Czytaj książkę: «Оппозитчики: путевые заметки водителя мотоцикла»

ЗЕЛИБОБЕР

Здравствуйте!

Меня зовут Зелибобер. Но это, конечно, для своих. Официальное своё имя я не люблю, потому что звучит оно казённо и скучно – ИМЗ-8.1037. Предпочитаю, когда меня называют Уралом – красивое мужественное имя.

Я – мотоцикл с боковым прицепом, или, по-простому, с коляской. Появился на белый свет весной 2005 года в городе Ирбите на Урале. Скажу без ложной скромности, что родился я красавчиком: блестел лаковыми чёрно-красными боками, сверкал хромом, поскрипывал кожей сидений. Хозяин очень ждал меня ещё с осени, даже заранее нашёл для меня домик – бокс в тёплом многоэтажном гараже. Ужасно волнуясь, я покинул родной город и в деревянном ящике отправился в Москву на встречу с Ним. Какой Он, мой Хозяин? Как сложится наша совместная жизнь?

И вот настал долгожданный день нашей встречи. Перед этим меня вытащили из ящика, подсобрали, отрегулировали, протянули все гайки, плеснули в бак немного бензина и запустили моё оппозитное сердце. Не может быть! Они забыли положить в ящик хромированный бугель коляски! Стыдно же появиться перед Хозяином в некомплектном виде. Но тут меня выкатили из ворот, и я предстал перед Ним.

Хозяин приехал за мной на такси с новеньким шлемом в руках. Когда оформлял в офисе документы, купил смешные перчатки без пальцев. И кожаная курточка на Нём была забавная: на ветру такой воротник будет бить по лицу! Я сразу почувствовал, что Хозяин совсем неопытный и толком не знает, как со мной обращаться. Позже, конечно, Он признался, что никогда до этого не ездил на мотоцикле, а как мной управлять – прочитал в интернете. Эх, знал бы – посоветовал бы Ему позвать кого-нибудь опытного или забрать меня на эвакуаторе. Но Хозяин смело уселся сверху, мы сделали два круга по двору и поехали домой.

Москва поразила меня: я даже не думал, что бывают такие высокие дома, такие широкие проспекты и такое огромное количество машин. Мне было очень страшно впервые ехать по этому огромному незнакомому городу. Хозяин с перепугу забыл закрыть обогатители моих японских карбюраторов, и вскоре я стал захлёбываться бензином и глохнуть. Он снова и снова заводил меня, мы с перегазовками бросались в бой, и я очень боялся за своё неокрепшее сердце. И вот когда до моего нового дома оставалось совсем немного, нам пришлось резко повернуть направо. Хозяин, что же ты делаешь?! Ведь мне нельзя направо так быстро, я же асимметричный! Но было поздно: коляска беспомощно задралась вверх, а мы оба страшно перепугались и, зажмурившись, затормозили на встречной. Слава богу, что там никого не было. Ну что, теперь Ты понял, что я не игрушка?! Давай аккуратненько поехали уже в гараж.

Совместная жизнь начиналась бурно. Через несколько дней солнечным субботним утром мы поехали в ГАИ ставить меня на учёт. Машин на улицах было немного, и в приподнятом настроении мы резво выехали на Третье транспортное кольцо. Эх, Хозяин, Хозяин… Ты что же думаешь, что край люльки – это и есть мой габарит? У меня же там ещё колесо выступает сантиметров на тридцать. Я ужасно сильно ударился крылом коляски об отбойник. Было очень больно, а Хозяин чуть не плакал от досады. Так мы и появились в ГАИ с искорёженным крылом.

Конечно же, Хозяин очень извинялся, быстро купил мне новое крыло, да и я не держал обиды, и мы начали постепенно привыкать друг к другу. Он клал блины от своей старой штанги мне в коляску, чтобы она меньше поднималась, и мы проводили вечера и выходные дни, катаясь по набережным Яузы и тренируясь в правых поворотах.

А дальше началась настоящая большая мужская дружба. Мы очень радовались каждой встрече, каждой поездке, каждому проведённому вместе вечеру. Хозяин познакомил меня со своими друзьями, а также с Николаем, своим сыном. Мне было очень приятно катать их в моей люльке. Собственно, это именно благодаря Коле у меня появилось такое необычное и красивое имя, в честь Зелибобы, героя одной из его любимых телевизионных передач. Кажется, они все меня любят и считают членом семьи, а я отвечаю им взаимностью, стараюсь изо всех сил их радовать, возить в близкие и далёкие поездки и не ломаться.

Ведь не было ни разу, чтобы я сломался вдали от дома и не смог сам вернуться в гараж. Конечно, случались мелкие неисправности, но даже мой неопытный Хозяин смог самостоятельно их устранить. Он же у меня далеко не механик, и вообще гуманитарий. Хотя в принципе Он молодец, постепенно растёт в техническом плане. Стал сам менять мне масло и фильтры, может, скажем, колесо заменить, и новое крыло коляски тоже сам ставил, долго с проводкой, правда, возился.

Хозяин часто покупает мне подарки, в основном красивые блестящие железки, которые мне очень идут. Я уже даже и счёт потерял, столько всего у меня появилось за эти годы: ветровое стекло, аптечка и канистра из полированной нержавейки, глушители-«бутылочки», часы на руле, хромированный багажник и много всего другого. Как правило, я всем очень нравлюсь. Стоит нам приехать в какое-нибудь место, вокруг меня сразу же собирается кучка любопытных людей, начинают рассматривать, Хозяину вопросы задавать, иногда даже меня трогают, хоть я этого страшно не люблю. Когда мы едем по улицам нашего Города, пассажиры соседних машин всегда улыбаются, часто нас фотографируют и показывают большим пальцем вверх – одобряют, значит. Бывало, конечно, что меня пытались обидеть высокомерные иноземцы, эти пластмассовые выскочки, скоростные жужжалки, но я на них стараюсь не обращать внимания – я-то знаю, что по-настоящему важно. Конечно, мне за ними не угнаться, зато я люблю вспомнить, как мы с Хозяином привезли в популярный мотобар сразу двух девчонок. Эти пластиковые от зависти чуть не подавились!

Мы нашли в Москве много моих родственников – наш клуб называется oppozit.ru, и ему уже одиннадцать лет. Мы иногда собираемся и катаемся вместе по Городу. Даже в нашей большой оппозитной семье к нам, колясочникам, относятся с особым уважением и всегда пропускают во главу колонны. Ехать впереди нас имеет право только красный, самый главный «Урал» и его хозяин Штирлиц. Конечно, родственнички у меня в основном пожилые да бедные, многие хлебнули горя за свою долгую и нелёгкую жизнь. Как посмотрю на их мятые, ржавые бока, на текущие маслом моторы – аж сердце кровью обливается. А они мне ещё по секрету жалуются, что хозяева их не любят, не ухаживают, мучают стариков почём зря и, страшно сказать, мечтают пересесть на тех, пластмассовых. Горько на душе становится от такой несправедливости. И конечно, в такие моменты я особенно чётко понимаю, как мне повезло в жизни и как я люблю своего Хозяина.

Я сам иногда волновался, что Хозяин меня разлюбит и променяет на какую-нибудь модную иностранную штучку. Как-то раз говорит Он, дескать, что я за мотоциклист такой, если только на трёх колёсах езжу, давай, говорит, купим ещё двухколёсный мотоцикл. Ну я, конечно, сразу предложил отвинтить мою люльку. Поехали мы на оставшихся двух колёсах кататься, мне даже понравилось, я резво и легко бежал без тяжёлой коляски. Да только Хозяин подумал и вернул люльку на место. И появилась у меня подруга «Ямаха».

Сначала я, признаться, жутко ревновал, когда зимой её привезли в мой дом и рядом поставили. Она сверкала хромом не хуже моего и громко рычала выхлопными трубами, а Хозяин до весны тренировался на ней ездить по пандусу нашего гаража, даже упал один раз, весь перемазался и ободрался. Да только со временем понял я, что японка мне не конкурент. Конечно, Хозяин чаще на ней выезжал по Городу кататься: я всё понимал – ведь мне с коляской в пробке между машинами не протолкнуться. Зато как в далёкое путешествие, то это всегда со мной.

Вот как-то раз насмешил меня ужасно. Уехал Он, значит, на «Ямахе» в Казань, это всего-то восемьсот километров в одну сторону. Ну, думаю, сейчас посмотрим, как Тебе ногами вперёд сидеться будет. Это Тебе не на Смотровую прокатиться, целый день в дороге всё-таки. Я-то знаю, что нет ничего уютнее моего сиденья-«лягушки», да и посадка на мне классическая, самая удобная. Так и есть: вернулся Он на третий день злой и раскоряченный, всё болит, говорит, после этой чёртовой японки, сидеть, говорит, три дня теперь не смогу.

Так что с «Ямахой» я потом даже почти подружился, пока Хозяин её не продал. Недавно вот у меня появился новый приятель, настоящий американец. Посмотрим, посмотрим. А мне Хозяин так и сказал, что я у Него первый, старший и любимый и что со мной Он никогда не расстанется.

Да уж, мы с Хозяином друзья не разлей вода. Где мы только не побывали за эти шесть лет, какие дожди нас не поливали, какую только пыль не глотали. Проехали сорок тысяч километров, побывали в двадцати четырёх разных странах, проколесили половину Европы – от Скандинавии до Балкан и от Крымских гор до Швейцарских Альп. И на Северном полярном круге были, и на Чёрном море, и на Средиземном, а Балтийское даже на корабле переплыли, а потом ещё и по мосту переехали. Оказалось, кстати, что много наших, оппозитных, живёт за границей – нашли там большую диаспору, подружились, приезжали к ним на слёты в Чехию, Финляндию и Австрию. Может, и они к нам скоро в гости приедут. А ещё Хозяин обещает, что мы обязательно съездим ко мне на родину в Ирбит – уж я там Ему всё покажу, со всеми познакомлю.

Но это, как говорится, уже совсем другая история.

2010 г.

ДЕВЯТЬ ДНЕЙ

Пролог

Ранней весной 2007 года Фёдор Штирлиц предлагает мне принять участие в поездке в Чехию на ежегодный слёт владельцев мотоциклов «Урал» и «Днепр». Слёт проходит с 15 по 17 июня в местечке Створидла, нас приглашает туда организатор мероприятия – чешский дилер ИМЗ Павел Кучера. Я немедленно соглашаюсь. Раньше на мотоцикле я дальше двухсот километров от Москвы никогда не отъезжал. Мой первый дальняк – и сразу в Европу!

После обсуждений на сайте www.oppozit.ru образуется пятеро смелых участников мотопробега: сам Фёдор Штирлиц («Урал Соло-Классик»), Илья Кощей (новенький «Урал Ретро» с коляской), Саша Волкодав (видавший виды «Урал Вояж»), Ирма Ангелочек («Хонда Бросс»), ну и автор этих строк Виталий Бордо, я еду на своём «Урале Тройке» по имени Зелибобер. В Чехии к нам должен присоединиться Саша Норсу («Урал Волк»), он живёт и работает в Финляндии и поедет на слёт своей дорогой, не заезжая в Россию. Штирлица и Кощея я уже знаю, с остальными знакомлюсь в кабаке во время встречи оргкомитета. Старт со Смотровой назначен на День России, 12 июня, в 12 часов дня.

Вот уже получены визы, позади планирование маршрута, оформление отпуска и покупка палатки. Накануне выезда едем мы с Аней в машине, и тут звонит Штирлиц и говорит, чтобы я взял побольше резинок с крючками для крепления багажа и ещё купил для чешских друзей «Беломора» в подарок, они будут в восторге. Ну я, само собой, отвечаю: «“Беломора” куплю, а резинок у меня навалом», – прощаюсь со Штирлицем и поворачиваюсь к Ане. В очень больших и очень круглых глазах застыл немой укор: «Ну ни хрена себе вы в Чехию собрались!» Приходится долго объяснять истинное значение моей фразы. Аня верит. Потом в течение всей поездки при каждом слове «резинка» я нервно подпрыгиваю.

Один

В день Д рано утром мы с Аней мчимся с дачи в Москву, я пригоняю мотоцикл из гаража к дому и начинаю собираться в дорогу. Хорошо путешествовать на колясочнике! Загружаю целую кучу нужных и не очень вещей, одежду на разную погоду, два шлема, перцовки в подарок чехам, консервы и ещё много всякого барахла. Вынимаю подушку сиденья из коляски и складываю туда вещи. Аня садится сверху на поклажу, и мы с 30-минутным опозданием приезжаем на Смотровую.

Погода отличная, на Балконе для традиционного прохвата в честь Дня России собралось несколько десятков оппозитов, которые на фоне пары японцев представляют собой очень необычное для Горы зрелище. Штирлиц ведёт длиннющую колонну по набережным Москвы и Яузы, его золотая коса, которую я буду рассматривать все следующие девять дней, победоносно развевается на ветру. Откатавшись, возвращаемся обратно на Смотровую. Прощаемся с Аней, ребята перекидывают часть своих вещей мне в коляску, и часов около четырёх выезжаем на запад.

Первые 150 километров знакомы мне почти наизусть, где-то слева, километрах в двадцати от трассы, отдыхает на даче у своей мамы и бабушки мой замечательный сын Коля. Вспоминаю, как первый раз ехал сюда на «Волге» больше десяти лет назад, тогда такая поездка казалась мне ужасно далёким и полным опасностей путешествием, как первый трансатлантический перелёт. Сейчас это только самое начало, а впереди ещё почти две тысячи. После двухсотого километра что-то ёкает и холодеет внутри: так далеко я ещё не заезжал. Может быть, зря я всё это? Вернуться, пока не поздно? Эх, как бы не сложить свою дурную голову под километровым столбиком где-нибудь за тридевять земель. Нет, к чёрту все сомнения! Вперёд, и только вперёд!

По плану мы должны к вечеру пересечь белорусскую границу. Группу ведёт Штирлиц, за ним я, следом Ирма и Волкодав, замыкает колонну Кощей. На смоленском бензине Зелибобер оказывается самым медленным в группе. Иду постоянно на полном газу, но больше 100 км/ч никак не выжимаю, на подъёмах замедляюсь до девяноста. Штирлиц под шлемом слушает музыку в наушниках. Если он втопил 140 и уехал к горизонту, значит, музыка энергичная, а если я его догнал и спокойно держусь следом – музыка умиротворяющая.

Заправляемся каждые сто пятьдесят километров, кроме того, часто останавливаемся дополнительно: то я забыл переключиться с резерва и высох, то Кощей что-то по-быстрому ремонтирует в своём вроде бы новом «Ретро», то Волкодав забывает застегнуть пластмассовые наколенники, которые разлетаются во все стороны, и ребята едут их искать. Внеплановые остановки мы с Федей вовремя не замечаем и уезжаем далеко вперёд, после чего упражняемся в развороте и езде по обочине в обратном направлении.

Начинает темнеть и холодать, поддеваем свитера. Я активно агитирую народ искать место для ночёвки, пока ещё что-то видно, причём желательно в мотеле, где есть туалет и горячая вода, но мои беспечные друзья только гонят дальше в сторону заходящего солнца. Как же мы будем ставить палатки в темноте? Как выберем безопасное место? Воображение рисует страшные картины: палатки в болоте, ночной налёт злых аборигенов, разобранные и разворованные мотоциклы, проезд трактора по спящим телам.

Но вот наш предводитель Штирлиц сигналит к остановке, Волкодав лихо подрезает взвизгнувшую шинами фуру, мы съезжаем в поле, прыгая по колеям и буеракам, и становимся лагерем под кустом метрах в трёхстах от шоссе. Пока ребята ищут и рубят дрова, разжигают костёр, пока Ирма готовит ужин на бензиновой горелке, я впервые ставлю свою специально купленную к поездке палатку, прячу вещи, запираю и зачехляю Зелибобера. Успешно справившись с задачей, я понимаю, что полностью проигнорировал общественно полезный труд. Ой как стыдно! Чувствую себя главным буржуином и мальчишом-плохишом одновременно. Однако голод заглушает угрызения совести, и я набрасываюсь на вкуснейшие макароны с тушёнкой и лечо. Волкодав выпивает Федино пиво, мы с Кощеем открываем водку, запасённую в подарок чешским друзьям. В кромешной темноте заползаю в палатку.

Первый раз в жизни сплю в дикой природе. То есть ночевать в палатке случалось, но тогда вокруг было много других палаток, вполне человеческих звуков и прочих признаков людского присутствия. А тут шоссе почему-то не слышно, все заснули, а вокруг полная дичь, ночные шорохи, какие-то птицы пролетают во мраке, кто-то проползает в траве. Жутковато, но я заставляю себя не обращать внимания и вскоре засыпаю.

Два

Наступает утро, чистка зубов и лёгкий завтрак, Кощей быстренько меняет резину на двух колёсах (подпрыгиваю при слове «резина») и регулирует карбюраторы, я безуспешно ищу чехол от чехла для мотоцикла, то есть маленький чехольчик, в который убирается большой чехол. Чехла от чехла нигде нет, как сквозь землю провалился. Часов в 12 наша колонна выезжает с поля, чтобы через несколько минут свернуть на АЗС и плотно пообедать в кафе. Оказывается, до границы всего пять километров. Значит, вчера мы проехали 450 и на сегодня впереди ещё шестьсот. Кормят вкусно, обещаем хозяйке заехать на обратном пути.

Переход российско-белорусской границы оказывается пустой формальностью, интересуются только наличием загранпаспорта и номера на мотоцикле. С белорусской стороны к пограничному переходу стоит восьмикилометровая очередь фур. Оплавившиеся от жары пузатые дальнобойщики стоят в тени своих грузовиков и обалдело рассматривают нашу кавалькаду. Сегодня мы должны быть в Польше.

Красивая страна Белоруссия. Вокруг нескончаемые поля, пологие холмы, леса и перелески, мирно пасутся стада коров, летают по своим птичьим делам аисты, кружат соколы. Прекрасная дорога по две полосы в каждую сторону, разделительный газон с отбойником, почти везде отличный асфальт, свежая разметка, стриженая трава. Дорога платная, но сумма символическая, от российской границы до Бреста четыре пункта оплаты. Машин с местными номерами очень мало, в основном транзитные фуры, попадаются московские номера. На заправках принимают любую валюту и банковские карточки, но купить что-либо, кроме бензина, в том числе воду, можно только на белорусские рубли, которыми я забыл обзавестись. Только один раз мне, обнажившись по пояс и используя всю свою харизму, удалось уговорить тётеньку продать бутылочку минералки за наши рубли. Сказала, что её могут посадить за незаконные валютные операции.

Берём очень высокий темп, перегоны по сто пятьдесят, быстрая остановка на заправке, бегом в туалет, по коням – и снова вперёд, и всё без обеда. Штирлиц ведёт аэрофотосъёмку: фотографирует всё вокруг прямо на ходу, свешивается с мотоцикла, привязывает видеокамеру на багажник. В Белоруссии, наверное, какой-то другой стандарт на боковой уклон дороги, чем у нас или в Европе. Зелибобера всё время тянет вправо, через несколько часов езды руки и спина начинают отваливаться. Во время очередной остановки щелкаю указательным пальцем по сигарете, чтобы сбить пепел – дрожь проходит через всю руку до плеча. Но долго удерживать такой темп не удаётся, опять начинаются частые внеплановые остановки. Вот у Кощея расплетается коса, которую нужно обязательно заплести обратно. На следующей заправке Волкодав роняет шлем, после чего практически сразу роняет мотоцикл и отламывает ручку сцепления; хорошо, что у Кощея есть запасная. Ещё несколько раз останавливаемся для мелкого ремонта «Вояжа».

Не заезжая в Минск, едем в сторону Бреста. В одном месте дорога перекрыта: ожидается проезд какой-то важной персоны. Собирается огромная пробка, мы лавируем между машинами и становимся первыми в очередь. Первый и единственный раз вижу белорусского гаишника: настоящий шериф – красивая форма, явное чувство собственного достоинства. Царственным жестом разрешает нетерпеливым развернуться через разделительный газон. Через несколько минут нас пропускают.

На очередной заправке подъезжает «Урал Волк», за рулём человек в железной каске, на плече наколка «Северный флот», за спиной девушка. Ребята с радостными воплями: «Дяденька, а это у вас “Харлей”?» – окружают вновь прибывшего, делаем групповое фото. Новый знакомый Андрей провожает нашу колонну несколько километров, зовёт смотреть самый красивый в Белоруссии замок, это совсем недалеко в сторону от шоссе, но, к сожалению, у нас времени в обрез, уже вечер, а до Польши ещё далеко. Обещаем заехать на обратном пути и прощаемся.

Последний час едем по левой стороне дороги, наша перекрыта из-за ремонта, асфальт убитый, весь в заплатках и «стиральной доске». Я веду колонну, не сбавляя скорости: не еду, а низко лечу с кочки на кочку. Руки отваливаются окончательно, ужасно устал, да и есть уже хочется очень сильно. В темноте подъезжаем к Бресту, заправляемся в последний раз по белорусским ценам и пополняем запасы подарочной водки, опрометчиво прикупив ацетон под названием «Первач» крепостью 56%. Немного плутаем в ночном Бресте, теряем друг друга, снова находимся и за полночь прибываем к границе.

Объезжаем большое скопление автомобилей и с девизом «Мотоциклы без очереди!» быстро выезжаем из Белоруссии. На нейтральной территории проходит таможенное оформление и технический осмотр транспорта, опять огромная очередь, но и тут нам незачем стоять, декларировать нам нечего, и мы смело едем в «зелёный коридор». Несмотря на отсутствие очереди, нас довольно долго оформляют. Стоим в окружении белорусских и польских пограничников и таможенников и даём справки о модельном ряде Ирбитского мотоциклетного завода, розничных ценах на мотоциклы и особенностях их конструкции и эксплуатации.

Подходит польский пограничник и говорит, что виза у ребят начинается с 14 июня и по европейскому времени ещё нужно подождать 15 минут. У них там, за шлагбаумом, на два часа меньше, а по нашему, по московскому, сейчас без четверти два ночи. Ждём. Силы на исходе, ложусь подремать на скамейку. Я всё ещё не знаю, отказались ли парни от идеи опять ночевать в палатках. Мерещатся польские лесники и экологическая полиция, огромные штрафы за разжигание костров в заповедных польских лесах, злые паны с двустволками, охраняющие свою частную собственность.

К нашей компании подходит человек, как две капли воды похожий на Жванецкого. Едет куда-то в Европу на стареньком микроавтобусе с огромным автоприцепом. Говорит много, громко и со знаменитым одесским акцентом. Знает абсолютно всё на свете. Предлагает поставить наши мотоциклы на прицеп и обещает, что утром мы уже будем в Чехии. Вежливо отказываемся, ссылаясь на чистоту эксперимента. Спрашиваю, есть ли дешёвый мотель недалеко от границы. Жванецкий рекомендует мотель «Под дубами», там можно снять домик на всю компанию очень недорого. Благодарим, получаем свои паспорта и отваливаем. Вдруг, практически под пограничным шлагбаумом, не слезая с мотоцикла, Волкодав говорит: «А у меня бак потёк…»

Около трёх часов ночи (по московскому времени) снимаем две комнаты на пятерых в знаменитом мотеле «Под дубами». Атмосфера самой дешёвой базы отдыха: скрипучие кроватки из ДСП, отваливающиеся дверцы шкафов, но действительно недорого, Жванецкий не обманул. Мы очень устали, ничего не ели целый день. «Хочется снять носки и сжечь», – говорит Кощей. В считанные мгновения открыты и съедены консервы, пьём подарочную водку и «Первач», смотрим по телевизору сексуальную блондинку в купальнике на фоне телефонного номера и таблицы с буквами. Ясно, что предлагается составить из букв слово, позвонить по указанному телефону и получить приз. У нас получается «EBLAN», но звонить не решаемся.

Разливаю последнюю порцию перцовки, в рюмку выпадает перчик: выбрасываю его в пустую банку от консервированного тунца. Позже банку с удивлением обнаружит Кощей.

– Что это?

– Консервы «Перец тунца», – отвечаю.

Смеёмся до слез. Падаем по кроватям.

Три

Рано утром, пока все спят, выхожу на улицу и вижу, как Волкодав пытается мылом залепить протекающий бак. Бог в помощь! Принимаю душ, вчера не было сил. Настроить приемлемую температуру невозможно: вода либо ледяная, либо кипяток. Вот почему купающиеся вечером так кричали и ругались. Постепенно все возвращаются к жизни, идём завтракать. Ирме приносят прекрасные блинчики со взбитыми сливками. Волкодав заказал пирожок с мясом, заодно мы все узнали, что «пироги» по-польски значит пельмени. Пора снова в путь, идём на Варшаву.

Дорога от польской границы до польской столицы просто ужасная, особенно после белорусских автобанов. Разбитая, в страшных колеях, почти везде сужение из-за ремонта. Оказавшись в Европе, сначала едем строго по правилам и соблюдаем знаки, однако вскоре оказывается, что поляки на дороге не стесняются нарушать абсолютно все, что можно и что нельзя. Быстро адаптируемся к местным условиям движения, благо нам не привыкать. Ограничение – 40 км/ч, мы идём привычные сто десять, нас по встречной, через две сплошные, в закрытые повороты обгоняют легковушки и даже пустые фуры. Перед самой Варшавой нас обгоняет «Харлей», становится во главе колонны и некоторое время нас ведёт, уже в городской черте отрывается и уходит вдаль.

Варшава взята! Проезжаем через самый центр весь город, который немного напоминает уменьшенную Москву. Старинной застройки практически не видно, много новых офисных «кубиков», попадается архитектура сталинского ампира. В центре такие же пробки и такое же хаотичное движение. Штирлиц лихо подрезает трамваи, наверное, он за что-то их не любит. Выезжаем из города на неправильную дорогу местного значения на Краков и Брно, а надо было по автобану ехать на Вроцлав. Я пытаюсь протестовать, но Штирлиц говорит, что наши чешские друзья якобы собираются в Брно и оттуда все вместе колонной едут до места слёта. На самом деле никто там не собирается и в Брно нам совсем не надо.

Останавливаемся на обед в придорожном кафе. Кормят прекрасным гороховым супом с огромной, треснувшей от собственной сочности сарделькой, хочется проглотить язык. Местные мужички рассматривают мотоциклы, охают, ахают и цокают языками. По всему видать, они знавали эту технику ещё в далёкие социалистические времена и не могут поверить глазам своим, что это действительно «Уралы». Но нам пора снова в дорогу. Кощей задним ходом лихо отъезжает от кафе, при этом в заднем тормозном барабане «Ретро» ломаются пружинки. Мотоцикл на центральной подставке, заднее колесо снято, тормоз разобран. Местные мужички вздыхают с явным облегчением: действительно «Уралы». Запасных пружинок нет. Кощей принимает решение выкинуть из барабана все потроха и ехать на переднем и боковом тормозах.

Подъезжаем к шоссе, я притормаживаю, пропуская приближающуюся фуру, и сразу же получаю удар сзади. Это Волкодав. Въехал мне в коляску, замял левый нижний угол, себе загнул переднее крыло. Не останавливаясь, продолжаем движение. Я внутри своего шлема, как в скороварке, весь киплю от обиды и злости. Через пару часов отпускает.

Чем дальше на запад, тем красивее дорога, правда, достаточно узкая и с интенсивным движением. Все вольности с ПДД остались в восточной части Польши, здесь в основном не нарушают. В нескольких местах сужения, ремонт дороги, стоим в пробках, объезжаем самосвалы по обочине. Чем ближе к Кракову, тем круче холмы, по которым идёт дорога, местами напоминающая серпантин. В темноте въезжаем в Краков и проезжаем ночной город насквозь. Жалко, что совсем нет времени на осмотр, да и не увидим ничего в темноте. На заправке, предварительно заручившись поддержкой Волкодава, я опять выступаю с инициативой заночевать пораньше, но Штирлиц непреклонен – по плану сегодня мы должны быть в Чехии. Съезжаем на платный автобан в сторону пограничного города Катовице.

Дальше начинается мой личный ад: глаза слипаются, еду как в бреду. В темноте и тумане изо всех последних сил слежу за ослепительно ярким габаритным огнём Штирлица, он кружится перед глазами, оставляя длинные красные полосы. Иногда вдруг понимаю, что еду в сторону обочины, красный огонёк стоит неподвижно рядом с дорогой. Почему Штирлиц остановился? Нужно тормозить! Вдруг понимаю, что еду на придорожный столбик с красным катафотом, опять ищу в темноте Федин красный габарит. Местами один ряд шоссе отгорожен для ремонта пластиковыми столбиками со световозвращающим покрытием, которые стоят вдоль линии разметки. Эти столбики очень ярко светятся в темноте, возвращая свет моей фары. Иногда мне вдруг начинает казаться, что они идут не вдоль, а стоят поперёк дороги стеной, в которую я сейчас въеду, или, может, это я уже еду поперёк. За несколько километров до чешской границы понимаю, что всё, больше не могу, хоть убей, сейчас я просто улечу с дороги, я уже ничего не вижу и ничего не понимаю. Сигналю к остановке. Пью холодную воду, умываюсь и поливаю голову из бутылки, при этом роняю крышечку от бутылки на дорогу, и она катится к разделительному отбойнику. С криком «Крышечка!» бросаюсь на автобан её догонять, только Штирлиц успевает схватить меня за шиворот и остановить. Вот было бы обидно из-за дурацкой пластмассовой крышечки прокатиться орлом на радиаторе пролетающей мимо фуры! Немного прихожу в себя, добираемся до границы. Позже это моё состояние начинает использоваться как некий эталон: «Да он был как Боровский на чешской границе» и тому подобное.

Граница – пустая формальность, никаких очередей, перехожу её первым и засыпаю, лёжа на мотоцикле. Через минут двадцать подтягиваются ребята. Я снова в форме и готов продолжать путь. Плутаем по ночным улицам маленького пограничного городка, заезжаем на заправку за бензином и настоящим чешским пивом: мы же наконец в Чехии, чёрт возьми! Волкодав берёт на всех несколько бутылок безалкогольного пива и радостно приносит их на кассу. Хорошо, что продавщица, как следует рассмотрев нас и прикинув что-то в уме, спросила, действительно ли мы хотим безалкогольное. Заодно выясняем у неё, где можно переночевать: нужно вернуться обратно в центр городка, найти шоссе на Брно, и там километров через двадцать будет мотель. Делать нечего, едем в обратную сторону.

На наше счастье, находим мотель гораздо ближе – двухэтажное здание у дороги, разрисованное голыми женщинами на трёхместном велосипеде и прочими похабными картинками в стиле начала прошлого века. Звоним в домофон, и на чистом русском языке нам отвечают, что на пятерых нам могут предложить две комнаты, двухместную и трёхместную. Радостно соглашаемся, выходит хозяин и впускает нас с мотоциклами на задний двор. Внутри всё идеально чисто, красиво и зажиточно. Отправляем Ирму с Волкодавом в двухместный номер, сами со Штирлицем и Кощеем располагаемся в трёхместном, открываем пиво. Вдруг врывается Волкодав, говорит, в их номере кровать двухместная и не раздвигается, поэтому он будет спать с нами, в спальнике на полу. Выпиваем по бутылке пива и отрубаемся. Кажется, мы нашли свой ритм – ложиться в три часа ночи и выезжать в полдень.

Четыре

Волосатые мужчины – это прикол, по крайней мере для меня, всю жизнь коротко стриженного. Штирлиц и Кощей подолгу расчёсывают волосы гребешками, заплетают косы, спрашивают друг у друга резинки для волос (я подпрыгиваю). Завтракаем на заднем дворе рядом с мотоциклами. Не спрашивая, каждому приносят шикарную глазунью из трёх яиц и вкуснейший кофе «со сметанкой», что по-чешски значит со сливками. Разговариваем с хозяином, крупным усатым мужиком. Вроде бы чех, но по-русски говорит совершенно чисто, только иногда проскальзывают какие-то чудные интонации или слова. Оказывается, в его мотеле регулярно останавливаются разные мотоклубы во время своих поездок по Чехии. Хозяин приносит подробный атлас автодорог, фотографируем маршрут на мой фотоаппарат в разных масштабах. Дальше мы будем ехать по этим фотографиям.