Czytaj książkę: «Сталинградское Евангелие архимандрита Кирилла (Павлова)»

Возвращение

День был по-февральски холодным и ветреным. Несмотря на непогоду, в Сергиев Посад стекались тысячи людей: ехали из Москвы и Санкт-Петербурга, спешили из Владивостока и Симферополя, летели из Нью-Йорка и Иерусалима.

Событие «не заметили» центральные телеканалы и крупные издания – оно казалось слишком тихим и неброским, какой и была жизнь настоящего монаха. Но десятки тысяч людей по всему миру знали: на 98-м году жизни закончил свой земной путь старец, духовник трех русских Патриархов и братии Троице-Сергиевой Лавры, архимандрит Кирилл (Павлов). Его отпевание 23 февраля 2017 года совершил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Пройти всю войну, обрести смысл жизни в пекле Сталинграда, мерзнуть в занесенных снегом окопах, понести ранения и болезни, вести строгую жизнь аскета и дожить почти до 100 лет – казалось, печать избранности лежала на нем от рождения до смерти.

Его называли духовником всея Руси. Его жизнь считали святой. Его почитали как прозорливого старца. «Про старцев не знаю, но старики есть», – отмахивался и отшучивался отец Кирилл.

Но те, кто по его молитвам исцелились от неизлечимых болезней, кто был утешен в самые трудные минуты жизни, не сомневались в его святости. И даже в день прощания шли, чтобы согреться его теплом.

Еще говорили, что архимандрит Кирилл и есть тот самый герой Сталинграда, именем которого назван дом Павлова – символ стойкости советского солдата.

Но события осени 1942 года до конца жизни отца Кирилла остались загадкой. Он молчал о самых страшных днях Сталинграда, как будто держал данный кому-то обет.

Для духовного переворота в его жизни было достаточно Евангелия, найденного в разрушенном сталинградском доме и собранного по листочкам.

Десятки бывших фронтовиков, ставшие после Победы семинаристами и монахами в Троице-Сергиевой Лавре, прекрасно осознавали: эта страшная война была попущена за отступление народа от Бога. Грех есть колыбель войны. Тот, кто не ведет войну против собственных страстей и грехов, неминуемо ведет войну против Бога и своих ближних.

Но если в минувших боях в ход шли оружие и военное мастерство, то в новой духовной брани за душу человеческую на первый план выступили смирение и любовь.

«Любовь не видит зла во зле», – сказал как-то отец Кирилл (Павлов). Чем тяжелее грех, чем глубже падение, тем больше внимания уделял он человеку, поддерживая и вдохновляя: все сможем, все преодолеем – с нами Бог.

…Его погребение пришлось на День защитника Отечества и Широкую Масленицу и больше напоминало церковное торжество. Из колючего снежного тумана люди входили в Успенский собор, где сердечная скорбь растворялась едва уловимой Пасхальной радостью: отец и духовник вернулся в Лавру.

Еще четыре часа после панихиды шли прощаться ко гробу, а когда засыпали могилу, запели светлый Пасхальный канон. Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?

Воскрес Христос – и торжествует жизнь…

«ЖАЛЕЙ ВСЕХ ЛЮДЕЙ, И БОГ ТЕБЯ ПОЖАЛЕЕТ». Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий

Впервые с отцом Кириллом я встретился в 1969 году, когда поступал в Московскую Духовную семинарию. Нас готовили ко Святому Причастию, в академию пришли духовники из Троице-Сергиевой Лавры, и я – интуитивно, не зная, кто это – подошел на исповедь к отцу Кириллу. Потом уже начал интересоваться, узнал, что это известный архимандрит, духовник, человек, который отличается глубоким смирением и большой любовью. Он всех любил – и чад, и не чад. И его все любили. Все к нему хорошо относились: увидят – улыбаются, берут благословение…

Отец Кирилл действительно был настоящим монахом – прежде всего, благодаря своему смирению. Знаменитый духовник, у которого исповедовались патриархи, архиереи, много священников, он всегда вел себя очень смиренно. Например, входишь с ним куда-то в дом, в келью – он пропускает вперед, кто бы с ним ни был – священник, послушник, простой мирянин.

Всем своим обликом он учил смирению – перед Богом и перед ближним. И послушанию. Он неукоснительно исполнял все церковные, монашеские установления, имел послушание священноначалию, уставам Церкви.

К нему приходили люди с разрушенными семьями, с разбитыми жизнями, неудачники, больные, несчастные. И для каждого он находил какое-то слово, а иногда и слов не произносил – просто слушал. Он умел выслушать человека. И помогал людям в их скорбях, в трудностях, болезнях.

А это и есть свойство старчества: старец не тот, кто много говорит, а тот, кто помогает: неважно, многими словами или одним словом, или каким-то действием, поступком, или же своим видом – но он помогает людям обрести надежду, не впасть в уныние. Потому что самый страшный грех – уныние, отчаяние. Отец Кирилл спасал людей от этих грехов, помогал идти к Богу.

Он был терпеливый до невозможности! Все терпел, никогда не роптал, в том числе в болезнях. Рассказывал, как во время войны, в морозы солдаты лежали где-то в траншеях сутками – в легких одеждах, полураздетые. Некоторые хотели заболеть, чтобы попасть в лазарет и немножко отдохнуть, но никто даже не чихнул!

Более полувека пастырского служения отца Кирилла было посвящено Обители Преподобного Сергия – Свято-Троицкой Сергиевой Лавре

А после войны пришли болезни: у отца Кирилла начались хронические насморки, открылась язва двенадцатиперстной кишки, от которой он чуть не помер, очень серьезные обострения случались в весенне-осенний сезоны. А потом ему сделали операцию, трубочку поставили, с которой он жил лет 30 или 40, и язва его уже так сильно не беспокоила.

Всякие невзгоды, болезни он терпел совершенно безропотно, никогда не сказал: «Ой, Боже, что ж такое, я болею, за что так, почему? И сколько это будет продолжаться?» Все нес очень терпеливо и с благодарностью Богу.

О войне говорил немного. Рассказывал, что какое-то время служил писарем – по тем временам он был человеком грамотным. Вспоминал полководцев: Рокоссовского, Жукова. Про Сталинград рассказывал какие-то отдельные эпизодики: что бомбили так, что нельзя было поднять головы, осколки свистели над землей, и они просто лежали плашмя, сутками, прижавшись к земле, и молились Богу. Там, конечно, была молитва!

И там он нашел Евангелие.

Отец Кирилл все время носил в кармане Евангелие, постоянно его читал, даже во время литургии – в качестве подготовки к Евхаристическому канону, насколько я помню, читал главы о Тайной вечере, установлении святой Евхаристии. У себя в келье он также устраивал чтение Священного Писания. Собирались монахи, воспитанники духовной семинарии, академии – один читает, все слушают, что-то толкуют. Он настолько хорошо знал святое Евангелие, что цитировал наизусть целые абзацы.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий на отпевании отца Кирилла в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 23 февраля 2017 года

Что-то в жизни происходит – отец Кирилл сразу же найдет место в Евангелии с ответом на возникший вопрос.

Своим духовным чадам он также благословлял читать святое Евангелие. Псалтирь, конечно, тоже, но Евангелие, считал отец Кирилл – главная книга христианина. Оно было актуально сто лет назад, оно актуально и сегодня. В нем есть ответы на все вопросы, которые могут возникнуть у человека в его жизни. И поэтому и сегодня Евангелие должно быть той книгой, по которой мы научаемся премудрости, она нужна человеку для спасения, для того, чтобы достойно пронести свой жизненный крест и достигнуть вечной жизни.

Отец Кирилл был наполнен благодатью Святого Духа. Он, и будучи здоровым, говорил очень мало и очень просто. Но эти слова дышали любовью, благодатью Святого Духа, и они действовали очень сильно на человека. А иногда он ничего не говорил: выслушает и прочитает разрешительную молитву. Но даже присутствие возле него было таким, что человек ощущал себя как возле теплой печки. Ты еще даже не прислонился к ней, рядом стоишь, а уже чувствуешь тепло, которое тебя согревает. Так и от него исходила благодать Святого Духа, которая согревала человека, снимала духовное напряжение, которое наводил грех.

И люди получали пользу, даже когда он лежал, прикованный к постели. Он ведь ничего не говорил, ослеп под конец жизни, иногда делал какие-то движения устами – без звука. Для звука нужна сила, а сил не было. Но люди, просто рядом находясь, получали духовное благодатное утешение. Таково свойство благодати Святого Духа.

Отец Кирилл был наполнен любовью. Мы иногда роптали: батюшка кого-то примет, поговорит, поможет, как может, а люди все равно не дают ему прохода – одно благословение, другое, третье. Он идет через Лавру – его толпа окружает, по сто раз берут благословение. Мы раздражались, а он терпеливо все нес, никогда не роптал. Незадолго до его болезни, помню, мы беседовали о немощах людских, а он говорит: «Жалей всех людей, и Бог тебя пожалеет». Это были его последние наставления…

Глава I. Маково в цвету

Материнская молитва

Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в с. Маково Рязанской области, на малой родине архимандрита Кирилла

Душа ребенка подобна воску, на котором легко отпечатываются образы первых учителей – отца и матери. Не потому ли много веков сохраняется традиция по пути в Троице-Сергиеву Лавру поклоняться родителям Сергия Радонежского – преподобным Кириллу и Марии?

Будущий российский старец родился в день памяти Преподобного – 8 октября 1919 года в рязанском селе Маковские Выселки. Родители батюшки – верующие крестьяне Дмитрий Афанасьевич (1880–1963) и Прасковья Васильевна (1882–1954) – назвали сына Иваном – в честь апостола любви Иоанна Богослова. Его память отмечается на следующий день – 9 октября.

Крестили Ваню в храме Рождества Пресвятой Богородицы в с. Маково. Первое упоминание о еще деревянной церкви относится к 1616 году. Каменное здание храма было возведено в 1772 году Петром Андреевичем Колычевым из древнего рода московских бояр Колычевых, к которому принадлежал и святой московский митрополит Филипп (свои последние годы отец Кирилл проведет также близ имения Колычевых в Переделкине, рядом с храмом, освященным в честь святителя Филиппа).

В крестьянской семье Павловых появились на свет и выросли пятеро детей: два сына (Адриан и Иван) и три дочери (Анна, Мария и Александра). «Папаша», или «папанька», как называли дети Дмитрия Афанасьевича, отличался особой рассудительностью, пел в церковном хоре, детей учил грамоте по Библии – по-русски и по-церковнославянски. После его занятий девочки могли свободно читать Псалтирь по усопшим. А Иван Павлов, отойдя от Церкви в юношеские годы, снова обратился к вере уже в военном Сталинграде: по его словам, найдя Евангелие в руинах одного из домов, он почувствовал что-то родное и близкое и уже не расставался с ним никогда.

Детей отец не баловал, сдержанной и даже строгой считалась бабушка Лукерья (мама Дмитрия Афанасьевича) – внуки ее побаивались. А вот супруга Дмитрия Афанасьевича, мама батюшки Кирилла – Прасковья славилась необыкновенной добротой и даже в трудные голодные годы не отпускала нищих без подаяния.

Из-за слабого здоровья Прасковья Васильевна не могла выполнять тяжелую работу по дому, но всегда много молилась. Дети, помогая матери по хозяйству, слушались ее беспрекословно.

Много лет спустя архимандрит Кирилл наставлял родителей: «Надо постоянно молиться за детей с любовью и добром, благословлять их, не осыпать недовольством и раздражительностью»¹.

По мнению батюшки, отец и мать должны являть собой пример детям, воспитывая из них в первую очередь христиан.

Первый духовник архимандрита Кирилла протоиерей Иоанн Кузьменко

Отец Кирилл с сестрами Анной (слева от него) и Александрой (справа от батюшки) и их внуками

«А если человек христианин, то он уже на все ради Бога будет готов»².

Детство Ивана Павлова пришлось на времена политических репрессий. Батюшка вспоминал: в 1930-е годы особый «ссыльный» чемоданчик был собран во многих семьях, стоял он наготове и у его отца Дмитрия Афанасьевича³.

Ссылки и тюремное заключение в это время пережили многие его земляки, в том числе рязанские сестры-праведницы Анисия, Матрона и Агафия Петрины, которых отец Кирилл навещал в селе Ялтунино уже после войны⁴.

Сам Дмитрий Афанасьевич, приходя после тяжелого трудового дня домой, порой беззвучно плакал, отвернувшись лицом к стене. На его глазах рушился привычный уклад жизни, попирались святыни, закрывались древние монастыри: Иоанно-Богословский, Свято-Успенский Вышенский, Свято-Троицкий Рязанский… Михайловская Покровская обитель на Черной горе была переоборудована под казармы, а затем снесена до основания под дорожное строительство.

Крестьянская закваска сформировала характер отца Кирилла – стойкий и терпеливый. «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного», – повторял он известное присловье преподобного Амвросия Оптинского, имея в виду ту святую простоту, которая возвышается над мудростью и премудростью.

В то же время трое из детей Дмитрия Афанасьевича Павлова получили высшее образование.

Архимандрит Кирилл на крыше храма во время восстановительных работ

Отец Кирилл вспоминал наполненный светом лесок Дорки, через который мальчишкой бегал в начальную школу села Маково в бывшей усадьбе Дмитрия Андреевича Толстого. Граф Д.А. Толстой, ныне погребенный под алтарем храма, при императорах служил обер-прокурором Синода (на этой должности его сменил знаменитый К.П. Победоносцев), возглавлял разные министерства – просвещения, внутренних дел, был президентом Императорской Академии наук. Усадьбу Маково с парком, прудами и лесными посадками Дмитрий Андреевич приобрел в 1870 году, открыв здесь двухклассное училище Министерства просвещения, которое большевики «модернизировали», преобразовав в начальную школу.

Получать среднее образование 12-летнего Ваню отправили к старшему брату Адриану, который уже работал учителем русского языка и литературы в селе Пустотино, на другом конце Рязанской области. Школа к тому времени была названа центром коммунистического воспитания, и Адриан вступил в партию. Вслед за ним отошел от Церкви, «распрудился», как говорил потом батюшка, и младший брат.

В 1933 году Иван Павлов поступил в Касимовский индустриальный техникум, откуда молодым специалистом – технологом по холодной обработке металлов резанием – уехал на Урал, в Челябинскую область, на весовой завод Катав-Ивановска. Это время отец Кирилл вспоминал как тягостное и тревожное: те, с кем он еще вчера сидел за одной партой, трудился у одного станка, то и дело исчезали, увозимые «черными воронками»⁵.

Вид современного Касимова, где до войны учился Иван Павлов

В 1939 году Ивана Павлова призвали на срочную службу – в воинскую часть в старинной русской крепости Барабаш на Дальнем Востоке, практически на границе с Китаем. Здесь в редкие свободные минуты солдат-срочник с интересом наблюдал за отливами и приливами океана, суетой гусей и лебедей, гнездящихся на сопках залива Петра Великого. Общение с природой, прогулки по горным приморским тропам стали утешением Ивана Павлова в годы суровой военной службы и разлуки с Рязанщиной, где сам воздух, по словам батюшки, был живительным.

…Отчий дом Павловых, крытый соломенной крышей, до наших дней не сохранился – он сгорел в 1957 году.

Храм Рождества Богородицы в Макове, в котором крестили Ивана Павлова и где служил его первый духовник – протоиерей Иоанн Кузьменко (1885–1953), в советский период постепенно пришел в запустение. Когда в 1988 году рухнула колокольня и церковь хотели закрыть, вступился уже ставший духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры отец Кирилл, – его попечением, а также трудами отца-настоятеля Анатолия Чеснокова и старосты монахини Марии (Юдиной) храм восстановили. Еще при жизни отца Кирилла в трапезной обустроили и освятили алтарь в честь его Небесного покровителя – преподобного Кирилла Белозерского.

В 1933 году Иван Павлов поступил в Касимовский индустриальный техникум, который сохранился до наших дней

А в 1980-е годы сестра батюшки Анна Дмитриевна, выйдя на пенсию, купила домик у церкви в Макове, где радушно принимала всех, кто приезжал помолиться в храм Рождества Богородицы. Архимандрит Кирилл бывал здесь со своими духовными чадами каждую весну в период от Пасхи до Вознесения, когда в полную силу цвели сады. Из Макова ехали к святому источнику Казанской Божией Матери в с. Осаново, навещали заново отстроенный женский Покровский монастырь на Черной горе…

Залив Петра Великого на Дальнем Востоке – место, где служил солдат-срочник Иван Павлов. Фото Владимира Саяпина

Панихиды на Маковском кладбище постепенно превращались в особый «жанр» соборного моления, радостного и трепетного общения с Богом и друг другом – живыми и усопшими. После молитвы обласканные и одаренные батюшкой односельчане садились за трапезу, пели духовные канты – о Матери Божией, Самарянке, житейском море и материнской молитве:

 
Слово мама дорогое, ею нужно дорожить.
С ее лаской и заботой легче нам на свете жить…
Если мать еще живая, счастлив ты, что на земле
Есть кому, переживая, помолиться о тебе.
 

Эти слова по-особому звучали в устах бывших фронтовиков – тех, кто на себе испытал силу материнской молитвы во время войны. Рассказывали, что Прасковья Васильевна, не отличаясь крепким здоровьем, ежедневно делала сотни поклонов за своего сына – солдата Ивана Павлова.

А всего в 70 километрах от Макова, в тульском поселке Серебряные Пруды молилась староста Никольской церкви Елизавета Федоровна Чуйкова, мать командующего 62-й армией Василия Чуйкова. После Победы восемь ее сыновей встретились в родном доме живые и невредимые. Рукописную молитву матери прославленный генерал, герой Сталинграда, так и хранил всю жизнь в своем военном билете.

Эта страшная война со всей своей беспощадностью внесла ясность и в мироощущение будущего лаврского духовника архимандрита Кирилла (Павлова).

РАДОСТЬ ЗВЕНЯЩАЯ. Епископ Солнечногорский Алексий (Поликарпов), наместник Данилова монастыря

Каждый год батюшка после Пасхи старался выбраться на родину, побывать на родительских могилах. Отец Кирилл сам приглашал братию, и такие поездки были большой честью и радостью для каждого из нас.

Могилы всегда по батюшкиному благословению были обихожены. Его родное селение рядом с Маково – Маковские Выселки. В Маково и сейчас у его родственников есть домик – в нем мы и останавливались. Батюшка с удовольствием показывал округу: лес Дорки, где, видимо, ранее была барская усадьба, соседнее село Стрелецкие Выселки…

К отцу Кириллу всегда собирались местные жители. Интересно было – весна, цветет всё. «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!» Радость просто звенящая!

Батюшка о родных, конечно, заботился – своего брата Адриана, в семье которого жил, когда учился в старших классах, всё старался приобщить к Церкви. Но это было непросто, потому как тот был уже в возрасте и закалку получил по партийной линии.

Отец Кирилл свою молодость у брата-коммуниста да и потом уже, когда закончил техникум в Касимове и работал на Урале, определял очень выразительно: «Распрудился я, – говорил, – немножко». Видимо, как-то себя уже более свободно вел. Но корни крепкие все равно остались и дали добрый плод. Отец у него был благочестивый, в церкви прислуживал, на клиросе пел. Мама – молитвенница.

Гости из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры на месте, где стоял родной дом отца Кирилла в Маковских Выселках. Слева от батюшки – наместник Лавры архимандрит Феогност, справа от него – наместник Данилова монастыря архимандрит Алексий, крайний справа – регент Бульчук Владимир Романович. Май, 1998 год

МАЛАЯ РОДИНА. Антонина Яковлевна Салина, племянница архимандрита Кирилла, дочь его сестры Анны Дмитриевны

Отец Кирилл очень любил свою малую родину, говорил, что воздух здесь особенный, здесь он просто оживал… Отец батюшки – Дмитрий Афанасьевич Павлов – трудолюбивый, грамотный, строгий. Он был могучим, крепким и физически и духовно, ходил в храм, всегда много читал, причем без очков, многое знал. Воевал еще в Первую мировую. А когда с фронта пришел, попросил мою маму, свою дочь Анну: «Зови меня папанька». Некоторые дети называли его «папаша».

Бабушка отца Кирилла – Гликерия, в простонародье Лукерья, Луша – тоже была строгая, рассудительная, внуки ее даже немножко побаивались. А вот мама Прасковья Васильевна отличалась добрым сердцем и простотой. Если слышала, что через деревню идут нищие, просят подаяния, – посылала тайком свою дочь Анну, Нюру: «Нюра, подай, подай, яички, то-се, только отцу не говори». А ведь сами они были небогаты, семья многодетная, но если побирались нищие – никогда не отказывала.

Прасковью Васильевну я не застала, она скончалась 15 марта 1954 года, когда мне и трех лет не было (а я 1951 года рождения). Но, по рассказам мамы, она была добрейшим человеком. В силу слабого здоровья бабушка почти ничего не могла делать по дому, но при этом никого никогда не заставляла, просто говорила: «Нюша, надо то-то и то-то… А ты, Ваня, сделай это». И все исполнялось беспрекословно – бабушка нашла какой-то подход к своим детям на почве любви и доброты, что они ее слушались.

Антонина Яковлевна Салина с дочерью Анастасией у своего дома в с. Маково Рязанской области. 2019 год

В семье было пятеро детей: старшая дочь – Александра (она потом жила в Макове, недалеко от родителей), следующий за ней – Адриан, потом – моя мама Анна, затем – Иван (батюшка Кирилл) и младшая – Мария.

Могила первого духовника батюшки протоиерея Иоанна Кузьменко у храма Рождества Пресвятой Богородицы в Макове

Моя мама, Анна Дмитриевна, ребенком делала по дому всю женскую работу, вставала рано, надо было и корову подоить, и печку растопить, и приготовить. В школу мама походила недолго – ее посадили сразу во второй класс, она не справлялась, и преподаватель как-то грубо ее отчитал. Она вернулась домой и расплакалась: «Больше в школу не пойду, я там ничего не понимаю». Тогда Дмитрий Афанасьевич сел и сам научил ее и читать, и писать, и не только по-русски, но и по-церковнославянски – она могла читать Псалтирь по усопшим.

Вообще, трое детей из крестьянской семьи Павловых (Адриан, Иван и Мария) получили высшее образование. Батюшка Кирилл с детства тоже много читал – и «божественные» книги, Евангелие, и обычные, у него был пытливый ум, он ребенком уже ходил беседовать со священником из Маковской церкви.

ПЕРВЫЙ ХРАМ

Церковь Рождества Богородицы в Макове – это батюшкин первый храм. Здесь он крестился, здесь служил его первый духовник, протоиерей Иоанн Кузьменко.

Батюшка Кирилл очень дорожил своим храмом, следил за тем, чтобы его не закрыли. Ребенком он сам, зимой и летом, ходил пешком и на службу, и в школу – из Маковских Выселок в Макове и обратно за два километра через лесок Дорки. Никто никого не возил и не водил.

И вот в 1988 году храм в Макове обрушился – часть колокольни упала в сторону дороги. А в соседнем селе Стрельцы стояла заброшенная, без куполов, церковь, основание которой, однако, уцелело. И кто-то решил возрождать храм в Стрельцах – дескать, его расположение удобнее, чем в Макове, сообщение лучше, автобусы ходят. И только благодаря отцу Кириллу, который ездил хлопотать в Рязанскую епархию, благословил сельского священника Анатолия Челнокова на труды, вдохновил его, храм Рождества Богородицы в Макове, такой дорогой для батюшки, отстояли.

Настоятель церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Макове протоиерей Валерий Попов, 2019 год

«Помню, как он еще маленьким к отцу Иоанну бегал», – рассказывала про батюшку одна старенькая жительница Макова. О чем они говорили? Видимо, отец Иоанн давал мальчику какие-то наставления, советы.

Маковский храм восстановили, и он до сих пор действует.

«ВСЕХ-ВСЕХ БАТЮШКА ПОМНИЛ»

…По окончании младшей школы Ивана отправили в семью старшего брата Адриана Дмитриевича. Он учительствовал всю жизнь, был человеком добрым, таким улыбчивым, но маловерующим или совсем не верующим.

Адриан Дмитриевич родился в 1910 году, а умер 9 ноября 2002 года. На похороны приехали многие его ученики – несли гроб, еловыми веточками устилали его путь.

Младшая сестра батюшки – Мария, 1926 года рождения, закончила вуз, была председателем областного финансового отдела в Орле, но умерла рано, 3 октября 1976 года, в возрасте пятидесяти лет.

Средняя сестра, моя мама Анна Дмитриевна, повзрослев, уехала в Москву, сначала в няньки устроилась, потом работала на кирпичном заводе, на элеваторной базе. Мы с мамой не раз бывали в Троице-Сергиевой Лавре, где 17 декабря 1975 года, в день святой великомученицы Варвары скончался мой отец – раб Божий Яков.

На источнике Казанской иконы Божией Матери в с. Осаново Тульской области, 1999 год

Незадолго до этого батюшка просил его приехать в монастырь, помочь перевезти книги в Маково. А отец тогда болел, но в какой-то момент почувствовал себя неплохо и решил на больничном еще поехать к батюшке.

И вдруг моей маме приходит телеграмма от отца Кирилла: «Нюра приезжай с паспортом Яков умер». Мы сначала ничего не поняли: кто умер, почему Яков с паспортом должен приехать? Потом сообразили…

А папа приехал в Лавру, попросил передать батюшке, что, мол, Яков его дожидается. Папу провели в проходную, посадили. Одна женщина, которая тоже батюшку ожидала, рассказывала потом: папа руку на диван положил, вздохнул, улыбнулся и умер. Похоронили его в Сергиевом Посаде, на Старом кладбище, хор тогда прекрасно пел. Все удивлялись – какая кончина христианская и мирная. Батюшка говорил:

«Бывало, монах всю жизнь проживет в Лавре, а смерть примет за ее пределами. А тут человек приехал умирать в Лавру».

Мама, когда вышла на пенсию, купила домик в Макове. Люди тогда за десятки километров приезжали в нашу церковь Рождества Богородицы – в округе храмов больше не было. К Анне Дмитриевне шли ночевать. Помню, мама настелет какие-то матрасы (до двадцати человек ложились), накормит, напоит людей, утром они идут на службу. Неутомимая была, в руках все горело, считала своим долгом сделать что-то для людей, а потом уже для себя.

Встреча родных в Макове. Внизу, слева направо: сестра батюшки Анна, отец Кирилл, его старший брат Адриан, внучка Анны Анастасия. Вверху: дочь Анны Антонина (слева), ее муж Валерий (справа), дочь двоюродного брата батюшки Александра (между ними)

Когда мама заболела, отец Кирилл не оставлял ее: приезжал, причащал, дважды соборовал. Мама скончалась 25 сентября 1989 года, похоронили ее в Макове, в родительской могиле, как она и просила.

…Я сама уже бабушка, у меня двое внуков, дочь, зять, с которыми живу, сын – отдельно. Благодаря маме, ее воспитанию и примеру я всегда была человеком верующим; рано вышла замуж, родила двоих детей, в тридцать семь лет осталась вдовой. Из племянников отца Кирилла ныне в живых трое: два сына старшего брата Адриана и я. Дети Адриана Александр и Николай – в добром здравии, в прошлом они спортсмены, живут в Рязанской области, в селе Собчаково.

У меня еще был брат Георгий, 1946 года рождения, но он умер до моего появления на свет в 1951 году. В Москве в послевоенные годы было голодно, и мама, которой надо было много работать, отправила его, трехлетнего, на какое-то время к своим родителям и старшей сестре Александре в Маково – там, в деревне, и картошка своя была, и молоко. Но дети Александры заболели корью – и поправились, а брат заразился от них и не выжил. До сих пор мы поминаем младенца Георгия, он тоже в Макове похоронен.

В селе доживали и батюшкины родители…

Прасковья Васильевна умерла в 1954 году.

Дмитрий Афанасьевич скончался в 1963-м. Мы вместе: мама, папа, батюшка Кирилл, я и Мария из Орла – ездили в конце апреля на похороны дедушки. В последние годы он жил со старшей дочерью Александрой (1903–1978). У нее было четверо детей, муж Алексей погиб на фронте в первые дни войны. Их дети – Иван, Владимир, Виктор и Мария – сейчас уже все почили. Иван похоронен в Лобне, в Подмосковье, остальные трое в Макове.

Гостинцы от батюшки для односельчан и родных. С келейницей Любовью Владимировной Пьянковой (на фото крайняя слева), 1999 год

Всех-всех батюшка помнил по именам. И живых, и усопших. Бывало, когда отец Кирилл уже болен был, начнет меня спрашивать: «Тоня, а когда родилась Шура? Когда скончалась? А когда Адриан умер? А когда тот? А когда эта…» – и так переберет всех. У меня уж помысел был: «Батюшка, наверно, старенький, забывает…». Только потом я поняла, что это не он забывает, а мне напоминает, чтобы я знала!

ОТЕЦ КИРИЛЛ ПРИЕХАЛ!

Первые годы после пострига батюшка вообще не покидал пределы Троице-Сергиевой Лавры, а потом уже, когда стал архимандритом, регулярно приезжал в Маково в период от Пасхи до Вознесения, служил панихидки на могилах. Батюшка очень-очень любил своих родителей, как он называл их «маманька, папанька», напоминал всем: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, да долголетен будеши на земли» (Исх. 20, 12).

Один из послушников батюшки, Алексей Радиков, по своему проекту изготовил надгробья для могил родителей отца Кирилла. Алексей ушел из земной жизни рано: поехал к маме, монахине Варваре, в Дивеево на день Ангела, но разбился по дороге. Память о нем осталась – теперь в Макове поминают и раба Божия Алексия.

Архимандрит Кирилл с сестрой Анной Дмитриевной

Сначала батюшка приезжал в Маково один, потом вдвоем с земляком – архимандритом Николаем, смотрителем Троицкого собора Лавры, затем с духовными чадами. Собиралось много священства, архиереев – владыка Феогност из Лавры, отец Агафодор из Донского монастыря, отец Алексий из Даниловской обители. Это были задушевные встречи, гости пели духовные канты, стекались односельчане. И никогда отец Кирилл никого не забывал.

В селе жил батюшкин одноклассник Николай Рачкин, он был инвалидом с рождения – у него не работала одна рука и одна нога. И отец Кирилл, когда приезжал, всегда спрашивал про этого Николая, и если не удавалось увидеть его самого, старался что-то ему передать.

С особой любовью общался батюшка с внучатым племянником Никитой, помню, спрашивал его: «Никита, ну как ты, друг, живешь?» Тот: «Хорошо». А батюшка ему: «Никита, чти отца своего и мать свою…»

Для каждого батюшка находил какое-то утешение: книжечки, иконочки, сладости. «Только молитесь, молитесь, Евангелие читайте», – говорил. Все было весело и торжественно. И всегда – радость для людей: «О, отец Кирилл приехал, отец Кирилл приехал!»

Архимандрит Кирилл во время панихиды на Маковском кладбище на могилах родителей и сестер. Май, 1999 год