Czytaj książkę: «Древнегреческая религиозная скульптура»
Въ древнѣйшую пору искусства, когда человѣкъ не обладалъ ни знаніемъ природы, ни знакомствомъ съ техникой дѣла, въ силу роковой необходимости не оказывалось различія между изображеніями смертныхъ и боговъ: когда послѣ грубыхъ ἀργοὶ λίϑοι (необдѣланные камни), вслѣдъ за деревянными ξόανα (истуканы), послѣ такихъ идоловъ какъ знаменитый Аполлонъ въ Амиклахъ, послѣ эпохи, гдѣ еще не думали изображать смертнаго, примѣняя свое скромное знаніе и всю силу своей фантазіи къ изображеніямъ покланяемыхъ божествъ, выработалась, наконецъ, форма для образа человѣческаго, мужского и женскаго, тогда эти стереотипные образы стали безразлично употребляться по отношенію ко всѣмъ божествамъ и къ наиболѣе прославленнымъ смертнымъ. Типъ полугреческій, полуегипетскій, съ которымъ знакомятъ насъ напр. статуи Лувра и Падіональнаго Музея Аѳинъ (Артемида Делосская), одинаково пригоденъ былъ для каждой богини, такъ какъ въ самомъ себѣ не заключалъ ничего характернаго. Извѣстный типъ улыбающихся «Аполлоновъ», въ родѣ Орхомейскаго, Ѳерскаго, Тенейскаго, Птойскаго и др. – кого обозначаетъ онъ? Почему эти таинственно улыбающіяся загадочныя лица должны принадлежать только Аполлону? почему не быть имъ, этимъ подъ часъ очень уродливымъ фигурамъ, съ равнымъ успѣхомъ и простыми смертными, и другими какими-либо богами, смотря по надобности? И недавняя догадка г. Омолля, что въ образѣ двухъ подобныхъ Аполлоновъ найдены въ Дельфахъ прославившіеся своей сыновней любовыо и почтительностыо братья Клеобисъ и Битонъ1, весьма остроумна и близка къ истинѣ. Всѣ эти изображенія равно пригодны были для неприхотливой публики, чтобы замѣнять собою и человѣка, и бога. При томъ же, богъ не могъ негодовать на художника: эти изображенія одинаково далеки были и отъ идеала божественнаго, и отъ земной красоты человѣческой. Нельзя, поэтому, сказать, что человѣкъ и божество въ древнюю, еще наивную эпоху религіозной и художественной жизни Эллина были отожествлены вполнѣ: во 1) изъ людей удостоивались этой чести – быть вырѣзанными изъ дерева или высѣченными изъ камня или мрамора – лишь немногіе избранные, лишь тѣ, которыхъ, какъ вышеупомянутыхъ аргосцевъ, отмѣтило само божество, a во 2) люди эти въ деревѣ и мраморѣ теряли значительную частъ своей человѣческой природы и уже какъ-бы не были «настоящими» людьми.
Но, повидимому, уже въ давнюю пору это смѣшеніе человѣка съ божествомъ стало наводить вѣрующихъ художниковъ и мастеровъ на размышленія, заставившія ихъ въ концѣ концовъ изобрѣсти способъ для различія какъ смертнаго отъ небожителя, такъ и одного божества отъ другого. Простѣйшимъ средствомъ для этого было снабженіе божественныхъ изображеній особыми аттрибутами: отличая ихъ отъ жалкихъ людей, аттрибуты различали въ то же время боговъ и между собою, указывали на ту или иную функцію изображеннаго въ стереотипномъ видѣ божества. Такъ грубый идолъ, найденный на о. Делосѣ, судя по отверзтіямъ среди пальцевъ, плотно сжатыхъ въ кулакъ и словно пришитыхъ къ закутанному въ тяжелую ткань тѣлу, былъ отмѣченъ особыми аттрибутами, вѣроятно лукомъ и стрѣлами, какъ богиня охоты и звѣрей, рожденная на Делосѣ Артемида. Это пристрастіе къ аттрибутамъ, сохраненное греческой пластикой до самаго конца ея, перешло затѣмъ и въ христіанское искусство, особенно въ церкви римско-католической, гдѣ каждый святой и каждая святая имѣетъ свой аттрибутъ, отличающій ихъ отъ другихъ, напр. ключи отличаютъ ап. Петра, мечъ – ап. Павла, левъ – бл. Іеронима, колесо – велкм. Екатерину, рѣшетка – св. Лаврентія, музыкальный инструментъ – св. Цецилію и т. д.
