Czytaj książkę: «Солдатские будни. Сборник рассказов»

Обкатка

Пыльная, взрытая траками танков дорога вела на полигон. В знойном полуденном воздухе висела гулкая, напряженная тишина. Изредка со стороны стрельбища доносились короткие автоматные очереди, да вдали над зелеными ангарами военного аэродрома взмывали в небо серебристые истребители. Высоко в голубизне поднебесья два совсем игрушечных самолета, за которыми тянулся белый шлейф, чертили замысловатые фигуры.

Новобранец рядовой Георгий Шубин, сидя рядом с сослуживцами в кузове автомобиля ГАЗ-157, провожал проплывающие вдоль дороги поля и деревья грустным взглядом. Его угнетала непривычная жара южного края, а в голове вертелось непонятное слово «обкатка». После команды «подъем!», прозвучавшей в казарме учебного подразделения отдельной роты химической защиты, курсанты-новобранцы тщетно старались предугадать смысл этого странного слова. Кого и зачем и каким способом решили обкатывать?

Строгие сержанты прерывали всякие размышления и мечты о родном доме частыми командами. Небольшой плац, обсаженный по периметру стройными тополями с серебристой листвой, с утра гудел под тяжелыми кирзовыми, начищенными до блеска сапогами. Оттуда доносились отрывистые голоса: «Нале-во… Напра-во! Шагом марш! Кру-гом!»

И вот теперь солдаты, рассевшись по машинам, ехали на полигон. Осталась за поворотом окраина города со старыми одно и двухэтажными зданиями, хозпостройками, садами и палисадниками. Новички с тревогой и волнением ждали предстоящих испытаний. Сержант Логунов, в отделение которого был зачислен Шубин, отвечая на вопросы и любопытные взгляды своих подчиненных, сказал:

– Было время, и я тоже ломал голову над словом «обкатка». Увидите и испытаете. Это будет ваш первый экзамен на звание солдата, воина Отечества.

Город утонул в золотистом мареве. Смутно угадывались его очертания. Ухоженные поля и сады неожиданно расступились, вокруг лежала пустынная, выжженная солнцем степь. За машинами, крытыми брезентами, тянулись клубы желто-серой пыли. Она проникала сквозь полог и оседала на лицах ребят, на пилотки и ещё не успевшие выгореть и просолиться потом новые гимнастерки.

Курсанты, расположившись вдоль бортов на откидных сиденьях, придерживали недавно врученные автоматы Калашникова со стальными штык-ножами. На ремнях висели подсумки с желтыми пластмассовыми магазинами, сбоку – противогазы. В том, что за ними нужен тщательный уход Георгий и его друзья убедились сразу же после первых занятий по огневой подготовке на стрельбище, когда пришло время разборки и чистки оружия.

На эту процедуру ушло не меньше трех часов. Шубин не роптал на свою судьбу. Привыкать к твердой воинской дисциплине – дело нелегкое, но ему пришлось по душе и он быстро подчинил свою волю распорядку в казарме, старательному изучению теории и практики военной специальности инструктора-дозиметриста.

Вот и полигон. Далеко к горизонту уходит сухая степь, не знающая плуга и культиватора степь с сухим и жестким разнотравьем, исполосованная траками и колесами танков, бронетранспортеров и вездеходов. Вдали за рыжевато-бурым глинистым бруствером были видны несколько макетов танков и БТРов и БРДМ. Чуть поодаль, возле небольшого чудом сохранившегося деревца замер настоящий танк.

Машины с курсантами остановились возле вышки наблюдательного пункта, вознесенного над плоской кровлей одноэтажного здания, обнесенного проволочным заграждением. Первое занятие проходило в учебном городке. Командир взвода, стройный светловолосый лейтенант, недавний выпускник военного училища с новенькими погонами и портупеей Вахтанов старательно рассказывал солдатам о зажигательных средствах, находящихся на вооружении потенциальных противников.

– Напалм – маслянистая, студенистая масса, – говорил он, демонстрируя вещества. – Его лучше всего тушить песком или плащ-накидкой, когда иных средств не окажется под рукой. Без доступа кислорода напалм гаснет. Двое солдат на примере подтвердили слова офицера.

Курсанты, поочередно гасили, полыхающее в липа жаром, неукротимое пламя. После усилий и смекалки его удавалось погасить.

– А теперь главное – обкатка танком, – строго произнес Вахтанов. Тем временем Сержант Логунов подвел свое отделение к траншее. В этот момент Георгию отчетливо вспомнился последний день перед призывом на службу, напутствия матери и отца, добрые пожелания друзей. От памятной картины прощания на перроне вокзала у него защемило сердце. В следующее мгновение он увидел Ксюшу с тугой косой и злато-карими зрачками печальных глаз. Они подружились еще в школе.

Больно, печально было расставаться и они сомкнули горячие ладони рук. Шубин нежно привлек девушку к себе, смутился своей смелости.

Уже стоя в вагоне, через толстое зеленоватое стекло, он увидел ее грустное красивое лицо, и как сквозь туман до него донеслись ее последние слова: «Георгий, я буду ждать тебя! Пиши мне, милый, чаще, не забывай свою Ксюшу». И поплыл за окном шумный вокзал с пронзительным маршем «Прощание славянки».

Резкий гул заработавшего мотора прервал воспоминания Георгия. Тяжелый танк Т-64, застыл в полусотне метрах от траншеи. Лейтенант был немногословен. Он надел на голову стальную, зеленого цвета каску, взял в руки два муляжа учебных гранат и лихо спрыгнул в траншею. Приподнялся над бруствером и подал знак рукой выглянувшему из люка танкисту в черном шлемофоне.

Танк, окутанный синевато-фиолетовым дымом, увеличивая скорость, приближался к траншеи, в которой находился взводный. Когда до машины оставалось метров пять, офицер приподнялся и бросил первую гранату под лязгающую траками гусеницу. Сквозь столб пыли солдаты увидели, как грозная машина, кромсая почву, накатила на траншею. Вдогонку вторая граната настигла танк. Вахтанов, отряхивая с гимнастерки землю, возвратился к взводу и строго спросил у присмиревших ребят:

– Все видели, понятно, как надо действовать?

– Так точно, товарищ лейтенант, – прозвучали несколько голосов, но без энтузиазма.

– Кто хочет первым себя испытать? – спросил он после короткой паузы. Наступило молчание.

– Я, – тихо произнес Шубин. Все солдаты обернулись к ровеснику.

– Рядовой Шубин вам все ясно? – спросил офицер, передавая каску и гранаты.

– Так точно! – ответил Георгий. «Так вот какая обкатка», – подумал он. Надел каску и спрыгнул в траншею, где затаился запах выхлопных газов. «Только бы не сдали нервы», – упрямо стучала в виски кровь. «Пиши мне чаще, не забывай свою Ксюшу», – звучал ласковый девичий голос.

Он крепко стиснул в руке гранату, словно она была настоящей, а не учебной и стал ждать. На самом краю траншеи, среди сухих травинок на изогнутом стебле белела чудом уцелевшая ромашка. Танк между тем приближался. Георгий уже отчетливо видел его башню, длинный покачивающийся ствол. Он до боли сжал пальцами гранату. Дистанция между танком и траншеей быстро сокращалась.

Курсант приподнялся и метнул гранату. Едва, успел пригнуться, как огромная, щадящая дымом, темная масса нависла над ним, закрыла солнечный свет. Желтая глина сухими комьями посыпалась на каску, за воротник гимнастерки.

Несколько секунд превратились в минуту, танк замер на месте, вращая гусеницами. Георгию показалось, что машина вгрызается в почву и еще одно мгновение и раздавить его многотонной массой. Но снова вспыхнуло над головой высокое небо, в котором постепенно растворялся инверсионный след самолета.

Шубин вскочил и точно метнул вторую гранату. Она гулко ударилась о броню. На дне окопа, среди комьев осыпавшейся глины лежала хрупкая ромашка с белыми лепестками и золотым сердечком.

Солдат бережно расправил ее на ладони и положил в карман. И снова Шубину увиделись милые Ксюшины глаза, окаймленные черными пушистыми ресницами.

–Я обязательно тебе напишу, – вслух произнес он и решил вложить в конверт ромашку. Раскаленное солнце повисло над землей большим оранжевым апельсином. Оно равнодушно взирало на ребят, проходящих испытание на твердость характера и силу воли.

«Крещение»

Перебирая старые блокноты, я обнаружил пожелтевшее удостоверение об окончании учебного подразделения, выданное мне 17 мая 1969 года. Развернул и увидел перечень из 13 военных дисциплин от политической до санитарной подготовки и топографии с оценками на выпускном экзамене. Общая оценка «отлично» с присвоением военной специальности «химический инструктор-дозиметрист».

Документ был подписан председателем комиссии генерал-лейтенантом Гордейчуком. Навеял на меня воспоминания о далекой юности, армейской службе, за которую удостоился нагрудного знака «Отличник Советской армии», о забавах, которыми ровесники скрашивали суровый быт. Потешные истории могут служить предостережением, для тех, кто готовится исполнить воинскую повинность, то есть в восемнадцать лет надеть солдатскую гимнастерку, отведать казенных харчей, узнать, почем фунт соли?

Ныне костяк вооруженных сил составляют профессионалы: выпускники высших военных училищ и академий, а также контрактники, но продолжается, правда, не в прежних масштабах, весенний и осенний призыв юношей на действительную срочную службу. Новобранцы могут столкнуться с «сюрпризами». О некоторых из них я поведаю.

Служить в бытность единого Союза и его непобедимой и легендарной армии, мне довелось в отдельной учебной роте химической защиты, входившей в состав учебной мотострелковой дивизии. Она дислоцировалась в городе корабелов – Николаеве.

Курс обучения призывников не превышал шести месяцев. За этот период готовили специалистов для разных родов сухопутных войск, танковых, артиллерийских, зенитных, авиационных и т. д. со сдачей выпускных экзаменов, вручением удостоверений, присвоением званий «младший сержант», «сержант» и в редких случаях «старший сержант». Для дальнейшего прохождения срочной службы по разнарядке отправляли в строевые части Краснознаменного Одесского военного округа, которым в ту пору командовал генерал-полковник Александр Шурупов, прошедший закалку на фронтах Великой Отечественной войны.

В отдельной роте химической защиты, офицеры в классах и на практических занятиях обучали курсантов ведение боевых действий в условиях войны с применением ядерного оружия и отравляющих химических веществ и бактериологического оружия.. Поэтому в штате каждого батальона значился химический инструктор-дозиметрист, который непосредственно подчинялся комбату и начальнику штаба. В его арсенале были боевая разведывательная дозорная машина (БРДМ) общевойсковые защитные комплекты (ОЗК), противогазы против химических атак и учебные химические вещества..

Несмотря на строгую дисциплину, четкий распорядок и загруженность учебой от подъема в 6 часов утра и отбоя в 22 часа, старослужащие, а их в роте было немного, называвшие себя с гордостью «деды» старались блюсти армейские традиции в виде забав и приколов. В позднее и ночное время на дежурстве в казарме, кроме дневальных из состава курсантов оставался один офицер. Поэтому он мог уследить за всем, что происходило в роте. И тогда деды, отслужившиеся полтора года, готовящиеся к дембелю, то есть демобилизации, возвращению домой, давали волю своим фантазиям.

Среди курсантов, принявших присягу и еще не успевших адаптировать к строгому режиму солдаткой жизни, выбирали наиболее активного и строптивого. В расчете на таинственность ритуала и любопытство подопытного, предлагали ему первому пройти крещение. Тот, дабы не ударить в грязь лицом, показать свою смелость, подбадриваемый дедами и курсантами, соглашался.

Велели потуже затянуть ремень и ставили по одну сторону двери, а полый рукав его гимнастерки крепко зажимали. С невидимой для курсанта стороны, подняв рукав вверх, заливали полведра воды и резко открывали дверь. Вода мгновенно заполняла гимнастерку из плотной ткани хабэ, превратив ее в водяной пузырь. Опешивший от такого фокуса курсант, взирал на заходившихся от смеха зрителей, округлившимися глазами. Поспешно расстегивал ремень с блестящей бляхой, потоки воды заливали пол.

– Поздравляем с крещением! – восклицал старший дедов, остальные от хохота хватаясь животы. – Тяжело в учении, зато легко в бою. После такого испытания натовские вояки нам не страшны. Больше всего янки боятся наших солдат из стройбатов, ибо по мнению противника, они до того свирепые, что кроме саперных лопаток, им другое оружие не доверяют.

Пострадавшего курсанта облачали в сухую гимнастерку и брюки, а мокрую одежду отправили в сушилку. Усердно поили крестника чаем, водка и другие крепкие напитки были пол запретом. Однажды новобранцу из Житомира под видом компота в резиновой грелке, помещенной в посылку, вуйко (дядя) прислал самогон, однако ушлый старшина узрел эту хитрость и перед строем на плацу заставил курсанта уничтожить «зеленого змия». Пригрозил гауптвахтой.

– Кто еще хочет пройти крещение, испытать гимнастерку на непромокаемость? – взывали деды, но желающих не нашлось. И еще один номер из той же серии им удался. Вновь прибывшего курсанта склонили к участию в процедуре по заморозке стакана с водой к потолку. Посреди спального помещения, которое для краткости называли кубриком, поставили стол, на него табуретку, чтобы дед мог дотянуться рукой до потолка. Находясь снизу, курсант подал ему граненый стакан с водой. Дед будто бы нечаянно обронил ручку. Она упала на пол, новобранец машинально нагнулся, чтобы поднять и тут же содержимое стакана пролилось на его коротко стриженную голову.

– Не удалась заморозка, – посетовал дед. – Зато ты получил крещение святой водицей, принимаем в нашу семью.

Придумали эксперимент и для проверки вестибулярного аппарата, координации движения. Группа курсантов из учебного класса выходила в длинный коридор, до блеска надраенный темно-бурой мастикой. Чтобы не следить тяжелыми кирзовыми сапогами, в которых ходили круглый год в холод и в жару (это сейчас носят удобные берцы), курсанты ступали на ковровую дорожку и следовали в затылок друг другу. Выждав момент, два-три деда, находясь на противоположном конце, резко дергали за дорожку. Курсанты, подобно камням домина, валились друг на друга.

– Эх, мужики-слабаки, – потешались деды и назидательно наставляли. – Для твердости шага и координации движения чаще совершайте марш-броски, занимайтесь физической и строевой подготовкой в спортзале, на плацу и на полосе препятствий..

Не отставали от них и командиры отделений, сержанты и старшие сержанты. Тренировали на скорость одевания и раздевания при командах: «Подъем!» и «Отбой!». Эти манипуляции с одеванием и раздеванием по нормативам следовало завершить, пока в руке сержанта не погаснет зажженная спичка. Достаточно было одному курсанту замешкаться, не вложиться в норматив, как команды повторялись несколько раз.

Конечно, эти и другие армейские забавы и приколы отличались коварством, однако вносили разнообразие в размеренную жизнь курсантов, которая чередовалась занятиями в классах, на плацу, полигоне и стрельбище. Готовили нас основательно.

На праздники настроение поднимали студенты медицинского училища, молодые работницы швейной фабрики, выступавшие с концертами перед защитниками Отечества.

Настоящую закалку и крещение после окончания учебки я с ровесниками прошел во время учений в лютую стужу и зной, когда обитали в палатках с печками-буржуйками, совершали многокилометровые марш-броски в полной боевой экипировке с автоматами АКМ, боеприпасами, вещмешками, скатками и плащ-палатками.

По нормативам оперативно наводили понтонные мосты через реки Днестр и Буг, по которым переправлялись танки, БТР, тягачи, артиллерия, автомобили с личным составом.

Во время службы в понтонно-мостовом батальоне, дислоцированном в молдавском селе Парканы, публиковал статьи и стихи в окружной газете «Защитник Родины». После демобилизации, отразил армейскую романтику в своей первой повести «Испытание верности». Понятно дело, что рассказ о солдатских забавах цензура бы тогда не пропустила. Хотя «дедовшина» в армии и на флоте в советское время не была столь ожесточенной и драматичной, как в первое десятилетие после развала единого государства.

Какие сейчас нравы царят в армии, в ходу ли забавы и приколы, мне неведомо, но желаю, чтобы курьезные истории оставались без драматических последствий.

Палатка окуривания

После окончания учебного подразделения, обретя военную специальность «химический инструктор-дозиметрист» и звание «сержант» для дальнейшего прохождения срочной службы я прибыл в понтонно-мостовой батальон инженерно-технических войск, расположенный в селе Парканы на берегу Днестра.

Начальник штаба майор Георгий Дежкин, прочитав мое удостоверение об окончании учебки с общей оценкой «отлично», одобрительно произнес:

– Годится, отличники нам нужны. Большинство призывников в батальон поступили из среднеазиатских и кавказских республик. Для них оружие массового поражения – темный лес, поэтому просвещай и не только в теории, но и на практике. Следуй завету великого русского полководца Александра Суворова: тяжело в учении – легко в бою. Впрочем, и другие мудрые заповеди из его «Науки побеждать» не забывай.

– Так точно! – ответил я.

– Имей в виду, если достигнешь высоких показателей в боевой и политической подготовке, то присвоим очередное звание и предоставим двухнедельный отпуск домой, – обнадежил майор. – Поди, скучаешь, тоскуешь о родне и невесте?

– Так точно, скучаю! Разрешите идти?

– Иди, приступай к обязанностям, – велел офицер.

Начштаба и, конечно, комбат подполковник Сухарев стали моими непосредственными начальниками. Фактически, отвечая за подготовку личного состава к защите от оружия массового поражения, а именно ядерного, химического и бактериологического, я занимал офицерскую должность.

С азартом включился в работу. Используя плакаты, схемы и другие наглядные пособия, рассказывал сослуживцам о ядерном, термоядерном оружии, о водородной бомбе и основных факторах поражения: проникающей радиации, световом излучении, ударной волне и электромагнитном импульсе. Детально поведал о губительном воздействии этих факторов на организм человека, в целом на окружающую среду, флору и фауну, подробно рассказал о средствах защиты и приборах для определения уровня радиации и допустимых для человека нормах, о газосигнализаторе, предупреждающем о типе примененного противником газа.

Приятно было наблюдать, с каким интересом слушатели внимают новым для них знаниям. Таким же образом реагировал и я, будучи курсантом учебки.

Старательно, конспектируя факты, подчиненные слушали лекции о химическом оружие: боевых отравляющих веществах, газах нервнопаралитического, удушающего действия, в частности, зарине, зомане, иприте, фосгене и дифосгене, о зажигательных смесях – белом фосфоре и напалме. Не осталось без внимания и бактериологическое оружие – смертельно опасные бактерии и вирусы природного (холера, чума, сибирская язва, оспа и др.) и искусственного происхождения, созданных во вражеских лабораториях.

Зараженность местности, помещений и каким именно отравляющим веществом, определялась прибором газосигнализатором. Также в арсенале батальона были дозиметрические приборы для определения уровня радиации: ДП-5В, индивидуальные дозиметры ИД-1, ИД-02, ИМД-2С, комплект дозиметров ДП-22В и дозиметрическая линейка ДЛ. Основным средством защиты от химического и бактериологического оружия является общевойсковой защитный комплект с противогазом, а средством разведки – БРДМ – боевая, разведывательная дозорная машина.

Занятия я не ограничивал стенами «ленинской комнатой», так назывался актовый зал для культурно-просветительских мероприятий, где они проводились, а продолжал учебу на полигоне с применением взрывпакетов, дымовых шашек. Убежден, что многим, кто служил в армии и на флоте, запомнились такие учебные команды: «Вспышка слева!», «Вспышка справа!» спереди или сзади, то есть о возможном ядерном взрыве.

При этой команде солдаты ложились плашмя на землю, ступнями по направлению к взрыву, прикрывали глаза и голову от светового излучения и ударной волны. Для укрытия использовали овраги, пригорки и другие особенности ландшафта.

Некоторые из местных старожилов-аборигенов, наблюдая за непонятными для них телодвижениями, вертели пальцами у висков. В их головы не укладывалось, почему вдруг солдатский строй плашмя падает на землю?

Весна была в разгаре. Деревья и кусты утопали в белоснежном, розоватом, лиловом, пурпурном и желтом цветении. Земля покрылась изумрудно-малахитовой травой, проклюнулись хрупкие цветы.

– Товарищ майор, мне необходимо проверить, правильно ли подобраны противогазы для каждого бойца, не пропускают ли резиновые маски воздух, а в случае военных действий газы и опасные бактерии и вирусы, – обратился я к начштаба.

– Понятно, решил проверить их в палатке окуривания?

– Так точно!

– Одобряю и разрешаю, – сказал майор Георгий Дежкин. – У нас не только порох должен быть сухим, но и надежная защита от оружия массового поражения, находящегося на вооружении вероятного противника, каковыми являются армии стран НАТО. Начни проверку с личного состава первой роты. Я предупрежу капитана Моцарского.

– Мне потребуется слезоточивый газ хлорпикрин, – напомнил я. – Он хранится на складе химических средств.

– Прикажу старшине Гармашу, чтобы выдал.

Вскоре по моей команде рядовые установили вблизи плаца палатку цвета хаки. К тому времени прибыл первый взвод в составе тридцати человек во главе с замкомвзвода сержантом Виталием Синельником. Солдаты выстроились в две шеренги.

Я начал инструктаж с вопроса:

– Как проверить надежность противогаза, чтобы в случае применения противником боевых отравляющих веществ он не стал последней предсмертной маской?

Наступила пауза, чтобы не попасть впросак, никто не решился ответить, а я продолжил:

– Для этого существует газ хлорпикрин, воздействующий на слизистые ткани дыхательных путей, на глаза и гортань. Поэтому, чтобы размер маски герметично прилегал к лицу, а гофрированная трубка, соединяющая маску с коробкой с сорбентами, фильтрующими воздух, была целой, без повреждений, проводится их проверка в палатке окуривания, где для этого распылен хлорпикрин.

Облачившись в ОЗК с противогазом, я проник в палатку и распылил хлорпикрин. Пробыл внутри три минуты и, убедившись в надежности своего противогаза, резиновой маски, вылез наружу.

– В палатку входить по двое, – пояснил я. – Находиться в ней следует не более трех минут. Этого времени достаточно для проверки герметичности маски. Если почувствуете, что щиплет глаза и наворачиваются слезы, то, не мешкая, выбегайте из палатки. Ясно?

– Так точно! – хором отозвались они.

– В таком случае, начнем с замкомвзвода, – я указал рукой на сержанта Синельника. – Приступай! Газы!

Он быстро облачился в ОЗК и надел на голову резиновую маску противогаза, скрылся в палатке. Через три минуты благополучно возвратился, снял маску и доложил:

– Противогаз в порядке.

До полудня, когда я объявил перерыв на обед, весь взвод успел побывать в палатке. Лишь у троих солдат маски оказались большего размера, произошло проникновение паров газа. После трапезы я предполагал продолжить процедуру с бойцами второго взвода.

В качестве часового у палатки выставил рядового Федора Стрижа, а остальные строем отправились в столовую, расположенную на территории части в ста метрах от плаца. В этот промежуток времени произошел казус.

У палатки я застал рядового Богдана Кудрю из третьего взвода. Лицо у него было красное, как бурак, из глаз сочились слезы, кашлял, прикрывая рот ладонью.

– Что случилось?

– Очень приспичило. Всего на минуту отлучился в сортир, – оправдывался Стриж, – А его черт понес в палатку без противогаза. Вот и наглотался хлорпикрина. Не лезь в воду, не зная броду. Будет простофиле на будущее наука.

– Товарищ сержант, что со мной случиться? – вопрошал пострадавший.

– Уже случилось. Газ минимальной концентрации, поэтому не смертельный, промоешь лицо, глаза, нос, прополощешь горло и пройдет.

– Спасибо, а то я думал, что мне крышка, помру или останусь калекой и тогда невеста сбежит.

– Почему полез в палатку, что ты там искал? Отвечай!

– Ребята сказали, что ефрейтор Бахтияр Турдиев забыл в палатке флягу со спиртом. Решили перед тем, как отправиться в столовую на обед, принять граммов по пятьдесят на грудь для аппетита, – признался Богдан.

– Дурья башка, – покачал я головой. – Сослуживцы тебя развели, как лоха, подставили. Ни фляги, ни бидона в палатке нет. Об этом случае доложи командиру взвода, чтобы наложил взыскание. Шагом марш!

Кудря ретировался на промывку лица и глаз, а я обратил свой взор на рядового Стрижака и строго произнес:

– По законам военного времени, отдал бы тебя под трибунал.

– Виноват, исправлюсь, – промолвил Федор, опустив голову.

– Два наряда вне очереди, – объявил ему наказание. – Доложи взводному.

– Есть, – без энтузиазма отозвался он.

После полудня проверка противогазов в палатке окуривания продолжилась.