«Бещака, щеняка, ууууу.! Позовите Герцена! Один осьминог, два осьминога, три осьминога….Вход в спортзал только по пропускам! Без параллелепипедов не входить!

Дружить – это дружно жить! Один енот, два енота, три енота. Щеняка, бещака, ууууу!»

Именно вот с такими бредовыми фразами, проносящимися по кругу в воспаленном мозгу, проснулся Сергей Викторович и понял, что все-таки основательно захворал. В висках давило, тело пробивал озноб, а еще было очень больно глотать. Вдобавок покоя не давал какой-то сторонний, явно уже не зарождающийся в голове, очень неприятный звук. Сергей Викторович не сразу понял, что этот звук издает будильник в его мобильном телефоне, и именно он стал причиной для тяжелого пробуждения. А значит сейчас утро. Причем утро понедельника и пора собираться отбывать трудовую повинность.

Еще вчера, в воскресенье, Сергей Викторович почувствовал в своем организме признаки зарождающейся простуды и предпринял обычные для таких случаев меры. Потеплее оделся, периодически пил горячий чай с лимоном, а на ночь принял пару противовоспалительных таблеток. Обычно это помогало, и утром он должен был встать более- менее здоровым. Но не в этот раз. Простуда явно прогрессировала.

Полежав еще минут десять, Сергей Викторович все-таки заставил себя встать и поплелся к зеркалу в ванной. М-да. Тот еще видок. Лицо припухло, глаза заплыли, торчащие во все стороны волосы, и дополняла всю эту, довольно отвратную, картину двухдневная щетина – по воскресеньям Сергей Викторович обычно не брился, давая коже, как он выражался, отдохнуть. Надо было приводить себя в порядок, но сил хватило лишь на сполоснуть лицо водой и кое-как почистить зубы. «Ничего. Потерпят меня и таким», – успокоил сам себя Сергей Викторович.

Опять начало знобить. Померял температуру – 38,6. Попробовал чем-нибудь перекусить, но в глотку ничего не лезло, да и сам процесс употребления пищи вызывал нестерпимую боль в горле. «Похоже, у меня ангина», – резюмировал свои ощущения Сергей Викторович. Он не был врачом, но с подобными симптомами, особенно в детстве, сталкивался не однократно. Завтрак составили все те же две противовоспалительные таблетки и еще одна от жара. При этом ослабленный организм внезапно воззвал к жалости к себе: « Даже чая мне никто не подаст. Остался больной и один одинешенек». Да, жена и дочь Сергея Викторовича уехали на недельку отдохнуть на горнолыжный курорт Грузии, и ему еще дня три предстояло хозяйничать самому. Ну так кто же мог предвидеть, что глава семейства так не кстати захворает.

Кое-как одевшись, Сергей Викторович вышел из квартиры и заковылял к гаражу за своей машиной. Идти было очень неприятно. Февральское утро выдалось морозным и ветреным. Путь занял минут десять-пятнадцать и сопровождался очередным приступом сетований: «Как мне надоела эта ежеутренняя дорога на работу в банк. Иду, как на каторгу, проводить по десять часов в сутки своего времени на всевозможную суету, решение проблем и выполнение всевозможных планов. Вылизываю задницы клиентам, подмахиваю начальству. И так от выходного к выходному. Пять дней в неделю выброшены на ветер еще и с отрицательными эмоциями. Мне в апреле сорок пять стукнет, а я дорос лишь до начальника отдела. Лучшие годы на ветер».

Вот и гаражный кооператив. Подойдя к своему боксу Сергей Викторович довольно долго рылся по карманам в поисках ключей от гаража, затем так же долго открывал тяжелые металлические двери, потратив на это все свои силы и наконец, плюхнулся на сидение своей «Мазды». Но тут его ждала очередная неприятность -полностью сел аккумулятор. Накануне горе-водитель видимо опять забыл выключить автомагнитолу. Возиться с прикуривателем сил не было, поэтому после очередной ревизии содержимого карманов был наконец-то найден мобильник и вызвано такси.

На работу, в центральный офис Донецкого филиала «Анкомбанка», Сергей Викторович опоздал минут на сорок. Едва успев снять верхнюю одежду и поздороваться с сотрудниками, пришлось сразу отвечать на назойливый звонок секретарши управляющего:

– Сергей Викторович, ну наконец-то. Вас уже третий раз Шеф спрашивает. Подымайтесь к нему скорее.

И Сергей Викторович, так и не приведя себя в порядок, поплелся к Шефу.

– Сергей, ну ты же знаешь, что сегодня не тот день, чтобы опаздывать, – встретил его упреком управляющий – Ох у тебя и вид. Заболел что ли?

– Похоже, Андрей Михайлович, у меня ангина, – подтвердил Сергей Викторович догадку Шефа.

– Этого еще не хватало! Не время сейчас болеть. Ты ж помнишь у нас на одиннадцать встреча с руководством «Гормаша». Валютные контракты, в том числе, обсуждать предстоит. Так что, иди, готовься. Я тебя приглашу, когда понадобишься.

И Сергей Викторович вернулся в свой маленький личный кабинет готовиться к предстоящей встрече с руководством крупного клиента. Температура явно не спадала, опять начался озноб, а в голову полезла очередная серия горестных мыслей: « Вот сижу тут, больной, разбитый, и должен за гроши разрабатывать схемы для этих олигархов. Они благодаря мне целые состояния экономят, а я корячусь за кусок хлеба. Так за свою жизнь ничего существенного не накопил. Да и сама жизнь состоит из сплошных серых цветов. Работа-дом-работа. Сплошная тоска. Разве я об этом мечтал в юные годы. Как бы хотелось повернуть время вспять и построить новую полноценную жизнь. Яркую и красочную».

Честно говоря, Сергей Викторович в сетованиях на свою жизнь был не совсем искренен. С работой и в материальном плане у него было совсем не плохо. Он руководил крупным отделом, считался ценным специалистом, получал неплохую зарплату, часто премии, а иногда руководство делилось дополнительными заработками. Сделал хороший ремонт и обустроил квартиру, доставшуюся от покойных родителей; купил хоть и в кредит взрослому сыну квартиру в Киеве. Десять лет ездил на довольно солидном авто « Мазда 626» и уже подумывал купить новое. На продукты питания не экономили, шмотки покупали в достатке, на досуг тоже хватало – периодически посещали рестораны, летом ездили в бюджетную заграницу. Даже раз в пару месяцев поиграть в казино мог себе позволить. Ну, не миллионер, но вполне прилично. С личной жизнью у Сергея Викторовича также вроде все сложилось. С женой практически не ссорились. Дети вполне благополучны: сын заканчивал университет, дочь – старшеклассница. Иногда возникали дополнительные связи, интимного характера, не долговременные, но вполне приятные. Не так- то все и серо. Конечно, всегда хочется чего-то лучшего, а особенно, когда твой мозг находится в изнурительной борьбе с долго непроходящей лихорадкой.

Естественно сегодняшний рабочий процесс давался Сергею Викторовичу с огромным напрягом. Он периодически принимал всякие пилюли, но температура так и не спадала, состояние озноба периодически сменялось чувством невыносимой жары, а горло закладывало все сильнее и сильнее. Тем не менее Сергею Викторовичу удавалось выполнять все возложенные на него обязанности: участвовать во встречах, изучать документы, да и в целом руководить отделом. Лишь где-то после четырех дня он понял, что трудиться сегодня он больше не в состоянии и пошел отпрашиваться к управляющему.

– Ну что ж раз заболел, иди домой отлеживаться, – согласился Шеф – Мы с тобой сегодня отлично потрудились. Руководство «Гормаша» очень довольны сегодняшней встречей. Будут наращивать объемы. Так что завтра на хандру опять времени не будет. Уж постарайся оклиматься. Ты кстати на машине?

– Нет. Аккумулятор сел, – ответил Сергей Викторович.

– Ну, так давай, я сейчас тебе свою машину дам, – предложил управляющий и тут же набрал по мобильному водителя – Игорь, отвези сейчас, пожалуйста, домой Сергея Викторовича, а за мной уже можешь не возвращаться. Я с клиентом на ужин поеду.

2

Игорь Ткаченко проработал водителем уже лет двадцать из них последних десять в «Анкомбанке», будучи личным шофером управляющего. Андрей Михайлович создал ему достаточно жесткий график работы с действительно уж ненормируемым рабочим днем, точнее, неделей. Приходилось каждое утро заезжать за Шефом домой, катать в течение дня по различным местам, а рабочий вечер заканчивался гораздо позднее, чем у других сотрудников. Нередко приходилось возить начальника или членов его семьи и в выходные дни. Конечно, Андрей Михайлович достаточно хорошо доплачивал водителю за сверхурочные выезды, но Игорю это казалось мало, и он очень часто использовал служебное авто для дополнительного заработка – «таксовал на бордюре». Научился выкраивать для этого часик другой даже в рабочее время. Расход бензина никто не контролировал, да и банковский автомобиль, «фольцваген-пассат» представительского класса, хранился в гараже его дома, то есть всегда под рукой.

Задание отвезти домой Сергея Викторовича Игорь воспринял с явным удовольствием. Во-первых, не надо будет допоздна возить Шефа по различным заведениям, ну и во-вторых, можно будет несколько часов «потаксовать», тем более, что начинался снегопад и у людей вполне вероятно скорым временем могут возникнуть проблемы с транспортом. Игорь быстро одевшись, уселся в свое авто и стал с нетерпением дожидаться начальника отдела.

Сергей Викторович долго не заставил себя ждать и вскоре также сел на сидение рядом с водителем. Похоже, несмотря на холодную погоду, ему было очень жарко.

– Игорь, сделай, пожалуйста, печку чуть тише, – попросил он водителя – очень натоплено у тебя.

– Ну, ты даешь, Викторович, – удивленно ответил Игорь – в салоне и так двенадцать градусов. А если совсем обогрев отключить, стекла потеть будут. Ты лучше куртку свою сними.

Сергей Викторович так и сделал- разделся и бросил куртку на заднее сидение. Машина тронулась.

– Слушай, я, кажется, ключи от квартиры в гараже оставил, когда там карманы выворачивал, – вдруг спохватился Сергей Викторович – завези меня в мой гараж, пожалуйста.

Игорь недовольно поморщился. Он рассчитывал справиться с заданием за пятнадцать минут, а тут еще поездки по гаражам добавляются.

– Да ты не волнуйся, – тут же успокоил его Сергей Викторович – ты меня напротив гаражей на Красногвардейском шоссе высади, а дальше я уже сам справлюсь. Мне оттуда домой минут десять пешком. Дойду как-нибудь.

Это предложение Игоря вполне устроило, и спустя некоторое время он высадил Сергея Викторовича на указанном месте. Затем включил погромче музыку, быстро тронулся и помчался ловить удачу по вечернему городу.

Удача улыбнулась уже на следующем перекрестке. Пожилой мужчина с большим чемоданом остановил машину и попросил довезти его на вокзал. Да, пожалуйста! На вокзале к Игорю сразу же подсела молодая пара, стремящаяся попасть в центр города. В чем проблема? Поехали! В общем, вечер обещал быть денежными. В районе площади Ленина Игорь решил чуть постоять и перекурить. Взяв в руки телефон, он заметил несколько пропущенных звонков от Сергея Викторовича, причем зафиксированных около часа назад. Игорь тут же стал перебирать коллегу, но мобильник последнего был отключен. «Наверно, спать лег уже» – подумал водитель и перестал названивать. Но тут в глаза ему бросилась лежащая на заднем сидении куртка Сергея Викторовича. «Как же он в такую погоду без куртки домой пошел. Наверное, потому-то и звонить сразу стал, – понял Игорь – надо бы сейчас же ему куртку домой завести». И водитель тронулся с места, направляя машину к месту жительства Сергея Викторовича.

Но, не успев проехать и один квартал, Игорь заметил голосующего под неоновой вывеской «Третьего Рима» мужчину. Лет пятидесяти, сутулый, в дорогом костюме, без верхней одежды, в руках небольшой полиэтиленовый пакет – такие сделал про себя наблюдения водитель, останавливая перед незнакомцем машину и задавая привычный вопрос:

– Куда Вам ехать надо?

Мужчина молчал и пристально смотрел на Игоря, как будто что-то вспоминая.

– Так, куда Вас отвезти, уважаемый? – повторил свой вопрос водитель.

– В аэропорт, пожалуйста, – с едва заметным акцентом наконец-то ответил незнакомец и осторожно сел на сидение рядом с водителем.

Тронулись. Клиента явно знобило. Игорь сделал посильнее обогрев салона, но особого эффекта это не произвело – незнакомец по-прежнему постукивал зубами от холода.

– Там на заднем сидении куртка лежит. Можете набросить ее на себя, – посоветовал водитель незнакомцу.

Мужчина так и поступил. Молча надел на себя куртку Сергея Викторовича.

– На Университетской сейчас пробка. Не возражаете, если я срежу через Засядько? – опять обратился к незнакомцу водитель. Тот только кивнул в ответ, пристально вглядываясь в его лицо.

«Странный он какой-то, – подумал Игорь – чокнутый, что ли? Но раз иностранец деньги должны водиться, а значит, пару сотен гривен смогу с него срубить. А может больше запросить?»

Но водитель так и не успел завершить свои мечтания. Выезжая со второстепенной дороги он не заметил мчащийся с правой стороны, на большой скорости КАМАЗ. Этот КАКМАЗ с силой ударил в бок его фольцваген и буквально вдавил в растущее на обочине дерево передний салон автомобиля.

«Как же мне не повезло, – пришла Игорю очередная мысль – теперь иностранец мне точно ничего не заплатит. Хотя какой он иностранец? Я понял кто это. Это же…»

Но с очередной каплей крови из тела Игоря ушла жизнь, поэтому и эта его мысль осталась без завершения. Последняя мысль.

Минут через десять к месту ДТП подъехали вызванные водителем КАМАЗА машина скорой помощи и машина ГАИ с двумя инспекторами. Водитель фольцвагена и его пассажир были не без труда извлечены из полностью искареженного автомобиля. Дежурный врач скорой помощи уверенно констатировал смерть обоих пострадавших. После выполнения всех юридических процедур их тела были погружены в «скорую» и отправлены в морг, а все вещи из разбитой машины были перегружены в автомобиль ГАИ. Один из инспекторов, старший по должности и в чине капитана милиции поехал вместе с машиной скорой помощи в морг для организации идентификации пострадавших, оставив своего коллегу с пагонами сержанта дожидаться эвакуатор.

3

Сергей Викторович быстро выбрался из автомобиля, стараясь побыстрее забрать ключи из гаража и отправиться домой, спать. На повороте к кооперативу его резко обдул поток холодного ветра, и только сейчас он обратил внимание, что оставил в машине свою теплую куртку. Холод – это еще было пол беды, тем более, что разгоряченный лихорадкой организм его практически не ощущал. Но в карманах куртки остались ключи от гаража, от машины, да еще и бумажник со всеми документами. Благо мобильный телефон Сергей Викторович нащупал на его обычном месте – в специальной сумочке на ремне.

«Как же мне не везет сегодня, – опять пожаловался про себя Сергей Викторович.– Весь день как в угаре. Ладно, придется возвращать назад Игоря».

Мобильник водителя не отвечал. Это было очень прискорбно. Запасные ключи от квартиры хранились еще у тещи, но ведь до нее нужно было еще добраться в другой конец города. Ситуация – дрянь.

Стало быстро темнеть. Торчать дальше у гаражей смысла не было, и Сергей Викторович не спеша поплелся в сторону шоссе, еще полностью не решив, что же делать дальше. Внезапно у него закружилось голова, и от резко накатившей слабости он присел прямо на кучу слежавшегося снега. Глаза сами закрылись, и Сергей Викторович на несколько минут погрузился в сладкую полудрему. Ветер полностью утих, и хотя место непредвиденного привала было сырым и холодным, сидеть было достаточно приятно. Накатила волна полного безразличия и, можно сказать, даже умиротворения.

Сколько находился в такой забывчивости, Сергей Викторович, сказать трудно. Наверное, минут десять – пятнадцать. Затем открыв глаза, уже собрался было подниматься, чтобы продолжить свой путь. Но вначале он приложил ладонь на лоб, пытаясь определить наличие жара. Вроде по-прежнему лоб горячий. Сергей Викторович стал медленно опускать ладонь вниз по лицу, проведя ею по глазам, щекам и, наконец, подбородку

Внезапно рука сама отдернулась от лица, как будто пораженная электрическим разрядом. Сердце учащенно забилась, в душу внезапно закралась тревога. Что-то было не так! Произошли какие-то изменения, причем столь нелогичные, что их трудно было сразу воспринять. Мозг еще не донес до сознания причину охватившей организм паники, но он уже настойчиво давал импульсы по всему телу, заставляя разобраться в происходящем. Сергей Викторович повторно провел ладонью по лицу. Открытие тут же обрело словесную оболочку. Оно было необъяснимым, нелепым, но все же вполне реальным ощущением……

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗАПИСИ ИЗ ЧЕРНОЙ ТЕТРАДИ

18 февраля….. (год не указан)

Я раньше никогда не вел дневник, но эти безумные события последней недели заставили меня взяться за перо, чтобы оставить на бумаге хоть какой-то след происходящему. Вся неделя прошла для меня как в бреду и отнюдь не из-за настигшей меня простуды. Каждое утро, просыпаясь, я рассчитывал, что все пережитое за прошедший день было, все-таки сном и моя жизнь вернулась на круги своя, но наступивший день меня снова в этом разочаровывал. В конце концов, мне пришлось смириться с происходящим. Оно было нереальным, фантастичным, но для меня абсолютно явным.

Дневник вести я не стал, но решил периодически фиксировать все события в специально купленной для этой цели общей черной тетради.

Итак, с чего же все началось? Наверное, с моих ощущений вблизи гаражного кооператива, где я очутился чтобы забрать забытые ключи, и когда я осознал очередную свою оплошность – я оставил еще и свою куртку теперь уже в быстро умчавшемся банковском автомобиле.

Начинаю с них.

Стало быстро темнеть. Торчать дальше у гаражей смысла не было, и я не спеша поплелся в сторону шоссе. Внезапно у меня закружилось голова, и от накатившей слабости я присел прямо на кучу слежавшегося снега. Глаза сами закрылись, и я на несколько минут погрузился в сладкую полудрему. Ветер полностью утих, и хотя место непредвиденного привала было сырым и холодным, сидеть было достаточно приятно. Накатила волна полного безразличия и, можно сказать, даже умиротворения.

Сколько времени находился я в таком забытье, сказать трудно. Наверное, минут десять – пятнадцать. Затем открыв глаза, уже собрался было подниматься, чтобы продолжить свой путь. Но вначале я приложил ладонь на лоб, пытаясь определить наличие жара. Вроде по-прежнему лоб горячий. В задумчивости я стал медленно опускать ладонь вниз по лицу, проведя ею по глазам, щекам и, наконец, подбородку

Внезапно рука сама отдернулась от лица, как будто пораженная электрическим разрядом. Сердце учащенно забилась, в душу внезапно закралась тревога. Что-то было не так! Произошли какие-то изменения, причем столь нелогичные, что их трудно было сразу воспринять. Мозг еще не донес до сознания причину охватившей организм паники, но он уже настойчиво давал импульсы по всему телу, заставляя разобраться в происходящем. Я повторно провел ладонью по лицу. Открытие тут же обрело словесную оболочку. Оно было необъяснимым, нелепым, но все же вполне реальным ощущением. На моем лице отсутствовала трехдневная щетина. Щеки были гладкими и нежными, как у ребенка.

Я быстро вскочил, продолжая ощупывать теперь уже все тело. Что-то было не так с костюмом, на поясе отсутствовала сумочка с мобильным телефоном, содержимое карманов также было непонятным. А еще я нащупал на шее под воротником рубашки, завязанный узлом, кусок шелковой ткани, уходящей вниз под пиджак. И мой мозг спустя несколько секунд выдал определение этой детали гардероба. Пионерский галстук.

«Похоже, у меня начался бред» – такой я поставил диагноз своим ощущениям. Но бороться с ними, не было ни времени, ни сил, и я заставил себя пойти в направление дома. Только теперь я перестал узнавать дорогу. Вроде та же улица, вдали просматривается шоссе, но все вокруг меня изменилось и стало непривычным. Я перешел шоссе, обратив внимание на нетипичное для этого времени суток отсутствие потока машин и подвергся следующему неприятному открытию. На другой стороне улицы отсутствовал мой многоэтажный жилой комплекс. На его месте, за старым зданием бассейна ДОСАФ, виднелся заснеженный участок пустыря.

Я с родителями переехал в новую, свою настоящую, квартиру лет тридцать назад, когда многоэтажки только построили. До этого на месте новостроек было огромное футбольное поле, где мы мальчишками иногда играли в футбол, и заросли дикого кустарника. И вот теперь к этим зарослям я подходил. «Похоже, от страшного жара я теряю рассудок», – с этой мыслью я снова присел куда попало, пытаясь прийти в себя. Не пришел. И какая-то неведомая сила поставила меня на ноги и заставила опять идти. Наверное, у меня включился инстинкт самосохранения и еще что-то непонятое, находящееся вне области сознания.

Как и куда шел, помню очень плохо. Двигался как сомнамбула, как во сне. Но в результате оказался у пятиэтажки напротив Калининского рынка, в доме, где родился и провел свое детство. Опять же бессознательно поднялся на пятый этаж, а в дверях квартиры меня уже встречала моя мама. Молодая, красивая, но вся в слезах и с горестным укором в голосе:

– Сынок, ты, где был все это время? Мы с отцом уже в школу сбегали, всех одноклассников твоих обзвонили. Уже в милицию собирались обращаться. Что с тобой?

Я, ничего не отвечая, прошел в квартиру, плюхнулся на диван в комнате и потерял сознание.

Когда я очнулся, в комнате было достаточно темно. Где-то по соседству раздавались приглушенные голоса, чувствовался запах жареной картошки с луком и еще чего-то непонятного, уксуса или нашатыря. В полумраке я пытался определить, где нахожусь – не получалось. Я присел в постели и ненароком зацепил стоящий рядом на табурете стакан. Тот с шумом упал на пол, голоса тут же затихли, и я услышал быстро приближающиеся шаги. Включился свет. На меня смотрела женщина примерно моего возраста с заплывшими от слез глазами. Что-то в ее чертах было до боли знакомо, невероятно знакомо. Сомнения тут же улетучились, когда она заговорила:

– Сынок, наконец-то ты проснулся. Ты спал целые сутки. У тебя феникулярная ангина. Температура за сорок была. Пришлось вызывать скорую и делать укол. Хотели даже в больницу забрать, но я не позволила. Всю ночь тебя уксусом протирала и капустный лист прикладывала. Я же говорила тебе – не бегай на улице в футбол. У тебя же больное горло.

В комнату зашел не менее знакомый мне мужчина. Его вопрос так же расставил все точки над «и»:

– Как ты себя чувствуешь, Сергей?

Да, это были мои родители. Но ведь они умерли давно. Мать где-то пятнадцать, а отец лет десять назад. Как я себя могу чувствовать, если я брежу и никак не могу проснуться? Я закрыл газа и откинулся на кровать. Память полностью вернулась ко мне, причем с учетом всех событий вчерашнего дня. А еще запах жареной картошки вызвал у меня чувство голода. Разве, когда спишь, может хотеться есть?

– Вроде нормально, – все же ответил я, не узнавая свой, ставший высоким, голос. Затем медленно встал и поплелся на кухню. Расположение комнат и вся обстановка этой маленькой квартирки также отчетливо всплыли в моей памяти, хотя и прошло уже более тридцати лет.

В горле по-прежнему болело, но уже не так как вчера, да и жар значительно спал. Но теперь я стал ощущать изменения в пропорциях своего тела. Исчез мой «пивной» живот, руки стали тонкими, да и сам я значительно потерял в росте. А еще на теле не было никакой растительности – вторичных половых признаков, как выразился бы врач. Я подошел к зеркалу в прихожей. На меня смотрел десятилетний мальчик. От этого зрелища опять закружилась голова, и я чуть не потерял сознание. Упасть мне не дала моя мать. Она поддержала меня и со словами, – Сынок, ты очень обессилен. Тебе надо поесть.– отвела на кухню. Моя мать была невысокой женщиной, метр пятьдесят четыре, может, метр пятьдесят пять, но сейчас я ей приходился как раз по плече.

Я основательно поел, выпил чай, проглотил предложенные матерью пилюли и опять отправился спать, «Думаю, до завтра я все-таки поправлюсь и эти бредовые видения покинут мою больную голову», – дал я себе установку перед сном.

Практически поправился. Но «видения» не прекратились. На следующее утро я опять проснулся в своей «детской постели» в маленькой квартирке на пятом этаже. Похоже, дома больше никого не было. Я быстро встал и стал обследовать свое место «нового» обитания. На меня нахлынул поток воспоминаний более чем тридцатилетней давности. Мебель, вещи, кухонная утварь, все казалось до боли знакомым. На моем письменном столе были стопкой сложены учебники за третий класс, рядом лежало несколько школьных тетрадей и цветные карандаши. Под столом я обнаружил картонный ящик с игрушками: пластмассовые солдатики, машинки, разобранный конструктор, настольный футбол и многое другое.

«Похоже, вернулось время, когда мне опять предстоит играть в солдатики, – с недоумением подумал я – Сплю я все-таки, или нет? Ведь жар вроде бы спал»

Тут открылась входная дверь и зашла, нагруженная сумками, мама.

– О, Сережа, ты уже встал? Как ты себя чувствуешь? Я тебе вкуснятинок разных накупила.

– Хорошо, – только и смог выдавить я, опять не узнавая свой голос.

– Ну, давай ка померяем температуры, выпьем таблетки и пойдем завтракать, – приказала мама.

Я послушался. Градусник показал тридцать шесть и две. Да, чувствовал я себя значительно лучше, горло практически не болело, лишь небольшая слабость. Вот только к своему телу я еще совершенно не привык.

– Ты уже идешь на поправку, – продолжала мама – но у тебя упадок сил и надо побольше кушать, чтоб выздороветь окончательно.– Затем внимательно присмотревшись ко мне почти шепотом добавила:

– Вот только глаза твои мне не нравятся. Какие-то грустные очень. И взгляд странныйкакой-то. Отрешенный. Недетский.

«Эх, мама-мама! Да как же у меня будет детский взгляд, если я сейчас на несколько лет старше вас с папой». Эту фразу я, конечно, не произнес, но ведь было действительно так. Или это все же мое безумие?

Этот вопрос я решал все следующие дни. Находился все время дома. Ел мамину пищу, смотрел два канала черно-белого телевизора, просматривал книги нашей скромной домашней библиотеки, или попросту валялся в постели. В общем «болел», как и положено ребенку. На вопросы родителей отвечал очень кратко, разговоры практически не поддерживал. Да и как их можно было вести, ведь для родителей я был десятилетним мальчиком, а родители для меня лишь персонажами из упорного сновидения.

Вот только этим персонажам мне приходилось безропотно подчиняться, причем в самых мелочах. «Сережа, пополоскай, горло! Сынок, помой руки и иди есть борщ, я уже налила. Сними эту рубаху и одень свитер» – постоянно звучали подобные указания. И это мне – сорокапятилетнему мужику, уже давно привыкшему самому командовать всеми бытовыми вопросами. Каждое проявление подобной «заботы» как наждачной бумагой проходилось по моим нервам. Но я терпел, ведь бесполезно противиться сну. Хорошо хоть, что я к тому моменту я уже самостоятельно мылся и ванну принимал. А то мне процедуры подмывания еще вдобавок не хватало!..

Как- то я чисто механически вымыл за собой тарелку и протер обеденный стол, так у моей «мамы» (пишу пока в кавычках) чуть глаза из орбит не вылезли.

– Что ты делаешь? – изумленно воскликнула она – Я сама все тщательно сделаю.

И это вместо того, чтобы признать меня взрослым и «разрешить» соответствующие привилегии. Ну и не надо! Убирайте тогда за мной сами.

Только вчера мои родители «отпустили» меня выйти из дома. Я попросил у них деньги, чтобы купить канцелярские принадлежности. Я уже не помнил, сколько стоит общая тетрадь, так срочно понадобившаяся мне. Дали рубль. Хватило.

Свой микрорайон я не узнавал. Не правильно. Я его узнавал постепенно, вспоминая, каким он был тридцать пять лет назад. Вот мой дворик детства. Площадка для сушки белья, агитплощадка со сценой и лавочками, бетонная ракета, недавно засыпанный землей бассейн. А вот через дорогу идет стройка. Сооружают магазинчики нового Калининского рынка. Чуть пройдя дальше по этой дороге можно попасть в мою родную восьмилетнюю школу №16. Но до нее я не дошел. Впечатлений хватило с лихвой. От этой удивительной прогулки по местам моего детства у меня опять закружилась голова, и, чтобы не потерять сознание, я быстро вернулся домой.

Так что же случилось со мной? Если я до сих пор сплю или нахожусь в бреду, почему же такой явный и длительный этот бред. А еще в этом сне я засыпаю и просыпаюсь. Сон во сне, по-моему, это нонсенс.

Может я сошел с ума? Тогда почему я рационально мыслю? Читаю, пишу, решаю задачи, воспринимаю новости и подвергаюсь воспоминаниям. Если это сумасшествие, то уж очень яркое и никак не отличимое от реальной жизни. Правда, я где-то читал, что ни один сумасшедший не считает себя сумасшедшим.

А может я умер от ангины, сидя на той снежной куче возле гаражей? И моя душа переселилась в другого человека? Но ведь тот другой – это тот же я, только ровно на тридцать пять лет моложе. Какая у нас в мире самая распространенная теория о реинкарнациях? Индуизм? Но согласно ему моя душа должна была переселиться в таракашку-букашку, собачку-кошечку, или растение, вроде баобаба. В лучшем случае опять в человека, но никак не в себя самого. Иные предположения нигде не описаны. Да еще, вдобавок, у меня сохранилась полная память о моей прошлой жизни.

Мои размышления заводят меня в тупик.