Czytaj książkę: «Некромант и я. Основы магического шпионажа», strona 3

Глава 4

Лишь когда рядом со мной ударила крышка ларца, я вскинулась и, подняв голову, увидела кислое лицо грымзы из отдела кадров. Дама, чей возраст определялся от пятидесяти до семидесяти (а в этом интервале до бесконечности), закинула какой-то конверт в телепортационную шкатулку, даже не удосужившись поздороваться со мной.

Встретившись с моим, я так полагаю, очень злым взглядом, эта мумия – кхм – слегка дегидрированная леди еще сильнее поджала губы так, что те превратились в линию, и все же соизволила процедить:

– Наша шкатулка не работает.

Видимо, это был максимум, на который оказалась способна эта воблообразная дама. А после, не обронив ни то что слова, звука, она повернулась на каблуках и с гордой идеально прямой осанкой поплыла к дверям. Я на это только выдохнула и вновь вернулась к расчетам, которые до этого момента полностью меня захватили. Лишь под конец рабочего дня, когда зал начали покидать мастера, а на их места приходить вечерние тени, повыползавшие из углов, к моему столу подошел всклокоченный Фоуз – маг средних лет и не средней, а весьма выдающейся всклокоченности.

Его кучерявые волосы могли бы носить почетное звание Большого Вороньего Гнезда, а воткни я в эту копну карандаш, он наверняка застрял бы там намертво.

Фоуз, поздоровавшись со мной кивком, сразу откинул крышку ларца и запихнул в него сразу целую стопку листов, перевязанных бечевкой. Кипа была настолько большой, что в какой-то миг мне даже показалось, что она не влезет целиком в ларец, и курчавому магу придется либо делить ее на части, и тогда велика вероятность, что бумаги перепутаются, или, что вероятнее, артефактор приложит все силы – в первую очередь физические, а также моральные и немного матерные – чтобы утрамбовать свою ношу целиком в один заход.

Видя, что Фоуз вот-вот готов перейти ко второму варианту, я предупредила:

– Сломается – чинить будешь сам. Или слезно молить об этом телепортистов.

– Ни-че-го не сло-ма-ет-ся, – по слогам пропыхтел маг и все-таки сумел впихнуть все в ларец, даже при этом его не разворотив.

Шкатулка как-то недовольно вспыхнула, ярко вспыхнула, резанув светом по глазам, и, мне показалось, даже подпрыгнула, пытаясь переварить свое содержимое и отправить то по точному адресу. Спустя миг, когда ларец все же не разлетелся и погас, стояло ясно – он таки справился с задачей.

– Уф! А ты говорила, не получится, – выдохнул Фоуз, глядя на дело рук своих. Это вышло у него уже куда добродушнее, не как у человека, которому зудят под руку, когда он пытается выполнить что-то архиважное, а как у того, кто только что совершил героический поступок, превозмогая себя, обстоятельства и законы здравого смысла и магии. Довольный своим подвигом, артефактор пояснил: – В отделе сертификации срочно отправить основную расчетную документацию по одному из проектов. Я уже собирался уходить, когда из канцелярии прибежали и «обрадовали»: все нужно сделать не то что сию минуту, а вчера! Как будто заранее не знали, что им вся эта кипа бумаг потребуется!

– Ты так говоришь, как будто впервые столкнулся с последователями культа одного из самых популярных у адептов и начальства бога.

– Это ж какого? Я уже больше десяти лет здесь работаю и о таком не слышал, – хмыкнул Фоуз, приподняв бровь.

– Ты не знаешь бога Вотпрямщаза? – иронично протянула я.

Фоуз, включаясь в полубредовую игру слов, улыбнулся и произнес:

– А, ты про этот пантеон… Извини, не сообразил сразу. И почему эти бумажные моли не выбрали себе другого небожителя для поклонения. Например, Итаксойдета? Из-за них я сегодня вспоминал богиню, покровительницу восхищенных и удивленных, – О-как.

– Да, она тоже часто меня осеняет своей милостью, как и Отупей, – призналась я.

Мы с Фоузом перебросились еще парой теологических фраз, когда маг выдохнул:

– Эх, ладно, Ирсэн, я пойду! Спасибо за шкатулку… – И артефактор, махнув на прощание рукой, напутствовал: – Доброй ночи и удачной работы. Только смотри не засиживайся допоздна. Работа, конечно, приносит деньги, но вместе с этим часто еще и головную боль, прострел в пояснице и ревматизм. Так что постарайся получить первое и не заработать всего остального.

С такими словами кудрявый маг ушел, а я, взглянув на почти законченные расчеты, в кои-то веки решила, что завтра будет еще один день. Пытаться впихнуть все в сегодняшний, как Фоуз листы в шкатулку, не стоит. Ночь, конечно, от этого не треснет и не развалится, а вот я вполне могу.

Так что, посчитав, что Ирэн Ирсон у себя одна, собрала исписанные листы в выдвижной ящик, запечатав тот личным заклинанием, сложила свои вещи в сумку и направилась домой. На этот раз успела даже не на последний общественный вагончик.

Выйдя из него, направилась по знакомой улице, любуясь свечками каштанов, насыщенно синим небом и вдыхая полной грудью ароматы начала лета, когда вся природа одуряюще цветет и стремится жить изо всех сил.

Вот только когда я увидела родные окна, чуть замедлила шаг. На кухне горел свет. Странно. Дедушка обычно в это время уже предпочитает ничего не есть. Как сам он говорит, в силу возраста ему тяжело ложиться спать на полный желудок. Но сегодня не иначе голод заставил сэра Ирсона пойти на кухню. Вот только вопрос, какого он был толка: гастрономического или информационного? Что-то подсказывало, что все же двигало дедушкой любопытство и желание понаблюдать за новым соседом.

Так что я, отворив ключом дверь, прошла в гостиную и, поставив сумку на комод, еще не дойдя до кухни, дверь в которую была притворена, громко, чтобы дедушка точно услышал, спросила:

– Дедуль, снова шпионишь за новым соседом?

И тут кухонная дверь медленно открылась, и на пороге появился тот самый сосед.

Упс, давненько я не попадала в такие неловкие ситуации.

Особенно с учётом того, что за брюнетом показалась седая голова дедушки. Я даже не успела возмутиться тем, что незнакомец тайком проник в мой дом. Правда, почему-то Ирпур Ирсэн не стоял, а…. Присмотревшись, я поняла, что он сидит. Причем не на стуле, а в кресле-коляске! Как только я это осознала, всё смущение вышибло из меня, словно пушечным ядром.

– Что случилось? – выдохнула я и ринулась на кухню, потеснив в проходе брюнета, чтобы спустя пару секунд увидеть дедушку с плотно перебинтованной стопой.

– Ирэн, деточка, не волнуйся, я всего лишь неудачно поскользнулся на пороге дома. Наш сосед, Вирсент Норвинд, – дедушка то ли случайно, то ли нарочно, чтобы показать, что они уже успели сдружиться, опустил «мистер», «господин» и тому подобные обращения – любезно помог мне не только подняться, но и поймал экипаж, чтобы вызвать целителя. А ещё одолжил мне кресло-каталку, которое осталась у него в доме от предыдущих хозяев. Так что я пару дней буду колесить, пока восстанавливающее заклинание не закончит свою работу. Всё же возраст берёт своё, и регенерационные чары уже действуют на меня куда медленнее.

Только после этих слов я смогла выдохнуть и отдаться в полной мере смущению, которое ненадолго вытеснил испуг за дедушку. Последний, отлично зная меня с детства, кажется, обо всём догадался без лишних пояснений и усмехнулся в свою густую бороду.

– А мы вот тут с Вирсентом кофейком баловались. Я рассказывал ему про то, как мы с твоей бабушкой сразу после свадьбы отправились в путешествие по реке Орвонке: от её истоков к самому устью через тропический лес.

– Да, захватывающее, судя по рассказу, было приключение, сэр Ирсэн. Вам бы написать о нём мемуары, а то и роман, – по-доброму усмехнувшись, отозвался брюнет, делая вид, что не услышал моего крика и слов про шпионаж.

Я же невольно поймала себя на том, что голос у нашего соседа бархатный и глубокий. Такой приятно слушать, даже не особо вникая в то, что он говорит. Пусть тот диктует хоть адресную книгу. В целом я переменила своё мнение об этом Вирсенте, когда узнала, что он помог моему дедушке. Ну, подумаешь – лихач! Ну и что с того, что окатил меня с ног до головы? А не извинился – может, не заметил…

Зато мимо дедушки, подвернувшего лодыжку, не прошёл мимо. Это куда важнее.

Так что я больше не держала на брюнета ни зла, ни проклятия за спиной. Когда дедушка, вспомнив о том, что кофе остывает, предложил присесть за стол, я с легкостью согласилась. Правда, в душе грыз червячок сомнений. Может быть, стоит потихоньку снять те темные чары, которым я запустила в брюнета?

Поднеся чашку к губам, я чуть прикрыла глаза, переходя на магическое зрение и пряча под ресницами наверняка, как это у меня всегда бывало, вспыхнувшую золотом радужку. У многих чародеев, увы, применение дара выдавали не жесты, а именно эта особенность. Правда, у кого-то радужки чуть темнели или слегка краснели, так что почти незаметно. А у меня, увы, серо-голубой оттенок сменялся янтарным, выдавая с головой. Так что пришлось смотреть на Вирсента из-под густых полуопущенных ресниц. Вот только сколько я ни глядела, не могла увидеть своих же чар, как будто их уже успели снять. От этого осознания неприятно кольнуло. Неужели догадался? Хотя, если брюнет и маг, то немудрено. Но не спросишь же об этом открыто?

Перейдя вновь на обычное зрение, я продолжила делать вид, что всё чинно, благородно и благопристойно. Кивала в нужных местах, слушая очередной рассказ дедушки, на которые он был богат. Причём меценатами историй сэра Ирсона было не только его богатое прошлое, но и работа. Лингвист и переводчик с эльфийского с почти полувековым стажем, он знал, кажется, если не всё, то почти всё.

Так что я и не сомневалась, что дедушка способен разговорить кого угодно. Случись ему участвовать в налёте на банк, он был бы главным по отвлечению в банде. Причём Ирпуру Ирсэну не потребовалось бы устраивать никаких иллюзорных и пиромагических эффектов. Он просто подошёл бы к охранникам и начал болтать с ними, заговорив до полусмерти. Темы для разговоров могли быть любые: от казуистики эльфийской юриспруденции и археологических находок на раскопках Мармиральского ущелья до лучших рецептов пастилы. В теории дедушка знал всё. А вот на практике, даже с забиванием гвоздей, у него порой случались неловкие моменты. Так что, если нужно было повесить полку, я сама брала в руки молоток.

Впрочем, сейчас разговор был далёк от сложных устройств и высоких материй. Дедушка и Вирсент беседовали о вещах куда более прозаических и приятных – о кофе. К слову, им, лично свежесваренным, дедушка, оправданно гордился. Брюнет тоже по достоинству оценил этот напиток в исполнении Ирпура.

– Скажите, в чём секрет вашего кофе? Он просто изумительный, – произнёс сосед, прихлёбывая этот эликсир, способный даже зомби, восставшего из постели (а то и гроба), превратить в человека. – Это какие-то особые зёрна? Или помол, обжарка? Вы добавляете туда специи?

– Нет, я просто варю этот напиток в специальном артефакте. Вот он стоит рядом с плитой. Ирэн, деточка, подай его.

Я встала со стола и в несколько шагов дошла до кофейного артефакта. Устройство было достаточно простым: колба из огнеупорного стекла помещалась в невысокий металлический стакан. На дне последнего размещался нагревательный элемент с припаянным к нему конденсатором подзарядки. Между собой они связывались устойчивой матрицей магического плетения.

Взяв кофейник, я протянула его дедушке. Тот, схватил за ручку сосуд, повернулся в кресле, а в следующий миг лицо Ирпура исказился от боли, и кофейник упал на пол, разбившись. Правда, на это я не обратила особого внимания, уделив всё то дедушке.

– Что-то случилось? Тебе больно? – обеспокоенно выдохнула я, склоняясь над креслом-каталкой.

– Да нет, лодыжка, будь она неладна, прострелила. Из-за неё, заразы, теперь такой хороший артефакт разбили, – с досадой сказал дедушка, посмотрев на осколки, валявшиеся на полу.

Брюнет поспешил утешить дедушку:

– Мистер Ирсэн, основание же уцелело, нужно только заменить саму колбу, перенастроить нити плетения, и кофейник будет как новенький. Для такого знаменитого артефактора, как вы, это навряд ли будет проблемой.

– Я – и артефактор? – усмехнулся дедушка. – Побойтесь богов, господин Вирсент. С чего вы так решили?

На миг брюнет нахмурился, в словно недавно блестяще решенном уравнении заметил ошибку, которая портила всё, требуя проделать немалую работу заново.

– Простите, я подумал из ваших рассказов… – протянул Вирсент недоумённо.

Дедушка добродушно усмехнулся:

– Я всю жизнь провёл среди книг, хотя не скрою, в нашем роду и вправду есть один артефактор – моя внучка.

После этих слов Вирсент перевёл взгляд на меня. И столько в нём было всего… От досады до недоумения. Причём такого, что скажи дедушка: «Сидящая за столом девица Ирсэн – натуральный дракон с крыльями и чешуёй», брюнет удивился бы куда меньше.

– Ирэн? – выдохнул он.

Я на это короткое восклицание лишь поджала губы. Хотя, чего ещё ожидать? Это ведь был не первый, даже не сто первый полный удивления взгляд, который я встречала в своей жизни, стоило только назвать свою профессию. После этого обычно шли усмешки и высказывались сомнения. Причём не только от мужчин, но и от дам. Так что пора бы привыкнуть.

Все эти мысли пронеслись в моей голове в один миг, и если с ними всё было предельно понятно, то в чувствах произошла какая-то сумятица. С одной стороны, сосед по-прежнему был мне симпатичен (он всё же помог дедушке), а с другой… Своей реакцией на то, что я артефактор, Вирсент меня основательно выбесил. И злость была особенно неприятной, потому что при этом брюнет мне нравился.

В попытке убежать от этой чехарды эмоций, я произнесла:

– Дедуля, не переживай. Я завтра вечером всё починю, и ты будешь по-прежнему готовить самый вкусный кофе в округе в своём любимом кофейнике.

– Ну хорошо, если так, – улыбнулся Ирпур.

Я подняла с пола металлическое основание артефакта, щёлкнула пальцами, призывая магию, и стеклянные осколки, быстро собравшись в кучу, отправились в мусорное ведро. Проследив за их полётом, я сделала себе мысленную пометку: завтра зайти в посудную лавку и подобрать подходящий по диаметру новый сосуд.

Впрочем, разбитый артефакт не сильно омрачил наш вечер. Во многом причиной того, что он закончился в приятной и лёгкой атмосфере, была заслуга, как ни странно, нашего нового соседа. Он ловко переключил внимание дедушки, да и моё тоже, на себя, делясь забавными случаями со своей работы. Вирсент оказался преподавателем в Академии Четырёх Ветров, что находилась на южном побережье Исконных земель, в соседствующей с нами Исвирии. В столицу Грохтории же он прибыл для чтения лекций и работы над собственной диссертацией, потому как именно в нашей академии находились нужные ему манускрипты по ринологии.

К тому же во время беседы Вирсент больше не выказывал удивления по поводу моей профессии и даже не уточнил, как меня угораздило стать артефактором, словно принял это как само собой разумеющееся.

Мы попрощались с брюнетом достаточно тепло. Вот только, когда я пошла проводить его до дверей (дедушка остался на кухне – всё же на коляске передвигаться ему было тяжеловато), случилось то, чего я уже и перестала опасаться. Вирсент, уже готовый взяться за ручку входной двери, вдруг остановился. В тусклом свете магического фонаря прихожей я увидела, как в его открытой ладони вдруг заклубилась тьма – знакомая тьма моего собственного проклятия.

– Прошу прощения. Кажется, это твое, Ирэн, – произнес он, решительно переходя на «ты», как иные смельчаки дорогу на красный (а то и сразу на тот) свет.

А после протянул мне моё собственное злословие. Причём сделал это так, что я машинально протянула руку, на которую тут же с охотой перекинулась моя тьма и заластилась к кончикам пальцев.

Я не успела ничего сказать, только гулко сглотнула. По спине пробежал холодок, в груди вдруг стало тесно, а в мозгу сразу пронеслись все возможные варианты наказания, которые последуют за применением темнокнижия. Но я не успела ничего сказать, как этот невозможный, непредсказуемый, невыносимый и ещё много чего с «не-» тип добавил:

– В следующий раз будьте осторожнее и не разбрасывайтесь такими опасными заклинаниями. А то последствия могут быть губительны и для вашей репутации, и для карьеры.

– Спасибо за предупреждение, – наконец совладав с собой, выдохнула я, осознав, что, кажется, на этот раз пронесло.

Но я рано обрадовалась. Упрямый характер не дал мне побыть до конца кроткой и раскаявшейся. Поэтому с губ, кажется, помимо воли сорвалось:

– Но если бы вы не лихачили на улицах столицы и не окатывали бы с ног до головы девушек грязью, то они бы даже и не подумали о проклятиях.

Промелькнуло ли у брюнета после этой фразы во взгляде сожаление? Конечно, нет! Он и извиниться не подумал. Да, я тоже не выразила и тени сожаления за проклятие. Но… Это другое! И вообще, я девушка, и у меня после были моральные терзания. Плевать, что те – не о содеянном, а о том, что я могу попасться. Но всё же!

А Вирсент – если решил прощать девушке маленькую злость и быть благородным, то уж мог бы сделать это до конца. И мог бы извиниться. Но нет!

– Что ж, одна встреча – это случай, две, по-моему, уже судьба, – улыбнулся он.

Причём так, что я ощутила, как у меня ёкнуло где-то в районе живота. Ну нельзя так провокационно улыбаться посторонним незамужним девушкам! Потому как от подобного обаяния и теплоты в саду расцветают вишни, а в коридоре – глупые девицы: уголки моих губ, казалось, сами собой приподнялись в ответ.

– Я не верю в судьбу, лишь в закономерность, – выдохнула я, пытаясь взять себя в руки, а ситуацию – под контроль.

Забегая вперёд, скажу, что потерпела поражение по обоим фронтам.

– Я тоже. Я тоже привык полагаться лишь на факты, – произнёс брюнет, и мне почудился в его словах какой-то скрытый смысл, который я, к сожалению, не смогла понять.

А после, больше не говоря ни слова, сосед толкнул ручку двери и вышел, оставив меня наедине со смутными предчувствиями. Последние я не любила настолько, что почти ненавидела: они никогда не предвещали ничего хорошего.

Я нахмурилась, сжала руку, в которой держала проклятие, и впитала остатки того в ладонь. Затем вернулась на кухню и спросила дедушку:

– А вы говорили с Вирсентом об артефактах?

– Хм… Да мы много о чём с ним говорили, дай-ка припомнить… О свадебном путешествии, об особенностях эльфийского этикета, даже об исцеляющих чарах и о том, как у меня однажды случился прострел в спине, заставивший взглянуть на жизнь под совершенно другим углом. Но об артефактах… нет, кажется, не говорили.

Ответ дедушки заставил меня задуматься. Если они не говорили об артефактах, то с чего сосед решил, что Ирпур Ирсэн – магомеханик?

Глава 5

Мысли о Вирсенте не давали мне покоя. С одной стороны, нужно было бы радоваться, что он не заявил на меня законникам и помог дедушке. С другой – я уже привыкла ждать от судьбы подвоха. Ведь если случалось что-то хорошее, то обязательно за тем происходило и плохое. Так сказать, неприятности обязательно брали свое, да еще и с процентами. Но пока, кажется, подвоха было ждать неоткуда. Или я просто чего-то еще не знала…

Стараясь отвлечься от образа брюнета, я буквально заставила себя думать о работе. Осталось совсем немного, и я выведу алгоритм, который поможет мне решить эту проклятую задачу с векторами. Пока убирала со стола пустые чашки и мыла их в раковине, а также наводила порядок на кухне, руки сами жили, кажется, собственной жизнью, а перед глазами плыли цифры, строчки уравнений, складываясь в стройную формулу. Та в прямом смысле слова просилась на бумагу. Да столь настойчиво, что зудела на кончиках пальцев. Я поймала себя на ощущении: готова вот-вот бросить полотенце и бежать наверх, в спальню, дабы успеть все записать, пока не забыла.

Потому-то стол я протирала уже впопыхах и, наскоро чмокнув дедушку, протараторила:

– Я через полчасика спущусь и помогу тебе лечь в постель. Мне нужно совсем чуть-чуть поработать.

Ирпур на это лишь усмехнулся, заверив, что и так хотел перед сном почитать, тем более после кофе он точно сразу не сможет задремать.

Окрыленная, застучала каблуками по ступенькам, услышала, как в очередной раз протяжно скрипнула одна из них. «Завтра! Непременно, завтра вызову плотника», – дала я себе мысленное обещание (уже в который раз!) и побежала дальше, чтобы, едва очутившись в своей комнате, схватиться за чистые листы, писчее перо и застрочить по бумаге. При этом я так старалась быстрее перенести все свои мысли на страницы, что не обращала внимания на кляксы и криво выведенные цифры. Плевать, потом все перепишу набело, главное – успеть. Потому как по опыту знала: озарение подобно вспышке разрывного проклятия. Оно оглушает тебя порой до контузии, но длится всего мгновение, и нужно успеть схватить его. Иначе эта зараза эфемерная удерет, так что и за хвост ее не поймаешь. И ты будешь потом мучиться долгими ночами, пытаясь все воссоздать. Потому-то, что пока снизошло вдохновение, которое, как известно, необходимо даже для мытья окон, надо пользоваться.

Я так увлеклась, что совершенно забыла о времени. Лишь закончив и поставив последнюю точку, откинулась на спинку стула и посмотрела на настенные часы, висевшие напротив кровати. Вот демоны! Вместо тридцати минут просидела почти два часа! Дедушка наверняка уснул там, меня не дождавшись. Выдохнула, окинула взглядом исписанную кипу бумаг и, решительно встав, поспешила вниз, на удивление обнаружив Ирпура весьма бодрым и заинтересованным. Он сидел в кресле рядом с торшером, который своим мягким светом озарял часть книжных полок и самого дедулю. К слову, очки у него съехали почти на кончик носа, но он этого не замечал, увлеченно что-то читая. Да, кажется, способность всецело предаваться какому-то делу – это у нас с дедушкой семейное.

– О чем книга? – мягко спросила я, входя в круг света.

– Да, вот, решил освежить в памяти особенности традиций и обычаев у исвирцев. И если про послеобеденный отдых я знал, то стрижка диких лошадей в начале лета или ла-томатина – обычай встречать гостей помидорами – я успел подзабыть…

– Это на тебя наш новый сосед так повлиял? – усмехнулась я.

– Ну, стоит же лучше быть осведомленными о тех, кто у тебя под боком, – отозвался дедушка.

– Обычно стараются узнать больше либо о своих врагах, либо о союзниках, – заметила я и поинтересовалась: – В какой категории относится сэр Нордвинд?

– Хм… скорее всего, ко второй.

– Я слышу сомнение в голосе, – приподняла бровь, хитро посмотрела на деда.

Тот, немного помедлив, ответил:

– Этот Вирсент… Он вроде бы славный малый. Опять же, мне помог. Да и вчера, когда мы с ним познакомились, произвел хорошее впечатление. Но… какой-то он слишком идеальный. К тому же в его годы – и уже профессор. А еще отлично ездит. И телосложением недурен. Знаешь, как-то тянет найти у него хоть какой-нибудь изъян! – признался дедушка. – Впрочем, это, наверное, так проявляется старость и желание посплетничать.

– Поверь мне, если бы это желание у тебя было, ты бы коротал вечера не за книгой, а в бридж-клубе…

– Нет, я не настолько хочу перемыть кому-то кости, чтобы тащиться ради этого в клуб! – фыркнул Ирпур. – К тому же все эти членские взносы… Нет, я предпочту потратить эти деньги с большим удовольствием и на компанию получше.

– Это какую же?

– Например, компанию с сочной отбивной!

– Ну что ж, я думаю, что свидание с этой аппетитной дамой я тебе могу организовать. Но только не сегодня. А пока тебя ждут объятия леди постели, – предложила я.

– Да, с этой мадемуазель я был бы не прочь провести приятную ночь, – улыбнувшись, отозвался дедушка и, отложив книгу, вздохнул. – Единственное, чтобы добраться до этой прелестницы, мне все же потребуется твоя помощь, Ирен.

– С удовольствием тебе помогу, – отозвалась я и, взявшись за ручки позади кресла, толкнула его. Пороги в доме были хоть и невысокие, но перепрыгнуть их на кресле-коляске одному было тяжеловато. Благо спальня дедушки располагалась на первом этаже. Даже будучи здоровым, ему было тяжеловато по нескольку раз в день спускаться и подниматься по лестнице. Так что я закатила кресло в комнату и помогла дедушке переодеться ко сну и лечь в постель. А после погасила магический светильник и осторожно притворила дверь. И только закрыв ее, ощутила, насколько долгим был этот день и насыщенным – вечер.

Зевота подкралась сама собой, и я, сцедив ее в кулак, отправилась наверх. Уже не спеша. Зайдя в свою спальню, занавесила окно, приглушила ярко горевший до этого светильник, аккуратно сложила исписанные листы, сняла платье и долго, вдумчиво расчесывала волосы перед зеркалом. Этот медитативный процесс как будто помогал мне очистить голову от лишнего, а еще накидать план на завтрашний день.

Поскольку с составлением алгоритма я закончила, нужно будет лишь набело все переписать и проверить. А потом отправиться уже в цех, чтобы попробовать там создать заготовку, внести в ее контур все эти демоновы вектора и проверить на практике стройную теорию. А еще после работы нужно будет обязательно зайти в посудную лавку. Да, и непременно вызвать плотника. К тому же нужно зайти в лекарскую лавку за укрепляющим витаминным эликсиром для дедушки. Конечно, регенерационные чары – это хорошо, но они берут силы у организма, ускоряя все процессы в разы. Но откуда-то же они строительный материал должны брать. Помимо этого у нас заканчивались продукты в холодильном шкафу. Если успею – заскочу еще в мясную лавку и за хлебом в пекарню. А уже в выходной с утра дойду до рынка, вместо домработницы. Та приходила обычно к нам в дом раз в неделю. Но на днях предупредила, что до конца месяца уезжает к своей племяннице. Так что мы пока обходились без нее. И рук по дому мне сейчас очень не хватало, ибо я банально не успевала…

Вздохнула, провела щеткой по волосам в последний раз и легла спать. Думала, что буду ворочаться с боку на бок, но дрема утянула меня в свои объятия почти мгновенно. А утро началось опять с демоново побудного артефакта, который я снова забыла, куда запрятала. Опять искала, и, найдя, повторила ритуал перепрятывания, а после, позавтракав, собралась и отправилась на работу. Удивительное дело – на этот раз придя даже раньше положенного! Сегодня мне повезло успеть на общественный вагончик, который оказался если не то чтобы полупустым, но достаточно свободным, и свет на регулировочном артефакте горел только зеленый, и никто меня не толкал по пути к мастерской, так что оставалось лишь радоваться жизни.

Единственная мелочь, которая неприятно царапнула, – это заклинание. Вчера перед уходом я навесила его на ящик своего стола, а сегодня, когда хотела открыть тот, чтобы достать оставленные записи, мне показалось, что чары как будто кто-то тревожил. Хотя, наверное, все же почудилось. Подумаешь, немного неровное плетение. Наверное, вчера была просто очень уставшей.

С такими мыслями смахнула заклинание и, объединив листы, над которыми корпела на рабочем месте и дома, начала аккуратно все переписывать набело. Пока я была этим занята, удивительное дело, никто не покушался на телепортационную шкатулку, стоявшую у меня на столе, и даже не отвлекал.

Правда, и при таком раскладе работы оказалось немало. Я тщательно все перепроверяла, чтобы случайно не допустить где-то ошибку или неточность. Управилась лишь к обеду. Тут-то желудок и напомнил, что диеты, воздержание, голодовки, посты – все это, конечно, высокодуховно, но пора бы подумать и о телесном. Например, сходить на обед. Так что я вновь убрала записи в ящик стола. На этот раз запечатав тот тщательно и четко.

Увы, Стефана рядом не было. Похоже, он, покончив с чертежами и расчетами, сегодня работал в цеху. А это значило, что вкусной стряпни его жены в ближайшее время не предвидится. Так что нужно добывать пропитание самостоятельно и не надеяться на домашние ссобойки коллег.

Выйдя на улицу, отправилась в едальню. Да, конечно, кафе, упомянутое Норисом, было ближе, но воздушные пирожные хороши лишь для удовольствия. Тарелка супа и салат куда сытнее. А я была девушкой практичной. Но все же девушкой. Поэтому в едальне от вкуснейших пончиков с черникой удержаться не смогла. Еще и с собой кулек купила. Приду с работы – побалую дедушку.

Так что на работу я вернулась не только сытая, но и с добычей. Положив последнюю в сумку, посмотрела на ящик. Заклинание было в точности таким, каким я его и оставила.

– Ирен, у тебя уже паранойя, – вздохнула я и, убрав чары, достала листы с формулой. – Ну что ж, посмотрим, какова ты в деле, – произнесла я, пытаясь звуками собственного голоса приободрить себя, а затем направилась в цеха.

Путь до них был неблизким, через все здание и внутренний двор. В последнем, огромном, огороженном каменной стеной, что тянулась едва не милю, стояли ангары. В ближайших из них артефакты работали над небольшими приборами или отдельными деталями крупных махин. А дальше располагались цеха непосредственно с гигантскими магомеханизмами, которые порой были в несколько раз больше человеческого роста.

Например, магпромходка достигала высоты третьего этажа. Сейчас она медленно и, я бы даже сказала, как-то неуклюже вышагивала вдоль ангаров. Не иначе магистр Вонвич, что трудился над ее разработкой, калибровал энергетические потоки управляющей панели, чтобы громадина слушалась своего хозяина беспрекословно.

Я покрутила головой, ища взглядом этого уникального магомеханика. Уже немолодой, но умудрявшийся жить удивительно полной жизнью, веселый чародей с лихо подкрученными усами был удивителен хотя бы тем, что ненавидел магические академии. И, к слову, не учился ни в одной из них, а был артефактором-самоучкой, но очень талантливым и столь хорошо разбиравшимся в техномагии, что его даже в том году пригласили читать курс лекций для адептов-артефакторов.

Но Вонвич с гордостью отказался, заявив, что у него есть дела поважнее. А они и правда были: он как раз в ту пору работал над тяжеловесным магикусом, который сейчас активно начал использоваться при строительстве дамб и плотин. А новое детище Вонвича – вот эта магпромходка…

Сейчас она двигалась, перебирая грузными лапами-гусеницами и вращая гигантской башней, чем-то напоминавшей голову, направляясь как раз ко мне. Я посторонилась, глядя, как махина проплывает мимо. А за ней и вправду, словно выгуливая питомца, шел Вонвич.

– Добрый день! – поздоровалась я с техномагом.

– И тебе хорошего дня, Ирен, – отозвался он, приподняв кепку, и остановился. А потом на пластине, которую держал в руке, нажал на один из кристаллов, и магпромходка тоже замерла.

– Ого, какая она у вас получилась, – задрав голову вверх, выдохнула я.

– Да, моя красавица… Полгода собирал! – важно протянул Вонвич. – А сколько еще до этого рассчитывал… – добавил со вздохом и тут посмотрел на листы, которые я держала в руках. Усмехнулся, лихо подкрутил свой ус и, крякнув, сказал: – У тебя, смотрю, все еще впереди…