Czytaj książkę: «Я тебя не хотела…», strona 8
Глава 16
Родителям рассказать побоялась. Не хочу, чтобы волновались, да и знали, чтобы тоже. Ни к чему. Отец обязательно начнёт спрашивать какие препараты мне назначили и прочее
Я давно начала врать родным людям, соврала и вчера вечером. Мол, всё нормально у меня, вот готовлюсь, учусь, прекрасно себя чувствую во всём.
Верчу в руках новенький телефон. Вернулась после МРТ, а он одиноко лежал на подушке. Жутко дорогой, с моей сим-картой и даже с учёткой открытой… Это мне не понравилось. Но не стала кричать и возмущаться. По сути, мне нечего скрывать, я ни разу не сделала даже условно голой фотки.
Вздыхаю, обводя глазами палату. Тут тоже хорошо, несмотря на то что я терпеть не могу больницы.
Родные думают, что у меня обычная простуда с ринитом. Надо было как-то объяснить, что я говорю в нос. Представляю лицо мамы если бы она увидела эти торчащие ватные тампон. До трёх часов дня я ходила с ними, как с родными.
Как не посмотрю в зеркало, то пугаюсь… красотка, твою мать. Вдобавок на какой-то препарат началась аллергия. Ноги покрылись красными пятнами. Это было ужасно.
Оперирующий врач с большим энтузиазмом огорошил:
– Девушка, радуйтесь, если бы ни лопнул сосуд, то был бы инсульт.
Пиздец… Я порадовалась. Вот прям там на столе и порадовалась. Не очень-то и круто в таком молодом возрасте узнать, что чуть не умер от инсульта…
Ничего не ответила, только считать начала. На каком-то там шестом отключилась. Голова потяжелела, тело расслабилось и меня унесло.
Ужаснее всего было просыпаться. Это кошмарное состояние, когда мозг уже вроде бы начинает соображать, а речь и всё остальное как не твоё. И ты плаваешь… то бодрый, то пьяный снова. Ужасно.
Я что-то говорила, рвалась куда-то, требовала телефон, пару раз ругнулась. Состояние вата. И если бы ни чьи-то руки, удерживающие меня на больничной койке, я бы ещё куда-то поползла.
Это потом до меня дошло, кого я так руками и ногами обнимаю, жадно вдыхая здоровой ноздрёй. А вот до этого я этому кому-то сказала… что-то сказала, потому что тело подо мной задрожало от смеха.
Сознание очень медленно пояснялось. И так же медленно я потянула сначала ноги, потом руки обратно к себе.
–Буянить продолжишь?
Прикрыла глаза, стыд окатил ледяной волной. Память подкинула всё и сразу. Тихо и мученически простонала. Рука на моём бедре пришла в движение, он просто погладил. Очень провокационно получилось. Под больничной сорочкой, на мне ни грамма одежды. Попыталась тут же отодвинуться. Предупреждающе цокнул, надавив ладонью.
Ужас какой…
– Пить хочешь?
– Нет, – пересохшими губами шепчу и пытаюсь сглотнуть вязкую слюну.
– А что хочешь? – не отрываясь от телефона спрашивает он.
– Провалиться сквозь землю.
Хохотнул и заблокировал гаджет, закидывая его в карман чёрных джинсов.
– Стыдно?
– Ужасно.
Хмыкнул.
– Да прекрати, мне даже понравилось. Не думал, что ты настолько дерзкая.
Да господи… замолчи, умоляю! Чувствую, как начинаю краснеть. Лучше бы его тут не было.
– Много наговорила? – осторожно уточняю.
– Ты скорее приказывала.
– Господи… – простонала, – прости…
Желание провалиться куда дальше, чем просто под землю, увеличилось в геометрической прогрессии.
– Это навсегда останется в моей памяти, – говорит спокойно, но я чувствую как сдерживает улыбку. – Ещё никто меня так безапелляционно на лопатки не укладывал и не просил не бесить. Ты даже прижала меня ногой, чтобы не сбежал.
На миг представляю эту картину и язык немеет. Да бли-и-ин!!! Кто же знал, что наркоз – это так ужасно!!!
– Кошмар…
Вместо слов он перетёк на бок, плавно перекладывая мою голову на свой бицепс и прижимая животом плотнее к себе.
– Мне стыдно, – отвожу взгляд, – не думала, что буду такой неадекватной.
Глаза напротив блестят озорством. Ну, да, ему весело.
– Хочешь, чтобы я тебя простил? – хрипло шепчет, скользя глазами по губам.
Прикрываю глаза.
– Хочу, чтобы забыл, – шиплю кошкой.
– Хм… это несколько сложнее.
Свободной рукой он ведёт от шеи вниз к ключице, а потом к груди. На мне нет белья, потому что было нельзя в операционной. Пальцы касаются груди пробегая прямо по соску, сначала сверху вниз, потом снизу вверх. Смотрит в упор не мигая, считывая эмоции на моем лице. Это нервирует и добавляет какого-то изощрённого перца. А когда идёт на сближение, по коже неконтролируемо ползут мурашки.
Пальцы нежно ласкают, мягкие губы касаются моих в лёгком поцелуе. Всего секунду нежности. Он смакует, как вино на дегустации. Пробует, отстраняется, снова пробует.
В какой-то момент легкие поглаживания соска превращают его в источник электричества. Что ни касание, то новая волна пульсации в животе. Сама не понимая как, я подалась вперёд выпрашивая ещё. И ещё, щедро последовало в то же мгновение. Зажал между пальцами и немного прокрутил. Тело вспыхнуло подобно спичке. Передёрнуло. Секунда и между ног его колено, которое я даже не думаю вытолкать. Мой взгляд затягивает чем-то мутным. Я пьянею повторно, но уже совсем от другого.
Ладонь плавно двинулась вниз, минуя живот и ныряя сразу на бельё. Мой судорожный вздох через губы и его поцелуй. Этот коктейль сносит абсолютно все условности.
Я вдруг чётко поняла, что не хочу, чтобы он останавливался. Хочу, чтобы продолжил эти сводящие с ума поглаживания там. Это очень приятно. Как-то дико и неправильно, но так приятно.
Фархад ловит мои губы, мне не хватает воздуха. Он не даёт от себя оторваться. Не даёт возможности дышать самой, дышит словно за нас двоих. Я сама не понимаю, как вцепляюсь пальцами в его руки.
Становится влажно.
Ласкает через бельё, но ощущение, что по самой коже. Непроизвольно сжимается живот, вибрирует всё тело, меня начинает выкручивать. Он говорит что-то, снова целует, ласкает. Дыхание частит.
Круговые движения зарождают какой-то вихрь. В моменте мне кажется, что ещё несколько секунд и просто разорвёт. Натягиваюсь словно тетива. Стон подавить не получается.
Утыкаюсь носом в шею и дышу глубоко. Впервые в жизни меня начинает выбрасывать из тела.
Но всё резко заканчивается. Фархад убирает руки, прижимает к себе лишая возможности дёрнуться.
Дверь палаты открывается.
Моё сердце так грохочет, что я почти не слышу ничего. Дышу тягучим кислородом. Тело начинает изнывать. Это почти больно.
И это стыдно, потому что мы уже не одни.
– Как вы себя чувствуете? – летит откуда-то сбоку.
Пытаюсь сесть удобнее и спрятать нервозность за улыбкой. Отвечаю:
– Хорошо, спасибо.
Глаза прячу, мне кажется в них всё видно.
Фархад помогает сесть. Я лишь кидаю на него короткий взгляд. Вопреки всему думаю лишь о том, что там мокро и это как минимум неправильно.
Доктор поднимает взгляд и оценивающе смотрит на моё лицо, подходит ещё ближе, берёт моё запястье, ощущает пульс. Заливаюсь краской мгновенно. Он тоже всё понимает, но благо не комментирует. Тактично отводит взгляд, смотрит в бумаги, якобы что-то выискивая, на самом же деле, ему так же, как и мне некомфортно.
Я ему в дочери гожусь… и тут такое… и…
Чувствую себя шлюшкой.
– Я принёс ваше назначение. Тут указана дата, рекомендую прийти и сдать анализы. В вашем назначении есть пятидневный курс систем, его тоже лучше пройти, вот это попить, вот это соблюдать.
– Спасибо. – единственное на что меня хватает
Доктор уходит, стараясь не смотреть в мою сторону, но говорит отдельные пару слов прощания Фархаду, называя его по имени и отчеству. Всё чинно и прохладно.
Как только закрывается дверь, Фархад встаёт с моей постели, а я закрываю руками лицо.
Слышу удаляющиеся шаги и не хочу, чтобы возвращался. НЕ ХОЧУ! Пусть уйдёт, ну, пожалуйста!!!
Глава 17
Я сутки провела в этом месте и не собираюсь скучать. Тампоны удалили, но нос всё равно опухший. Обезболивающие, что мне выписали я не хочу принимать считая, что именно на них у меня высыпало на теле…
Но выпиваю, потому что Фархад как папочка, стоит над душой и ждёт, когда я это сделаю. Фыркаю, возмущаюсь и выпиваю.
Мне тяжело смотреть в глаза. Я всё ещё ощущаю его пальцы там, где нельзя. Молочу постоянно какую-то фигню, бодренько собираюсь, даже успеваю поблагодарить его за то, что он сутки провёл со мной. Заботился как бы. Это приятно. Не знаю, правильно это или нет, но я испытываю благодарность. Это он всё устроил. Облапал правда, но это благодаря ему красивая клиника и отношение ко мне как к родной.
Теперь если сталкиваемся взглядами, я смущённо отворачиваюсь, а он будто бы поймав, улыбается, в глазах искрит. Игры какие-то начались…
Тактичный стук в дверь настиг в тот момент, когда я застёгиваю тугую пуговицу голубых брюк.
– Ты готова?
– Да, – поспешно кричу я, – ещё минуту.
– Не задерживайся, я опаздываю, – сухо.
Кривляюсь сама себе, передразнивая, параллельно негодуя. Так ведёт себя, будто бы это я заставила его быть моей нянькой. Да, испугалась и попросила не выходить на первом осмотре, но потом то не просила.
Ещё какое-то время я успокаиваю себя чем-то подобным в мыслях, а потом накидываю на плечи безрукавку белого цвета поправляю рукава очень тёплой кофты. Не смотря на отёчный нос я себе нравлюсь. Не по сезону свежо подобрана одежда и не практично, но красиво.
Со вздохом открываю дверь.
Фархад, опираясь бедром о тумбочку терпеливо ждёт меня в палате, под его немигающим взглядом поправляю волосы. Мы разные капитально. Две противоположности, которые по его воле начинают соприкасаться.
Опрометчиво я подумала, что начинаю быть на его волне, ничего я не на волне, я даже ни на радаре. Слишком далеки мы. Я не улавливаю ничего кроме закрытых дверей.
Мы выходим в тишине, он берёт меня за руку и передаёт собранные врачом документы. Я их ещё не смотрела. Так рада, что ухожу отсюда, что нет желания погружаться снова.
– Всего доброго, Фархад Ильясович.
Медсестра…
Еле заметный кивок и мы двигаемся дальше.
Вот тебе явный контраст. Она готова из своего халатика выпрыгнуть, чтобы он вот так её за руку по коридору, а не меня. Я вот совсем не хочу.
Морщусь. Фархад воспринимает по-своему. Закидывает руку на мои плечи, впечатывает в себя. У него какая-то нездоровая потребность стискивать меня. Надо бы сказать об этом.
– Куда мы?
Я всё ещё не понимаю, насколько ко мне была близка рука смерти. Очень близко прошла. Не получается это осмыслить. Я просто радуюсь, что ухожу отсюда.
– Домой. Чертовски устал, – перебирая мои волосы медленно проговаривает, когда мы минует стойку регистратора откуда летит очередное прощание, – Закажем по пути что-нибудь.
На языке крутится вопрос, нет, даже ни так, там целый список Я лишь тяжело вздыхаю, еда последнее о чём сейчас думаю.
– Можешь выбрать любую кухню, мне всё равно. Главный критерий – быстро.
Киваю, что мне ещё остаётся.
Говорим как самая настоящая парочка, больше, чем уверена, что так и кажется со стороны. Я злюсь на себя за слабину и за то, что почувствовала. Дала зелёный свет. Стыдно до ужаса.
– Я хочу поехать к себе, – робко проговариваю.
Останавливаемся. Меня удостаивают колючим взглядом, рука на плечах ранее обнимающая, деревенеет. Поддать ему эмоций у меня сейчас получилось. В тайне я хотела несколько иной эффект, но… имеем то, что имеем.
– Не начинай еб…, – начинает было он, но трель телефона останавливает монолог.
Мы посреди холла, народа вокруг тьма, но есть ощущение, что все смотрят исключительно на нас.
Перед тем как ответить, одаривает её одним тяжелым взглядом. Чувствую, что разговор в машине будет не из лёгких.
– Слушаю.
На том конце кто-то что-то быстро говорит, он молчит. Я же вижу, как напрягается спина и как тяжело выходит воздух из лёгких. Меня отпускают полностью, и я отступаю на шаг.
Становится не по себе.
Эмоции на лице Фархада меняются как безумный калейдоскоп.
– Когда? – глухой вопрос.
Мир вокруг замирает. Что-то явно случилось, я это чувствую, по сгустившемуся воздуху, по тому, как меняется пространство вокруг и по тому, как медленно и верно начинает свой разбег и без того разбушевавшееся сердце.
Не оборачиваясь, размашистыми шагами Фархад идёт по направлению к автоматической двери, совершенно позабыв про замершую в нерешительности меня. А я действительно не знаю, что мне сейчас делать. Семенить рядом или оставаться на месте. Что то, что это – унизительно.
Только поравнявшись с дверью, отрывисто бросает мужчине в чёрном:
– Отвези её к себе.
Всё.
Глава 18
Морозно.
Уже не грязь, но снега нет от того и настроение у прохожих как на подбор, один мрачнее другого.
– Добрый вечер, – проговаривает девушка быстро идя мимо.
– Добрый, добрый, – совсем не по-доброму сощуривается несколько пар глаз, провожая не по погоде одетую.
Но она этого не видит и обхватив себя руками, явно пытаясь согреть упрямо идёт дальше. У старожил подъезда нет сомнений куда именно она идёт. Тут таких сотни проходит в день, все в одно и тоже место. Студентки-вертихвостки, что с них взять кроме сухого «здрасти» и то не говорят. Институтки-проститутки. Жопы не берегут, а потом бегают по программам всяким, просят денег, то то болит, то там отваливается!
– Молодость – дурость, – глубокомысленно заявляет достопочтенная дама с маленькой собачкой, нетерпеливо кружащей у скамейки. – тихо… тихо, Мулечка моя, сейчас пойдём с тобой гулять. Что за девки пошли, да моя девочка? Всё оголиться пытаются.
С женщиной соглашаются сидящие напротив и все как одна смотрят на всё ещё идущую в свете фонарей. Как есть дура. Ну, кто в такую погоду в короткой безрукавке, да ещё без шапки на улицу пойдёт?!
– Ох! Ох! Что делается-то! – кричит громко выбегая из подъезда, ещё одна, очень уважаемая женщина дома советской постройки.
– Господи… Валерьевна, ты так не беги, у вас валидола на всех не хватит, – смеётся в голос сидящая, подпрыгивая на месте и веселя этим собачку, та прыгает на неё и несколько раз гавкает.
Валерьевна, запыхавшись машет на соседку рукой и плюхается рядом, чтобы, тряся телефоном как красным знаменем, начать рассказывать то, что она узнала.
– Вот всего час назад тут в соседнем районе, – закашливается и замолкает, потому что бег и астма не друзья.
– Да, боже ты мой! Рассказывай давай!
– Подожди ты! – огрызается женщина, заходясь серьёзным кашлем.
Женщины внимательно и недовольно поглядывают, но не торопят. Знают, она одна владеет информацией, потому что внук подарил огромный телефон, в котором она всё видит и иногда даже без очков. Так что для информации можно было и потерпеть. Да и не всё, что есть в интернете покажут по новостям, и все знают это. Интернет женщины уважали.
– Там всего в паре кварталов от нас перестрелка была. Бандюки что-то делили видимо. Крови море, милиция приехала, всё оцепили, даже взрыв был.
– Взрыв?
– Да-да! Слышала я!
– Что ты там слышала?! Не было ничего! Я бы поняла, что взрыв, я-то знаю как оно! – это дама с собачкой, для неё любой спор как глоток жизни не важно да или нет, главное инициатива.
– Не надо тут своё! – Валерьевна вновь телефоном трясет, – Люди врать не будут, я прочитала! Я сводку по нашему району смотрела, у меня уведомления настроены! Вадик помог!
– Что- что?
Женщина закатывает глаза и нетерпеливо взмахивает руками.
– В общем, народа померло много, какая-то шишка бандитская была.
Женщины на миг призадумываются, всё же все под богом ходят. Смерть то она всегда рядом.
– Ну и чёрт с ними со всеми! Всё никак не на воруются, боишься лишний раз выйти на лавочке посидеть, да в подъезд зайти! Хоть на одного меньше стало!
Согласные кивки, но поддержать в слух не решились, опять же помня, возраст и прочее сопутствующие прелести жизни за шестьдесят, а кто и вовсе за шестьдесят пять.
Пиликнул телефон и женщины кто как склонились над телефоном, кто, видя, кто нет, а Валерьевна натянула важно очки, чтобы зачитать.
***
Попросила высадить на квартал раньше. Они не стали возражать, лишь молча переглянулись.
Моя постыдная капитуляция била по щекам наотмашь, особенно сейчас, когда за неимением желания, он бросил меня на глазах у десятков людей. Не бросил, а отослал как надоевшую игрушку. Девочка внутри меня обиделась намертво.
Холодный пот скатывается по спине, знобит не от холода, а от осознания. Есть только одно желание. Содрать идеальные шмотки с тела и сжечь в костре, очищая себя этим актом. Мне ничего не нужно! Он смешал меня с дерьмом. Прав был отец, никто мы для них. Мясо. И относятся они к нам как к мясу!
Ненавижу.
Брела по тротуару на чистых рефлексах. Я забуду это, просто забуду и стану жить дальше. Нутром чувствую, что меня отправили насовсем. Женщина всегда это понимает, может обманывать себя сколько угодно, да только смысла нет! Нужно честно себя поздравить, я получила ровно то, что желала.
Гурьба студентов перед входом, на меня никто не смотрит, тошнотворный запах сигарет и алкоголя, а сегодня ещё не пятница. Возвращение в уже родные пенаты феерично. Гулкий стук чьих-то каблуков по ступеням, девочки первокурсницы сбегают вниз едва, не снеся меня. Пёстрые как стайка диковинных птичек, веселые и беззаботные, настоящие трудности будут впереди, сейчас можно веселиться.
Завидую.
Я словно жизнь прожила, настолько погано себя чувствую. Признать это как встать на путь света. И я признаю, меня подвергли жестокой тирании и моральному давлению, что, по сути, про одно и тоже. Нужно стиснуть зубы и пережить.
Принимаю решение заняться каким-то грубым спортом, совсем не для девочек и купить баллончик. Пусть будет. Козлов слишком много.
Открывала дверь комнаты до конца не осознавая, что я действительно тут. Может быть, все жертвы насилия такие как я? Потеряшки в ступоре. Но меня это злит, а злость двигатель похлеще признания заслуг и всеобщего почёта. Иной вид материи и по-другому действует на мозги. Что-то сегодня окончательно доломалось. Чем все обернется увижу позже, понравится мне или нет, не знаю, но такой как была уже не буду.
И всё был бы прекрасно, насколько в общем может быть, если бы не лежащая на кровати Наташа, рыдающая в кулак и Соня, гладящая подругу по спине с огромными мокрыми глазами.
Тихо прикрываю за собой дверь.
Ну, здравствуй дом, тут ничего не изменилось. Лица те же, действие на повторе, я точно по адресу.
– Что случилось? – чуть охрипшим голосом спрашиваю Соню.
У неё дрожит подбородок и слёзы градом по щекам. Мой взгляд не выражает эмоций, выкачали все, закончилась Оксана. Вокруг разбросана верхняя одежда, словно её кто-то сдирал и тут же кидал, ощущение погрома, разбита чашка, пятно на коврике совсем свежее.
– Фила застрелили.
Хмурюсь. Смысл слов не пробивается сквозь возводящуюся стену защиты в моей голове. Я сама становлюсь каменной, практически не восприимчивой ко всему сущему.
Наташа вскидывает голову и красными глазами вцепляется в моё лицо, смотрит и снова плачет. Тело сотрясает крупная дрожь. Мне настолько плохо самой, что я не способна на действенное сопереживание. Ужасающая истина.
Тихий голос Сони режет тишину:
– Мы пошли прогуляться, хотели в кафешку зайти, а там рядом стрельба началась. И потом люди побежали, и мы тоже… А Наташа Фила увидела, окрикнула и всё… прям там… Машин много было, сходка какая-то, я не знаю, он нас не посвящал, где будет вечером. Мы не знали, что всё начнётся, мы просто гуляли…а там… они… и…хлопки и глаза у него закатились… и… – голос хрипит и давясь слезами, Соня сжимается в комок, – Их так много было, Оксан… и крови много.
Притихшая на мгновения Наташа заскулила, протяжно и с болью, как раненное животное. А у меня в голове другая картина, другое воспоминание.
Фархад принимает звонок…
Зажмуриваюсь с силой.
Не нужно быть умной, чтобы сложить дважды два. Сползаю на пол закрывая глаза руками.
Рано я обрадовалась, ад только начался.
Продолжение следует…
