Восьмой десяток

© Владимир Безладнов, 2021

ISBN 978-5-0055-4261-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

К ЧИТАТЕЛЯМ

 
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
 
 
«…говорил друзьям об Озе и величье бытия…»
«…счастье высшее трудиться, полпланеты раскроя…»
«…будешь в бронзе монументов знаменит во все края…»
«…демократией заменишь короля и холуя…»
«…чтоб губами чудо тронуть поцелуя и ручья…»
«…В ящик рано или поздно… Жизнь была – а на фига?!»
                                            Андрей Вознесенский, «Оза».
 
 
Нет-нет, господа!
                        Уверяю вас,
                                    я – далеко не Поэт.
Поэт – он не здесь.
                         Он где-то над нами.
                                                  Поэт обязан «творить»!
Поэт – «в эмпиреях витает»…
                                     Мне же, на старости лет,
Время от времени,
                           хочется
                                    о жизни поговорить.
Попробовать,
                 вместе с вами,
                                найти в ней реальный смысл,
Ещё раз
           пусть тщетно, но, всё же —
                                          поразбираться в ней,
В надежде:
           а вдруг, да родится
                                     нетривиальная мысль,
Помимо
           банальных истин,
                               навязываемых извне.
Знаю,
       что многим
                      давно я
                               старым занудой кажусь,
Сознательно избегающим
                                     привычных лирических тем…
Но важно не то,
                   насколько красиво и складно
                                                             я что-то скажу,
Важно – о чем я скажу,
                               почему я об этом скажу,
                                                                  и – зачем.
Кто-то когда-то в Сети
                            дал мне прозвище —
                                                      «Мрачный Мэтр»,
Кто-то – напротив —
                          считает, что слаб
                                                    в стихосложении я…
Можно бы,
             с легкостью,
                           вбить эти строчки
                                              в силлабо-тонический метр…
Можно бы!..
               только,
                       простите, пожалуйста, —
                                                      а на… фига?!
Помните опус «Оза»
                          из шестидесятых годов?
Как там
          Андрей Андреич
                              в «Вороне» рифмовал?
Подобному
               псевдоэзопству
                                  и я был всю жизнь готов
Учиться,
         как Миша Танич,
                              с группой «Лесоповал».
Так что, не важно,
                        о чем там гудит
                                            читательская молва.
Бессмысленны —
                   в стихосложенье —
                                         законы теорий пустых…
А то, что я,
            не напрягаясь,
                             легко и свободно
                                                     могу рифмовать —
Лишнее доказательство
                                бесспорной моей правоты.
Художник,
             порой,
                      вместо кисти
                                     использует мастихин,
И часто
         «занудное творчество»
                                          лирике не чета.
Короче…
         если хотите чуть-чуть подумать —
                                                       читайте мои стихи.
Если же думать не хочется —
                                     можете не читать.
 

ЖИЗНЬ

БЕГ ПО КРУГУ

 
ДЕТСТВО Игрушки. Букварь. Беззаботность. Друзья.
ЮНОСТЬ. Влюбленность. Мечты. Хвастовство и кокетство.
ЗРЕЛОСТЬ. Работа. Карьера, Зарплата. Семья.
СТАРОСТЬ. Болезни. Маразм. Возвращение в детство.
 

ДЕРЕВО ЖИЗНИ

 
Ветка:
рожденье…
любовь…
продолжение рода… —
Жизнь!..
продолжение жизни – от века, до века…
 
 
Вспышка!..
мгновенье… —
и век уже прожит, и пройден…
Ветка сломалась —
и… нет человека.
 

МОСТЫ МЕЧТЫ

 
Легкость… и – полет!.. линий чистота!..
А уж красота!.. – так и манит в сеть!..
Триста сорок два в городе моста.
Детская мечта – перейти их… все!
 
 
Даже не мечта… а, скорей, – игра.
Лозунг: «Мне семь лет! Я уже большой!», —
И вопрос решен: куплена тетрадь —
Отмечать мосты… те, что перешел.
 
 
Каждый выходной – рубль от отца…
Завтрак поплотней: ждет нелегкий труд —
Сесть в любой трамвай, ехать до кольца,
И – домой… пешком, изменив маршрут.
 
 
Новые места – «Ну-ка, разберись!»…
В худенькой груди – гулкий сердца стук…
Первый робкий шаг в улиц лабиринт —
Уаждая ведет к новому мосту…
 
 
Звуки над рекой слышно за версту…
В утренних лучах воздух розоват…
Жаль, что я свою детскую мечту
До конца не смог реализовать.
 
 
Улиц лабиринт – в городах чужих…
Берега чужих – не любимых рек…
По чужим мостам пробродил всю жизнь…
Впрочем, на судьбу жаловаться – грех!
 
 
В ней – на месте всё. Но… бегут года,
И всё чаще ночь мне приносит боль:
Снятся мне мосты, что прошел тогда.
Завяжи глаза – покажу любой!
 
 
И когда придет время умирать —
Где б ни пропадал – я вернусь домой,
Отыщу свою детскую тетрадь…
И узнаю, где мост последний мой.
 

CHERRY BLUES

 
Летний вечер… дача… фруктовый сад… —
(Это было лет шестьдесят назад) —
Запах сахара, вишни и горького миндаля…
Неподвижный зной обещал грозу…
Ты варила вишню в большом тазу.
Я стоял у стены, жадным взглядом тебя сверля.
 
 
Не спеша, горели в плите дрова,
И огонь, потрескивая едва,
По лицу твоему разливал отраженный свет.
Эти плечи!.. руки!.. изгиб ноги!… —
Ты была прекрасней любых богинь…
Ты была меня старше на целых двенадцать лет.
 
 
Юность беспечна:
Кажется – вечно
Можно мгновения счастья ловить…
Ах, эти встречи!..
Ах, этот вечер!..
Ах, это чудо первой любви!
 
 
Я взрослел в то лето. Я это знал:
Ты являлась мне в беспокойных снах…
Эта близость к тебе, эта зрелая красота,
Этот дивный свет твоего лица —
Были, словно яд, для меня – юнца,
В сотни раз страшней, чем синильная кислота.
 
 
Ты могла, шутя, и чуть-чуть дразня,
Называть «своим женихом» меня…
Приобнять, на ходу, и прижаться ко мне слегка…
Я не смел тебе прошептать: «Люблю!», —
Я играл тебе свой «Вишневый блюз»,
И гитара надрывно стонала в моих руках.
 
 
Но в тот вечер… Это был твой каприз… —
(Для меня – как гром… как нежданный приз) —
Шаг ко мне… поцелуй!.. – и ушла из-под ног земля!..
Он был быстр и яростен, как укус…
На губах оставил вишневый вкус
С упоительным запахом горького миндаля…
 
 
А потом мы пили с вареньем чай,
Только вкус его я не ощущал:
В пересохшей гортани безвольно немел язык…
Но моя мальчишеская любовь
Навсегда тот день унесла с собой,
Под рокочущий блюз надвигающейся грозы
 
 
Жизнь быстротечна.
Канули в вечность
И не вернутся, зови, не зови,
Ни эти встречи…
Ни этот вечер…
Ни это чудо первой любви.
 

ВОСПОМИНАНИЕ

 
Тишина. Поздний вечер. Родители спят.
Дремлет дворник, закончив работу.
Над землей догорает лиловый закат.
Мир охвачен ленивой дремотой.
Дремлет все: дремлют даже шальные коты,
Что привыкли ночами орать с высоты…
Мы сидим на скамеечке – я и ты —
Взявшись за руки, ждем чего-то.
 
 
Нам – шестнадцать… почти – золотая пора!
Мы способны – вот так – просидеть до утра,
И – по мнению сплетниц родного двора —
«Женихом и невестой» будучи,
Нам не нужно сейчас ни о чем говорить:
Нам бы просто понять, что творится внутри…
Мы молчим и, в лучах уходящей зари,
Размышляем о нашем будущем.
 
 
Ты себе представляешь троих малышей…
Не проблема!.. чего уж проще?!..
Ты – семейное счастье и «рай в шалаше»…
Я – соседство с «любимой тещей»…
Ты отчетливо видишь гостей хоровод,
Жизнь, прекрасную, как голубой небосвод,
Массу милых, приятных семейных забот,
Что придут к нам, сближая и радуя…
Я – крушенье надежд на учебу, и вот —
Вместо вуза – всю жизнь – ежедневный завод…
И упреки… измены… скандалы… развод…
И детей, поделенных надвое…
 
 
Только все это в будущем!.. Ну, а пока…
Презирая дремлющий социум,
Ты толкнула меня в лиловый закат,
И я догорел, вместе с солнцем.
 

ПОЕЗД

 
Чёрным муаровым поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
Лица, шальные ноги,
Усталость, мечты, влюблённость,
Радость, жажду дороги,
Неудовлетворённость,
Подвиги и ошибки,
Горькие слёзы, улыбки,
Боль и надежды зыбкие
Поезд с собой унёс
Сквозь огоньки и звёзды,
Словно сквозь девичьи грёзы,
Как сквозь рождённые ночью
Задумчивые многоточия
Или веснушки сонные,
Гаснущие от солнца,
По черноте рассыпанные
Искрами из-под колес.
Чёрным ночным поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
 
 
* * *
 
 
Монету —
               в небо
                         свинцово-весеннее!
Руки дрожат? —
                       Рискуй!
Уйду!..
          от веселья – в веселье.
Уйду!..
           от тоски – в тоску.
Мысли не станут грубей,
                                   Если сейчас,
                                                      грубя,
Уйду!..
         от тебя… – к тебе,
Уйду!..
          от себя… – в себя.
Решка или орёл?..
                           Вот он —
                                       душевный дефолт!
В воплях бездумной попсы
                                           пляшут мокрые тени…
Ярмарочный Апрель!.. —
                                Он уже близко!..
                                                          Вот —
он уже за спиной!..
                           Видишь?.. – сгрудились стены
калейдоскопом глаз
                               на затылке шалеющей ночи.
По запрокинутым лицам,
                                     в каплях его, бегу.
Не пей его лживость!
                               Постой!
                                        Ты думаешь, он размочит
Каменную пастилу
                             твоих неподвижных губ?
Нам бы —
             в мокрую ночь —
                                   яростным топотом ног!..
Вместе —
             сплетением рук —
                                       в проволоку дождя!..
Что же я здесь скулю,
                               словно побитый щенок,
Из лабиринта улиц
                             выхода не найдя?
С каждым шагом к тебе,
                                    ты от меня все дальше:
Таешь
        в свете реклам,
                              жалящих, словно осы.
Не исчезай,
                 прошу!
                            Нет!
                                   Умоляю даже!..
А за спиной —
                     Апрель
                                скользкими криками косит:
– Купите!..
                 Купите!..
                             Купите!…
– Купите участие!..
– Котлеты из частика!..
– Только у частников
Сметана и счастье!..
– Купите!..
                Купите!..
                           Купите!..
                                       Купите!..
                                                  Купите!..
Рассыпаться в брызги!..
                     Рассыпаться в сотни мельчайших крупинок!..
Бежать
          от окружившей чернеющей яркости!..
Стучать кулаками
                          в широкие
                                         сытые…
                                                    спины
самодовольных зданий —
                                     ублюдков Великой Ярмарки!..
Стучать кулаками?..
                        Перекричу?..
                                             Нет!
Молча,
        в свинцово-весеннее небо —
                                                     монету!
 
 
* * *
 
 
Чёрным муаровым поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
 
 
* * *
 
 
Ветер тихо поёт бесконечную песню.
В струны стёкол вплетаются пальцы дождя.
Почему я в пути? Почему мы не вместе?
Почему я молчал, от тебя уходя?
 
 
Ты растаешь во сне беспокойною тенью,
От которой бегу и к которой стремлюсь.
За окошком весна с мозглым ветром осенним.
Километры считает колючая грусть.
 
 
Это очень обидно, что вместе нам тесно.
Может быть, возвращусь, ничего не найдя?..
Ветер тихо поёт бесконечную песню.
В струны стёкол вплетаются пальцы дождя.
 
 
* * *
 
 
А небо низкое-низкое —
Бесконечной холодной сталью —
Над дорогою близко-близко.
Потянулся – и руки достали.
 
 
И по небу страшному-страшному,
И по небу мрачному-мрачному
Облака проплывают странные
И слезами холодными плачут.
 
 
И в отчаянье, крикнув: «Довольно!»,
Ты в себя убегаешь глазами,
И становится больно-больно,
И глаза закрываются сами.
 
 
Можно вынести боль обиды,
Злобу, подлость, плевок измены,
Но того, что в себе увидел,
Не исправишь и не изменишь.
 
 
* * *
 
 
Чёрным муаровым поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
 
 
* * *
 
 
Номер в гостинице.
Грязный пол.
Телевизор без штекера.
(Давно бы пора припаять).
Койка железная.
Кресло.
Стол.
На столе, почему-то, – пучеглазый паяц.
 
 
Паяцу – поётся.
Паяц – фаянсовый,
С соглашающейся головой китайского божка
И с сердцем – мягким глиняным многогранником,
Раскатанным между ладоней.
А я подарю тебе город!
Целый город, который тоже можно взять в ладони,
Но в котором можно и утонуть
 
 
Добрым белым дождём
Укрою от времени глиняных лиц,
От сытых пальцев и ржавых языков дверей…
Здесь, в постоялом дворе,
Где тысячи судеб сплелись,
Уйдя в черепаший панцирь,
Каждый из нас ждёт.
 
 
Ночью окна домов —
Ячейки счётных машин-диспетчеров.
Врезаются в пустоту
Уходящих составов линии.
А ноги зовут домой —
В беспечную необеспеченность —
Где кажется каждый стук
Неосторожно длинным.
 
 
Жду, до боли вжимая ногти в ладонь.
Сквозь меня поступает год,
Или я проступаю сквозь год?
 
 
Снег рябит за окном в дребезжащем неоновом спектре.
Светофоры, стыдливо краснея, бегут по проспекту.
В напряжённых ушах застыл надоедливый гул.
Не могу!
Я – туда!
Я – за ними!
Я с ними!
Я тоже бегу!
 
 
Ну, как же так?
Ну что ты со мной сделала?
Бегу, бегу, бегу…
Даже ночь зимой белая-белая,
И я бел, как будто в снегу.
Полчаса.
Это время или не время?
Туда и обратно.
С окраины на окраину.
Полчаса!
Время в чьих-то часах
Дремлет.
Вот и люди навстречу —
Поздние или ранние?
Бегу к тебе.
Першит в горле.
Время мое – грохотом в голову.
Бегу к тебе
Жалобно-гордый,
Мысли мусоля стыдливо-голые.
Бегу бел, как будто в снегу.
Ведь даже ночь зимой белая-белая.
Бегу… Бегу!.. Бегу, бегу, бегу!..
Ну, что ты со мной сделала?
 
 
* * *
 
 
Чёрным муаровым поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
 
 
* * *
 
 
Горизонт за окном сквозь сито тумана просеян.
Ночь. Попутчики спят. Я не сплю. Я стою у окна.
Поезд тихо ползёт всё дальше и дальше на Север.
Стук колёс. А вокруг – неизвестность и тишина.
 
 
В полутёмном вагоне жарко и душно, как в бане.
Отовсюду – сопенье и здоровый мальчишеский храп.
Недопитая водка трясётся в гранёном стакане
И, наверное, будет всё так же трястись до утра.
 
 
Светит тусклая лампочка возле двери туалета.
Пахнет пивом и потом, носками, капустой, говном…
И бегу я, шатаясь, поближе к «источнику света»,
Как в холодный предбанник из душной горячей парной.
 
 
* * *
 
 
Двое – напротив – не спорят.
В стёкла уткнулись морозные,
Но, чувствуется, что в ссоре,
И, кажется, – это серьезно.
 
 
Плечи устало опущены,
Головы в такт качаются…
Им бы сыграть равнодушие,
Только – не получается.
 
 
Плохо. Глаза колючие
Смотрят упрямо в стороны…
Может, кому-то и лучше,
Может, обижены поровну…
 
 
Руки столкнулись случайно,
Вспыхнув, отдёрнулись резко.
В пальцах – щелчком отчаянным —
Спичек коробка треснула.
 
 
Видимо, всё не так просто.
Ссора-то кажется крупною.
А время стучит колесами:
«Глупые… Глупые… Глупые…»
 
 
* * *
 
 
Я не зол.
Улыбается снег, растекаясь дождём по стеклу.
Шепчет что-то.
Не мне?.. или мне?..
Я хотел бы уснуть.
Я не груб…
Я не глуп…
Я не глух…
Просто – снег…
 
 
Я не зол.
Ты молчишь.
Ты молчишь и не слышишь, не видишь…
Мне бормочут колёса, что солнце коричневым было сегодня.
Мне бормочут колеса о грубости и обиде…
А что меня гонит?..
 
 
Я не зол.
Просто слишком приблизилось то, что должно быть вдали.
Сколько дней!..
Сколько дней!..
Сколько дней!..
Я хотел бы уснуть…
Чтоб глаза, наконец, в тихий шепот колес улеглись…
Это снег…
Это просто снег…
 
 
* * *
 
 
Чёрным муаровым поясом
Мрака туннель выстелен.
Поезд. Огненный поезд
Ночью из ночи выстрелен.
 
 
1969 г.
 

НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО

 
Север. Май. Середина дня.
– Здравствуй!..
Как ты там… без меня?
Как живется тебе… и с кем… —
В безмятежном твоем мирке?..
И кого теперь ждет судьба
«Воздыхателя» и «раба»?..
Из-за плотно закрытых штор
Не увидишь, что в море шторм,
Что идет косяками сельдь,
Что на винт намотало сеть,
А по морю гуляет смерч —
Смерть.
 
 
Дни путины, как страшный сон:
Разъедает ладони соль,
Днем и ночью стучат ножи:
На плавбазе – бичи… бомжи… —
Полупьяные, в злой тоске,
Мрачно рубят башки треске…
И, зверея под этот шум,
Я, зачем-то, письмо пишу,
Понимая, что – хоть убей! —
Я его не пошлю тебе…
Мой напарник, допив свой спирт,
Спит…
 
 
Да и мне бы… не грех – «грамм сто»,
Хоть мы с ним и считаем, что
Лучше – в море, чем пить с тоски,
А наутро – сшибать «бычки»
И, бомжуя, баклуши бить…
Я ведь, в сущности, – тоже… бич:
Я бежал от тебя тогда
В беспросветное «никуда»,
И уже не вернусь назад,
Чтоб мозолить тебе глаза.
Если вспомнишь меня – скажи:
«Жив».
 
 
Вот, отплаваю, и – на Юг —
Убирать, для корейцев, лук…
Может быть, – на Восток решу —
Собирать в тайге черемшу…
Время лечит!.. Но боль – свежа,
Да и память – острей ножа!..
Я ведь так и не убежал
От тебя… и себя. А жаль!
Буквы пляшут… Дрожит рука…
Штормовою волной – строка…
Все!.. На вахту пора… Зовут…
Рву!
 
 
Мурманск, май 1970 г.
 

ЭКСПЕДИЦИЯ

 
Заполярье. Ночь. Непрерывный снег.
Сорок суток живем без солнца.
Спать да спать бы, казалось… однако – нет:
В изголовье сидит Бессонница.
 
 
Нависает из тьмы над моей головой
Узкоглазой огромной бабищей
И шипит в мое ухо: «Ну, что? Живой?», —
Растянув в ухмылке хлебалище.
 
 
Спит каюр Николай – коренной саам…
Спят собаки – ни воя, ни лая…
Я в спасительный сон провалился бы сам,
Да она надо мной камлает,
 
 
Беспокойные мысли тащит на свет
Превращая в шаманское варево.
Я молчу. Я запомнил саамов совет —
Никогда с ней не разговаривать.
 
 
Эту злобную ведьму из детских снов
Нужно попросту игнорировать.
Я молчу. Я пытаюсь считать слонов,
На насмешки не реагируя.
 
 
А она мне – ехидно: «Ну, что, рыбак,
За беспомощность списанный с сейнера?
Ты считай не слонов – ездовых собак,
Ты ж теперь – «Покоритель Севера»!
 
 
Чтоб в любой момент отойти ко сну,
Нужно здесь – в Заполярье родиться.
Или кто-то тебя за рукав тянул
В эту чертову экспедицию?».
 
 
Не желаю слушать кошмарную тень,
И глаза закрываю упрямо я,
Понимая, что даже в полярный день
Будет, в принципе, то же самое.
 
 
И давно бы, наверное, смылся домой,
Но успел полюбить – треклятую…
Ненавистную… сладостный ужас мой —
Параллель шестьдесят девятую.
 
 
Кольский полуостров, 1970 г.
 

ЖИЗНЬ

 
Поднимаясь медленно в гору,
Ты несешь свое счастье и горе,
Свои злые и добрые мысли,
Словно ведра на коромысле,
На усталых плечах покатых —
Осторожно, чтоб не расплескать их.
Тяжело!.. – но шагаешь упорно,
Если ведра наполнены поровну.
Расплескаешь одно – и точка! —
Искривление позвоночника:
Стоит вылить свой добрый опыт —
Превращаешься в мизантропа,
Выльешь зло, а добро оставишь —
И… блаженным юродивым станешь,
Да смотри, не споткнись! – не то ты
Можешь стать пустым идиотом,
И скатиться с горы, обесценив
Всякий смысл достижения цели.
Наша жизнь – искусство баланса!
В ней ничто не дается авансом,
И держать равновесие надо,
Несмотря на любые преграды.
 

FALLING BLUES

 
Повернули мои часы
С восходящей – на нисходящую.
Презирая толпу галдящую,
Подзаборные стонут псы.
И сквозь лица собравшихся, чтоб поглазеть,
Сквозь обрывки плакатов и лживых газет,
Словно старец, спешащий в свой малый скит,
Я бегу на любимый Измайловский.
Я бегу от тебя. Я бегу от себя.
Я бегу от любви, бесконечно любя.
Злопыхателей теша и радуя,
Я бегу, спотыкаюсь и падаю.
Падаю
Мокрым листом.
Падаю
В колени лицом.
Меченым атомом в бездну распада я
Падаю.
Падаю!
Падают
Листья берёз.
Падают
Птицы из гнёзд.
Мокрою белой небесною падалью
Снег отравленный падает.
 
 
Подступает холод к плечу.
Опускаюсь все ниже и ниже я.
Поднимаю глаза – и вижу:
Я не падаю, я – лечу!
Я лечу сквозь свинцовые капли дождя
Над простёртой рукой рокового вождя,
Над соборов прекрасными зданиями
В бесконечный простор мироздания,
Сквозь грядущий закат и ушедший рассвет,
Сквозь мечты и ошибки непрожитых лет…
Но, взлетев,
словно выпад эспады, я
В неизбежность стремительно падаю.
Падаю
Мокрым листом.
Падаю
В колени лицом.
Меченым атомом в бездну распада я
Падаю.
Падаю!
Падают
Листья берез.
Падают
Птицы из гнезд.
Мокрою белой небесною падалью
Снег отравленный падает.
 
 
Санкт-Петербург, 1994 г.
 

МИРАЖИ

«Проходит жизнь, проходит жизнь,

 

 

Как ветерок по полю ржи…»

Борис Полоскин.

 
Знойный воздух над морем ржи,
Как густое желе, дрожит…
Беспощадные, как ножи,
Разрезают желе стрижи…
Подтверждая, что ты еще жив,
Возле уха пчела жужжит…
Ты упрямо бредешь вдоль межи,
А навстречу плывут миражи —
Вся твоя суматошная жизнь,
Смысл которой непостижим:
Виражи ее… рубежи…
 
 
Ты вглядись в них… вглядись и скажи:
Чем ты жил?.. и зачем ты жил?..
И чему, извини, служил,
Если творчество… тиражи…
Деньги… слава… любовь… даже жизнь —
Это, в сущности, миражи? —
Разноцветные витражи
В бесконечном пространстве лжи.
 
 
Время движется вспять, обнажив
Всю тщету напряжения жил.
Видишь – детство твое бежит
Вдоль межи в океане ржи?..
Не спеши к нему!
Задержись!
Там – за детством – кончается жизнь.