Czytaj książkę: «Украсть Храпуна (сборник)»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Украсть Храпуна

Любил, очень любил старый Техник рассказывать разные истории из своей богатой приключениями жизни. Вот и сегодня вечером, уютно расположившись поближе к весело потрескивавшим поленьям в старинном узорчатом камине, он начал повествование о том, как, будучи совсем еще юным, отправился в свое первое звездное путешествие.

Память его легко воскресила праздничную атмосферу тех дней, когда сотни таких же, как он, ежедневно покидали пределы Солнечной системы в поисках разумных цивилизаций. Был настоящий бум. Каких только «разумов» не привозили тогда: от тараканов-математиков, до водорослей-лириков, от мыслящих облаков до обезумевших ураганов. Каждый считал своим долгом привезти самого яркого представителя той цивилизации, которую он открыл. Не был исключением и молодой Техник. Он тоже жаждал привезти такого «разума», такого… словом, чтобы все остальные умерли от зависти.

Именно эти честолюбивые замыслы и направили его звездолет в галактику MI 31к звездной системе Семидесяти Четырех Планет, куда корабли улетали, но ни один еще не вернулся. Причем пропадали они, как правило, на обратном пути. Совершенно бесследно.

Тайна.

А ведь для молодого чем таинственнее, тем притягательнее.

Пока летел – писал стихи.

 
«Звезды, звезды,
Как вы далеки…»
 

и так далее в этом духе, о Космосе, о любви.

Вот наконец звезда и 74 ее планеты. Прямо не звездная система, а какой-то рокарий. Быстренько разослал автоматы по планетам и стал мечтать, как нагрузит корабль разумными братьями и на обратном пути будет вести с ними приятные беседы. А как покажет их всех землянам, так все и ахнут: «вот так Техник, вот так молодец!»

От нетерпения он вскакивал и ходил кругами по рубке. Предвосхищение славы не давало покоя.

Наконец пошли сообщения от автоматов: первая планета – жизнь есть, разум отсутствует, вторая – жизнь в самом зачатке, третья – жизнь угасла и так далее, в этом духе. Когда подобное сообщение поступило с сороковой планеты, оптимизм начал быстро улетучиваться. А когда наконец пришло одно-единственное об обнаружении разумных обитателей, Техник, ни минуты не раздумывая, тут же сам лично полетел обследовать эту планету.

Встреча превзошла все возможные ожидания. Его ждали, ему были несказанно рады. Разумные существа на этой планете мало походили на людей, скорее напоминали наших земных гусениц, только больших – от полутора до двух метров. Самое удивительное, что у них был рот, очень похожий на человеческий, и общались они между собой с помощью членораздельных звуков, то есть разговаривали. Такое встречалось редко, у большинства космических цивилизаций доминировала телепатия. А здесь можно было просто, почти по-человечески поговорить, тем более, что язык их был логичен и автоматический транслятор быстро наладил двухсторонний перевод.

Себя они называли Великими Храпунами. Жили в благоустроенных пещерах, тянувшихся бесконечными грядами. Они знали о нашей цивилизации, помнили прилеты других экспедиций из Солнечной системы, показывали кадры хроники, встречи и проводы. А узнав, что ни один корабль не вернулся из их галактики, искренне огорчились и вслед за народным гуляньем, устроенным в честь гостя, по всей планете был объявлен великий траур. И этот траур был не только по землянам. Оказывается, с каждым из Землян улетал кто-то из ярчайших представителей их цивилизации.

После окончания траура Техник начал знакомиться с жизнью планеты. Много было интересного, но удивительнее всего, что основным видом искусства у них был искусный храп.

Храпели они все и по любому поводу, днем и ночью. У них были свои заслуженные и народные храпуны, целые храповые коллективы, филармонии и театры. Храпящий всех громче и дольше почитался у них не меньше, чем у нас герой, сделавший для прогресса цивилизации что-то существенное.

Храп присутствовал всюду: в давно минувшую эпоху всеобщих войн его использовали как мощнейшее оружие для разрушения неприятельских укрытий, им отпугивали хищников от своих жилищ и им же парализовали диких животных, то есть использовали и для охоты. У них были даже такие специалисты, которых применяли вместо реактивных двигателей в местной авиации и ракетостроении. Техник так и не смог до конца изучить все сферы применения храпа в жизни этой удивительной цивилизации.

Он стал потихоньку собираться домой. И осторожно, намеками, как бы невзначай, спрашивать, кого на этот раз отправят с ним для установления более тесного межзвездного контакта.

Его слушали, печалились, что он собрался их покинуть, но вместо ответа на вопрос вели на очередное представление хора мальчиков-храпунчиков.

Вскоре он понял, что Великие Храпуны, не возражая против его отлета, никого из своих собратьев с ним не отпустят. Это была катастрофа.

Но не таков был юный Техник, чтобы пасовать перед трудностями. В одночасье он сошелся довольно близко с симпатизирующей ему юной храпункой, дочерью известного всей планете Храпуна. И так закружил ей голову стихами и томными взглядами, что та призналась своему знаменитому отцу, что любит пришельца и согласна выйти за него замуж. Вначале все Великие Храпуны, вместе с отцом, опешили, но затем – а были они существа доверчивые – дали согласие на этот брак. Был назначен день свадьбы.

Тогда Техник этот же день назначил днем отлета, сославшись на то, что у них на Земле по земному обычаю невесту положено тут же увезти к себе домой. Тогда ему пояснили, что по их обычаю он должен ночью прийти в пещеру, где будет спать его невеста, и отнести сонную к себе в жилище, а в данном случае – на свой корабль, то есть как бы украсть. Техник тут же согласился.

И вот в ночь после дневных предсвадебных торжеств, задав своему кораблю рассчитанную по минутам программу отлета, он направился в пещеру своей невесты. Днем он бывал там часто и прекрасно помнил нишу, где почивала его избранница. Все казалось довольно простым и легким. Но то днем.

Ночью же Техник первый раз шел в жилище Храпунов. Все кругом спали.

Из пещер раздавался дружный храп. Добравшись до нужной пещеры, он еще на пороге был остановлен таким мощным храпом, что чуть не оглох. Но он не растерялся: закрыл уши ладонями и ринулся внутрь. Храпуны лежали рядками, свернувшись в калачики, высунув лишь голову, и усердно храпели.

Подойдя в темноте к тому месту, где по его предположению должна была спать невеста, Техник отнял руки от ушей, чтобы поднять ее и унести, и затрепетал, как осиновый лист – от обрушившейся на него какофонии он едва не оглох. Он опустился на колени, но тут же осознал двусмысленность своего положения, собрал в кулак всю свою волю, вскочил, рванулся к нише и, подняв на руки свернувшийся комочек, пулей вылетел из пещеры и помчался к кораблю. Едва за ними закрылся люк, корабль взмыл вверх, а Техник без сознания рухнул на пол.

Очнулся он от того, что кто-то, жалобно постанывая, осторожно теребил его. Техник открыл глаза и, сообразив, кто рядом с ним, от ужаса тут же их закрыл – рядом с ним был совершенно незнакомый ему Храпун.

Потом, уже в глубоком космосе, оба успокоились и совместно, восстановив картину той ночи, поняли, что ополоумевший от храпа Техник схватил совсем не то, что ему надо было хватать. Храпун уверял, что он кричал ему в самое ухо, что он не невеста, что вырывался изо всех сил, что по дороге цеплялся за все попадавшиеся кусты и камни. Но все было тщетно: украли его, а не невесту. И вот он теперь зачем-то здесь. Техник тут же сообразил, что его неожиданный пассажир как представитель новооткрытой цивилизации ничуть не хуже его несостоявшейся жены, и успокоил несчастного.

Наобещав ему с три короба, он так расписал его роль в истории космического братства, что Храпун надулся от гордости и, надутый, медленно пополз спать. И сам Техник, утомившийся от бурных событий последних часов, но необычайно довольный собой, тоже побрел отдыхать.

Он уже засыпал, когда над его головой замигал сигнал тревоги. Еще не добежав до рубки, он понял, что случилось что-то небывалое.

Корабль мелко вибрировал. Амплитуда вибрации то увеличивалась, то гасла с завидной ритмичностью. Техник метался от прибора к прибору, но ничего не мог понять. Все узлы работали исправно, внешняя среда, в которой они мчались, была абсолютно нейтральна, и все же корабль буквально на глазах разваливался.

Холодный пот покрыл тело Техника – он вдруг вспомнил о тех бесследно исчезнувших экспедициях, которые побывали на планете храпунов до него. Пока душа его тряслась от страха, мозг лихорадочно искал причину странной вибрации корабля. Все экспедиции долетали до планеты успешно, но на обратном пути погибали, и наверняка от такой вот вибрации. Возникала она, похоже, вскоре после отлета, значит, причина ее тесно связана с Планетой Храпунов. Его же корабль связан с планетой только одним – ее единственным жителем, сейчас сладко спящим. И Техник, замирая от предчувствия истины, бросился будить Храпуна.

Стоило Храпуну проснуться, как вибрация немедленно прекратилась. Разъяснив полусонному разрушителю космической техники, что бы с ними произошло, похрапи он еще немного, Техник вместе с ним приступил к устранению повреждений. К счастью, Техник вовремя сообразил, что к чему, и энергетические узлы корабля практически не пострадали, так что восстанавливать пришлось только вспомогательные системы жизнеобеспечения.

Но тут возникла новая сложность: Храпун, едва от него удалялся Техник, тут же заваливался спать и снова начинал храпеть. И сразу же начинал вибрировать корабль. Техник бросался к Храпуну, будил его, тот просыпался, вибрация прекращалась.

Проходило какое-то время, и смертельно уставший Техник, очередной раз забывшись, отходил от Храпуна, и все повторялось снова: сон, храп, вибрация, толчки спящему и новое изнурительное бодрствование.

В какой-то момент оба поняли, что дальше так продолжаться не может. Следовало придумать что-то принципиально новое, а то рано или поздно оба они уснут и уже, наверное, навсегда.

Благородный Храпун, понимая, что виной всему только он, предложил выброситься в открытый Космос – тогда и Техник, и корабль будут спасены. Но это самопожертвование было категорически отвергнуто не менее благородным Землянином.

Погибать – так вместе.

Но упоминание об открытом Космосе натолкнуло Техника на интересную идею. Он растолковал ее загрустившему Храпуну, они вместе все обсчитали и поняли, что нашли выход. Радости их не было предела.

Оба без промедления взялись за дело. В хвостовой части корабля была сооружена специальная камера, куда и был помещен Храпун, а на рот ему был наложен специальный клапан-шлюз, фокусирующий звуковые волны в пучок и направляющий храп в открытый Космос, а не на узлы корабля. После нескольких опытных похрапываний, убедившись в надежности системы, они пожелали друг другу спокойной ночи и сладко заснули.

Один предался своему любимому храпу, другой – своим лирическим снам.

Больше приключений не было.

Потом была рабочая встреча на базовой станции Солнечной системы. Затем торжественная – на самой планете Земля, сердечность и доброжелательность которой не передать ни словами, ни самыми искусными храпами.

Храпун был награжден Высшей Правительственной наградой и после многочисленных встреч с общественными деятелями и учеными отправился к себе домой уже с целой командой своих новых космических братьев. И конечно, с более совершенным и удобным клапаном-шлюзом.

После этих слов Техник показывал очарованным слушателям прекрасную картину, написанную известным художником с Марса, на которой он и Храпун стояли обнявшись, как два кровных брата.

Внимательный человек обязательно разглядит, что Высшая Правительственная награда украшает грудь не только Храпуна, но и самого Техника, о чем он в своем рассказе скромно умолчал.

Бесцветный мир

Я уже рассказывал о том, что Техник любил, очень любил собирать своих милых «уродцев» у домашнего камина и вспоминать о полетах, богатых приключениями.

Но все это было когда-то, а сейчас, в старости, полетов больше не было, а были лишь заснеженные Альпы, албанские речушки. Тишина и покой.

И Техник никогда и не вспомнил бы об этом странном мире, об этой бесцветной планете, если бы не заболел один из его любимцев.

Как-то утром всегда шустрый Братец загрустил всеми своими девятью головами, а к вечеру слег. Техник напугался, и все остальные «уродцы» испугались.

Глазастик заплакал всем своим множеством глаз.

Блин забегал из угла в угол, перебирая своими двенадцатью ножками.

А у Тихони даже волосы на подошве выпали.

Летун сложил крылышки вокруг своего уха и забился за кочергу у камина.

Чих сжал все свои дырочки и не чихал, а только сопел.

Все вспоминали Драчуна, как во время болезни он сжимал в кулачки свои ладошки. Хоть и давно это было, но все помнили, что перед смертью он тоже загрустил, как теперь загрустил Братец.

Но Братец двое суток лежал, как не живой, а на третий день встал, как-будто и не болел. Только стал бесцветным. Серым каким-то.

И эта бесцветность Братца навеяла на Техника воспоминания о путешествии в Бесцветный мир. На ту чудную планету.

И вот как-то вечером, поняв, что болезнь полностью отступила, и цвет кожи у Братца восстановился, Техник разжег камин и, усадив «уродцев» около своих ног, стал рассказывать историю той бесцветной планеты.

Да, мои дорогие котята, – так он уже давно называл своих биологических уродцев, – полет этот был, я вам скажу, весьма необычен, потому что планета, которую я случайно обнаружил в созвездии Тельца, была настолько странной, что я в начале подумал, не сон ли это. Даже после посадки на эту планету я вернулся назад к себе на корабль и опять лег в кресло сна.

Лег. Полежал. Встал. Выглянул в иллюминатор.

Нет, это не сон. Эта странная планета лежала передо мной, как огромная бесцветная пустыня. Хотя назвать ее пустыней было сложно по одной простой причине – это была довольно-таки оживленная и в архитектурном, и в техническом оснащении планета. По крайней мере, визуально. Города с небоскребами, прямые ленты дорог. Автомобили, поезда, пароходы, самолеты, мосты, каналы – все это присутствовало.

На этой планете было все.

Все, кроме цвета.

Мир ее был бесцветным.

Мой корабль, серебряной иглой стоящий на бесцветном космодроме, был как бельмо на глазу. Да и сам я, все-таки вышедший из корабля на всякий случай в скафандре, Оказался золотистой букашкой на сером фоне. Но серость этого мира была настолько непривычной, что резала глаза, как самый яркий цвет.

Не успел я сделать и двух шагов, как был окружен абсолютно серыми вооруженными людьми. Я даже сначала подумал, что это роботы.

Но нет, это оказались не роботы, а живые представители цивилизации.

Я поинтересовался у них:

– Я что, арестован?

Мне ответили:

– Нет, просто вам предоставлена охрана, чтобы никто не украл принадлежащие вам цвета.

– Какие цвета? – не понял я.

– Ваши цвета, – пояснили мне.

– А… – протянул я, ничего не поняв, но подумал, что раз надо меня охранять в этом мире, значит надо.

Меня сразу проводили к мэру города.

Вообще, я вам скажу, даже в самом городе все было серо и тускло.

«Да что же здесь за дела такие серые?» – подумал я.

Мэр встретил меня подозрительно ласково, все сыпал и сыпал вопросами: «Как полет? Как здоровье? Как семья, дети?» Да, я забыл сказать, что мэр тоже был бесцветным, как серая юркая мышка.

Так вот, во время расспросов серый юркий мэр то стул мне пододвинет, тоже между прочим серый, то чаем бесцветным угостит.

В общем, я был в этом кабинете, как цветная букашка среди серого поля. И у всех присутствовавших на этом поле было огромное желание, в том числе и у мэра, слопать эту букашку. Наконец, покрутившись вокруг да около, мэр предложил мне чек вселенского банка с довольно круглой суммой за продажу всех моих цветов их планете.

Я повертел этот чек, положил его назад и попросил связать меня с представителем межзвездной патрульной инспекции.

И тут я вспомнил, что при подлете к этой планете не включил предупредительный постовой таймер, опознающий те планеты, которые внесены в каталог непосещаемых.

«Эх, растяпа», – отругал я себя.

«Надо смываться», – тут же подумал вдогонку.

Но вместе с этим мне было ужасно интересно, того же произошло на этой планете, почему она и все ее жители стали бесцветными. И решил повременить с отлетом.

«Успею», – подумал я, нащупав в кармане скафандра переместитель во времени и пространстве. Хотя он у меня и был маломощным, но до корабля дотянет и сможет меня туда доставить из любой точки этой планеты почти мгновенно. А уж на моем-то родном корабле мне ничего не страшно. Я на нем и не из таких переделок вылазил.

А в это время мэр, побегав вокруг меня еще немного, наконец ответил:

– Нет у нас представителя межзвездной патрульной инспекции. И самой инспекции у нас нет. И вообще на нашу планету запрещено прилетать. А улетать с нашей планеты запрещено тем более. А раз вы прилетели, то вам уже не улететь. К тому же кто теперь отличит ваш корабль от нашего?

И он показал мне на окно. А за окном стоял мой корабль. Но он был уже не серебристый, а серый, как и все остальные корабли на этой планете. Я даже немного испугался и стал осматривать себя со всех сторон. Нет, я вроде бы пока не серый.

– Да, – как бы читая мои мысли, подтвердил мэр, – вот именно, что «пока». А вы бы скафандрик-то сняли, господин землянин.

Очевидно, шустрый мэр разглядел мои нашивки на скафандре и «вычислил», откуда я.

– Да нет, – сказал я ему. – Я как-нибудь в нем побуду.

– Ну вы тогда «будьте», а цвета с вашего скафандра мы снимем. Не обессудьте, у нас энергетический кризис.

И тут какой-то луч скользнул по скафандру, и скафандр вместо оранжевого стал бесцветным. Серым.

Я посмотрел на скафандр, на мэра с его самодовольной улыбкой и спросил:

– Может, все-таки объясните мне, что у вас здесь происходит?

– А что происходит? Ничего. Просто энергией жизни нашей планеты является цвет.

– Что? Цвет?

– Да, цвет.

– Какой же цвет?

– Да любой. Красный. Оранжевый. Желтый. Зеленый. Голубой. Синий. Фиолетовый. Чем выше волна, тем больше энергии. Чем больше энергии, тем дороже цвет. И наоборот. Чем ниже волна, тем меньше энергии. Чем меньше энергии, тем дешевле цвет. Вот вам, Техник четвертого разряда, – это он прочитал у меня по нашивкам на рукаве, – за энергию ваших цветов, которую мы уже использовали, очень хорошо заплатим.

Он, наверное, имел в виду цвета корабля и скафандра, уже обесцвеченных.

– И что, вы со всеми гостями так поступаете?

– Нет, вы второй. У нас раньше на планете было полно цветов, но вот их не стало. Обесцветились. И после этого мы обесцветили корабль, прибывший к нам. И Вселенский совет запретил посадки звездолетов на нашу планету. Но я не понимаю, чего нас бояться? Подумаешь, цвет. Мы вот без него живем. И неплохо живем.

– Неужели? – высказал я заинтересованность.

– Да. Хотите убедиться? Можем вам сделать экскурсию по нашей планете, и вы поймете, как это прекрасно – иметь энергию цвета, а поняв, поможете нам вырвать из блокады нашу планету. Цвет у нас иссяк почти весь. А нам жить надо. Нам нужна энергия. А значит, нужен цвет. А его во Вселенной бесконечно много. Не, правда ли?

– Да, – задумчиво ответил я. – Вселенная наша богата цветом.

– Ну вот видите, Техник, вы уже начинаете понимать нас. А когда увидите все, я уверен, вы поймете, что энергия цвета самая безвредная и самая легкая для использования из всех видов энергий.

– Ну что ж, вперед на экскурсию.

– А скафандрик что же, так и не снимете?

– Да нет, повременю до полного знакомства с вашей волшебной планетой.

– Да, да, именно волшебной. Вы это правильно подметили. Мы вас сейчас в музей, а потом по городу на встречи с народом. Вам понравится.

Я вышел из кабинета мэра.

Он подзадержался. Его обступили серые товарищи, и я краем уха услышал:

– Тихо вы, бесцветные. Успеем еще его обесцветить. Он пока наш единственный шанс, чтобы получить цвета Вселенной, а может быть, даже последний.

Я пожелал прогуляться по городу пешком, и поэтому до музея развития их цивилизации мы шли в окружении огромной толпы бесцветных.

В музее нового было мало.

Почти все те же этапы освоения энергии, как во всех цивилизациях.

Но когда уже вся эта планета, как и везде во Вселенной, превратилась в большую свалку от отходов полезных ископаемых, используемых в качестве источников энергии, один местный гений вместо атомной энергии, как это было во всех других цивилизованных мирах, нашел способ получения энергии из цветовых волн звездного света.

И на планете после этого в ближайшую тысячу лет наступило благоденствие.

Тревогу забили лет сто назад, когда потребление энергии превысило количество цвета на планете.

Но цивилизация уже остановиться не могла и потребляла, и потребляла, пока цвета планеты не иссякли совсем.

Даже звезда, греющая их, как наше Солнце, тоже стала бесцветной.

Мне показали генератор, преобразующий энергию цветовых волн света в электрическую энергию, несколько новых изобретений на ту же тему.

Но помимо этого я видел еще и глаза. Алчущие бесцветные глаза. Так смотрят кровожадные животные на свои жертвы.

Последнее, что мне показали, это огромный прочный саркофаг, где лежал единственный цветной человек планеты. Но он был мертв.

Увидя это, я остолбенел и нажал на моментальный переместитель во времени и пространстве.

В одну секунду я оказался в кресле своего корабля.

И, несмотря на их помехи в виде включения силового бесцветного поля, сразу взлетел.

Потом я составил подробный доклад и отправил его в Совет Безопасности нашей Галактики, собрал пресс-конференцию и рассказал всем об этой, на мой взгляд, опасной для всех цивилизаций планете. Но ко мне тогда не прислушались. И даже приняли мой рассказ за очередной галактический бред одинокого астронавта.

А недавно я прочитал в газетах, что в нашей Вселенной то тут, то там стали появляться бесцветные планеты.

Кстати, на память от этого путешествия у меня осталась авторучка, которой я расписывался в книге почетных гостей музея той бесцветной планеты.

И, глядя на эту авторучку, я часто думаю, что если бы землянин Исаак Ньютон открыл чуть больше возможностей света, ну, например, как Эйнштейн у атома, может, и наша цивилизация пошла бы по пути той бесцветной планеты.

И Техник показал своим милым «уродцам» шариковую авторучку.

Они с любопытством обступили ее.

Ручка как ручка. Только без цвета.

Серая какая-то.

Скучная. Какой и была, наверное, вся та бесцветная планета.