Czytaj książkę: «Любовница Леонарда. Роман ужасов», strona 2
Глава вторая. Батька сдурел…
– Так что там твой батька, молодуху решил себе в жены взять или как? – спросила девушку почтальонша Марфуша, когда катила мимо двора Гурских свой велосипед, груженный тяжелыми сумками с газетами и мелкими бытовыми товарами.
Архелия бросила метлу, которой только что выметала сор с бетонной дорожки, идущей от калитки к крыльцу дома, и удивленно уставилась на женщину.
– Откуда ты это взяла?
– Да люди в селе трепятся! – ответила Марфуша, остановившись. – А что, разве это брехня?
– Ясное дело! – девушка стряхнула пыль со своих стареньких джинсов и, выйдя за ворота на улицу, осведомилась: – И кто же конкретно распускает такие слухи?
Почтальонша почесала грязным пальцем переносицу и неопределенно пожала плечами:
– Да все говорят! Я вот, к примеру, сегодня в магазине слышала, как Людка Гнездилова и Таська Макогониха, ну, та, которая работает уборщицей в школе, рассказывали продавщице, что видели твоего батьку с Райкой Сысоевой. Вроде они, батька твой и Райка, где-то там целовались…
Архелия со смехом всплеснула руками:
– Ну, и фантазия у наших сельчан! Это ж надо придумать: мой батька и Райка Сысоева целовались! Да на той Райке пробы негде ставить! С кем она только не жила! От кого только не делала аборты! Зачем она моему батьке? Он что, порядочную женщину себе найти не смог бы?
Марфуша подоткнула свои седеющие космы, разметавшиеся по щекам, под цветастый платок и, вздохнув, заметила:
– Мужики, Лия, они падкие на гулящих, по своему ироду знаю… Да и, как ни крути, Райка – красивая, фигуристая баба. Этого у нее не отнимешь. И молодая! Ей-то ведь, кажись, и тридцати годков нет…
Девушка отрицательно покачала головой и твердо молвила:
– Мой батька на такую никогда не позарится! Он человек серьезный. Да и куда ему с кем-то шашни крутить? После смерти мамы только четыре месяца прошло…
Почтальонша как-то странно взглянула на Архелию и уже хотела катить свой велосипед дальше. Однако почему-то передумала. Некоторое время стояла, опустив голову, а потом негромко произнесла:
– Я тебе вот что скажу, Лия: по-моему, люди не зря треплются… Дыма без огня, как ты знаешь, не бывает!
Девушка раздраженно махнула рукой, круто развернулась и потопала во двор. А Марфуша, глядя ей вслед, грустно покачала головой.
До вечера Архелия уж и забыла об этом разговоре. Но когда в седьмом часу, чуть позже обычного, появился Павло, вдруг вспомнила. И решила осторожно выведать, знает ли батька, о чем судачат в Талашковке.
После ужина зашла в гостиную, где он, рассевшись в кресле, смотрел телевизор, и повела такой разговор:
– Мне сегодня почтальонша Марфуша одну новость поведала, я слушала и просто умирала со смеху… Вот хочу тебе рассказать, посмейся и ты!
Павло оторвал взгляд от экрана, зыркнул на дочку:
– Какая еще новость?
– Да о тебе!
– Обо мне? – он удивленно вскинул густую бровь и потянулся к журнальному столику – там лежал пульт от телевизора. Немного приглушив звук, без особого энтузиазма поинтересовался: – И что тебе такого наговорила Марфуша?
– Да нашу талашковскую сплетню пересказала! Будто люди видели, как ты целовался – только не упади – с этой, – Архелия прыснула смехом, – как ее… Райкой Сысоевой!
Павло, услышав эти слова, кашлянул, почесал пятерней шею у кадыка и, качнув головой, процедил:
– Ну, народ!
– Да уж, наши люди способны такое придумать, что и на уши не натянешь! – развела руками девушка. – Притом, совершенно на голом месте!
Отец немного поерзал в кресле, опять поднял глаза на дочку и тут же опустил их. Ей показалось, что в этом взгляде промелькнуло что-то похожее на смущение, и заволновалась:
– Ты что, расстроился, батька? Не нужно! Ты в Талашковке человек, так сказать, видный, популярный, вот люди и выдумывают о тебе разные небылицы.
Он поднялся с кресла, походил туда-сюда по комнате, заложив руки в карманы своих широких домашних штанов, и остановился перед Архелией.
– Ты это… пойми, – заговорил он немного не своим голосом. – Мамку уже не воротишь… Не оставаться же мне до смерти бобылем? Я еще мужик не старый, при силе, мне жену надо… Иначе, что ж за жизнь?
Сердце девушки тревожно екнуло.
– Постой, постой, батька! Ты о чем? – она во все глаза смотрела на Павла. – Так ты что, вправду крутишь шашни с Райкой?!
– Ну, да, был у меня серьезный разговор с Раиской, – признался он нехотя. – А что, она баба одинокая, во многом меня устраивает…
– Господи! – ахнула девушка. Ее карие глаза горели, как два раскаленных уголька, а румяное до этого лицо сделалось бледным и выражало крайнюю степень растерянности. – Батька, да ты сдурел?! Зачем же тебе эта Сысоева?! Вспомни, сколько мужиков перебывало в ее постели? С кем она только не таскалась!
– Прекрати! – прикрикнул Павло и отошел в другой конец гостиной. Оттуда бросил: – Раиске просто не везло!
– Ты называешь это невезением? – возмущенно воскликнула девушка. – Да твоя Райка просто потаскуха, вот и все!
– Не смей порочить эту женщину! – рявкнул отец и, подскочив к Архелии, неожиданно закатил ей оплеуху.
Из ее глаз вмиг брызнули слезы. Она крутнулась на месте и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Через полчаса Павло зашел на кухню и, встав за спиной дочери, сосредоточенно соскабливающей ножичком нагар со дна сковородки, негромко заговорил:
– Ты это, извини меня… Ладно? Не хотел я тебя бить, так получилось… Рассердился очень, сорвался…
Девушка, склонившись над мойкой, продолжала скоблить сковородку и молчала.
– Не такая плохая Раиска, как ты думаешь, – голос отца звучал приглушенно, как будто он находился не рядом, а за стеной. – Может, конечно, и ветреная, не шибко разборчивая в мужиках… Но, как говорится, кто не был молод, тот не был глуп. В жизни от ошибок не застрахован никто… Сейчас Раиска изменилась… Все у нас с ней серьезно… Да ты сама увидишь, какая она хорошая женщина…
Постояв еще с минуту и не дождавшись от дочери ни единого слова, Павло тяжело вздохнул и ушел в гостиную.
Утром Архелия испекла оладьи, обильно полила их сметаной и, бросив в тарелку несколько штук, поставила на стол. На всякий случай – вдруг отцу захочется – достала из холодильника початую баночку абрикосового варенья и графинчик с охлажденным взваром. И хотела улизнуть из кухни во двор, чтобы выпустить из запертого сарайчика птицу и покормить ее. Но не успела.
– Доброе утро, дочка! – на пороге возник Павло.
– Доброе! – буркнула она в ответ, снимая передник.
– Ты это… не сердись за вчерашнее, – вид у отца был расстроенный и виноватый. – Полюбил я Раиску… Ты взрослая уже и должна меня понять…
– А что, приличней женщины, чем эта Сысоева, в селе не нашлось? – не глядя на Павла, спросила Архелия.
– Говорю ж, полюбил я Раиску… Получилось так…
– Ну да, сердцу не прикажешь! – съязвила девушка.
– Верно! – согласился отец, присаживаясь за стол.
– Так ты хочешь привести ее в наш дом? – Архелия передумала убегать на улицу, решив, что стоит сразу расставить все точки на «і».
Павло кивнул.
– Я не мальчик, чтобы встречаться с женщиной где-то на задворках. К тому же мне нужна не дамочка для утех, а жена.
– Ты что же, и расписаться с Райкой решил? – Архелия тоже присела за стол и в упор взглянула на отца.
Он не спеша налил себе в кружку свой любимый напиток, отпил немного и задумчиво изрек:
– А как иначе? Хочется ведь по-людски!
Девушка взяла чашку, плеснула в нее взвара и себе, выпила.
– Батька, а ты подумал, что мы с Райкой можем и не ужиться? – поинтересовалась, промокнув свои пухленькие губки салфеткой.
Павло поднял голову, озадаченно взглянул на дочку:
– Как так, можете не ужиться? Почему?
– Да мало ли…
– Я думаю, никакая кошка между вами не пробежит! – проговорил он уверенно. – Вы с Раиской обязательно подружитесь. Она ведь молодая, всего-то на девять лет старше тебя.
Архелия вздохнула и с сомнением заметила:
– Сысоева – дама с характером. Вряд ли мы станем с ней подругами.
– Плохо ты ее знаешь! – впервые за утро улыбнулся Павло. – Хорошая она, душевная. Ты сама это увидишь, когда вы познакомитесь поближе.
– Вы уже и дату регистрации брака, небось, наметили? – спросила девушка, поднимаясь из-за стола.
– В январе распишемся, после старого нового года, – ответил отец, поливая оладьи вареньем прямо из банки. – А пока так поживем. Я думаю, после твоего дня рождения и сойдемся.
– Так скоро?
– А что толку тянуть? – пожал плечами Павло. – Все равно уже люди знают, что у нас с Раиской отношения. Прятать их просто глупо…
– Понятно! – Архелия мельком взглянула на отца и направилась в коридор – ей нужно было накинуть на плечи домашнюю куртку, чтобы выйти на улицу и, наконец, выпустить изголодавшуюся птицу из заточения.
Но Павло остановил ее вопросом:
– Ты ж, дочка, надеюсь, не забудешь пригласить на свое восемнадцатилетние Раиску? Она уже и подарок тебе хороший приготовила…
– Ну, какой же праздник без Сысоевой? – выпалила девушка раздраженно. – Она ж мне теперь почти мамочка!
Переделав все домашние дела, помывшись и переодевшись в чистую одежду, Архелия решила сходить в магазин. Нужно было купить сахар, спички, специи и стиральный порошок. А еще – баночку растворимого кофе – так, на всякий случай. Ни Павло, ни девушка этот напиток особо не жаловали и употребляли его лишь от случая к случаю. Но в дом иногда приходили гости – то местный участковый Отечко, то талашковский сельский голова Кужман, то лепший друг отца директор местного дома культуры Тарас Короленко. После сытного обеда и обильного возлияния они любили поболтать о политике и, случалось, просили Архелию приготовить им крепкого кофейку.
Девушка прихватила сумку, накинула джинсовую курточку и выскочила за ворота. Не успела сделать и двух десятков шагов – навстречу директор школы Сергей Станиславович, которого за глаза и школьники, и взрослые почему-то называли Котофеичем.
– Доброго здоровьица, Лия! – поздоровался он, остановившись. И с нарочитым удивлением оглядел ее с ног до головы, подслеповато щуря глаза, прикрытые очками в массивной роговой оправе. – Ой, да ты превратилась в настоящую красавицу! И так вытянулась, гляди – выше меня! А я помню тебя еще первоклашкой – малюсенькую, с косичками, с бантиками, с большой коричневой сумкой, в которой лежали не только книжки и тетрадки, но и кукла.
– Здравствуйте, Сергей Станиславович! – приветливо улыбнулась девушка. – Как поживаете?
Он картинно поклонился и развел руками:
– Спасибо за вежливость, барышня, да только что ж спрашивать у старика о жизни? В мои годы уже не живут, а доживают…
– Не выдумывайте, Сергей Станиславович! – засмеялась Архелия. – Какой вы старик? Вам ведь и шестидесяти нету.
– Пятьдесят девять, – уточнил он. – Для такой молоденькой мадмуазель, как ты, я – старая рухлядь!
– Зря вы так! – покачала головой девушка. – Я вовсе не думаю, что вы старый. И с удовольствием бы опять пригласила вас на белый танец. Как на выпускном, помните?
– Помню! – радостно закивал директор. – Славно мы тогда с тобой потанцевали…
– А как дела в школе? – поинтересовалась Архелия.
Котофеич помрачнел.
– Ремонт, слава Богу, летом сделали, – произнес он, слегка опустив свою большую лысую голову. – Спасибо, между прочим, и твоему отцу, он нам цемента дал, двести рулонов обоев купил и заплатил за пять пластиковых окон… Но вот сейчас у нас возникла проблемка…
– Что за проблемка, Сергей Станиславович? – быстро спросила девушка. – Небось, компьютеров маловато?
– Нет, нет! – замахал руками директор. – Компьютеров в школе хватает – спонсоры постарались. А вот мука кончилась. И что-то не завозят. Я звонил, звонил… Не из чего печь пирожки и булочки…
– О, так школа без хлеба сидит! – возмущенно воскликнула девушка.
– Да хлеб-то как раз у нас есть! Твой отец распорядился, чтобы в школу каждый день из пекарни привозили два десятка свежих буханок. А нам больше и не нужно! – Котофеич поймал за рукав Архелию и заискивающе заглянул в глаза: – Стыдно побираться, но, вижу, нет выхода… Не могла бы ты попросить Павла Семеновича, чтобы он выделил нам муки – мешка два-три? На первый случай хватит. А там подвезут, куда денутся!
– Два-три мешка? Всего-то? – беззаботно улыбнулась девушка. – Да будет вам мука! Я скажу батьке, и он даст соответствующее указание старшему мельнику. Вы же знаете, батька школе никогда не отказывает.
– Ну да, конечно! – обрадовался директор. И, расчувствованно погладив Архелии руку выше локтя, с пиететом в голосе прибавил: – Спасибо тебе, Лия! Дай Бог, чтобы ты всегда жила в счастье и радости! И отцу твоему не хворать и проблем ни в чем не знать!
Простившись, Котофеич засеменил дальше. А девушка достала из кармана мобильный телефон, чтобы позвонить Павлу и передать ему просьбу директора школы. Но в последний момент передумала: вдруг отец сейчас занят – проводит наряд или беседует с кем-нибудь из своих оптовых покупателей? Лучше сказать ему о муке вечером, когда он точно будет свободным.
На пороге магазина Архелия встретила почтальоншу.
– Ну, что там твой батька? – спросила она вместо приветствия.
– Не спрашивай! – вздохнула девушка. – Он как белены объелся!
Марфуша хитровато прищурила глаз:
– Удостоверилась, что люди не брешут насчет Сысоевой?
– Удостоверилась…
– Ты держи с ней ухо востро! – предупредила почтальонша. – Она баба битая, обдерет твоего батьку, как липку! Вот увидишь, еще потащит его расписываться, чтобы стать в вашем доме полноправной хозяйкой. А потом начнет разные подарки для себя выпрашивать да добро потихоньку к своим рукам прибирать.
– А что я могу сделать? – развела руками Архелия. – Разве батька меня послушает? Говорю ж тебе: он будто белены объелся! Сказал мне, что полюбил Раиску и хочет на ней жениться…
Марфуша грустно покачала головой и посоветовала:
– Добивайся, чтобы хоть что-то из вашего большого хозяйства перешло к тебе! Юридически!
– Я что, должна стать совладельцем фермерского хозяйства? – удивилась девушка. – Но разве это возможно?
Почтальонша возбужденно хлопнула себя руками по бокам и воскликнула:
– Конечно! Ведь половина всего, что у вас есть, по закону принадлежало твоей матери. Теперь, когда она умерла, одна часть ее имущества должна отойти Пашке, а другая, точно такая же, – тебе! Вы – равноправные наследники. Уразумела?
– Да, уразумела, – пожала плечами Архелия. – Но не буду же я с батькой судиться! И потом какое я имею отношение к фермерскому хозяйству? Это ведь он его организовал и сделал таким, каким оно есть сейчас.
– Дура ты, Лия! – вздохнула Марфуша. – Тебе, когда исполнится восемнадцать?
– Меньше, чем через неделю…
– Вот когда исполнится, так сразу и займись оформлением материного наследства. Съезди в район к юристу, проконсультируйся. И не теряй время!
– Да нет, не буду я этим заниматься! – замахала руками девушка. – Батька ведь страшно обидится, поднимет скандал.
– Ну, смотри! – почтальонша ткнула в плечо Архелии пальцем с огрубевшей, потрескавшейся кожей. И, уже спускаясь с крыльца магазина на тротуар, назидательно прибавила: – Как бы ты потом не пожалела! Ведь чем больше у Пашки добра, тем больше его Райке достанется. А тебе, может случиться, вообще ничего не обломится…
Отец появился дома намного позже обычного. В приподнятом настроении, немного взбудораженный, какой-то суетливый. Зашел в свою комнату, переоделся и, что-то напевая себе под нос, пошлепал в ванную. Там наспех умылся и, войдя затем в кухню, скомандовал:
– Давай жрать, дочка! Что там у тебя сегодня?
Девушка поставила на стол тарелку с гороховым супом, отрезала ломоть хлеба.
– Садись!
– А что есть кроме супа? – поинтересовался Павло, принимаясь за еду.
– Вермишель и котлеты! – бросила Архелия, доставая из холодильника графин со взваром. – И квашеную капусту сейчас подам.
– Молодец ты у меня! – похвалил отец. – И еду поспеваешь готовить, и дом в порядке держишь, и с живностью хорошо управляешься. Небось, устаешь? Устаешь ведь, так? Ну, ничего, ничего! Скоро у тебя будет помощница. Райка, она баба сельская, ее ничему учить не надо. Будете вдвоем домашние дела делать.
– Что это ты сегодня припозднился? – спросила девушка, пропуская слова Павла мимо ушей – не хотелось ей говорить о грядущем переселении этой халявы Сысоевой в их дом.
– Да так, – устало пожал плечами отец. – В район вот ездил. По делам. И кое-что купил попутно…
Архелия в недоумении взглянула на отца:
– Кое-что?
– Да, кое-что! – загадочно ухмыльнулся он.
– Это что, секретная покупка? – она поставила перед ним тарелку с вермишелью, политой коричневой подливкой.
– Ладно уж, – засмеялся Павло, – тебе скажу. Купил я Райке подарки. К предстоящей росписи.
– И что же ты купил?
– А вот! – он вытянул из кармана штанов сверток. – Посмотри и выскажи свое мнение.
Девушка развернула тряпицу и ахнула – в ней были два тяжелых перстня, толстое обручальное кольцо, сережки с голубыми камушками, изящный браслетик и увесистая цепочка с кулоном в форме сердца.
– Это все из золота? – чуть дрогнувшим голосом спросила Архелия.
– Ну, конечно! – подтвердил Павло. – Красивые побрякушки, а?
– Понятное дело! – задумчиво произнесла она. – Но, наверно, и денег за них пришлось отвалить целую кучу…
Отец перестал жевать, отложил вилку и потянулся к графину со взваром.
– Ой, и не говори, дочка! – с озабоченным видом молвил он, хотя девушка прекрасно видела, что ему совершенно наплевать на эти, в общем-то, лишние расходы. – Золотишко нынче в цене… Отнеси-ка все это в гостиную, сложи в материн ларчик, спрячь в шкаф и запри его на ключ. Пусть полежит до росписи.
Девушка аккуратно завернула украшения в тряпицу и пошла выполнять поручение Павла. Когда открыла шкатулку покойной матери, невольно вздрогнула от мысли, вдруг посетившей ее сознание: Господи, как же так? За всю совместную жизнь отец подарил жене только маленькие золотые сережки и один раз, кажется, покупал недорогие духи, а тут какой-то потаскухе-пройдохе решил преподнести такие царские дары?!
– Боюсь, как бы ты с размерами чего не напутал, – проворчала Архелия, вернувшись на кухню. – Вдруг колечки не подойдут?
– Подойдут! – беззаботно отмахнулся Павло. – Я интересовался у Раиски размером ее пальчиков. Сказала: восемнадцатый.
– Как у меня, – обронила девушка и, отчего-то смутившись, принялась тщательно протирать бока газовой плиты, которые и так сияли идеальной чистотой.
Глава третья. Наглая гостья
Вечером просьба Сергея Станиславовича просто вылетела из головы Архелии, несколько шокированной поступком отца, поэтому утром первым делом она завела разговор о муке для школы. Павло выслушал и вяло кивнул:
– Отчего ж не помочь? Поможем, куда денемся?
– В школе не из чего печь булочки и пирожки для учеников, – предупредила девушка. – Так что, ради Бога, не забудь, батька!
– Да я сразу же скажу хлопцам, чтобы отвезли в школьную столовую три мешка муки высшего сорта! – пообещал он, с аппетитом уплетая квашеную капусту и яичницу с жареным салом.
Уходя на работу, отец предупредил, что сегодня непременно будет обедать дома, хотя в последние лет пять не приходил на обед, кажется, ни разу. Архелия немного удивилась, но не стала задавать никаких вопросов.
Она принялась за стряпню почти с самого утра, едва управившись со скотом и птицей. И уже за час до полудня, стала поджидать Павла.
От неожиданности и изумления у девушки отвисла челюсть, когда в половине первого он, сияющий, как свадебный каравай, заявился на порог вместе с Райкой. В черных джинсах, туго обтягивающих ее крутые бедра, и коротенькой кожаной курточке, она смотрелась весьма молодо и эффектно.
Войдя в дом, Сысоева бесцеремонно оглядела девушку с ног до головы, снисходительно усмехнулась и коротко бросила:
– Привет!
Такое поведение этой нежданной и нежелательной гостьи покоробило Архелию, однако она сдержалась и не подала виду, что раздосадована.
– Привет, Раиска!
– Чем потчевать будешь? – бодро поинтересовался Павдл, бережно поддерживая свою пассию под локоток.
– Я приготовила борщ, домашние колбаски и гречневую кашу, – смиренно отрапортовала девушка.
– Ладно, накрывай на стол! – распорядился отец. – А мы пока руки вымоем, – и повел Райку в ванную.
Сели обедать.
Гостья взяла ложку, попробовала борщ, поморщилась:
– Фу, какой жирный!
– Да вроде нет, – стушевалась Архелия. – Он же не со свининой, а с говядиной…
– Ничего, ничего! Не переживай! – с добродушной улыбкой успокоила Сысоева. – Как-нибудь я поделюсь с тобой секретами приготовления хорошего борща. Это тебе пригодится на будущее, ведь когда-то же и ты выйдешь замуж. А пока запомни: заправку ни в коем случае нельзя пассировать на смальце…
– Да умею я! – раздраженно заявила молодая хозяйка, не стерпев Райкиных поучений. – Чего ж тут уметь?
– Она умеет! – вставил Павло, споро орудуя ложкой. – С детства приучена к плите.
– Учили, видать, неправильно! – хмыкнула Райка. И после непродолжительной паузы уже другим – участливо-сладеньким – тоном прибавила: – Милая девочка, ты – молодец! Ведь на твои худенькие плечики свалилось все хозяйство! А батька помочь тебе не может, он человек занятой.
Архелия ничего не ответила на эти слова. Молча подхватилась из-за стола, не успев доесть свою порцию борща, и начала раскладывать по тарелкам колбаски.
– Я слышала от Павлуши, что ты собираешься учиться на экономиста, – обратилась к ней Сысоева. – Это хорошая специальность, нужная! Но к поступлению надо хорошо подготовиться…
– До поступления еще далеко, месяцев девять, наверно, – заметила девушка. – Успею подготовиться.
– Нет, нет, готовиться нужно уже сейчас! – энергично замотала крашеной головой Райка. – Это дело серьезное, ответственное. Я бы даже советовала тебе записаться на подготовительные курсы. Ты где будешь учиться, в Полтаве? Вот и не теряй время, поезжай туда! Жилье, как я понимаю, искать не придется, там же где-то обитает твоя бабушка, Настасья…
Услышав все это, Архелия от возмущения едва не выронила из рук деревянный черпачок, которым рассыпала гречку.
– Зачем уезжать в Полтаву? Не нужны мне эти курсы! – выдавила она, борясь с желанием высказать этой потаскухе Сысоевой все, что она о ней думает.
– Ты за отца переживаешь, за хозяйство? – Райка исподлобья внимательно следила за реакцией девушки. – Зря! Батька твой будет и сыт, и обстиран! И о скотине я позабочусь. Что же, у меня рук нет? А ты учись, учись, детка! Впереди у тебя долгая жизнь.
– Да я собираюсь учиться заочно! – уже не скрывая раздражения, с прижимом произнесла Архелия. – Ведь скоро на пенсию уйдет Клавдия Васильевна и мне придется работать вместо нее…
Гостья с ироничной улыбкой развела руками:
– Не знаю, что и сказать! Неужели ты думаешь, что кроме тебя некому заменить Васильевну? На должность бухгалтера да еще с такой хорошей зарплатой вмиг отыщется человек. Притом сведущий, опытный! А ты ведь можешь и не потянуть такую ответственную работу, не справиться с ней. Прежде чем браться за нее, надо бы хорошенько поучиться, поднатореть, получить диплом.
Больше слушать эту ахинею девушка не стала. Со злом швырнула на стол черпак, рывком сняла с себя передник и выскочила из кухни.
В коридоре ее догнал Павло.
– Ты что делаешь? – напустился он на дочку, хватая ее за руку. – Вернись немедленно и извинись!
– Не буду я перед ней извиняться! – выкрикнула она. – Райка же хочет выжить меня из собственного дома! Я что, по-твоему, дурочка? Я все прекрасно поняла!
– Да ничего ты не поняла! – понизив голос до полушепота, произнес отец, прикрывая дверь на кухню. – Раиска же тебе добра желает! Она ведь хочет, как лучше. А ты?
Девушка вырвала руку и, скривив губы в презрительной улыбке, проговорила:
– Конечно, она хочет, как лучше. Но не для меня, а для себя! Сысоевой не нравится, что я буду путаться у нее под ногами и мешать тут хозяйничать.
– Не выдумывай! – прикрикнул Павло. – Иди на кухню и потчуй гостью! Пойми: не сориться вам нужно, а находить общий язык.
Архелия застыла в растерянности: как поступить? Возвратиться, чтобы батька не нервничал и не ругался потом? Или не стоит? Пусть эта Райка больше не смеет ее поучать!
Подумав, девушка все же решила послушаться Павла. Но, прежде чем вернуться к обеденному столу, спросила:
– Муку в школу отвезли?
Он хотел сделать вид, что не расслышал, и уже взялся за ручку двери, потянул ее на себя, собираясь войти в кухню, но Архелия повторила вопрос:
– Так отвезли муку в школу или нет?
– Нет, – немного смутившись, признался отец.
– Почему? Забыл, что ли?
– Да, понимаешь, – его темные глаза забегали, – тут такое дело… Раиска говорит, что нечего баловать школу. Пусть о ней районные власти да сельсовет заботятся, они обязаны…
– Ах, так значит! – развернувшись, девушка быстрым шагом направилась в прихожую. Сдернула с вешалки свою курточку и накинула на плечи.
– Постой, дочка! – Павло опять догнал ее и схватил за руку. – Ты успокойся! Я дам указание хлопцам, и муку отвезут. Отвезут обязательно. Но так, чтобы Раиска не знала… Зачем ее расстраивать?
Архелия не поверила своим ушам. Вот это да! Еще не успев жениться, батька уже подпал под каблук этой пройдохи Сысоевой! А ведь раньше он всегда поступал только по собственному разумению, не принимал во внимание ничьих советов, да попросту не позволял их давать! Ой-ой-ой, что же будет дальше?
– Ну, дочка, пошли на кухню! – Павло настырно потянул ее за рукав курточки. – Не удобно ведь… Пошли!
Девушка вдруг встрепенулась, нервно рассмеялась ему в лицо и, вырвавшись, стремглав выскочила во двор, а затем – за калитку, на улицу.
Опомнилась уже возле хаты Евдошки.
Та встретила Архелию радостным возгласом:
– Внученька, я вот только о тебе подумала, а ты – на порог!
– Ой, бабушка, а я с батькой поссорилась!
– Вижу, вижу, что ты сама не своя! – старушка обняла девушку за плечи и повела к топчану. – Садись, милая, да расскажи, что случилось?
– Батька с ума сошел! – скороговоркой затараторила та. – Связался с Райкой Сысоевой и хочет с ней расписаться. А сегодня привел ее на обед. Так она стала поучать меня, как готовить еду, и намекать, что мне нужно отправляться в Полтаву к бабушке Настасье.
– Вот как? – Евдошка плотнее запахнула свою душегрейку – в комнате было довольно прохладно – и присела рядом с Архелией. – Ну, а ты, значит, не стерпела, сказала что-то грубое, а отец осерчал?
– Я выскочила из кухни и не захотела возвращаться, хоть батька и настаивал! – пояснила девушка, скорбно взирая на бабку. – Теперь он, конечно, будет ругаться, читать мораль. Но мне все равно…
– Райка эта – гадюка еще та! – вздохнула Евдошка, потирая поясницу. – Недели две назад она прибегала ко мне. Говорит: полюбила я этого, как его… который открыл закусочную и еще работает директором дома культуры…
– Тараса Короленко?! – удивленно воскликнула Архелия.
– Да, его! – старушка достала из кармана душегрейки мятую пачку сигарет и спички. – Так вот, Райка стала просить меня, чтобы я, значит, помогла ей заполучить этого Тараса, посулила хорошие деньги… Откуда она узнала о моем умении – ума не приложу!
– А ты? – девушка вскочила, мотнулась к столу и, подхватив там белое блюдечко с сиреневой каемочкой, служившее Евдошке пепельницей, опустилась на место.
– А что я? – пожала плечами старушка, принимая блюдце. – Указала Райке на порог и заявила, что не занимаюсь такими делами. Так она закатила истерику, чуть ли не на колени стала падать. Не могу, говорить, жить, без Тараса, если не поможете – руки на себя наложу. Но я не поддалась. Ведь у него – жена инвалидка и двое детей, еще школярики.
– Вот негодница! – задумчиво покачала головой Архелия. – Решила, значит, во что бы то ни стало устроить свою судьбу, обзавестись супругом. С Тарасом Петровичем не вышло, так она повесилась на шею моему батьке!
– Получается, что так! – кивнула бабка. – И главное, ты смотри, какая эта Райка прыткая! Мгновенно окрутила твоего отца. Теперь начнет сосать из него деньги…
– Уже сосет! – развела руками девушка. – Он истратил ей на подарки кучу денег, на них в нашей Талашковке можно было бы, наверно, неплохой домик купить.
Прикурив сигаретку, Евдошка несколько раз глубоко затянулась и о чем-то задумалась.
– Знаешь, что, – заговорила она через минуту, – отвадить эту девку от Павла – дело, конечно, плевое. Найдутся у меня средства… Но вот в чем беда – на месте Райки вскоре окажется другая, как пить дать, окажется! Раз твой отец взял себе в голову, что нужно жениться, то его не переубедишь. Да и понятно, мужику-то всего сорок с небольшим годков. Так что все ваше добро может запросто уплыть в чужие, загребущие, руки, а в твои, как должно бы быть по совести, не попадет. Обидно!
– Ну да, – согласилась Архелия, в задумчивости опустив голову. – Но хотя бы батька нашел себе приличную женщину. Такую, которая не захотела бы выжить меня из дома, которой бы я не мешала…
Старушка, кряхтя, поднялась с топчана и поковыляла к столу.
– Э, внученька, такую бабу нынче не сыщешь! – проговорила она и, поставив чайник на пышущую жаром самодельную электроплитку, заглянула в сахарницу. – Сейчас все они ищут выгоды и корысти. И любой ты будешь мешать.
– Что же делать? – Архелия потерла пальцами крылья своего тонкого носа, словно он окоченел на морозе.
– Не знаю, милая, не знаю…
Пока вскипал чайник, Евдошка положила на тарелку несколько золотистых вергунов, достав их из большой эмалированной миски, и подала девушке.
– Я их утром приготовила! Вроде вкусные получились…
– Так что же мне делать, бабушка? – Архелия с надеждой смотрела на старушку, ища в ней не столько понимания и сочувствия, сколько защиты и покровительства.
– Надо подумать… Даже не представляю, как тебе помочь…
Вернувшись домой, девушка обнаружила на обеденном столе грязную посуду, а в комнате Павла – скомканную постель и разбросанную одежду, как будто ее специально вывалили из платяного шкафа. Пришлось целый час наводить порядок, одни вещи раскладывать по полочкам, другие – развешивать на тремпеля. Занимаясь этой ненужной работой, Архелия ужасно злилась. Ну, зачем отец и Райка устроили такой жуткий бардак? Да еще и посуду оставили немытой. Это что же получается, за ними теперь каждый раз убирать, исполняя роль служанки? Нет, уж лучше действительно уехать к бабушке Настасье! Она будет рада, да и дед Анатолий – человек, кажется, гостеприимный и добродушный – в приюте не откажет.
Девушка так увлеклась этой мыслью, что готова была хоть сейчас начать собираться к отъезду. Но потом поостыла. Ведь Сысоевой только того и надо, чтобы остаться наедине с Павлом и помаленьку прибрать все добро к рукам. Нельзя этого допустить! Следует держать свои эмоции в узде, а уговоры и увещевания охотницы до нажитого чужим трудом пропускать мимо ушей. Нужно бороться! Вот только как, если батька полностью на стороне своей коварной пассии?
