё не имеет смысла.

Виктор повесил голову: – Я вообще сейчас словно во сне! Орден был разрушен… Я потерял целых два года жизни, нашей жизни… а теперь мы оказались на пороге очередной войны. Да ещё и бок о бок с героями прошлой… – Показывал он левой рукой на Андраса, всё также хмуро сидящего над ангелом.

– Ты сам виноват, Виктор! – Повернулась Кира и показала на него пальцем. – Я сразу была против!

Но Звонарь просто развел руками: – Против чего?! Что произошло? О чем я вообще думал?!

– Я не знаю, о чем! … Но точно не о нас. Не обо мне…

Спокойный голос Андраса раздался из разбитой коморки: – Извините, что прерываю, ваша проблема безусловно важна, но есть вещи, требующие немедленного решения.

– Согласна, – подтвердила Крылова и села на кирпичи, горестно опустив взгляд.

– Первое, что я хочу узнать… – продолжил демон. – … это то, каким образом заточили господина.

– Этого я тоже не знаю. Но скорее всего "ещё" не знаю… или же "пока"… – Звонарь, уже злился и с силой проводил ладонями по лицу. – А! Я сейчас не полезней клубня картошки!

– Ладно. Тогда второй вопрос: сколько ещё выживших членов вашего ордена?

Кира отвечала: – Глава и мистер Краун увели основную часть, а больше я ничего не слышала. Пуарье затащили меня в какой-то подземный тоннель и заставили пройти на другую сторону.

– А они сами?

– На этом, увы, всё…

– Как это так? Вы вошли в один и тот же погреб и смогли потеряться?!

Крыловой не понравился его тон. Она подняла голову с серьёзным видом и нахмуренными бровями: – Эй, я вообще-то не всевидящая, в отличии от тебя! Мы шли по тоннелю, а дальше … дальше я открыла глаза уже тут.

Виктор отошёл на шаг назад, размышляя над сложившейся ситуацией и пытаясь найти хоть какой-то выход, но его раздумья прервал резкий голос Андраса: – Подойдите сюда. – И прозвучало это так, что Мезмеро моментально бросили все свои распри и подбежали к демону, став разглядывать все помещение, словно там только что взорвалась бомба. – У меня небольшая проблема со световосприятием, поэтому надеюсь, что я ошибаюсь, но разве его волосы не стали темнее?

Звонарь подошёл поближе и взглянул на темно-коричневые пряди ангела: – Вроде бы в прошлый раз они были… светлые.

Андрас с силой ударил по стене левой рукой: – Да чтоб тебя! Знал, что люди ведут себя безрассудно, но вы… Вы же самые умные существа третьего мира, неужто не понимал, что происходит?!

Виктор растерянно заводил глазами и тихо спросил: – Это ты… мне?

– Да при чём тут ты?! Я вот этому идиоту! – Махнул он рукой на лежащего без сознания.

– А в чем собственно проблема? – Спокойно спросила Кира.

Андрас закрыл лицо обеими руками, а затем положил их на колени: – Его свет угасает… Мара слишком сильно его потрепала. А главное он знал! Знал, что так будет! И всё равно продолжен сидеть на свой пернатой заднице и ждать манны небесной!

– Но ведь он же всё-таки пришёл в орден за помощью…

– Да уж!.. Когда уже совсем подпалило, что аж задымился! Тогда-то и додумался что-то предпринять!

– И каковы наши дальнейшие действия? – Кивнул ему Виктор.

– Какие действия?

– Да у тебя на лице написано, что нам теперь надо в лепешку расшибиться, а иначе бы ты так не завёлся. – Виктор прекрасно понимал, что если бы Уриэль и вправду необратимо умирал, то ходящий в тени был бы сейчас в трауре, а его настроение никак этому не соответствовало. Скорее всего им предстоит сделать что-то, что Андрасу далеко не по душе.

И вот, немного поразмыслив и прокрутив в голове возможные события, демон поднялся с места и сказал, то, что все хотели услышать: – Это будет непросто. Очень непросто…

– Мы отправимся искать других ангелов? – Улыбнулась девушка.

– Да упаси создатель! – Отмахнулся тот в ответ. – До Белого замка ни один человек не доберётся, а я уж подавно. Но если бы был хоть малейший шанс, то скорее выбрал это, чем…

– А есть что-то ещё более опасное? – Удивлённо спросил Звонарь.

Андрас молча обратился в серое пятно и прошёл обоих мезмеро насквозь. Когда ребята обернулись, то он уже стоял, приняв свой настоящий облик, окутанный тёмным развивающемся одеянием: – Мы идем в дом…

Кира сразу переспросила: – Его же больше нет…

Демон повернул голову, а на его лице явно выражалась некая усталость: – Не в ваш. А в мой. – Он снова посмотрел вперёд и стены здания зашуршали, точно в них была кучка маленьких зверушек, когда тени, отбрасываемые всеми предметами, ожили и, как потоки темно-серых вод, начали стекаться, образую подобие овальной чёрной, как сажа, двери, стоящей прямо посреди пустого цеха. Ручка, медленно вытекая из общего слоя, появилась у торца, и Андрас, тяжело вздохнув, отварил проход, ведущий с виду в никуда.

– Что, прямо сейчас? – Спросил его Виктор, уклоняясь, от мимо пролетающих теней, засасываемых в распахнутую дверь.

– А ты собрался ждать зимы? Берите Уриэля и ныряйте в проход, пока тот не схлопнулся или я не передумал!

– А раньше, по словам основателя, ты не был таким нытиком. – С улыбкой произнесла Крылова, и следом пошла к пострадавшему.

Ребята подхватили ангела, что оказался лёгким, словно пёрышко, и поспешно вошли во врата. А Андрас быстро, будто залпом выпивая стопку чего-то сильно горячительного, залетел в проход, закрывая за собой дверь. Виктор ожидал от перемещения нечто страшное, такое же тошнотворное, как и в прошлый раз, или неподдающееся логике или описанию, чтобы темные ветра кружили вокруг, когда они будут пробираться сквозь непроходимую пустыню или пробиваться сквозь оживший чёрный лес, растущий вплоть до самых дверей какой-нибудь высокой башни. Ну или любое другое видение могло рисоваться в его новом разыгравшемся почти человеческом воображении.

– И это дом ходящих в тени? – Разочарованно спросил Звонарь, когда через секунду уже оглядывал прекрасное, наполненное тысячами тысяч звезд, как он думал, ночное небо, в котором не было ни облачка. В тоже время огромное темное солнце, что излучало далеко не яркий свет, озаряло до боли знакомые пейзажи, не давая возможность понять какое сейчас время суток.

– И это сюда-то ты так боялся вернуться?

– А ты ожидал увидеть чёрную бездну? – Отмахивался демон от оставшихся клочков теней, что прорвались сквозь врата и налипли на его одеяние.

– Ну, как бы тебе сказать…

– Лучше никак… Поделимся впечатлениями потом.

Виктор сразу замолк. Но Кира, увидев впереди то, что сходу не признал её забывшийся жених, не смогла удержаться от вопроса: – А это как здесь оказалось?

– Ты, о чем? – Переспросил её демон, подбирая на руки тело бессознательного ангела.

Она указала на большую красивую постройку впереди них: – Об этом!

– Это же Административный холл! – С широко распахнутыми взглядом произнёс Звонарь, когда волей-неволей обратил на него свое внимание. А сходство было и впрямь поразительное. Всё, за отсутствием фонтана и круглой лестницы было точь-в-точь, как в доме Мезмеро, и поэтому вызывало у двоицы сильно неоднозначные чувства. – Почти.

– Владыка приказал нам построить для вас дом, а особо большой фантазией мы, в отличие от людей, ещё не блистали… Хватит стоять столбами! – Отвечал Андрас, оглядываясь на них. – У нас нет времени, чтобы придаваться подробностям и печальным воспоминаниям! Нужно отнести его в Зал баланса, как можно скорее.