Czytaj książkę: «У нас всё хорошо», strona 9
Грибочек
Август. Лето почти пролетело. Скоро начало учебного года и, коснувшись детских лиц своими ласковыми лучами, солнышко проводит ребят в классы на торжественной линейке.
Нас это предстоящее начало толкнуло в путь. Надо нашего десятиклассника принарядить, да приобрести необходимое к началу занятий.
Решили ехать в город к кумовьям. Машину можно оставить за шлагбаумом во дворе и автобусом или ногами прошвырнуться по школьным ярмаркам и магазинам.
Город. По сравнению с селом – муравейник. Суета везде и во всём. Дорога как автодром. Машины снуют туда, сюда… подрезают, не уступают. Средние пальчики в окошках мелькают. А сколько светофоров понаставили, разметок разных нарисовали и камер навесили… только и гляди в оба, чтобы не получить «письмо счастья» или не увидеть бегущего из-за угла с довольным лицом инспектора, машущего приветливо палочкой-зеброй. Но это все мелочи по сравнению с пешеходами. Так и норовят перед машиной проскочить, да по голове себя постучать или висок подправить, покручивая пальцем.
Оставили мы машину во дворе дома Володи с Галей и по своим делам. Я просто отдыхаю. Можно сказать, катаюсь на общественном транспорте с выражением удовольствия на лице, прогуливаюсь по городу, перебегаю дорогу перед машинами и громко возмущаясь, отрываюсь по полной, выставляя средний пальчик правой руки, покручивая у виска и постукивая себе в лоб.
Наверное, часов пять отдавались общей неразберихе городской суеты. Купили всё, согласно списку и возвращаемся.
– Смотрите… грибочек?! – Ванька показывает пальцев.
На краю тротуара важно стоит кондитерский продукт.
– Ой, а там листочек шоколадный, – Соня кивает головой в сторону от нашего маршрута.
Помню, мы еще посмеялись. Мол, горе покупатель пока донесет до дома нечто кондитерское, только коробка и останется.
Звоним в квартиру.
– Кто там? – Галина строго так спросила, мы даже слегка вздрогнули.
– Галя, мы… открывай!
Щелкнул замок. В проходе стояла явно чем-то расстроенная женщина. Мы прошли в прихожую, поставили свои пакеты.
– Ты чего такая? – спросила ее супруга.
– Володька пошел к товарищу, и до сих пор нет…
– Наверное, засиделся! Мужик взрослый. Придет. Ставь чайник, мы вкусняшек купили, – я постарался приободрить куму.
Надо сказать Вовка бывший военный. На срочной службе кусочек Афганистана зацепил. Потом училище артиллерийское. Молодым лейтенантом попал на Северный Кавказ. Вернулся живой, но слегка контуженный. Майором бросил воинскую повинность и устроился в полицию. Просидел в дежурке до пенсии. Так что товарищей у него пруд пруди и еще так раза три…
Пока пили чай, Галина всё переживала за мужа.
– Кума, а посмеяться хочешь? – она на меня подняла удивлённые глаза. У неё, понимаешь ли, переживания, а я со своими весёлостями лезу, – Мы, когда возвращались, грибочки и листочки собирали…
– Какие? – напряглась женщина.
– Ненастоящие. Такое впечатление то ли с торта, то ли с пирожного, – пояснила моя любимая.
– Где? – Галя вскочила на ноги, чуть стол не перевернула.
– Там! – хором ответили мы и стали показывать руками в разные стороны.
– Вперёд! – скомандовала супруга военного, – За мной!
Через минуту мы стояли на улице возле грибочка. Галина смотрела по сторонам. Её лицо было сосредоточено.
Вечерело. Солнце клонилось к закату. Снующих прохожих по тротуарам стало меньше, чем днём.
– Листочек где?
– Вон! – протянул руку Иван.
– Шёл через «Пятерочку». Значит, сидел в гараже у Сергеевича, – она посмотрела вдаль, – как же он проскочил мимо арки родного дома? Опять упился паразит.
– Ты объясни, что происходит, – мы не на шутку разволновались, – Ходим, словно за следопытом в прериях.
То, что Владимир любитель выпить, мы знали. А вот его супруга нам рассказала, пока мы шли по тротуару от грибочка выше по улице мимо арки, что он в последнее время под любым предлогом раза два в неделю уходил на «деловые» встречи со своими бывшими сослуживцами. Как правило, засиживался долго. Чтобы смягчить сердце любимой женщины, он всегда на обратном пути покупал цветочки и пирожные. Когда слегка перебирал со спиртными напитками, нередко падал и терял часть или все, что было у него в руках. Но домой приходил. А сегодня.
– Смотрите! Половинка пирожного… вон между торцами домов, – Соня первая увидела следующий ориентир возможного перемещения кума.
Галина уверенным шагом вошла во двор и проследовала вдоль детской площадки.
– Вова?! Милый, – она всплеснула руками и сложила их на груди.
Я подумал, что сейчас упадет в обморок. Мы с сыном взяли ее под руки.
– Где ты видишь? Я его не наблюдаю до самого поворота дома.
– Вон, смотри, из кустов носки торчат на ограждении палисадника.
Подойдя ближе, мы заметили возложенные на небольшой заборчик ноги в зелёных носках. Рядом стояли фетровые туфли. Всё остальное находилось между поломанным кустом. Похрапывая, Вова спал на спине, прижимая к себе букетик полевых цветов и остатки коробочки с тем, что раньше называлось пирожные.
Дальше всё развивалось быстро, как в армии: подъем, туфли, поднятие на ноги, приведение тела в порядок и ни одного упрека. Кум всё принял как должное. Смешно подпрыгивая и слегка покачиваясь, он семенил за женой.
Мы сидели за столом, пили чай и уже собирались ехать домой. За окном темно. Чуть больше ста километров это не расстояние, но всё же. В кухню вошли Вова с Галей.
– Наконец-то! Мы думали, ты его задушила, и тело разбираешь на запчасти, – пошутил я, – хотел идти, место готовить в багажнике.
– Как можно, Варлаам? Я же его люблю… моего самого, самого… Вот нацеловались и к чаю успели.
– Сонь, ты слышала? Они целовались, а мы что, – я подошел к жене, нежно обнял и поцеловал, – поехали домой, любимая.
– Так не честно! – возмутился Иван, – Все целуются. А я? Поехали домой… меня Валя ждет!
– ??? – у меня даже в носу защекотало, – а мы с мамой, наивные, думали, что он с братом в компьютер играть ходит… Дома поговорим!
Соня против
«Я-я-я тебя лю-ю-юблю-ю-ю,
Леплю, тварь и малю-ю-ю.
О-о-о-о, это Чу-у-удо-о-о,
Чу-у-удо-о-о с ногами-и-и…»
Я сижу на веранде, спаиваю провода на старом триммере. Нашел его на обочине прямо в посёлке. Поспрашивал чей, никто не признаётся. Горе-хозяин видно психанул и выбросил. Я разобрал, сейчас подпаяю, почищу, смажу – пригодится в хозяйстве второй агрегат траву косить. Ванька закончил десятый класс, летом будем вдвоём работать: он двор чистить электрическим, а я в поле на домашнее хозяйство – бензиновым.
– Варлаам! – Сонечка из дому кричит.
– Чего-о-о? – вторю мелодии, исполняемой мною песни.
– Иди сюда! – так грубо и командным голосом, меня аж передёрнуло.
– Я-я-я за-а-ан-я-ят…
В приоткрытую дверь на веранду входит жена с ноутбуком в руках.
– Это, что?
– Где?
– Вот! – супруга ставит рядом с инструментом на стол «моё сокровище» и показывает пальцем в экран.
– Твою дивизию… мать перемать…, – страничка сайта Проза.ру не закрыта. – Рассказ пишу.
– Вижу! Писатель поселкового масштаба! – прозвучало, я бы сказал, обидно.
– Сонь, я отвлекся… не дописал. Закончу и допишу.
– Допишешь? Эту мерзость? – моя милая так слегка… как замахнулась, я чуть щекой к паяльнику не прилип.
– Тудыть тебя в кочерыжку… мать перемать… чего творишь? А, если бы я глазом? И всё… Циклоп поселкового масштаба, как ты говоришь.
– Варлаам, эту мерзость ты больше писать не будешь.
– Та, где ты там мерзости увидела? Никакой работы в удовольствие. Вот стукнуло что-то в голову, и все дома должны всё бросить и бежать… Пожар, что ли? – я выключил паяльник, вышел на улицу к рукомойнику и, вытирая руки, присел к ноутбуку.
Пробежался глазами по тексту. Слегка смутился. Жена прочитала как раз прелюдию к любовной сцене… да, чё греха таить, наверно, и всё остальное. Хотя там ничего до постели не дошло.
– Сонечка, ну это фантазия, а обойти это место по сюжету никак не получится… всё, как в жизни. Понимаешь?
– Понимаю! Только я не хочу, чтобы это было описанием нашей жизни.
– Тут ничего из нашей жизни…
– Да-а-а-а?! Смотри… читай… вот здесь…
– «Это был наш первый «французский» поцелуй. Мой язык проник…». Ну?!
– Так как было у нас в первый раз. Читай отсюда, – жена указала место.
– «Она чуть отклонилась и моя рука легко поймала её молодую грудь…». Сонька, ну ты её Богу с ума сходишь… Да так в первый и десятый раз у всего человечества происходит…
– А я, против! – отрезала супруга.
– Чего, против? – нет, я не издевался. Я действительно не понял, против чего она конкретно.
– Я не позволю тебе позорить меня перед родными и соседями.
– Милая, чем я тебя перед всеми позорю?
– Они все тебя читают в Интернете…
– Ну, и пусть читают.
Жена махнула рукой и ушла в дом. Я ещё раз перечитал. «Чего обиделась?», – вздохнул и пошёл за женой.
Соня сидела на краю кровати в нашей комнате. Пальцы её перебирали фартук, лицо грустное, глаза опущены. Я присел рядом:
– Роднулечка, ну что ты? Обиделась? Да? – приобняв её за плечи и подтянув к себе, я поцеловал в щёчку.
– У-у-у…, – отстранилась от меня Сонечка.
– Милая, ну, что ты… не надо… я не буду, я уберу, сотру, удалю, – я целовал жену в щёчки, губки. Мы обнялись и повалились на кровать, наслаждаясь друг другом…
– Мам! Пап! Я дома, – как гром с ясного неба раздался голос сына.
Мы вскочили, как ошпаренные. Только мне не удалось выпрямиться и я «ойкнув», упал на колени.
– А вот вы где? Чего делаете?
– О, Вань, принеси с веранды, на столе отвертку фигурную… ножка раскрутилась на кровати. Если бы мама не заметила… день, два и всё… сломалась.
Эта история красовалась в моём следующем рассказе и Соня не была против. Только обозначилась: «У тебя так нежно, получается, описывать любовные сцены, что я хочу тебя, мой Неандерта-а-але-е-ец!».
Гимнаст
Выходной день. На улице весенняя капель. Снега почти не осталось. Дети играют во дворе. Сонечка строчит на швейной машинке. Я сижу рядом, читаю вслух рассказы О. Генри. Да-да, так у нас заведено уже давно. Стараемся просвещаться. Но не каждый в отдельности, а вместе. Я читаю, потом мы вместе обсуждаем прочитанное.
– «Я так и думал, что этого озорника на месте не окажется, – ухмыльнулся Энтони. – Всего наилучшего, Келли», – дочитал я очередной рассказ и захлопнул книгу. – Чем займёмся?
– Давай телевизор посмотрим, – не отрываясь от своей работы, предложила Сонечка.
Я взял пульт и нажал на кнопку «Вкл».
«А сейчас дорогие мои мы поговорим с вами на пикантную, но нужную тему. Герман Шаевич, помогайте!»
«Что нужно сделать перед интенсивным рабочим днем или долгим переездом? Правильно!»
«Облегчить кишечник, дорогие мои!»
«Однако далеко не всегда это происходит по нашему желанию. Что же сделать, чтобы заставить организм сходить в туалет именно сейчас?».
– Хорошо, что у нас не обед…, – вырвалось у меня.
– Оставь! Интересно!
Елена Малышева и её коллеги бурно и весело обсуждают тему. И вот:
«Вы знаете, дорогие наши зрители в студии и у экранов телевизоров, как надо правильно сидеть на унитазе?».
– О! Смотри… они «белого друга» притащили в студию.
– Не мешай. Дай послушать. Мы же всё делаем не так…
«А как правильно надо сидеть на унитазе во время освобождения кишечника, нам покажет доктор Шубин».
Коллега ведущей пояснил, что в наших квартирах унитазы установлены на разной высоте, каждый из нас имеет свой рост, и это не всегда позволяет принять правильную позу…
По очереди, после Дмитрия, доктора в студии продемонстрировали своё умение «восседать» на фарфоровом изделии.
– Соня-я-я-я, ха-ха-ха, – я заливался со смеху. – Соня, а я подумал, они штаны снимать будут…
– Варлаам, ты как ребёнок.
– Пойду, закреплю теорию на практике.
Телевизор продолжал работать. Закончилась передача, началась другая. Монотонно строчила швейная машинка…
– А-а-а-а-а… мать перемать… да лучше б я чего себе сломал… да, что за… блин, блин, блин…
– Варлаам, что случилось? – Сонечка подбежала к туалету, из которого выходил я.
– Что? Что случилось? – на лице жены застыл ужас.
Я не переставал сыпать ругательными словами.
– Стоп! – скомандовала Сонечка.
– Чего орёшь?
– А, ты?
– Я по делу!
– И я… Что стряслось?
– Сиденье лопнуло, – я попытался улыбнуться.
– Как?
– Сел я на него и…
– Варлаам! – как можно строже произнесла супруга. – Пять лет, как новый санузел сделали, всё поменяли, всё работало и не ломалось.
Мне так стало стыдно.
– Я… понимаешь… в передаче… Малышева сказала…
Сонечка прошла к унитазу. Откинула крышку. Приподняла сидение. Сверху гладко, а снизу трещина в районе крепежа.
– Ногами, что ли встал?
– Да, нет! Не встал. Сел! Блин! Пошли в зал.
Присели за стол. Соня не сводила с меня взгляд, в котором повис вопрос: «И?».
– Доктора показали, как правильно. Я решил попробовать. Приподнял ноги. Главное увидел, что на наш с тобой рост надо подставочку сделать сантиметров двадцать, двадцать пять от пола. А дети у нас ниже. Вот я решил примериться под Ксюшу, а потом под Ванятку. Вытянул вперед ноги, отклонился назад и что-то хрустнуло. Во-о-от!
Я посмотрел на жену. Соня улыбалась, а после моего «Во-о-от», залилась смехом.
– Ой! Варлаам, ну ты и выдумщик. Я представила себе, как ты на унитазе гимнастикой занимался. Ха-ха-ха!
Ты не приходи…
Вечер. За окном осень. То ветер гуляет, листва шелестит за окном, то дождик срывается, бьет по крыше.
Ксюша позвонила маме и сказала, что у нее все хорошо. Занятия в университете по распорядку.
Ванюшка пошел ночевать к двоюродному брату. Никак не могут оторваться от своих компьютерных игр. Несерьезно запрещать парню, который и учится хорошо, и по дому помогает. Должны у ребят в его возрасте быть свои интересы и занятия.
Мы с женой расположились в зале перед плазмой. Сонечка на диване, я в кресле. Смотрим художественный фильм. Сюжет с одной стороны простой, с другой всю душу вывернул наизнанку.
Супружеская чета, прожившая долгую жизнь, воспитавшая троих детей, стоит на пороге расставания. Она неизлечимо больна. Он ее поддерживает. Но все тщетно – жена уходит, а муж решает посетить своих разъехавшихся детей, увидеться с ними в последний раз.
– Тяжелая история, – Соня вытирает слезы, текущие по щекам.
– Так их жалко…, – я тру глаза кулаками.
– Такие фильмы смотреть на ночь нельзя. Теперь будут сниться.
– Лучше бы боевик нашли или триллер…
– Скажи еще ужастик, чтобы всю ночь вампиры да маньяки снились.
– Сонечка, а ты сильно будешь переживать, если я первый уйду?
– Куда?
– Ну, умру и всё!
– А чего расстраиваться? Я еще молодая, в расцвете сил. Найду себе приличного дедушку и…
– Я не про сейчас спросил, а вообще.
– И я вообще говорю. Мы же уже не молодые. Ксюша скоро универ закончит, замуж выскочит и в городе останется. Чего ей сюда возвращаться. Иван? Ну, два годика и тоже… либо в институт поступит, либо в армию уйдет. И чего мне одной маяться?
– Да что ты про сейчас заладила?
– А ты чего этот разговор завел?
– Просто спросил!
– Я просто ответила!
Пока разговаривали, супруга пультом нашла другое кино. Пошли титры.
– Это что?
– Кино?!
– Боевик?
– Какая тебе разница… я уже видела. Хороший фильм, тебе понравится.
На экране менялись сюжеты, разрывалась музыка, то вздыхали, то кричали персонажи.
– У меня голова болит, – я посмотрел на Соню.
– Она у тебя вечно болит. Пойди таблетку выпей.
– А ты уже не можешь мужу подать таблетку и воды в стакане? Вот так живешь, крутишься… живете, как в масле, а как мне плохо стало…
– Завел старую пластинку. Варлаам, замолчи, – жена встала и вышла из зала.
Она вернулась с наполненным стаканом воды и таблеткой.
– На!
– Какая таблетка?
– Тебе какая разница? У тебя же голова болит… я тебе и принесла от…
– Я спросил «Какая таблетка?», а не от чего…
– Круглая таблетка белого цвета! – Соня уже начинала смеяться.
– Никто меня не любит в этом доме! – заключил я.
– Всё! Завелся! – она присела на диван и продолжила смотреть фильм.
Я проглотил таблетку и запил водой.
– Вот буду умирать, и никто не подаст водички, – грустно произнес, смотря в потолок.
– Варлаам, ты, когда умрешь… ко мне не приходи.
– Как это не приходи? – я оживился, – а если у меня что-то заболит? Там никто не знает чем меня лечить.
– Там быстро вылечат. В котел посадят и дровишек подбросят…
– А как же ты одна без меня? Непорядок. Буду приходить!
– Ты меня будешь пугать, – и Соня не выдержав, рассмеялась в полный голос.
Я встал с кресла и пошел в ванную комнату.
– Никто меня не любит в этом доме… А я не люблю эти мелодрамы…
Временно забытые
Почти год мы с Соней живём вдвоём. Я подрядился на работу вахтовым методом. Жена работает на прежнем месте. Дети упорхнули: младшенький в университете учится, а Ксения по окончанию ВУЗа, приглашена работодателем в Москву.
Общения не хватает. Друг на друга смотрим, как будто не видели никогда. Вечером пытаемся позвонить детям, сбрасывают. На наши сообщения в WhatsApp, приходят ответы: «Занят», «Не могу говорить», «Я на работе», «Перезвоню сама»…
Они, конечно, перезванивают и пишут. Но общения всё равно не хватает. Отсутствует то теплое и близкое, что было раньше в семье, когда сидели за игрой в шашки или шахматы, склеивали модели или накрывали стол на дворе, работали на участке.
– Варлаам, хватит вздыхать. Найди себе занятие, – Соня работает на швейной машинке.
У неё так ловко, получается, перешивать вещи или со старья делать новые изделия. Все родственницы от мала до велика, ходят с подарками, сделанными руками жены: кошельки, сумочки…
– Ты, уже достал. Взял бы на гитаре что-нибудь сыграл, да спел, – супруга смотрит на меня, а мне даже песни в горло не идут.
Никогда не думал, что так буду скучать без Ксюши и Вани. Однако, желание Сони, как и всегда, для меня – закон. Расчехляю инструмент, достаю свои песенники и…
– Что ты там себе под нос мурлычешь? Пой уже. От твоего мычания даже кот с головой под коврик спрятался, – смеётся.
Я подстроился, прокашлялся, попытался в полный голос пропеть «Есаула». Да не тут-то было, ноты в голосе смешались и вышли «прихрамывая».
– Да-а-а-а, а так хотелось сегодня услышать «начальника транспортного цеха», – жена улыбается. – Кота напугал, он вон в дверь выти пытается. Выпусти.
Хвостато-усатый любимец выходит на веранду. Я открываю холодильник, пью компот. Беру два сырых яйца и, очистив по очереди носики, проглатываю их содержимое. Прокашливаюсь, перекидываю гитарный ремень через голову, разминаю пальцы.
– Ну, вот. Другое дело, – Сонечка смотрит так нежно, что я исполняю несколько песен подряд, словно на одном выдохе.
– Идея! – восклицаю я.
На столе в столовой сотовый телефон ставлю на подставку, включаю видеозапись:
Зелёною весной
Под старою сосной
С любимою Ванюша
Прощается.
Кольчугою звенит
И нежно говорит:
«Не плачь, не плачь,
Маруся – красавица!»
Получается громко, с задором. Я даже успеваю присвистывать и «жонглировать» мимикой. Наблюдающая за мной Соня, смеётся в полный голос.
– Артист, это что сейчас было?
– Теперь делаем вот так, – я отправляю видео Ивану и Ксюше. – Освободятся от своих дел, посмотрят!
– Понятно! Папа начал воспитательный процесс. Не хотите по-хорошему, будет по-доброму. Интересно, что ещё придумаешь.
А тут и думать нечего, когда мыслительный процесс сам себя догоняет и подпинывает.
– Сейчас! – выскакиваю на веранду.
Стукают дверцы, шаркают ящики. Собираю всё, что мне было нужно, возвращаюсь в столовую. Соня пытается выглянуть из зала.
– Не подглядывай. Потом всё покажу.
Привожу себя в эстрадный вид, беру гитару:
Мы вышли из дома, когда во всех окнах,
Погасли огни один за одним.
Мы видели, как уезжает последний трамвай.
С таким артистизмов и подплясыванием, я ещё никогда не играл, тем более не пел:
Видели ночь, гуляли всю ночь до утра.
Видели ночь, гуляли всю ночь до утра.
Я даже не заметил за собой, танцующую жену. Она прыгала, дёргалась, кривлялась и смеялась. Запись получилась на всё пять баллов. А мой внешний вид: подтяжки на футболку, галстук и панама цвета «хаки», придавали пикантности и гармонии с исполняемой песней.
Запись тут же была отправлена детям.
Спустя час пришли сообщения: «Здорово!», «Норм!», «Мама супер!», «Папа, ты молодец!».
Ещё спустя время: «Папа, ребятам на курсе понравилось. Мы так давно не смеялись! Присылай ещё!»; «У нас в офисе ВЗРЫВ эмоций! Папа, тебе надо зарегистрироваться в Ютюбе или Тик-Токе! Я вас с мамой люблю!».
Таким образом, был налажен контакт. На душе стало тепло и уютно. Периодически я отправляю детям песни в своём исполнении, а в последнее время читаю собственные рассказы и миниатюры с описанием нашей семейной жизни. Ивану и Ксюше очень нравится. Они перезванивают чаще, и мы с Соней перестали ощущать себя временно забытыми.
