Czytaj książkę: «Свитки со сказками. Кудесник»

Глава 1

Город серый, тусклый и грязный, где постоянно сыро, мрачно и тяжелым одеялом над которым висит свинцовый туман. С моря ветер приносит запах полуразложившихся водорослей, пропитывающий насквозь доски двух-, трехэтажных домишек, из окон которых люди выплескивают продукты своей жизнедеятельности прямо на главную, длинную и широкую, улицу, мощенную крупным булыжником и тянущуюся от каменных морских пирсов порта к царскому дворцу, высеченному прямо в скале, запирающей город с севера. Большинство нечистот смывается прямо в соленые воды бухты частыми дождями, оставшаяся масса образовывает в подворотнях лужи вязкой, дурно пахнущей няши.

Это – Искинджабуд, северный город восточных царств. Некогда богатый морской порт, славившийся своими рынками, прилавки которого ломились от разнообразных товаров. Всевозможные морские гады, только что выловленные в пучине моря, еще шевелящимися продавались прямо с рыболовецких лодок. Множество купцов заводили свои морские караваны в бухту города, чтобы сбыть товар, который дальше по горным тропам огромными обозами уходил вглубь материка. В те времена улицы были полны народу. Праздно гуляющий люд, подвыпившие моряки отмечающие непродолжительный сход на берег, толстопузые купцы и громогласно зазывающие народ торговцы, желающие по выгодной цене приобрести или продать товар – все в этом городе гудело, как улей.

Но все изменилось.

Пятнадцать лет назад жена правителя, только что подарив мужу сына, умерла от хвори, свирепствовавшей в городе. Царь впал в уныние, стал раздражителен, озлоблен и замкнут. Дни напролет он проводил в своем кабинете, торговые дела пошли на спад, климат ухудшился, участившиеся дожди и сели размыли горные торговые пути, обвалив тропы, а в прибрежных водах поселилось морское чудовище. Рыболовецкие шхуны, промышлявшие в акватории бухты, и торговые корабли, заходившие в воды Искинджабуда, монстр не трогал, но стоило только заезжему купцу или незадачливому рыбаку направить свое судно к выходу в открытое море, как воды вспенивались, бурлили, а из тёмных глубин появлялись огромные щупальца, в щепки ломая корабль и утаскивая его на дно вместе с экипажем. Опасаясь столкнуться с монстром, купцы перестали заходить в город, стараясь как можно дальше обходить опасные воды.

***

Вечер выдался на редкость скверный, начавшийся днем мелкий дождь через пару часов превратился в ливень, громко барабанящий каплями в закрытые ставни окон и пугающий мощными грозовыми раскатами.

В обеденном зале замка за большим дубовым столом сидели двое: царь Паша Малик и его сын Этибор. Чёрные, как смоль, коротко стриженные волосы правителя Искинджабуда поблёскивали на висках серебром в свете нещадно чадивших жаровен, а особенно ярко блики огня вспыхивали в кроваво-красном рубине, инкрустированном в изящную золотую корону. Ближе к камину, наполняющему помещение таким вожделенным теплом, поёживаясь, сидел угловатый юноша – Этибор. В отличие от отца принц отрастил длинные сальные пряди, которые спадали на лицо, укрывая в тени взгляд его глаз.

Паша Малик руками ухватил стоявшую перед ним на серебряном блюде большущую рыбину, запечённую на углях. Податливая мякоть, обильно сочась и капая жиром, без труда отделилась от костей. Положив себе и сыну по значительному куску, царь принялся за трапезу. При каждом укусе жир стекал по угольной бородке и по рукам. Прожевав добротный кусок, Паша Малик обратил внимание, что сын даже не прикоснулся к еде.

– Этибор, ты не болен? – прозвучал металлический голос Паша Малика. – К еде совсем не притронулся.

– Нет, отец, я просто не голоден, – тихо ответил Этибор, ковыряя рыбину вилкой.

Царь прополоскал руки в стоящей рядом миске с водой, насухо вытер и опустошил кубок с разбавленным вином.

– Может, тебя что-то беспокоит? Расскажи мне, я твой отец. Я правитель этого города, кто, как не я, сможет решить любой вопрос или дать совет, как справиться с проблемой, – настаивал царь, устремив на сына глубокий взгляд своих карих глаз.

Принц замер, ненадолго задумавшись. Снаружи завывал ветер, капли дождя холодными иглами стучали в плотно закрытые ставни. Наконец, он тихо произнес:

– Отец, неужели во всём мире всё так же, как в Искинджабуде?

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил Паша Малик с интересом глядя на сына, который сидел, понурив голову, уткнувшись взглядом в остывающую снедь.

– Скажи мне, неужели весь мир такой же, как Искинджабуд? Такой же серый, тусклый, промозглый и озябший, с тяжелым низким небом, белёсым маревом окутывающим всё кругом, с изголодавшимися по солнечному свету и теплу людьми с угрюмыми, уставшими, озлобленными лицами? Ведь поговаривают, что раньше город был другим. Что когда-то это был благодатный край, веселье и звонкий смех звучали на улицах города, а солнце без единой тучи на небосклоне светило чуть ли не круглый год.

– Не в силах человека управлять природой, подчинить её своей воле. Я знаю, что говорю. Действительно, когда-то климат здесь был более мягким и комфортным, и наши предки основали здесь свой дом. Множество народа стекалось в город, они возвели здесь прекрасный порт и обустроили свои жилища, открыли промысел, завели семьи. Искинджабуд рос, развивался, процветал. А потом пришла хворь… – Паша Малик замолчал на мгновение, а затем продолжил: – Мы справились с этим недугом, но многие погибли, не пережив эпидемию. В городе не осталось ни одной семьи, не познавшей потерю. Боль утраты навечно поселилась в наших сердцах, скорбью отпечатавшись на лицах нашего народа. Климат действительно стал суровее, но это лишь закалило нас. Искинджабуд – это наш дом, а за свой дом мы должны бороться, стиснув зубы, превозмогая любые лишения. Ведь это наша земля, в ней покоятся наши родные и близкие, это наша родина! – Паша Малик поднес к губам кубок, чтобы отпить, но тот оказался пуст. – Вина – выкрикнул он.

В комнату вошла девушка, неся в руках графин с напитком и робко проследовала по направлению к правителю.

– Так если не в силах человека управлять природой, может, это в силах богов? Может, мы чем-то прогневали богов, и они наслали на Искинджабуд непогоду? И, если мы узнаем, в чем причина их недовольства и исправим это, то и боги смилуются над нами?

В этот момент снаружи прозвучал сильный раскат грома, тени в помещении стали более густыми. Девушка-прислуга, несшая вино, в испуге вздрогнула, и графин выскользнув из ее рук, вдребезги разбившись о каменный пол.

– Безрукая дура! – резко вскочив, закричал царь. – Пошла прочь отсюда. – Паша Малик был взбешен. Повернувшись к сыну он продолжил металлическим голосом:

– Запомни сын:

Нет солнца в небе без облаков,

Нет человека, свободного от оков,

Жизнь – тяжёлый труд и мир таков:

Если блеснула искра счастья, то будь готов,

Что череда невзгод обрушится на тебя весом в сто пудов.

Нет на свете чудес и никаких богов, это всё сказки для маленьких детей, бабок и дураков! Да, когда-то этот край действительно был более благодатен, но теперь мы имеем то, что имеем. Хочешь чего-либо добиться? Берись и делай. Борись, заставляй, угрожай, но добивайся! А боги, которые дарят свою милость, – это все бред, россказни, старых и ополоумевших старух перед сном, поверь мне. А теперь, если ты не голоден, марш к себе и не донимай меня дурацкими сказками.

Этибор резко вскочил, так что задребезжала посуда на столе, но под пристальным взглядом отца так и не решился ничего сказать, а просто тихо и молча покинул обеденный зал.

С грустью, понуро принц брёл по дворцовым коридорам в свои покои. Мимо угрюмых стражей и попадавшихся ему на пути слуг с серыми каменными лицами. Ввалившись в свою комнату, Этибор бухнулся на кровать прямо в одежде. За закрытыми ставнями все так же бушевала непогода, завывал холодный пронзительный ветер и мелкими каплями-иглами барабанил дождь. Незаметно для себя принц провалился в глубокий, но беспокойный сон.

***

Вокруг все было размыто, словно в дымке, а фигуры двигались замедленно.

Два светлых силуэта – юноши идут по городу Искинджабуду залитому солнечным светом, вокруг толпы людей снуют туда-сюда, торговцы зазывают в свои лавки. Этибор словно чувствовал настроение и эмоции этих двоих, они были счастливы и, подшучивая друг над другом, резво и весело продвигались по улице. Вот они замечают группу девушек, подходят, между ними завязывается разговор.

Картина резко меняется. Зеленый луг источает свежесть под мягким, ласковым солнцем в зените. В тени большого старого дуба, стоящего на окраине, видны три силуэта, легкие и светлые. Девушка и юноша лежат на раскинутом покрывале, взгляды, жесты, движения выдают в них явную заинтересованность друг другом, а третий ходит возле них кругами, активно жестикулируя и что-то рассказывая, время от времени все трое взрываются громким смехом. Они рады быть в компании друг друга и не испытывают ни малейшего дискомфорта. В какой-то момент девушка сообщает лежащему рядом с ней юноше, что тот скоро станет отцом. Он вскакивает, берет ее на руки и начинает кружить. Второй совершает несколько пасов руками, и старый дуб, склонившись, осыпает влюбленных маленькими зелеными листочками. В их сердцах счастье и радость.

И вновь сменяется картина. И снова город, но он тих, цвета поблекли, небо затянуто облаками, через которые еле заметно просматривается солнечный диск. В городе свирепствует хворь, болезнь не щадит ни стариков ни детей, у заразившихся бьет сильный жар. который за несколько недель сводит их в могилу.

Дворец, знакомый Этибору с детства. В отцовском кабинете все те же двое юношей, их силуэты, как и прежде, светлы. Молодые люди о чем-то спорят, а на столе перед ними стоит ларец, от которого едва заметно исходят темные эманации. Принц чувствует, как ощущение сильнейших страхов исходит от обоих, страхи перемешиваются в большой клубок: тревога за жителей города, тревога за любимую, подцепившую хворь, тревога за друга. Вот отворяется дверь, и входит понурый стражник, по его внешнему виду друзья понимают: случилось непоправимое. Спор вспыхивает с новой силой, и один из друзей в гневе указывает другому на дверь, а сам направляется к столу и открывает ларец. И в ту же секунду из него вырывается тьма, проникает в открывшего ларец юношу и плотными клубами окутывает помещение кабинета, но на этом не останавливается, она распространяется на весь дворец и дальше в город, она пропитывает почву и строенья, но не может проникнуть лишь в один единственный светлый силуэт, который спускается в подземелье замка и через тайный ход покидает его.

Этибор проснулся. Была глубокая ночь. Бушевавшая за окном непогода утихла, и в замке царила тишина. Несколько минут он продолжал лежать на кровати, всматриваясь в темный потолок комнаты, силясь припомнить обрывки сна, каплями стекающие в глубины сознания и улетучивающиеся из памяти. Затем принц резко встал, быстро накинул свой плотный кардиган и осторожно выскользнул за дверь.

Дворцовыми коридорами он тихо, стараясь держаться в тени, направился к месту, где во сне увидал потайной проход. Он давно понял, что, когда ему необходимо действовать незаметно, лучше уходить в тень. В эти моменты тень как бы становилась гуще и плотнее, заглушая и скрадывая его неосторожные движения и шорохи. Миновав несколько патрулей полусонной стражи, Этибор спустился в подземелье замка. Оказавшись в тупике у глухой каменной стены, принц с силой надавил на слегка выступающий камень в районе бедра, как во сне это сделал светлый силуэт, и стена бесшумно отошла в сторону. Перед Этибором предстал широкий чёрный проём, который разбегался в разные стороны. Слева через несколько метров начинался крутой лестничный спуск, справа тёмный коридор убегал вдаль. Принц шагнул вправо, действуя в точности как силуэт во сне. Не успел он пройти и десяти шагов, как проём в стене захлопнулся, погрузив его в полный непроглядный мрак.