Czytaj książkę: «Клюква на ладони. Сборник стихотворений»

Виктор Николаевич Гаврилов

Czcionka:

Составитель Александр Николаевич Романовский

ISBN 978-5-0065-2875-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Клюква на ладони»

Гаврилов Виктор Николаевич

Хобби – футбол и баня

Стенограмма ОФБ

Стенограмма предновогоднего экстрапрофессионального сборища ОФБ (общество футбольной безответственности) «Интер» and компани.

«Как футбол?» – Андрей на входе. —
«Победили, аль опять?»
Как всегда, одни проходят
А другие в пол глядят.

Завалили, загалдели.
Кучка мокрых, страстных душ.
Догола себя раздели и…
Кто за пиво, кто под душ.

«Нет нельзя так больше, право».
Левкина раздался глас —
«Я ему даю направо,
Он же хрен мне взад отдаст».

«Коль родился безголовым» —
Вмиг Захарыч подхватил.
Не застрянет он со словом,
Дал Господь на это сил.

Лишь Гаврилов все молчком
Открывает тихо портер
Он игры совсем не портит,
Если трезвый был притом.

А Лешкович наш ударник
Бьет все с левой, иногда
Попадает даже в штангу,
А с воротами – беда.

«Ну и что, он хоть колотит» —
Наш Макаров пробубнил —
«Ну, подумаешь в ворота
Не попал. Зато как бил!».

«Ну а ты», и взгляд в Валеру
Устремил раскосых глаз,
«Раньше был для нас примером,
Чтоб отдать коронный пас».

Лишь Гаврилов потихоньку,
Уж бутылку засадил,
Полежал в жаре на полке.
В туалет и закурил.

«Пацаны, а Я сегодня, на отлично отыграл»
То Витек ради забавы,
А совсем не ради славы,
Масла в пламя подливал.

Лишь Гаврилов, сладко щурясь.
Хорошо среди друзей.
Все мы голые – в натуре,
Перед вечностью страстей.

Так же дай Вам Бог здоровья,
Много денег в кошельке…
И гоняйте еще долго,
Мяч в снегу и на песке!

Футболистам

Пацаны, вы мои друганы,
Иль как скажет Макаров – «мужчины».
Вновь расселись рядком вдоль стены,
Демонстрируя голые спины.

Чтоб впитать дух свободы мужской,
Расслабухой себя позабавить
И футбольных эмоций запой,
Выше всех полномочий поставить.

Вам желаю успехов, удач,
Чтобы было желаний до края.
Коль гоняем еще круглый мяч.
Будем жить, грусть-тоску прогоняя.

Футбол

В пылу забот мы часто забываем,
Что организму релаксация важна,
Чтоб не завязнуть в суету сует до края —
Отдушина активная нужна.

Кто едет на рыбалку, кто на лыжах,
Стремится в даль, кто водку пьет тайком,
Пытаясь удалить печали грыжу,
Забывшись беспробудным сном.

У нас же есть занятие простое,
Гонять по снегу самый круглый мяч.
Чтоб разогнать энергию застоя.
Для нас он донор, экстрасенс и врач.

Вот вновь собрались мы в воскресном сходе,
Серый Куусинен фиксирует приход,
Одеты пестро – словно в хороводе…
Выбор команды для победы – важный ход.

С кем мне сегодня сыграть?
Вот Гилязов, так, Макаров,
И Витя Иванов преподнесет вам гол в подарок,
Естественно, забьёт Гаврилов!

Каждый из нас по-своему умел,
У каждого из нас свой путь к успеху…
Но если б из таких собрать команду для карел —
Бразильцам было б, право, не до смеха!!!
02.1995

Баня

…Но, баня, вот уже готова,
Все к черту – веник в руки и,
Я на полок залезу снова,
Укусы почесать свои.

О, баня, как поется в песне:
«За это можно все отдать»,
Пусть на полке бывает тесно,
Кто знает – сможет нас понять.

Ведь в этом жарком полумраке,
Душа стремится в облака.
Мелькает веник, словно в драке,
Со мной сейчас моя рука.

В предбанник еле выползаем,
Тела пылают и блестят,
И банный лист с груди сверкает,
Как орден за святой обряд.

Хочу к тебе, хочу тебя я,
Хочу всегда опять и вновь.
Эх, баня русская, живая,
Непреходящая любовь.

Клуб в сауне

Уж сколько лет решают, быть или не быть,
Создали в сауне клуб дискуссионный.
Кричат от горла, если нечем крыть.
При выходе же почему-то все довольны.

Дух релаксации, иль расслабухи дух.
С ними спокойно можно разговеться.
Ведь «старый друг роднее новых двух»
Спокойно перед ним могу раздеться.

Баня и Таня

Несу я как-то с Мишей воду в баню,
Плетемся медленно, вода то тяжела,
Подходим, кашляем. Крыльцо… И видим Таню
С поднятым тазом, до чего мила.
Я видел чудо – нимфа в мире сосен,
Она росла, роняя капельки росы.
Я был ошеломлен и приворожен,
Забыл минуты, годы и часы.
Забыл бидон и тяжесть нашей ноши,
Застыл с поднятой в воздухе ногой,
Я понял, все, конец, мой жребий брошен…
Ее я, наконец, узрел нагой.

Столбняк прошел, я был готов сорваться с рифа
И прыгнуть в бездну тела на крыльце,
Но не успел, исчезла в бане нимфа,
Прикрывшись тазом и испугом на лице.
Я загрустил, а вдруг ее обидел,
Я пожалел, как краток чуда миг.
Но все-таки я видел, видел, видел…
Как посетил запретный материк.
Конец 80-х.

От простого, к сложному

Как дураком ты был, так им остался…
Коль до сих пор понять не смог,
Где добродетель, где порок.
И снова обознался.
1996 г.

Экономический кризис

Вот ведь как бывает,
Август на дворе,
А мы сидим по стульям,
В зимней конуре.

Болото мы не топчем,
Не кормим комаров,
В окно глядим на солнце,
Из-за своих столов.

Лишь изредка затянет,
На базу дня на два,
Побегаем, устанем,
Остынет голова.

Чтоб снова окунуться
В пыль городских проблем…
Так годы пронесутся
Окончившись совсем.
1996 г.

Ужас

Странный праздник – День рожденье…
Ты родился уж давно,
Но раз в год, без исключенья,
Поздравляют все равно.

Не хочу того, хочу ли,
Все мне руку крепко жмут,
А лишь только отвернулись,
Позабыли в пять минут.

Я того совсем не знаю,
Но и Бог с ним, пусть пожмет,
Может что-нибудь узнаю.
Новый все-таки народ.

А вообще-то надоело,
Ну хотя бы раз в пять лет,
А то вон поналетело.
Где набрать на всех конфет.
1984.

Ну и пусть

В Кинда́совской глуши,
Среди болот и топей,
Сдружились на работе
Бродяги пламенной души.

Они не идеал,
С характером ребята,
Но здесь, в лесных пенатах,
Милее каждый стал.

Припев:
Ну и пусть, будет не легким наш курс,
С ног валит усталость и груз,
Замучил проклятый гнус.
Но наш круг надежных парней и подруг,
Где нет ни министров, ни слуг,
Осилит любой недуг.

Познаем рост лесов
И клюквы на болоте,
Рыбалка здесь в почете,
Сбор ягод и грибов.

Подруг веселый смех,
«Редисок» нежный юмор.
Ребят в лесных костюмах.
Согреть порой не грех.

Припев

Таков наш быт лесной,
Порой не до комфорта,
Жуем подчас не плотно,
И мокнем под грозой.

Но все ж не гнус, не зной,
Пути нам не заслонит,
В Киндасово мы тронем,
Запахнет лишь весной.

Припев
1988

Ода болотам

И вы, природой рождены,
Чтоб сохранять эпох движенье,
Чтоб в ваших залежных твореньях,
Сберечь запасы старины.

Мы, кто имеем краткий век,
В вас видим мрачность, запустенье,
Не подвергает все сомненью,
Идущий к знанью человек.

И вот растет болотный лес,
Стремится ввысь в торфяных топях,
О, сколько в ваших тайных тропах,
Еще храните вы чудес.

Болотоведам, в честь юбилея

В одной из утренних бесед,
Вдруг задает вопрос сосед
«Скажи, что есть болотовед,
Что сие значит?

Что ведает в болоте он,
В какие топи погружен,
Ведь деньги наши тратит он.
А есть отдача?»

Задумался, ну что сказать
Что, мол, болото нужно знать,
Чтобы потом их осушать,
На радость людям.

Что торф низинный, верховой,
А рядом, вдруг совсем другой,
Осоки, сфагнум чередой,
А любка, чудо!

Что ходят вечно в сапогах,
Растянутых по самый пах.
Ведь это право не в лугах,
Где можно в тапках.

Здесь гнус въедается в кишки,
Отяжелевшие мешки,
В них листья, стебли, корешки,
Ятрышник, вахта.

Что кверху попой каждый день,
Жужжит перед лицом слепень,
После работы каждый пень
Медведем мнится.

Что целый день с надеждой ждешь,
Когда в дом ноги принесешь,
Чтобы забыть про гнус и дождь,
Чтоб отключиться.

Причем все это за гроши,
За миску каши и лапши,
За то что без родни в глуши,
Промчалось лето.

Ничто я не сказал ему,
Ведь если б это все в Крыму,
Ведь не поймет он что к чему,
Загадка это.

А просто есть такой народ,
Свободой помыслов живет,
Друг другу горло не грызет,
Грызет науку.

И с ними можно просто жить,
Душевно жить, без тоста пить,
Здесь проходимцам не прожить,
Такая штука.

А коли просто, без затей,
Раз юбилей, так юбилей.
Налей-ка чарочку скорей
Лесному брату.

Ведь 40 лет немалый срок,
Получен зрелости урок,
Из Киндасово вышел прок,
Есть кандидаты!
Июнь, 1991

Осенние итоги

Осень подводит итоги…
Хмурым ненастным дождем,
Снова год жизни проходит,
И оставляем мы в нем —

Боль, ожиданья разлуки,
Удачу вчерашнего дня,
Нашу надежду и муки,
И даже частицу себя.

Не отрывая глаз,
Смотрим в ушедший год,
Может последний раз,
Осень подводит итог…

Не обижайся на меня

Не обижайся на меня,
Коли напряг тебя сверх меры,
Идеи странные манят,
Зовут стремиться в пионеры.

Разведать новые пути,
Отведать новый плод запретный
(Печально, если безответный).
Года летят, не упусти.

Жизнь коротка, а сколько в жизни
Соблазнов, искушенья чувств.
Желанья иногда капризны,
Без них же путь наш вовсе пуст.

И очень грустно, если прежде,
Событий темный ореол,
Твои желанья и надежды,
Заставил спрятать в дальний стол.

Проснись, пока еще есть время,
Не мучай тело, ведь оно,
Несет пожизненное бремя,
Коль ласки вовсе лишено.

Маленькая планета

По ночным, по темным улицам,
Вновь один, всегда один,
Я иду, а небо хмурится,
Пряча звезд призывный клин.

Улететь бы в даль небесную
От себя, от дел, от дней,
Может там еще не тесно им,
Мне найдется место в ней.

Может там на маленькой планете,
Для меня найдется уголок,
Души там отнюдь не ловят в сети,
И из них не давят жизни сок.

Ночь пройдет, наступит утро, но,
После жарких, пылких, нежных встреч,
Холод снова засквозит в окно,
Как тепло прошедшее сберечь?

Неподвластна наша жизнь эмоциям,
Никакой гроссмейстер не прочтет,
Той судьбы, что свыше напророчена.
Ну и слава Богу – «чет-нечет».

Может там на маленькой планете
Я увижу сны свои опять,
И кому я нужен в этом свете,
Я смогу воочию понять.

Не беда, что нам порой неможется,
Не беда, что проиграл в лото.
Горе то, что здесь друзья не множатся,
А напротив, плавятся в ничто.

Не желает видно Диво дивное,
Посетить сей скромный уголок…
И погода вновь стоит противная —
Снег с дождем – и снова одинок.

Может там на маленькой планете,
Мы найдем источник бытия.
И, забыв про все, что есть на свете,
Будем только, только Ты и Я.

Надоело…

В желтой комнате компьютер
И печатная машинка.
На бумаге волны мути,
С пронаучною начинкой.
Как все это надоело,
Как завяз я в этой тине…
И не видно пользы дела,
В нарисованной картине.
Ноябрь 1995

«Господин»

Господин Гаврилов
Сорока лет от роду —
Двадцать лет уж варится в научном котелке.
И пришла пора ему (мы считаем вовремя),
Нырнуть на должность старшего,
Пусть плавает в реке.
Достоин он ученым быть,
В Методиках старателен,
Анализ результатов проводит так и сяк,
В английском разговорчив,
К компьютеру внимателен.
Ну в общем на все руки он дока и мастак.
Ему бы чуть побольше активности и страсти,
Ему бы чуть поменьше ленивости и сна.
Тогда бы стал действительно вполне ученой масти.
Сумел бы разобраться: где елка, где сосна.

Лиричные строки

Как всегда…

Запускали как-то в космос мы ракету,
Но вот конфуз стыковка не идет,
Расчет был верен, тут сомнений нету,
Но как-то станция летит наоборот.

Трещит башка, комок сомнений душит.
Сплотим усилья, не случилась бы беда —
Ведь мы хотели, господа, как можно лучше,
А получилось, получилось – как всегда.

Собрали сборную команду по футболу
И новый тренер в деле – дока и мастак,
Не спят болельщики в ночи от жажды гола,
Но все напрасно, снова вышло все не так.

Ну что случилось, ведь пятая часть суши
И мужиков с ногами – толпы и стада.
Ведь право все хотели мы как лучше,
А получилось, получилось – как всегда.

Правительство сменили, чтоб поправить
Финансовые скудные дела.
Налог вмененный напридумали составить,
Доходность для бюджета чтоб была.

Но почему-то коммерсантов плачут души.
Затихли, как пред бурей, города…
Правительство хотело же как лучше,
А получилось снова как всегда.

Создал Господь нас видно в миг печали,
Решив повеселить свой хмурый взор…
В итоге водку мы хлестать без меры стали
И в поводах для пьянки – перебор.

Но коли праздник – так пусть разгонит тучи
И вино (водка) льется водопадом, как вода.
Ведь мы, друзья, хотим как можно лучше…
Черт (хрен) с ним, что получилось, как всегда.

Ветчинниковой Л. В.

С неба падает солнце, рассыпаясь на мелкие искры.
Ветра теплые волны модерато играют в листве.
Август теплый и ласковый лежит у мен я на оконце,
Чтоб последнюю нить за полвека заполнить в канве.

Юбилей, юбилей. Вот же странная штука,
Будто кто-то, когда-то, зачем-то поставил барьер.
Он приходит внезапно, ожидая за стенкой без звука
И уходит нахально, на английский манер.

Юбилей не потеря, не груз, а лишь капелька грусти,
Юбилей не победа, только в жизни черта.
Ты его не кори, он свое все равно не упустит,
А тебе предстоит еще в жизни большой суета.

Приди ко мне (Л.И.)

Приди ко мне мечтой безумной,
Сквозь дымку гаснущей зари,
Явись ко мне ты ночью лунной
И ничего не говори.

Я все услышу без сомненья,
Я все узнаю про себя.
Виновен, нету мне прощенья,
Но не могу казнить, любя.

Осколок в сердце эта ноша,
Дурман дымящихся костров,
Галопом мчащаяся лошадь…
А может призрак сладких снов.

Знать сгину, след оставив горький,
В сердцах всех близких мне людей.
Прошу приди, мой дьявол робкий,
Мой милый сердцу чародей.

Прекрасным дамам

Прекрасный слабый пол, спасибо, что вы есть.
Нас вдохновляете на жизнь во все эпохи.
Весну природа дарит в вашу честь
И нам перепадают крохи.

Стук каблучков как барабана дробь,
Ресниц разлет – протуберанца пламя.
Улыбки свет – и тает в сердце лед
И проседает почва под ногами.

Туман в башке, и хочется рычать,
Летать и ползать, утоляя жажду.
И непременно видеть, слышать, ждать,
Чтоб вас понять и рассекретить, хоть однажды.

Наталье

Наташа, Вы сказали, что Вы ждете…
А что?.. (могли бы подсказать).
Позвольте же тогда, коллеге по работе,
Вам счастья и успехов пожелать.
Чтоб наша жизнь «веселая» такая,
Не стала разновидностью ярма,
Чтоб быта суету не запуская,
Остаться женщиной весны и мая,
Хватило б Вам и сердца, и ума.

Наталье Германовой

Все правильно, природа дело знает.
И день длинней, и в душу лезет март.
Капризная, но все же понимает,
Что человеку тоже нужен фарт.

Чтоб утром бодрость тренькала капелью,
Чтоб солнце разгоняло ночи мрак,
Чтоб жизнью жизнь была, не канителью,
Чтоб улыбались люди просто так.

Чтоб птицы радовали глаз на взлете,
Чтоб чудо настигало нас порой,
Чтоб утром нам хотелось на работу,
А вечером, конечно же, домой.

Давайте миру не устанем удивляться,
Пусть пуст порой карман, скребет тоска…
Грядет весна, мы пережили зиму, братцы,
Все перемелется и будет нам «мука́».

Нет

Нет, ты не кошка, совсем не кошка.
Скорее я, блудливый кот.
Я обидел тебя немножко,
А хотел, ведь, наоборот.

Скажи мне честно, коль я не нужен.
Я скроюсь, сгину, но не хочу…
Что для тебя я, «орнамент кружев?»
И нудным текстом все лопочу.

Я все снесу, до суицида
Я не дойду, увы, нельзя.
Тореадор, а жизнь – коррида,
Выкручиваюсь все, скользя.

Я говорил тебе, что не люблю я,
Наверно врал себе, да и тебе,
Вот и болтаюсь, как душман, кочуя,
Как партизан, в своей судьбе.

Пеликан

Эх, судьба моя, судьбинушка, лиха,
Личной жизни ни на грош, ни на алтын.
Не поймал я в жизни даже петуха,
Залетевшего на придорожный тын.
Тем синица в небе радостно поет,
Там журавль расправил крылья для других,
А Жар-птицы, чуда, «золотой» полет,
Где-то вовсе далеко от глаз моих.
Не мечтается, не грезится уже,
Разучился удивляться пустякам,
Лишь порой в хмельном, опасном кураже…
Мне подаст крыло болотный пеликан.

Страх

Когда я маленьким мальчоночкою был,
Боялся я почти всего на свете,
Старался быть как можно незаметней
И сам себя за это не любил.

По вечерам дрожал от страха в темноте,
От высоты в башке плясали хороводы,
И пешеходы-дяди были злой породы,
От них я прятался в канаве и кусте.

Девчонки – это просто полный бред,
Поиздеваться надо мною все желали,
Ответить им от страха мог, едва ли,
Да и не нужен им был вовсе мой ответ.

Но вот чего тогда я не боялся,
Так это срока бренного пути,
Как долго мне удастся заползти,
И бесконечным этот мир тогда казался.

Прошло всего-то тридцать быстрых лет,
Но нет уже тех страхов и в помине,
И в темноте брожу как в паутине,
Лишь руку выставлю, чтоб не упасть в кювет.

И женщинам теперь сказать могу
Все то, чего хотят они услышать,
Все ужасы затихли словно мыши,
Кота учуяв, на своем бегу.

Но, не терпит ведь природа пустоты
И сколько нам отмеряно пройти?
В стихах и жизни появилась ты,
И в красках заиграли дни!

Родным

Стих про Грея

Маленький Грейка лежит у шкафа,
Хвостик и шейка, тупая башка.
В шерстке блохастиков бегает много…
Нет, не получится из него осьминога.
Лена. 18.08.1996.

Отпуск

Отпуск – это хорошо.
Время почти личное…
Еще б золота горшок,
Было бы отлично.

Взял билет на самолет,
И махнул бы в Ниццу,
Где под солнечный аккорд,
Смог бы я забыться.

Не считал бы рубль к рублю,
Не ломал будильник.
Ел бы только, что люблю,
Заходил в «малинник».

В море плавал всякий раз,
Если захотиться.
Отпуск – это не про нас,
Даже и не снится.

Простые слова

Голубое – это Небо,
Роковая – то, любовь.
Коль в достатке, значит с хлебом…
Повторяют вновь и вновь.

Где найти слова простые?
Чтоб от сердца, чтоб душе.
Ох, вы мозги завитые,
Надоели вам клише.

Что ж, налью стаканчик крепкой,
Чтоб забыть о суете
И займусь душевной лепкой,
Дам простор своей мечте…

Итак… голубое – это небо…
Роковая – то, любовь…

Брату Сергею

Ты знаешь, Серега, осталось немного,
Вокруг для меня теплых мест.
Твоя комнатуха, табачного духа
В том смысле желанный насест.

Я редко бываю, порой забываю,
Что гость я.
Свой менторский тон и голос мой взвешен,
Без такта, сверх меры к тебе проявляю,
Хоть сам ведь, ты знаешь, грешен.

Одна лишь надега, что в эту берлогу,
Мне путь не заказан пока.
А ты не серчай, коль зашкалю немного,
Прости ты меня, дурака.

Живи, как живется и может найдется
Еще драгоценный алмаз,
И к лучшему в нише твоей обернется,
Еще посидим, коль Бог даст.
около 1996

Сергею

Сергей, есть в этом мире только двое,
Кто дорог мне (детей не в счет).
Ты и жена моя, но горе
Дарю я вам при встрече, вот.
Прости меня, коли обидел,
Но обещаний неисполненных багаж
Я не приму, душа моя отринет…
Такой «пассаж».
Ведь мог же ты сказать,
Что не по силам,
Нет времени там, где-то помешать,
Что затупились твои «вилы»…
То есть – не обещать…
Сергей, прости, прости меня сто раз,
Я, видно, недостоин называться братом,
Коль бью без промаха и прямо в глаз,
Но, здесь не к месту клятва Гиппократа.
1.12.1995

Разлука с братом (отъезд брата на службу в Афганистан)

Увы, не знал, что я сентиментален,
Что я способен о былом грустить,
Что буду я безмолвен и печален.
И сам себе в порыве страсти мстить.

Осенний дождь и листьев желтых танец
Совпал с отъездом брата в дальний путь.
И сердце отчего-то неустанно,
Твердит: «Минуты эти не забудь».

Я возмущен таким его стенаньем!
И что за слабости-то в наш двадцатый век.
Еще давай с тобой введем лобзанья,
В наш строгий мужиковый этикет.

Давай закончим прения сегодня,
И лучше, сердце, выпьем на двоих.
У жизни неизменные законы,
Нельзя нам забывать о них.

Нельзя нам расслабляться ни на йоту,
В кругу друзей и ласковых подруг.
В пути домой иль с дома на работу
Обыден злополучный круг.

Ну вот, излил бумаге боль разлуки,
И только разозлился на себя,
Пусть у меня скорей отсохнут руки,
Чем я еще раз вдруг всплакну, скорбя.
1986

Незнакомому маленькому человеку
(дочке Алёне)

Если заболеет кошка,
Нужно ей лекарство дать.
Молока, мясца немножко,
И отправить погулять.

Если пес поранит лапку
Надо нам его поймать.
А потом, позвав уж папу,
Рану ту перевязать.

Если кукла заболеет,
С нею проще: «Марш в кровать!»
Чтоб здоровой встать с постели,
Нужно ночью крепко спать.

Если мама заболеет,
Что нам делать, как нам быть?
Очень маму мы жалеем
Будем маму мы лечить.

Будем мы ее поить,
Будем мы ее кормить.
Будем пол мыть, щи варить,
Сами в магазин ходить.
1984

Алёнке

Ах ты, милая подружка
Утром теплая подушка…
Надо быстро мне вставать,
А с тобой так сладко спать.

Надо в садик собираться
Вновь с тобою мне расстаться.
Как же ты весь день одна,
И грустна, и холодна.

Потянусь последний раз,
И прильну к подушке.
Хорошо с тобой сейчас,
Милая подружка.

Встану ловкий я сейчас,
И сниму пижаму.
Ведь на работу из-за нас,
Опоздает мама.
1985

Мечта

Жизнь и смерть, как черное и белое,
Слились воедино на скаку,
Сколько нам отмеряно,
Покорно кружимся по вечности песку.
И одна лишь есть надежда скромная,
Что мой след совсем не заметет,
И найдется вдруг душа укромная,
И в себе его, быть может, сбережет.