Czytaj książkę: «Адъютор. Волки с вершин Джамангры»

Пролог

Что может быть более умиротворяющим, чем наблюдать, как котенок пьет молоко? С белой, без единого пятнышка шерсткой и голубыми-голубыми глазами. Забавный настолько, что, когда глядишь на него, лицо так и растягивается в улыбке. Если разобраться, все не так уж и плохо, поскольку хозяева позволяют себе поить его молоком. Только надолго ли? Помнится мне, в королевстве Данкранк кошатина – обычное блюдо. Мало того – национальное. Так сложилось несколько веков назад после череды неурожаев из-за природных катаклизмов и, как следствие, бунта, когда правительственные войска долго не могли навести порядок. Это в какой же степени нужно было отчаяться от голода, чтобы рука поднялась на таких милых пушистиков?! И не предстоит ли нечто подобное здесь, в Финлаусте? Ведь именно к тому все и идет.

– Господин сарр Клименсе, нам пора выезжать, – вернул меня к действительности голос Курта Стаккера.

– Пора так пора.

Езды до нужного нам урочища около получаса, опаздывать ни в коем случае нельзя. И еще хотелось бы надеяться, что к нашему прибытию туман исчезнет.

– Ничего не забыли?

– Курт, что можно забыть в моей ситуации?

Мне едва не стало смешно. Через тридцать минут предстоит дуэль – и что для нее нужно? Вот эти два пистолета, которые благодаря известному оружейному мастеру получили возможность легко превращаться в карабины, и для этого достаточно пристегнуть приклады. И кинжал на поясе – вот и все мое снаряжение, мне даже шпага на этот раз не понадобится.

– Даниэль, может быть, все-таки позавтракаешь? – Голос Клауса сар Штраузена так и сочился заботой.

И еще в нем чувствовалась некая вина Клауса в том, что вскоре должно произойти. Все-таки выбери он другой путь или реши остаться в Нантунете, ситуации не возникло бы.

Впрочем, сомнительно, ибо Даниэль сарр Клименсе – имя, которое заставляет многих трепетать. Но нередко попадаются и такие, для которых оно звучит как вызов.

– Нет.

Отказ мой был категоричен. И вовсе не по той причине, что при пустом желудке куда больше шансов выжить в случае ранения в живот. Когда в него влетит пуля размером с лесной орех, она разворотит внутренности так, что не поможет и строгий двухнедельный пост. Причина в ином. Ночью мне опять приснилась Кларисса. Живая, улыбающаяся, и потому пробуждение было безнадежно испорчено. Ну и какой тут может быть аппетит?

– В моем погребце обычный набор. Бренди и все, что к нему может понадобиться. – Виктор сар Агрок выглядел воплощением оптимизма. И добавил, безусловно, зря: – Зная, пусть и немного, сарр Клименсе, заранее предполагаю, что он не раз нам понадобится.

Виктор пытался мне внушить, что все закончится благополучно. И потому благодаря его погребцу у всех нас после дуэли появится возможность не откладывая перекусить. И при желании выпить. Без чего точно не обойдется, поскольку, даже будучи секундантом, нервов зачастую тратишь не меньше, чем сам дуэлянт.

Сразу у крыльца меня ждал оседланный Рассвет, которого держал в поводу один из наемников Курта Стаккера, Базант, и я в очередной раз поразился ширине его плеч. Казалось бы, за месяц пути пора и привыкнуть, но все никак не получается. Рассвет покосился на меня, но и не подумал радостно фыркнуть, как это обычно бывает при нашей встрече. Мало того, он не посмотрел на мои руки: что я приготовил ему на этот раз? И угощение – густо посыпанную крупной солью краюху – принял без особых эмоций, а еще по холке у него волной пробежала нервная дрожь. Ну да, это для других я выгляжу воплощением бесстрастности, но его-то не обманешь: внутри у меня все далеко не так. Произойти на дуэли может все что угодно, поскольку так много в нашей жизни зависит от случайностей, порой счастливых, но зачастую и роковых.

Чуть в стороне стояла Сантра, и, зная ее отношение к дуэлям, я опасался нарваться на предосудительный, а то и гневный взгляд. Но нет, вид у нее был грустный, и потому, не колеблясь, я направился к ней. Не так давно, в Нантунете, мы провели чудесную ночь. Что, впрочем, не давало мне никакого права ни обнять ее, ни тем более поцеловать, чтобы не компрометировать. Но перекинуться несколькими фразами, не нарушая приличий, мы ведь можем?

– Доброе утро, Сантра, – поприветствовал я девушку. И тут же солгал: – Смотрю на вас и никак не могу понять, что красивее – только что взошедшее солнышко или вы?

Сантра выглядела так, что с одного взгляда было понятно – она провела не слишком спокойную ночь, а возможно, и вовсе спала урывками. Не ожидал, что так ей дорог.

– Даниэль, постарайтесь быть осторожным! – Она подалась вперед, но тут же себя одернула.

– Постараюсь.

И все-таки не смог перебороть себя, чтобы не погладить девушку по щеке.

Путь наш пролегал мимо деревенского кладбища, которое должно было напомнить мне о бренности бытия, но почему-то никаких эмоций не вызвало.

– Даниэль… – Ехавший рядом со мной на своем Красавчике Клаус давно уже пытался что-то сказать.

Но я молчал, и потому он не говорил ни слова, очевидно полагая, что настраиваюсь на предстоящее. А когда до нужного нам места было уже не так далеко и уже хорошо были видны двое секундантов моего противника Александра сар Штроукка, все-таки не утерпел.

Оба они пробудут здесь все время дуэли, а два моих помощника, Клаус и Виктор, отправятся на противоположный конец оврага, где находится Александр. Чтобы проследить – все должно пройти по канонам Дуэльного кодекса.

– Говори, Клаус, говори. Только, ради самого Пятиликого, ни слова о том, что во всем виноват ты.

С него станется, с его-то мнительностью на каждом шагу. Забавно было наблюдать за тем, как он, уже набрав воздух и даже открыв рот, лихорадочно соображает, что бы ему произнести после моих последних слов.

– Э-э-э… – наконец выдавил из себя сар Штраузен.

– Многообещающее начало! Кстати, пообещай.

– Что именно? – обрадовался он возможности переменить тему.

– В том случае, если со мной произойдет то, чего страшно не хочется, вы не задержитесь здесь ни на день. То есть ни о каком мщении не может быть и речи. Клаус, слово?!

Он поморщился, но кивнул. Пришлось повысить голос:

– Господин сар Штраузен, вы должны дать мне слово чести, что именно так и будет.

На этот раз Клаус сморщился еще больше, но добиться своего мне все-таки удалось.

– Обещаю. – И, наткнувшись на мой требовательный взгляд, выдавил: – Чем бы дуэль ни закончилась, мы уедем следующим утром.

– Ну вот и отлично.

Хотя чего отличного может быть в том случае, если мне придется остаться здесь? Прикрытым сверху от непогоды земляным холмиком или страдая от раны в развороченных внутренностях.

Глава первая

Главный город провинции Финлауст – Нантунет мы покинули неделю назад, предварительно посетив губернатора. Господин сар Могуст клятвенно заверил, что королевские войска уже на подходе, ситуация в Финлаусте и сейчас практически под контролем, ну а дальше и вовсе, как он выразился, придет в норму. Вероятно, его заверения и сподвигли сар Штраузена не задерживаться в Нантунете, а продолжить путь в Клаундстон. Справедливости ради, не напрямую, Версайским трактом, а взяв курс практически строго на юг – вдоль прежних границ королевства Ландаргия с соседним Нимберлангом. Который, в чем нисколько можно было не сомневаться, и приложил все усилия к тому, чтобы в провинции возникли волнения, что вот-вот могло перерасти в бунт.

Наше путешествие было спокойным – все-таки все основные события происходили далеко на западе от этих мест. И вот наконец мы прибыли в небольшое имение под незамысловатым названием Зеленая Пустошь. Зелени здесь хватало с избытком, но пустошью даже не пахло. Если не принимать за нее бескрайние степи, особенно яркие зеленью сейчас, в самом начале лета.

– Красивые виды, – не раз замечал Курт Стаккер.

И он полностью был прав. Виды перед нами так и просились на холст живописца. Тенистые дубравы, заливные луга с их многоцветьем и далеко на горизонте – белоснежные пики Джамангры.

– Будь я художником, обязательно бы запечатлел на холсте многое из увиденного, – утверждал он. – На редкость колоритные места.

Стаккер, несомненно, изменился после того, как я дал обещание похлопотать о присвоении ему дворянства. Не то чтобы разительно, но множество мелочей назойливо лезли в глаза. Например, теперь Курт частенько рассуждал на темы, которые никогда прежде в разговорах с ним не затрагивались. Вот как сейчас.

– И что мешает вам стать художником?

– Смеетесь, господин сарр Клименсе?!

– Отнюдь. Как вы считаете, чем отличаются они от обычных людей?

– Прежде всего умением рисовать. У меня, например, ни в жизнь не получится изобразить того же коня.

– Ну так избегайте их. Займитесь пейзажами, натюрмортами, графикой, наконец. Словом, всем тем, что совершенно не требует изображения живых существ. Думаю, для вас не станет неожиданностью, что даже всемирно известные художники иной раз просят, чтобы на их полотнах изобразил того же коня кто-нибудь из коллег.

– Да ну!

Удивительно, но всего двумя словами можно передать столько эмоций сразу. И недоверие, и удивление, и даже тщательно скрываемое «господин сарр Клименсе, при всем уважении к вам, уши мне не заливайте!».

– Спросите у сар Штраузена, Стаккер. Уж что-что, но лгать он точно не умеет. – Хотя и не мешало бы научиться, коль скоро Клаус решил стать политиком. – Ну а пока пошлите вперед несколько своих богатырей, чтобы они взглянули, что там и как.

С виду в той самой Пустоши как будто бы все спокойно, но поостеречься стоило. Если на нас внезапно навалится несколько сотен крестьян с косами и дубьем, можем и не отбиться. Стаккер не стал ничего говорить, лишь поднял вверх руку и махнул ею по направлению к деревне. Миг – и тройка его наемников запылила впереди нас, пустив коней вскачь.

– Ну так что, Даниэль, нанесем визит владетелю этого чудного местечка?

Вопрос Клауса сар Штраузена прозвучал с некоторой усмешкой, уж не знаю, по какой именно причине. Вероятно, в связи с тем, что усадьба представляла собой настоящий замок и ему самое место в более населенных местах. В довольно запущенном состоянии, должен заметить.

И еще хорошо было понятно, что как убежище он давно перестал быть таковым, перестроенный для удобства жилья. Его и замком-то теперь назвать в полной мере было уже нельзя. Так, довольно безобразное на вид, сложенное из камней серого цвета строение, солнечная сторона которого почти сплошь заросла плющом. Хотя что удивительного? Большинство потрясений, которые случаются в королевстве Ландаргия, происходят именно здесь. Наверняка когда-то замок выглядел совсем иначе и пострадал при любом из них.

– Точно ведь не знаешь, кто в нем проживает? – без особой надежды на успех поинтересовался я.

Вообще-то сар Штраузен – настоящий кладезь знаний о всех более или менее знатных семействах королевства. Спроси его о ком-нибудь конкретно и получишь получасовую лекцию, из которой тебе станет известно, благодаря чему далекий предок получил дворянство, как выглядит его герб, с кем он находится в близком и дальнем родстве. Но слишком далеко расположены здешние места от столицы, так что ответа можно и не получить. Спросил и, к своему удивлению, услышал:

– Конечно же да – сар Штроукки. И, между прочим, вполне может быть, что вы имеете родственные связи, пусть и очень-очень дальние. Во всяком случае, в летописях Карлгтона оба ваших семейства упоминаются в ряду одних и тех же событий, на основании чего и можно сделать такое предположение.

– Клаус, тебе солнцем голову не напекло?

– Как будто бы нет, – серьезно ответил он. – А к чему интересуешься?

– Ты свою фразу со стороны смог бы понять?

– И что в ней было необычного?

– Вот это. – И я по памяти процитировал: – «Оба они упоминаются в ряду событий, на основании чего и можно сделать такое предположение». Звучит довольно нелепо и не говорит совсем ни о чем.

Следующая его фраза озадачила меня еще больше.

– Я что, действительно так сказал?!

– Слово в слово, Клаус!

На всякий случай я посмотрел на него, чтобы встретить самый обычный его взгляд. Все те же голубые глаза, белокурые волосы, тонкий, с горбинкой нос. Даже шрам на левой щеке от пули, полученный сар Штраузеном на первой и, весьма на то надеюсь, последней в его жизни дуэли, выглядел таким же, как и всегда, – тонкой синеватой полоской, как будто Клаусу пришло в голову сделать незамысловатую татуировку. Так куда же делась обычная для него отточенность формулировок? Клаус, кстати, шрамом очень гордится, хотя и тщательно скрывает. Весьма неудачно, поскольку помимо меня сей факт заметили и Виктор, и Курт Стаккер, и, сильно подозреваю, много кто еще.

– В таком случае, возможно, и напекло, – пожав плечами, легко согласился он. – Но, возвращаясь к теме нашего разговора, лет четыреста назад, когда твой род был на первых ролях в Ландаргии и совсем уж непонятно по какой причине не занимал королевский трон, случилась война. Справедливости ради, тогда они бывали куда чаще. Так вот, твой далекий предок проявил в ней немалый героизм, что и осталось в летописях Карлгтона.

– Перерубил всех врагов мечом в одиночку? Для любого представителя моего рода – обычное дело! – Особенно учитывая, что я являюсь единственным его представителем. – Разумеется, за исключением самого меня.

Логики в моих словах было ноль, но ноль намеренно.

Клаус поморщился.

– Нет. Твой предок командовал войском, которое и разгромило армию Нимберланга. Даниэль, ну и что в том смешного?!

Ничего, согласен. Но откровенно не понимаю – как можно проявить небывалый героизм, командуя с высокого холма глубоко в тылу? Разве что, отдавая приказы, сверхмужественно размахивать жезлом. Ну да ладно, оставим на совести летописцев.

– Предок сар Штроукков повел в бой отряд в тот самый критический момент, когда в ходе битвы мог произойти перелом. Как пишут в книгах – когда перевешивала то одна, то другая чаша весов. Они все там полегли, в том числе и сар Штроукк. Но дело свое сделали, и победа осталась за Ландаргией.

И все-таки небывалый героизм проявил именно мой предок. Забавно. Но, как бы там ни было, далекий потомок несомненно героя и вызвал меня на так называемую «дуэль в кустах».

У входа в то, что когда-то было замком, нас встретила госпожа Мадлен сар Штроукк, в подчеркнуто траурном наряде по своему, как выяснилось чуть позже, не так давно усопшему супругу. В компании сына Александра, который смотрел на всех нас на редкость вызывающе. А когда мы представились, вся его агрессия оказалась направлена только на меня. То, что мое имя известно и в редкостном захолустье, новостью для меня не стало, поскольку в газетах оно мелькает достаточно часто. По большей части в разделах, посвященных скандальной хронике. Если разобраться – что есть любая дуэль, как не логическое завершение предшествующего ей скандала? Но поведение Александра было совершенно непонятно. Наверняка мы никогда прежде не встречались, и потому между нами не может быть ничего, что спровоцировало бы его на непонятное поведение. В самом-то деле, не виной же тому гибель его много раз «пра» дедушки?

Внутри жилище Штроукков выглядело таким же ветшающим, как и снаружи. Нет, бедностью изо всех углов не сквозило, но чувствовался явный недостаток средств. Впечатление могло бы произвести множество полотен – все как одно вышедшие из-под кисти известных мастеров живописи прошлого. Но не производили. Наверное, по той причине, что выглядели они заплатками из дорогой ткани на изрядно и во многих местах прохудившейся одежде. Потертая обивка на мебели, которую давно бы не мешало перекрыть, а еще лучше ее заменить полностью. Даже свечи на люстре в обеденной зале горели, казалось, тускло, хотя их там хватало. На прежний достаток указывали столовые приборы и посуда, которыми не побрезговали бы и в самых богатых столичных домах.

«Если дела у сар Штроукков пойдут так и дальше, им только и останется, что устроить аукцион, – размышлял я, ковыряясь массивной, ажурной работы серебряной вилкой в блюде перед собой. – На какое-то время дела они поправят, но содержание дома и тот образ жизни, который привыкли поддерживать, съест все вырученное в течение нескольких лет».

Так уж всегда получалось, что вести светскую беседу в подобных случаях брал себе в обязанность Клаус сар Штраузен. На этот раз помогать ему взялась Сантра, но даже вдвоем им не удалось разогнать едва ли не гнетущую атмосферу ужина. И виной тому был Александр, поведение которого оставалось непонятным. Мать то и дело бросала на него полные упрека взгляды, но он как будто бы их не замечал, продолжая взирать на меня с ничем не прикрытым вызовом, и еще все время молчал. Госпожа сар Штроукк пыталась заполнять то и дело возникающие, несмотря на старания Клауса и Сантры, паузы, стараясь за двоих.

– Даже не знаю, как нам следует поступить, если волнения докатятся и сюда, – делилась опасениями хозяйка. – Наверное, самым разумным было бы на какое-то время отправиться в Брумен, чтобы все переждать. Но что тогда будет с домом? Его же непременно разграбят!

– Как мне кажется, вам не стоит волноваться, – убеждал ее Клаус. – Насколько мне известно, в нескольких днях пути на востоке находятся королевские войска. Уж они-то не дадут продвинуться мятежникам так далеко!

– Ну а если все-таки начнется война с Нимберлангом?

Надо же, слухи о ней дошли и сюда. Хотя чему удивляться: во времена, когда мой предок проявлял небывалый героизм, граница с Нимберлангом и проходила примерно в этих местах. Теперь Клаус на какое-то время с ответом замешкался: разговоры о том, что войны не избежать, ходят упорные. И кто сможет поручиться, что она уже не началась, а мы всего-то находимся в неведении?

– Думаю, что враг тогда получит достойный отпор! – наконец-то нашелся сар Штраузен.

– А если нет?

– Если нет, мы успеем отсюда убраться, мама, – едва ли не впервые за все время ужина вступил в разговор ее сын Александр. – Кстати, господин сарр Клименсе, а что это вы ни к чему почти не притронулись? Вам мне нравится наша кухня?

Мать посмотрела на него с явным неодобрением – слишком уж резким был его тон.

– Отнюдь. На мой взгляд, приготовлено великолепно, и выбор блюд радует, – совершенно искренне ответил я.

– В таком случае вы считаете ниже своего достоинства отужинать в нашем обществе и превозмогаете себя из вежливости?

Александр явно нарывался на скандал. Не будь здесь его матери, у меня замечательно получилось бы поставить его на место, но ее присутствие сковывало: каково ей будет услышать о единственном сыне не слишком приятные вещи?

– Александр! – обратилась к нему госпожа сар Штроукк. – Ты ведешь себя непозволительно. – И словно попыталась оправдать грубость сына: – Знаете, какой он у меня книгочей! У нас огромная библиотека, и я не уверена, что Александр не прочитал каждую из книг. Даже те, которые написаны много столетий назад, а вы ведь знаете, насколько с той поры изменился язык!

Тот на слова матери не обратил ни малейшего внимания.

– Извините, сарр Клименсе. Откровенно говоря, я сказал глупость. – И все бы ничего, если бы не его тон – откровенно издевательский. – К тому же совсем не хочется, чтобы мне размозжили голову дубинами в темном переулке. В нашем случае, вполне может быть, в моей собственной спальне.

Прямой намек на то, что в Брумене накануне дуэли с моим противником именно так и поступили. Из его слов вытекало – с ведома сарр Клименсе или даже после его указания.

– Тогда ложитесь где-нибудь на сеновале, глядишь, рок вас и минует.

Мне совершенно не хотелось смерти этого мальчишки, что на дуэлях происходит сплошь и рядом. К тому же было безумно жаль его мать, которая, слушая сына, словно окаменела, отлично себе представляя, чего именно он добивается. И потому, пока оставалась еще возможность фехтовать фразами, я так и делал.

– Господа, я вас оставляю, – явно не желая больше слышать хамство своего сына, сказала хозяйка дома. – Александр, веди себя благоразумно. Наши гости попросили у нас приюта. Уже назавтра им предстоит дальнейший путь. Неизвестно, что с ними может случиться по дороге в Клаундстон в это неспокойное время, и больше всего они сейчас желают спокойно отдохнуть. Не ссорьтесь, господа, умоляю вас!

Госпожа сар Штроукк ушла, ее сын как будто бы успокоился. Увы, как выяснилось, ненадолго. Когда я собирался откланяться, он заговорил снова:

– Так, значит, вы отказываетесь?

– От чего именно?

– От моего вызова.

– А вы мне его посылали? Всегда прежде они выглядели иначе.

Прояви он чуть больше радушия, я обязательно упросил бы его устроить мне экскурсию. Чтобы полюбоваться картинами, услышать рассказ о каждой из них. Заглянуть в библиотеку, где, нисколько не сомневаюсь, найдется что-нибудь стоящее. Фолианты по фехтованию, например. А самое главное – имеющее отношение к моим предкам, о которых так мало знаю. Гонения на мой род, в результате чего я и остался единственным его представителем, коснулись и письменных источников. Их уничтожали повсюду, куда только могли добраться, и даже в тех случаях, когда имя сарр Клименсе упоминалось лишь косвенно. Маловероятно, но вдруг найдется переписка между моим предком и предком Александра. Госпожа сар Штроукк права: язык за несколько веков значительно изменился, но мне не составило бы труда ее прочесть. Очень хотелось узнать, как он мыслил и насколько я от него отличаюсь. Те же ли у него идеалы, принципы. Александр же вел себя как ребенок, который обрадовался подвернувшейся возможности испытать новую забаву. Но дуэль – такая штука, которая грозит обоим ее участникам смертью, и что в том забавного? Во всяком случае, я ничего не нахожу. Пришлось выразительно посмотреть на Клауса, и тот понял с полунамека.

– Понимаете, господин сар Штроукк, – мягко, на мой взгляд даже чересчур, начал он. – Да, перед вами тот самый сарр Клименсе, лучший фехтовальщик Ландаргии. Человек с безукоризненной репутацией, в чьей чести не сомневается никто. Более того, примерно треть его дуэлей состоялась на пистолетах. И, как видите, он сидит перед вами живой и здоровый. Теперь я обращусь к вам с вопросом: к чему вы себя так ведете, явно провоцируя? Сарр Клименсе вас оскорбил? Вы знаете о нем нечто такое, что могло дать вам повод? Нет? Мы вполне бы могли миновать ваш дом стороной, и вам не улыбнулась бы удача с ним познакомиться. Так давайте же поговорим о чем-нибудь другом. Кстати, играете в шахматы?

Клаус сар Штраузен – лучший из тех, кто умеет двигать фигуры по клеткам. Во всяком случае, достойного противника ему еще не находилось. И сейчас он похож на меня, каким я был несколько лет назад, – ищет возможность встретиться за шахматной доской с кем угодно, чтобы в очередной раз убедиться: равных ему нет.

– При чем здесь шахматы? Мне что, влепить ему пощечину, чтобы его наконец проняло?

Александр говорил обо мне в третьем лице в моем присутствии, что в приличном обществе уже считается оскорблением, но я терпел. Клаус тяжело вздохнул.

– Пощечину без всякого повода? Только потому, что вам захотелось? – заговорил присутствующий за столом и все время молчавший Виктор сар Агрок. – Знаете, Александр, не так давно я обрадовался тому, что в родном городе Брумене объявился тот самый Даниэль сарр Клименсе. И тем больше, когда вдруг получилось так, что стал одним из его секундантов. А затем мне и вовсе неслыханно повезло – отправился в компании вместе с ним в Клаундстон. Все это я говорю к тому, что абсолютно не понимаю вашей логики – зачем вы намеренно нарываетесь на неприятности? Что вас толкает? Вы ищете смерти? Даже если за вами будет выбор оружия, в любом случае сарр Клименсе расправится с вами, как со щенком. Потрудитесь объяснить.

Если бы речь Виктора была обращена ко мне, она обязательно стала бы поводом. Наверняка Виктор того и добивался, и я неодобрительно на него посмотрел. И еще он сделал только хуже, поскольку следующими словами Александра были:

– Господин сар Агрок, вас следует понимать – вы пытаетесь оскорбить меня, вместо того чтобы ненадолго одолжить часть личной храбрости человеку, которого так горячо расхваливаете?

– Все, хватит, – поднимаясь из-за стола, решительно заявил я. – Вы своего добились.

Когда в лицо называют трусом, а ты молча это проглатываешь, тебя не поймет никто.

– Господа, обговорите условия. – И не сдержался: – Сар Штроукк, если остановитесь на вилах, не забудьте их хорошенько отмыть от навоза.

Последние дни я страстно мечтал о мягкой постели со свежим бельем. Теперь мне придется провести ночь на набитом соломой тюфяке в лагере наемников Стаккера, ибо оставаться под одной крышей с этим недоумком было выше моих сил.

По дороге к коновязи меня остановила госпожа сар Штроукк, появившаяся из темноты так неожиданно, что заставила вздрогнуть. Которая конечно же все уже знала.

– Господин сарр Клименсе, умоляю вас, не убивайте его! – Голос ее был полон отчаяния. – Александр – хороший мальчик, даже не представляю, что на него нашло!

Этому мальчику больше двадцати, и наверняка он успел испортить в окрестностях немало крестьянских девиц. В перерывах между чтением книг. Не нужно его убивать, говорите? Если выбор будет между тем, чтобы сохранить себе жизнь, и тем, чтобы вы за одну ночь не поседели от горя, будьте уверены – рука у меня не дрогнет!