Czytaj książkę: «Нирвана чувств. Рубиновые сумерки»

Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Благодарности:

Надежда Чаплинская

Юлия Воробьёва

Дарья Морозова

Лилия Талипова

Ксения Беззапонная

© Virginia, 2024

ISBN 978-5-0064-6128-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящение

Моим родителям.

Глава 1. Сообщение

Атмосфера главы:

Sia – Midnight Decision;

Florence + The Machine – The End Of Love;

Claude Debussy – Chair de Lune;

Metallica – Nothing Else matters.

Полночь на часах, а ты все не развеешь в сердце прах…

Четыре красных нуля с циферблата электронных часов осуждающе смотрели на меня. Пора было бы войти в роговые врата сновидений¹, но, видимо, не сегодня…

– Сэми, мы ведь увидимся летом? Помнишь, ты говорил, что должен забрать какие-то документы у бабушки? – я лежала на животе и с детской нетерпеливостью болтала ногами в ожидании положительного ответа. – То есть ты сможешь приехать на летних каникулах?

– Она нам почтой в марте еще выслала, – отстраненно произнес Сэм и резко решил закончить телефонный разговор, – у меня завтра контрольная… Поэтому я собирался лечь спать, – его голос звучал неубедительно, точно он не хотел возвращаться к этой теме.

Я не стала его неволить, а успокоила себя, как и всегда, мыслью, что Сэм устал от усердной учебы в последние месяцы и не хочет тратить драгоценное время на обсуждение поездки, которая может не состояться. Уверена, его родители уже распланировали лето за него.

Намеки на сон испарились, когда на экране мобильного высветилось уведомление о сообщении от Сэма, и я на него по привычке нажала, не подозревая о трагичном содержании.

Сэми ♥ [23:32]: Дорогая Вероника, я давно хотел тебе сказать, что наши отношения зашли в тупик! Любовь на расстоянии – это очень сложно, я так не могу. Еще нашел девушку, в которую влюблен без памяти, и родители решили, что лучше нам остаться в Нью-Йорке! Прости, я не сдержал обещания… Надеюсь, мы сможем иногда списываться, чтобы знать, как идут твои дела?

Кто вообще заканчивает сообщения о разрыве таким странным вопросом?

Я несколько раз перечитала сообщение, хотела найти между строк скрытый смысл. Понять, почему он так поступил со мной. А после дрожащими охладевшими пальцами попыталась что-то напечатать, но каждый раз прибивала мелькающий курсив к левому углу. Эмоции взяли верх. Я отшвырнула телефон в сторону, оставив сообщение без ответа, и выплеснула чувства, уткнувшись лицом в подушку. Так и пролежала в полном оцепенении и непонимании произошедшего с полчаса… Тело колотило, и боль в груди не давала сдвинуться с места. Как дальше жить? Столько совместных планов и мечт, столько всего… Может, это пранк, или Сэм проспорил одногруппнику? Пожалуйста, пусть я проснусь, и это сообщение окажется сном…

Но на мои призывы ни Гипнос, ни сын его Морфей не отзывались. В мыслях, словно виниловая пластинка, вращалось по кругу воспоминание, крепко вросшее в пестрое полотно памяти.

Просторное помещение актового зала освещали огромные прожекторы, будто мы на стадионе, а не в закрытом пространстве школы. Деревянный пол противно скрипел от прорезиненных подошв кроссовок учащихся, ударяя раскатистым эхом по ушам, и слепил яркими бликами на лакированной поверхности. Зеленые пластиковые стулья трибун были полностью заняты, как и восседающие на них подростки – своими «важными» делами. Только парочка заинтересованных в первом рядке наблюдала за происходящим в самом центре зала, межуясь с учителями, изображающими искренний восторг успехами их воспитанников.

Перед нашим квартетом выступал мой близкий друг, Мэттью Морено, пороча имя великого Клода Дебюсси. Нет, Мэтт играл великолепно для своих шестнадцати, но не в том месте и не для тех людей. Он точно сражался нотами, извлекаемыми из-под длинных утонченных пальцев, с гулом зала, стараясь заполучить должное внимание и преодолеть вопиющее отсутствие хорошей акустики. Однако его «бой» слушали исключительно знакомые из дружеского уважения и мы, коллеги музыканты, правда, в половину уха, вспоминая свои партии. Я могла только догадываться о досаде друга, наблюдая за его молочным затылком. Но Мэтт определенно злился, продавливая клавиши чуть сильнее, чем это требовалось для чистого исполнения. Молоточки, полуприкрытые крышкой рояля, послушно отзывались ударами по струнам, бесславно растворяясь «лунным светом»² в какофонии не умолкающих перешептываний, смешков и постоянных перемещений по скрипящему полу.

Морено, поставив жирную точку резкой «ля», захлопнул клавиатурный клап и на ходу мотнул небрежно головой в коротком поклоне. Мистер Вилсэк, директор школы, тот самый человек, что организовал это показательное надругательство над классической музыкой, вскочил с сиденья и повернулся к трибуне лицом, усердно аплодируя. Подростки нехотя подхватили. К сожалению, мой Сэм Оливер, смеющийся где-то на третьем ряду снизу со своим другом Каллумом, даже не повернул блондинистой головы. Он, полностью поглощенный беседой, бездумно хлопал ладонями друг о друга, направляя руки куда-то в сторону директора. Неужели его совсем не впечатлила талантливая игра Мэттью?

Мы с остальными участниками квартета не стали испытывать судьбу: если французы стерпели бы такое унижение, то немцы с австрийцами – однозначно нет. Часто во время репетиций перед настоящими конкурсами меж изображений нотных станов в моей голове проглядывалась сцена: будто вот-вот, распахивая дверь музыкального класса, самолично ворвутся воскресшие из мертвых Бах, Бетховен, Моцарт, Вагнер и прочие великие. Они в ярости сотрут эту школу с лица земли и Чарлстон вместе с ней, вопя хором: «Играйте свой расхлябанный джаз, а к нам не лезьте!», просто потому, что какая-то четверка подростков среднечкогого владения инструментами набралась наглости сыграть их творения. Дабы не будить давно почивших гениев и не обрушать на себя их гнев, мы склонились к каверу на Metallica.

– Следующим выступит виолончельный квартет учащихся десятого класса с композицией «Nothing Else Matters»! – звонко и четко объявила миссис Кларк, чем, наконец, отвлекла Оливера от хохочущего Каллума.

Я ждала взгляда Сэма, тогда еще не осознавая, что вскоре выбранная песня превратится в гимн, полуночную молитву, своеобразный манифест для моего маленького мира на ближайший год. Находясь под всеобщим очарованием Оливера, любой, даже короткий его взгляд я принимала желанным подарком, как и тот неотрывный в актовом зале. Однако после прочтения сообщения я осознала, что он был уже тогда холодным, чужим, больше походя на легкое замешательство, чем на восхищение, влюбленность или поддержку, что мозг так старательно дорисовывал в момент игры. Может, у Сэма уже давно что-то щелкнуло, но почему-то открыться он осмелился только сейчас…

Смычок осторожно трогал струны, заставляя мою виолончель Ариэтту тихо, проникновенно петь, пытаясь охватить гудящий зал. Остальные участники квартета атаковали с флангов, но мощи четырех инструментов не хватало. Звук нещадно терялся, искажался и затухал. Замечания учителей путались с жужжанием подростков, еще больше сбивая. Кто придумал устраивать концерт классической музыки в таком неподготовленном месте? Ребекка справа от меня сдалась и, схватив свою виолончель, убежала в слезах. Мы с ребятами кинули вслед немое осуждение и продолжили битву. Однако, когда я обернулась к трибунам, меня ранила внезапная пропажа Сэма и Каллума из числа зрителей, намного глубже, чем потеря Ребекки. Почему год назад меня это не смутило? Не смутило то, что Оливеру было плевать на мои увлечения, а тем более на музыку, как один из способов общения со мной? Почему, Вероника?

Я нашла силы доскрести смычком вторую часть композиции, но без прошлого воодушевления. Он не удосужился даже объясниться и сделал вид, что ничего не произошло, встречая меня у выхода с прежней улыбочкой.

 
Мы близко друг к другу несмотря на расстояния.
Эти слова не могли бы быть более искренними.
Наше доверие друг другу вечно,
А остальное не имеет значения.³
 

Строчки сами вспыхивали в голове, вынуждая забыть о ночном покое. Они звучали неуместно, абсурдно до ненависти к своей близорукости и истерического хохота, переходящего в слезы.

Помню, Мэттью тогда заключил:

– Мы славно метали бисер перед свиньями, кроме Ребекки!

Кажется, Морено глаголил истину, и мой парень оказался в числе этих свиней… Но почему? В какой момент произошел заветный щелчок?

Глава 2. Не плачь, малышка

 
Атмосфера главы:
Guns n’ Roses – Don’t Cry;
Muse – Neutron Star Collision;
Deep Purple – Smoke On The Water.
 

Проще расстаться с человеком, чем с иллюзией на его счет.

Марта Кетро

Понедельник. Казалось бы, кто любит этого расслабленного лунного интуита, требующего заглянуть внутрь себя, созидать и накапливать энергию, а не активно разбрасываться ей?

Но я считаю, что именно в понедельник задается ритм предстоящей недели, поэтому взваливаю на себя кучу дел!

Этот день у меня всегда был самый насыщенный, буквально расписанный по часам. Нужно заскочить после школы к маме и помочь ей с работой в магазине. Поскольку во вторник история, литература и математика, в которой ни черта непонятно, необходимо успеть подготовить домашнее задание до начала занятий по йоге. Хах, на них я, соблюдая заветы Луны, пытаюсь замедлиться и немножко углубиться в свои мироощущения. После занятий встречаю сестру с работы. Такая небольшая прогулка, чтобы отвлечься, проветриться от роя уравнений и бесконечных задач. В этом мне помогает, как и йога, переключение на проблемы взрослой жизни Виктории. По возвращении домой мы обычно вместе помогаем маме с ужином, а после – дежурный созвон по видеосвязи с Сэмом и долгожданный сон. Но этот понедельник…

Но этот напряженный понедельник не задался с лучезарного воскресенья, руша все намеченные планы. Помимо того, что меня по смске бросил парень, в ожидании которого я провела год, беззаветно веря в совместное счастливое будущее, отменили занятие по йоге, лишив возможности расслабиться и отвлечься от роящихся мыслей. К списку проблем прибавилось отсутствие карманных денег. Вчера из-за них произошла крупная ссора с отцом, а я ведь всерьез на них рассчитывала. Мы с ребятами должны были внести аванс за предстоящее выступление в клубе. Видимо, придется снова занимать у Джаспера, надеясь на то, что он напрочь забыл про прошлый долг.

В таком «приподнятом» настроении я четко решила прогулять школу. Не было сил изображать заинтересованность в изучаемых предметах, мило улыбаться знакомым и заискивающе смотреть в глаза учителям. Я упала распятой произошедшим на кровать и погрузилась в анализ воспоминаний о разрушенных отношениях.

До отъезда в лучшую нью-йоркскую жизнь Сэм учился в моем классе. Мне искренне казалось тогда, что мы прекрасная пара. Первое время я просыпалась и не могла поверить, что мой парень – Сэм Оливер, за сердцем которого охотилась почти вся женская половина старшей школы. Но ничто не вечно под Луной! Его отправили покорять Нью-Йорк, как самого способного ученика из нашего класса. Когда Сэм уезжал, он обещал мне заскочить погостить через месяц, и я, как влюбленная по уши дура, поверила во все эти сказки про невероятную любовь на расстоянии.

Он убеждал меня, что это проверка для наших чувств, свежее дыхание для отношений и прочая лапша. Хах, свежей для меня, как холодный душ, оказалась новая девушка Сэма. Так я и провела целый год, сидя в пластиковой тарелке китайской разводимой лапши. Надеюсь, что у Сэма отличные оценки по литературе. А если нет, то просто его учителя не видели тех простыней, что он мне выдавал в сообщениях. Эх, такой талантище пропадает, они бы знали! Сказочный балабол не приехал ни на одни каникулы, зато активно присылал мне мерч своей новой школы… Зачем, чувак, зачем это было делать? Что сказать? Я влюбленная дура с опущенным забралом, которое надежно защищало от правды целый гребаный год.

Если бы не противный звук, сообщающий, что пора заканчивать с домашкой и собирать вещи на йогу, я бы и дальше спала. Выключив назойливый будильник, открыла заплаканные глаза. Веки словно набили ватой, плотные валики не давали разомкнуть глаза, тяжелели и норовили вновь сомкнуться. Провалявшись еще несколько минут, я с горечью осознала, что вновь оказалась в реальности, где Сэм со мной порвал по смс. Как он мог так поступить, а? Я ведь люблю его. Почему это происходит именно со мной?

Окинув мутным взглядом комнату, я кое-как заставила себя встать с постели. Мне требовался свежий воздух. Сунув ноги в кроссовки, я подошла к окну и открыла его. Легкий весенний ветерок сразу охватил мои лицо и шею. Раньше мне очень нравилось это ощущение прохлады, но сейчас оно навевало только воспоминания последнего вечера с Сэмом, который мы провели на морском берегу.

Юность, влюбленность и алкоголь будоражили и согревали души, соединившиеся раз и навсегда, как тогда казалось. Я танцевала на теплом песке и напевала: «Наша любовь будет вечной, и если мы умрем, то умрем вместе»⁴, а Сэм расплывался в лучистой улыбке и ласкал любящим взглядом родных голубых глаз. Он в последний раз так смотрел на меня, только на меня. Я, бегающая от него по берегу по колено в воде, отражалась в черных зрачках Сэма. Мамочки, почему он такой прекрасный? В закатном розово-фиолетовом свете Сэм смотрелся будто в известном голливудском фильме про спасателей. Высокий, стройный блондин мчался за мной навстречу пенящимся волнам, чтобы отобрать в очередной раз мое сердце. Его светлые локоны переливались под лучами заходящего солнца, а я просто таяла и гнала подальше все дурные мысли о скорой разлуке…

Как заканчивался жаркий день на Черри Гров Поинт, так и нашей любви выходил срок…

После свидания на пляже, проводив до дома, Сэм подарил мне прощальный поцелуй надежды на продолжение нашей романтической истории. Тот поцелуй всегда ассоциировался с теплотой и взаимными чувствами, но сейчас всплывающие картины вызывали лишь горечь, растягивающуюся по всему телу холодной, вязкой жижей, чувства полного разочарования и осознания своей тотальной наивности.

Не выдержав напора воспоминаний, я с грохотом захлопнула окно. В горле формировался ком, готовый вырваться наружу с ревом раненого животного. Но накрывающей меня истерике помешал оглушительный риф «Smoke on the water»⁵, исходящий от мобильника.

Я кинулась к тумбочке, подумав, что это Сэм звонит, чтобы объясниться за отправленное ночное сообщение. К сожалению или к счастью, это оказалась моя близкая подруга Эшли.

– Алло, Эш, что случилось? – сохраняя последние остатки спокойствия в голосе, спросила я.

– Во сколько идем? – оживленно и нетерпеливо вопросом на вопрос ответила Эш.

Тут я вспомнила, что, находясь в ночном бреду, написала Эшли, что хочу встретиться днем. Видимо, ночью мне уж очень хотелось с ней поделиться последними событиями. Странно, конечно, что я ей не позвонила в полночь. Хоть одна радостная новость на сегодня – эгоизм меня не поглотил, в отличие от Сэма, мог бы и через месяц прислать письмо «счастья», а не тянуть год.

– Во сколько тебе удобно? – спустя пятнадцатисекундную загрузку выдавила я.

Не дождавшись ответа подруги, я отодвинула телефон от уха и развернула экраном к себе, чтобы проверить уведомления. Кроме тонны сообщений от Джаспера в групповом чате нашей компании была полная тишина. Эх, ну раз родителям я срочно не нужна, а у сестры появился ухажер, который заберет ее с работы, значит, можно со спокойной душой идти с Эшли и бить баклуши.

– Повтори, Эш, уведомления проверяла, – возвращая мобильник к уху, попросила я.

– Зачем спрашивала, если не слушаешь? – вспылила Эшли и сразу же продолжила. – Я буду через час в гриле, подваливай!

– В гриле? – я переспросила, не поняв выбора места встречи. Обычно мы направлялись прямиком в гараж: я – репетировать, а Эшли – изображать преданную фанатку нашей группы, параллельно стреляя глазками в соло-гитариста.

– Да-а-а-а, договорилась с парнями. Помнишь, я рассказывала про Лоя? Так вот, мы с ним переписывались вчера весь вечер, – тараторила Эшли.

– А-а, – протянула я, вспоминая, кто такой Лой, – Да, а кто-то еще будет?

– Вроде, Итан, – задумчиво ответила Эшли, – честно, без понятия, кто он.

Подруга сделала паузу для того, чтобы придумать новую остроту в мой адрес.

– Да и тебе не все равно, ты же жена морехода? – подкалывала Эшли. – Когда уже его пробитую шхуну выбросит где-нибудь на берегах залива Булс? Ради такого дела готова даже предков уломать одолжить тачку, чтобы добраться дотуда. Довезу с ветерком, ты меня знаешь.

После своих же придумок Эшли залилась звонким смехом, настолько громким, что пришлось отодвинуть мобильник чуть дальше. Вот это я понимаю – самодостаточная девушка, сама пошутила – сама посмеялась. Обожаю Эш за ее бесконечные подколы и долбанутую поддержку, но такую особенную.

– Скорее, придется восстанавливать мой пробитый буксир, – с грустью в голосе ответила я.

– Не поняла, какой буксир? – удивилась Эшли, – Сэм зажирел, что ли, от столовской еды в новой крутой школе?

– Нет, Эш, меня бросили, буксир сломался от тяжести парохода предательства и лжи!

– Сэм? Сэм Оливер тебя бросил? – закричала Эшли, – Так и знала, что этот твой Сэм – бабник! Нашел себе какую-нибудь загорелую аризонскую курицу! Да, он…

– Эш, – перебила я подругу в попытке остановить поток хейта, и моя ладонь по инерции мягко хлопнула по лицу, – Какая Аризона? Он в Нью-Йорке!

– О, как душно-то стало, – я представила, как подруга закатила глаза на этих словах, – Лучше объясни нормально, что произошло?

– Эш, давай потом, встречаемся через час в гриле! Отклю-ча-юсь!

Не дожидаясь ответа, я сбросила звонок, потому что, зная любопытство Эш, она просто так не отстанет, а мне уже не хотелось развивать эту тему и бередить душу.

Пробежав глазами по всем эмоциональным сообщениям Джаспера, посвященным выступлениям нашей группы, мемам про Дэйва Грола⁶, я усмехнулась и побрела перевоплощаться в «страшненькую подружку». О, кого я обманываю? Просто оправдываю отсутствие желания привести себя в порядок ролью человека, поддерживающего штаны Эшли на встрече с Лоем.

Натянув однотонную худи синего цвета и черные джинсы, я направилась в ванную. В отражении зеркала я увидела девушку со слегка опухшим лицом, покрасневшими от слез серо-голубыми глазами и раздраженной кожей вокруг носа из-за бумажных салфеток. Н-да, ну и потрепал же ты меня, Оливер!

Умывшись и нанеся легкий макияж, я решила попытать счастье и найти хоть какую-то готовую еду в холодильнике, так как мой желудок вспомнил, что нам нужно питаться, а не только страдать, и грозным урчанием сообщил мне об этом. Наудачу в холодильнике оказался пакет с пончиками, которые мама приготовила вчера. Дожевывая хоть и холодное, но вкуснейшее тесто, покрытое клубничной глазурью, я остановила свой взгляд на большой коробке в прихожей. Чье это?

Глава 3. Я просто жду друга

 
Атмосфера главы:
The Kinks – See my friends;
Corey Hart – Never Surrender;
AC/DC – Thunderstruck;
The Rolling Stones – Waiting on a friend.
 

Она (любовь) ушла, и теперь никого не осталось кроме моих друзей…

The Kinks «See my friends»⁷

«Вероника, эту посылку доставили сегодня утром. Предположительно для тебя», – гласила надпись, выведенная ровным маминым почерком на стикере.

На картонном боку красовалась марка со статуей Свободы. Дайте подумать, это опять мерч Оливера? Нет! Нет, пожалуйста! Нет! Иначе я сейчас точно отсюда не выйду, и весь дом затопит моими слезами и соплями.

Схватив бомбер и рюкзак, я буквально выбежала из дома, резко захлопнула дверь и, чуть не выронив связку ключей, нервно провернула один в замочной скважине. Со стороны, наверное, выглядело это так, будто я не дверь входную закрыла, а портал в изнанку, где меня преследовал разъяренный демогоргон, желавший закусить мной на обед. Даже соседка миссис Галагер застыла, глядя на меня с удивленным выражением лица. Я, нервно улыбаясь, помахала старушке рукой в знак приветствия, чем вывела ее из ступора. Она лишь кивнула и продолжила заниматься своими делами.

Иногда я искренне не понимаю, как некоторые причинно-следственные связи образуются в моем мозгу. Произошедшая неловкая ситуация напомнила мне, что Вероника, то есть я, в полной заднице с карманными деньгами. До встречи оставалось полчаса, и можно было успеть заскочить к Джасу, обсудить, как выкрутиться и не подставить моих ребят с выступлением. Я решила воспользоваться остатком времени и прогуляться до места творческой силы – дома Джаспера Коулмана. Дорогу туда готова на спор пройти вслепую, и с вероятностью девяносто девять и девять доберусь без происшествий.

Берлога лучшего друга находится в соседнем, менее густо заселенном квартале; частные дома стоят на большом расстоянии между собой, поэтому наша группа облюбовала гараж Джаса и переоборудовала его в репетиционную комнату. Расположение позволяло выкручивать усилки на полную мощность, а не бренчать себе под нос без медиаторов, боясь причитаний соседей и вызова полиции из-за громкой музыки. Мы с ребятами любим пошуметь. Будущие рок-звезды как-никак, соответствуем!

Симфония звуков в наушниках обычно раскрашивает новыми красками затертые, привычные глазу пейзажи родного города. Представляю себе, словно я героиня крутого клипа. Машины в частных секторах ездят в основном медленно и аккуратно, их неспешное движение создает эффект слоумо. А если включить мелодичную композицию, то ты в режиме замедленного времени не идешь по асфальтированной пешеходной дорожке, ты плывешь по течению спокойной реки, совершенно не касаясь ногами дна.

Она несет тебя, твои мысли по улицам, и в этом музыкальном плаванье ничего от тебя не зависит. Ты лишь наблюдаешь за прохожими и жильцами домов, стоя́щих по разные стороны проезжей части. Дети оживленно разговаривают и мчатся на великах, надеюсь, в светлое будущее. Знакомая старушка миссис Далван занимается садоводством, вооружившись ручной тяпкой и маленькой лопаткой. Определенно, летом у нее, как и всегда, распустятся бесподобные цветы. По соседству от Далван мальчишка по имени Брэд играет со своей собакой в тарелку. Он кидает снаряд животному и машет мне рукой в знак приветствия. Мальчишка излучает беззаботное счастье. Да, я точно люблю то место, где родилась и живу по сей день…

Спустя несколько композиций я остановилась у закрытого гаража. Серые, слегка потертые панели рольставен и песня группы AC/DC, играющая в наушниках, навеяли воспоминания, связанные с началом наших отношений с Сэмом. Ведь у каждого в жизни случались события, где фоном или основной темой выступала музыка; не важно они невероятно счастливые, до скрежета в груди трагичные или совершенно обыкновенные, но застрявшие по неясным причинам в памяти; мелодия и текст, звучавшие в моменте, способны воссоздавать его до мельчайших подробностей и перенести нас во времени, зачастую не спрашивая, хотим мы этого или нет. Вот и меня без спроса откинуло в день, когда Оливер ворвался в мою жизнь как гром среди ясного неба.

Шла стандартная репетиция для выступления в одном из местных клубов в качестве кавер-группы. Уже изрядно устав не один час держать в руках мою тринадцати фунтовую⁸ малышку бас-гитару, я развалилась на комбоусилителе и бесцельно рассматривала все вокруг. Бетонный пол оплетен черными лианами-проводами, они соединяют все инструменты в одну объемную и ритмичную мелодию. Достижение дня для меня – не споткнуться об эти пятиметровые змеи и не растянуться на бетоне, попутно задев кого-нибудь или что-нибудь. Высокая и стройная брюнетка, наша вокалистка Карли, отлично справлялась с этой миссией, интуитивно переступая препятствия. Она ходила от одной стены гаража к другой, рисуя руками картины в воздухе при жестикуляции, и яро пыталась что-то доказать Джасперу. Тот изображал внимательного слушателя, а когда королева группы поворачивалась к нему спиной, он в шутку тыкал в мою ногу барабанной палочкой и шептал, чтобы я встала с комбика. Мол, он развалится от моего кабаньего веса. А я в ответ незаметно показывала ему средний палец и пыталась дотянуться второй ногой до Джаса и пнуть его. Уилл в этот момент тоже делал вид, что слушает Карли, подкручивая колки и изучая на предмет царапин свою новенькую ямаху. Мэттью у противоположной стены сочинял мелодию, еле касаясь клавиш синтезатора. Спустя несколько неудачных попыток я все-таки дотянулась носком ботинка до джинс Джаспера, но не успела быстро убрать ногу. Друг, воспользовавшись моей нерасторопностью, схватил меня за лодыжку и начал тянуть на себя. В этот момент Мэтт, почувствовав наш нерабочий настрой, созданный эмоциональным монологом Карли, решил привлечь внимание странной мелодией «Собачьего вальса». Каждое нажатие клавиш становилось все агрессивнее, при этом Мэттью внешне сохранял спокойствие, и лицо не выражало никаких эмоций.

– Карли! – громко обратился к вокалистке Мэтт, завершив исполнение яростным глиссандо.

Мы с Джаспером так и замерли в комичной позе: он держал мою ногу одной рукой, а я практически полностью сползла с комбика и сохраняла равновесие, держась ладонями за корпус и упираясь свободной ногой в пол. Спасибо, Мэтт! Если бы не он, то наши игры с другом барабанщиком закончились громким падением комбика, после которого его работоспособность стояла бы под большим вопросом.

– Ты брала паузу для связок, – констатировал Мэттью, бросив осуждающий взгляд на опешившую Карли, – так какого хрена ты тогда не затыкаешься уже десять минут?

Джаспер аккуратно вернул мою лодыжку в нормальное положение, не отводя взгляда от клавишника и вокалистки, и решил вмешаться в их разговор.

Барабанщик встрепенулся, поднялся со стула во все свои шесть футов⁹.

– Я тебя понял, Карли, – объявил Джас и постучал палочками по тарелкам, перебивая вокалистку на полуслове, которая так хотела ответить Мэттью.

Джаспер, как фронтмен группы, всегда пытается поддерживать дружескую атмосферу и предотвращать ссоры музыкантов.

– Мэтт, бери микрофон в руки, будем играть «Thunderstruck», – скомандовал барабанщик, – раз Карли нужно отдохнуть и помолчать.

– Ну и пошли вы, придурки! – обиженно выплюнула Карли и уселась на стул в углу гаража, скрестив руки на груди.

Обрадовавшийся Мэтт, что выиграл битву, но не войну за микрофон, напялил на кудрявую белокурую голову кепку, почти как у Брайана Джонсона¹⁰, и довольно направился в сторону стойки.

– О, класс! – вышел из транса Уилл. – Такое я люблю!

Зажав медиатор зубами и пританцовывая, он набросил на себя ремень от гитары. Мне тоже пришлось встать с насиженного комбика и снарядиться по примеру Уилла. Правда, в отличие от его огромной и сложной партии, моя задача заключалась в том, чтобы теребить одну струну половину композиции.

Джаспер заправил рыжие локоны за уши и сел за установку с вытянутыми и чуть согнутыми в локтях руками в ожидании готовности остальных. Мы с ним заговорщицки обменялись улыбками, потому что знали, какое шоу нас ожидает.

– Готовы? – спросил Уилл, обернувшись на нас.

Джас махнул палочкой, а я головой в знак согласия.

– Погнали! – взвизгнул Мэттью, слегка подпрыгнув в предвкушении номера.

Уилл проверил звук, проведя по струнам пальцами.

– Раз, два, три, четыре, – сосчитал барабанщик, и он, Уилл и я вступили.

Мэттью, слегка ссутулившись, начал носится по гаражу, периодически прыгая и поднимая руки вверх, как будто заводил невидимую толпу. Я и Джаспер завывали на бэках «на-на-на-нааа» и кричали слово «thunder»¹¹. Карли, забыв про уязвленное самолюбие, заулыбалась и принялась стучать ботинком в такт музыке. Мэттью запел, максимально напрягая мышцы гортани, чтобы получился, как говорит моя мама, поросячий визг, а не вокал. Полностью войдя в образ, он сделал выпад в мою сторону и подмигнул мне, а после он повторил то же самое с Карли. Обмениваясь понимающими взглядами с друзьями, я услышала повторяющийся и выбивающийся из созданной нами симфонии стук; он был похож на слабый удар камня по внешней части рольставен гаража. Уилл, войдя в раж и покачивая головой, легендарной утиной походкой направился навстречу Мэттью, который, трясясь, медленно описывал круги всем туловищем и извлекал изо рта звуки ада в микрофон. От такого представления мы с Джаспером, продолжая играть, из последних сил сдерживали рвавшийся наружу смех, и от этого белоснежная кожа лица друга стала багровой. Эпичности картины добавили рольставни, они начала подниматься, словно занавес. Видимо, Карли, сидящая рядом с кнопкой открытия, тоже услышала стук и решила проверить, кто или что его издает, и заодно явить всей округе наших парней, бьющихся в музыкальном припадке.

Занавес неспешно поднимался, а с ним открывался обзор на знакомую фигуру моего одноклассника. Взъерошенный Сэм стоял с камнем в одной руке и смятым букетом пионов в другой. Он улыбался и смотрел не на концерт, а куда-то сквозь стену гаража. Тут парни опомнились и открыли глаза, прикрытые до этого от удовольствия. Уилл, не закончив шаг, застыл с поднятой ногой, а Мэтт от неожиданности крякнул что-то нечленораздельное в микрофон. Сэм не растерялся и проорал пьяным голосом недопетую строчку, ни разу не попав в ноты. Все замерли, кроме Оливера: он выронил камень и двинулся вперед, в сторону меня.

– Я, – Сэм обратился к Уиллу, который так и не опустил ногу на пол, – к Никки. На-надеюсь, не помешал…

После сказанных слов Оливер сделал еще один шаг и, запнувшись о черную лиану моей гитары, упал на бетонный пол. Выйдя, наконец, из оцепенения, Уилл попытался помочь нежданному гостю встать, но тот лишь отмахнулся и справился самостоятельно, правда, попытки так с третьей. Одержав маленькую победу над гравитацией, Оливер молча протянул мне букет. Все, что я смогла из себя выдавить, так это нервную улыбку и слово «спасибо». Сэму и этого было достаточно, он улыбнулся в ответ и побрел восвояси, высоко задирая ноги, чтобы снова не запнуться о провода. Когда гость благополучно покинул нашу репетиционную, я посмотрела на Джаспера. Мой друг все еще провожал взглядом слегка качающегося Сэма. Как только пьяный Оливер скрылся из виду, Джас всем корпусом повернулся в мою сторону.

– Че это сейчас было? – он сохранял удивленное выражение лица и туда-сюда проводил палочкой невидимую линию между мной и улицей.