Czytaj książkę: «Красотки и оборотни»
Часть 1
Волк-оборотень
Глава 1
– Вот, стало быть, оттуда он и приходит, мастер чародей. Из того лесочка, – староста ткнул корявым толстым пальцем в сторону опушки.
Колдун Томен повернул голову в указанном направлении. Узкий темный язык леса врезался между полями, там зеленел уже порядком поднявшийся овес. Вечерело. Подул прохладный ветерок.
– Стало быть, оттуда и приходит…
– Оборотень? – уточнил колдун, молодой парень в обтрепанной серой хламиде.
– Оборотень, – убежденно кивнул крестьянин, – он самый! Да понял ли ты, почтенный мастер, о чем я толкую?
– Я-то понял… – колдун пригладил стоящие торчком вихры, оглядел из-под ладони колышущиеся зеленя и снова уставился на старосту. – Понял, да не все. С чего вы все решили, что это оборотень?
– Да как же не оборотень? Сам здоровенный, как теленок годовалый, глаза горят, что твои фонари! Зеленые такие, как глянет, так и страх берет… Хитрющий, ловушки обходит, людей за версту чует… И это… Оружие его не берет, потому что оборотень.
– Зеленые глаза, значит? – уточнил чародей и снова уставился на опушку.
Из-за низких туч выглянуло предвечернее солнце, перекатывающие по полю под ветерком зеленые волны тут же заиграли золотистыми бликами.
– Зеленые…
– А сам серый, как обычному волку положено?.. А следы какие он оставляет – человечьи или волчьи?
– А… Э… Следы-то… – к этому вопросу староста был не готов. – А Гангмар его знает, какие такие у него следы… Да ты только избавь нас от него, мастер чародей… Или излови живьем, или изведи какой-нибудь своей волшебной хитростью. Мы ж тебе заплатим!
– Ладно, забудем о следах, мастер Кидин, – кивнул Томен, – а можно мне поговорить с кем-нибудь, кто его видел, оборотня этого? С кем-нибудь еще?
– Это можно, это конечно. Клим его видел, да пастух наш Рутка.
– Могу я с этими двумя поговорить?
– Пойдем, ежели хочешь, мастер чародей. Клим – вон он, как раз стоит, а вскоре и Рутка стадо пригонит. Пойдем, что ли, к Климу.
Клим, темноволосый коренастый мужчина средних лет, стоял, опершись на невысокую изгородь ближайшего подворья. Заметив, что староста и приезжий чародей направляются в его сторону, крестьянин подошел к калитке и, распахнув ее, выступил навстречу гостям.
– Здорово, Клим! – приветствовал земляка староста, – вот мастер чародей интересуется насчет оборотня.
– День добрый, – поздоровался колдун, – староста говорит, что ты видел этого оборотня. Верно это?
– Добрый… Видел, да. Эта зверюга, Гангмар ее разорви, овцу у меня нынче задрала.
– А как оборотень выглядит? – прищурившись, спросил маг, пряча зачем-то ладони в широких рукавах просторной хламиды.
– Дык это… – протянул Клим, косясь на старосту.
– Я ж грю, – поспешно вмешался было тот, но маг тотчас резко выпростал руку и с его ладони вроде бы сорвалось облачко сероватой пыли, окутав лицо Кидина. Староста замер с разинутым ртом и принялся тереть глаза кулаками.
– Я уже спрашивал мастера Кидина, – продолжил тем временем колдун, – он говорит, что оборотень невелик, размерами с обычного матерого волка, седой весь и глаза желтые и тусклые, словно пылью присыпанные, светятся едва. Это верно?
– Дык… Ежели мастер Кидин-то…
– Но ты видел оборотня, верно, Клим? Седой, размерами с большого волка, глаза желтые? Так? Верно мастер Кидин мне сказал?
Староста что-то промычал нечленораздельно, продолжая тереть глаза. Клим покосился на него, ожидая, должно быть, подтверждения.
– Так или нет? – требовательно повторил маг.
– Ну… вроде… так…
– Ладно, – маг, похоже, сразу потерял интерес к свидетелю.
Он ухватил по-прежнему трущего глаза безмолвного старосту под руку и увлек дальше по улице:
– Идемте, мастер Кидин.
Когда они удалились от удивленного Клима, все еще стоящего у калитки, шагов на десять-двенадцать, колдун прислонил старосту спиной к стенке сарая и провел руками перед его лицом, бормоча заклинания:
– Авенорэт кито меликвэн… Авенорэт кито меликвэн…
Крестьянин наконец-то отнял кулаки от глаз и неприязненно уставился на колдуна. Тот спокойно объявил:
– Можешь говорить.
– Ты… Ты чего это, а? Чего сделал?
– Чего – я? Так с годовалого теленка или с большого волка? Зеленые глаза или желтые? Седой или серый? Чего – я? А вот сейчас вернется ваш пастух, так я сам, без тебя, его спрошу. Скажу, почтенный мастер Кидин мне описал оборотня, как здоровенную зверюгу, бурую, будто медведь, ростом с лошадь и с красными глазами – что тогда? Подтвердит ваш пастух, что зверь таков? Подтвердит? Молчишь… Что тут вообще у вас происходит?
* * *
Староста уставился на колдуна, наливаясь краснотой и пыхтя от возмущения. К подобному обращению он, конечно, не привык. Вдруг, резко выдохнув, заявил:
– Идем! Идем-ка, мастер чародей, ко мне. Время позднее, ужинать пора. Посидим, поговорим… Без доброй кружки и беседа не идет… А волк сегодня не явится. Он вчера у Клима ягненка уволок, чтоб ему лопнуть, так что сегодня его не жди. Идем…
– Значит, есть все-таки волк? – Томен покачал головой. – Тогда чего же ты темнишь?
– Идем, мастер, поужинаем, – более спокойным тоном повторил приглашение староста, – там и поговорим. Ночевать-то у меня останешься? Или как?
– Ну идем… – неуверенно согласился чародей.
Староста, не дожидаясь более, повернулся и уверенно зашагал по улице, маг последовал за ним, держать на шаг позади. Встречные чинно приветствовали Кидина и гостя, дети бегали по улице, щебеча и хихикая – внешне деревня выглядела совершенно мирной. Никакой особой тревоги в глазах у крестьян, никакой затаенной беды – ничего подобного колдун не примечал.
Приведя гостя домой, староста громогласно потребовал ужин. Безмолвная старостиха с поклоном повела мужчин в соседнюю горницу, где две дочки и племянница Кидина выставляли на стол многочисленные миски, баклажки и плошки…
– Садись, мастер чародей! – кивнул Кидин, указывая стул колдуну, и занял место во главе стола. – Поешь, отведай, как говорится, чего Гилфинг послал нынче… А потом и побеседуем…
Покосившись на хихикающих девиц, староста жестко закончил:
– …Без баб!
Девицы, не переставая хихикать, вмиг наложили гостю в тарелку грибов и овощей, а староста, гулко прочистив горло, со стуком поставил перед чародеем кружку.
– Это что? – поинтересовался колдун, с сомнением заглядывая в сосуд. – Пиво?
– Бражка. Наше это, местное.
– Бражка? – гость взял посудину и принюхался. – Славный запах…
– На меду, – пояснил Кидин. – Ну…
Хозяин поднял свою кружку, а другой рукой разгладил усы. Было видно, что процессу употребления «бражки» староста придает большое значение. Колдун, отдавая должное почтение творимому на его глазах ритуалу, тоже поднял кружку, хотя и ухмыльнулся при том.
– За успешное, так сказать, прибытие! – объявил Кидин, вздымая посудину.
– Ага, – не менее торжественно провозгласил чародей, салютуя хозяину в ответ.
Староста принялся пить, шумно сглатывая, и не остановился, пока не опустошил кружку. Гость же поставил свою, сделав лишь несколько глотков.
– Что ж это ты, почтенный мастер, дна не кажешь? – с легкой укоризной обратился мастер, орудуя ложкой. – На меду же. Для здоровья полезно и это… разговору способствует.
– На меду, – кивнул гость, – только медок перебродивший, а?
– Как водится.
– Хмель плохо сочетается с магией, – пояснил колдун. – То есть не сочти за обиду и все такое прочее…
– А-а… Ну, ежели так… Тогда я себе еще налью… Я, чай, не чародей какой, у меня хорошо сочетается.
Хозяйка скорбно вздохнула. Кидин покосился на нее и, словно оправдываясь, пояснил:
– Гость дорогой у нас сегодня… А вы, трещотки – цыц!
Последнее относилось к дочкам, хихикающим над своими тарелками.
– А теперь, – снова торжественно начал хозяин, поднимая кружку, – за успех твоего дела. Чтоб, значит, избавил ты нашу деревню, мастер, от зловредного оборотня!
Колдун вежливо отсалютовал сосудом в ответ. Он-то больше налегал на закуску. От выпитой браги щеки старосты покраснели сильнее, чем прежде, однако голос его оставался твердым, когда он велел дочерям доедать и проваливать. Хозяйка – по-прежнему не проронив ни слова – встала и принялась собирать опустевшие миски. Вскоре к ней присоединились и хохотушки. Когда одна из них положила руку на кувшин с брагой, хозяин твердо облапил горлышко сосуда и придавил его к столешнице. Дочка поняла отцовский намек верно и поспешно отдернула ладошку. А Кидин, не отпуская кувшин, обвел быстро пустеющий стол решительным взглядом и снова наполнил свою кружку:
– Ну вот теперь и поговорим, стало быть.
* * *
Прежде чем начать разговор, староста еще раз оглянулся на дверь – не слушают ли женщины. Затем только он заговорил тихо, вполголоса:
– Лучше, чтобы без баб… Я не про жену, я про девок своих. Старшая-то – с латником нашего господина, сэра Гервика, крутит… Наш господин – он ничего, добрый… Строгий, конечно, как водится, но лишнего не чудит. Но все же лучше, чтобы… значит… Поскольку у девки язык без костей, а хахаль ее, значит, латник господский… Да и племяшку принесла неладная, у этой и вовсе ветер в голове…
Кидин отхлебнул из кружки и внимательно поглядел на мага. Тот тоже сделал глоток и поощрил хозяина:
– Ну?
– Ну… Есть, стало быть, волк. Повадилась, понимаешь ли, мастер чародей, эта тварь наш скот резать. И ничем его не остановишь. Вчера вот ягненка у Клима уволок, хотя Клим уж так бережется… Сам же видел, небось, его дом – ближе других к лесу, он и привык стеречься всякого зверья. А вот поди ж ты, вчера – опять ягненка… Хитрый волк, матерый, стало быть. Чисто наказание гангмарово, а не волк.
– Но не оборотень?
– Ежели честно, – Кидин, и до этого говоривший негромко, еще сильней понизил голос, – то Гангмар его знает. Оборотень он или нет – нам-то что? Нам бы его отвадить как…
– А выследить не пробовали? Волка, я слыхал, выследить можно, когда он с добычей. Добычу не бросает, волочет – из-за этого быстро идти не может. Правда это?
– Ты это… Потише говори, – староста еще раз покосился на дверь.
– А что?
– Выследить… – передразнил гостя староста, – да нешто нам дозволено? В лесу охотиться, говорю – то господская забава. А нам – ни-ни. Если узнает добрый сэр Гервик, что в его лесу серв охотился – несдобровать. Самое меньшее – велит руку отрубить. А ты – «выследить»… Эх, городской…
– Да, верно. Это я не подумал, – признал чародей. – У нас, видишь ли, порядки другие. Мы в Мирене – люди свободные!.. И если…
– О вашей свободе речи нет, – перебил колдуна хозяин, – и… говорил бы ты потише, а? Старшая-то моя дурища, неровен час, сболтнет своему хахалю, что мне колдун из города о свободе толкует…
Томен с удивлением поглядел на собеседника – этот крупный мужчина с властными, казалось, повадками… Деревенский староста, с таким достоинством шагавший по улице, уверенно принимавший знаки внимания от земляков – и боится, что господин узнает! И о чем? Не о том, что Кидин говорил, а всего-то – о том, что слушал о свободах в чужих краях! Что ж за жизнь такая здесь? Хотя, если задуматься – жизнь как жизнь… Обычная.
– Ладно, – согласился гость, – давай о деле.
– Так я и говорю о деле. Есть волк, и так нас это зверь допек, что терпеть невмоготу. Наш добрый сэр волчью охоту зимой устроит, так может и возьмет зверя, но нам до зимы ждать невмочь… Да и в прошлый год охотился наш господин, да волк, вишь, озорует по-прежнему…
– А если попросить сэра рыцаря, чтобы он выследил зверя сейчас? Что-то я не пойму…
– Не поймешь. Потому что городской. Знаешь такую присказку: «Не буди лихо, пока оно тихо»? В прошлом году к сэру Гервику приезжал его друг и союзник добрый сэр Окстель, так наш для гостя охоту-то летом устраивал, точно… Большую охоту.
– Ну и что?
– А то. Столько хлеба вытоптали добрые господа, что… Нет, ждет благородный сэр зимы для охоты – пусть уж тогда и дальше ждет. Зимой нам все едино, пусть топчут.
– А вам лесного зверя выследить запретно? – уточнил маг.
– Точно так.
– Но если это не просто лесной зверь, а оборотень – то можно?
– Если оборотень – то можно, – согласился староста, заново наполняя свою кружку и подливая заодно гостю. – Оборотень-то доброму сэру Гервику не принадлежит… Но нам, темным селянам, с оборотнем не совладать. Мы из города чародея зовем, если уж такой случай. Понял теперь?
Глава 2
Молчание длилось минут пять, не меньше. Староста шумно сопел, разглядывая попеременно то свою кружку, то задумчивого гостя. Тот о чем-то размышлял. Наконец маг ответил:
– Да, кое-что понятно. А чего ж ты мне сразу не объяснил?
– А кто тебя знает, что ты за человек? Может, сразу побежишь к доброму сэру Гервику с доносом.
– Нет, не побегу… Только непонятно мне это все же. Дешевле, значит, чародея из города позвать… И вся деревня это знает?
– Кому надо, тот знает, – хмуро буркнул староста, – а остальным… Им – что? Если я сказал «оборотень», значит оборотень. Я – староста, мне лучше знать. Ладно… Теперь ты уж все услыхал. Что скажешь-то?
– Хороша твоя бражка, хозяин, – не к месту заявил колдун, отхлебывая из кружки, – у нас-то в Мирене все больше пиво пьют, я его терпеть не могу… А этот напиток мне по душе… Медом отдает в самом деле…
– Пасеку свою держим, – терпеливо продолжил Кидин, – ты не уводи в сторону-то разговор. Ты скажи – поможешь? По рукам, а? Тебе заплатим же, как уговаривались. Ну? Какая тебе разница-то?
– Да я-то что? Меня наняли оборотня одолеть. Укажете оборотня – одолеем. Бражки пару кувшинчиков к плате добавишь, а, мастер Кидин? Хороша твоя бражка. И, говоришь, для здоровья полезна, а?
– Добавлю кувшинчики, чего ж не добавить. Так по рукам, что ли?
– По рукам, – кивнул гость, – ты мне только вот еще что скажи, как ты своего господина рыцаря уговоришь, что в самом деле оборотня взял, а не волка? Ведь господин-то руки рубит тем, кто в его лесу дичь промышляет. А?
– А это уж, мастер чародей, не твоя печаль, – жестко отрезал староста, внезапно суровея лицом. – Ты только сам, гляди, не проговорись ненароком, а далее – мое дело. Ну что, на боковую?
– Можно и на боковую. Где мне ночлег определишь?
– Да хочешь, здесь на лавке, а хочешь – в сарае, ночи теперь теплые. В сарае сено.
– В сарае, пожалуй, лучше, – выбрал колдун.
Хозяин выдал постояльцу большой кусок мешковины, отвел в сарай и посветил, пока чародей располагался на куче сена. Вокруг трещали цикады, где-то в стороне заливались трелями ночные птицы… Повсюду шорохи, приглушенное потрескивание… И – аромат… Чародей глубоко вдохнул одуряюще-пряный запах недавно скошенной травы и растянулся на мешковине.
– Ну, стало быть, пойду я, – объявил снизу хозяин, – свечу тоже заберу, а то мало ли, еще подпалишь чего. К завтраку позову… Поедим, стало быть, и будем с тобой думать, как зверя отвадить. Есть у меня мысли кое-какие… Отдыхай пока. Да помни – никому ни слова, даже бабам моим. Старшей – особенно!..
Колдун с хрустом потянулся, послушал, как хозяин протопал к дому… Хлопнула дверь… Сразу захотелось спать. День выдался довольно хлопотный, да и бражка оказалось крепкой… Уже в полудреме колдун подумал – а все-таки староста темнит, недоговаривает чего-то. Для того чтобы грозный сэр Гервик ок-Гервик поверил в сказочку насчет оборотня, потребуются веские доказательства. Не проще ли было подстеречь зверя тайно и прибить? Никто бы и не узнал… А тут шум, разговоры – приехал колдун из города, этого в секрете не удержать. Значит, придется как-то господину доказывать, что зверь был не простой, а в самом деле – оборотень. Ох, что-то есть еще в этой истории, что-то есть… Что-то есть…
Перевернувшись на спину и закинув руки за голову, чародей обнаружил, что сквозь прореху в крыше виднеется одна-единственная звездочка… Одна-единственная… А вокруг стрекотали цикады… Что-то шуршало внизу, у основания копны – должно быть, мыши. Пели птицы в кустах у изгороди… В городе никогда не услышишь столько звуков среди ночи, в городе все по-другому. Все… по-другому…
Чародей уснул.
* * *
Спозаранку Кидин разбудил гостя и позвал к столу. Колдун потянулся, поднял лохматую голову и огляделся. Зевнул. Почесался, вытряхивая из вихров приставшие стебли, и полез с сеновала. Хозяин поджидал внизу. Скептически оглядывая тощую сутулую фигуру чародея, он заметил:
– Вчера-то ты мне посолиднее показался. А сейчас гляжу – пацан пацаном. Порядочному колдуну постарше бы следует выглядеть. Идем, что ли, умоешься…
Пока гость умывался, фыркая и отплевываясь, Кидин глядел на него все так же, словно с легким разочарованием. Подавая кусок полотна, спросил:
– И сколько же лет учиться нужно, чтобы колдуном стать?
Гость неторопливо вытерся, вернул полотенце, пригладил влажными ладонями торчащие вихры и только потом ответил:
– Когда как. И кому как… Смотря по тому, какой талант у человека, да еще какой учитель… Мало ли… Некоторые и десять лет в учениках ходят, и все двадцать. Вот я, к примеру…
Последовала долгая пауза, староста слегка подался вперед, ожидая ответа.
– …Не люблю говорить, сколько лет носил ученический капюшон, – твердо закончил молодой чародей с ухмылкой.
Кидин кивнул – мол, намек понятен – и пригласил к столу. На завтрак был подан свежеиспеченный горячий хлеб, который хозяин собственноручно нарезал толстенными ломтями, и остатки вчерашних овощей. Ели в молчании, разве что хозяйские дочери, Зиата и Юта, видимо, продолжая какую-то свою нескончаемую игру, пихали друг дружку локтями и хихикали, уткнувшись в миски и искоса поглядывая на гостя. Отец угрюмо шевелил бровями и хмыкал, но девушек не смущало его показное недовольство. Племянница старосты Энна, на протяжении всей трапезы с безучастным видом чинно сидела за столом, откусывала аккуратно маленькие кусочки, скромно потупив глаза. Однако её башмачок под столом, как бы невзначай, то и дело касался ноги молодого колдуна. Гость сохранял похвальное спокойствие, свойственное, вообще-то, всем чародеям. Первое, чему обучает ученика любой маг – умение сохранять невозмутимость в любой ситуации. Умение быть равнодушным и отстраненным. Умение выглядеть умудренным и знающим.
Завтрак подходил к концу, когда за окошком послышался топот копыт. Хозяин нахмурился еще сильнее и уткнулся в свою тарелку. Дочки Кидина прекратили хихикать, и чародей заметил, что старшая заволновалась, ее движения стали более порывистыми, она поминутно косилась в сторону окна и уже не отвечала на сестрины подначки. Вообще, за столом возникла некая напряженность. Должно быть, и младшая девица тоже ощутила это и затихла. Копыта за окном все так же неторопливо вышагивали, словно всадник разъезжал перед домом взад и вперед…
Наконец староста со вздохом отодвинул миску, привычным движением сгреб крошки со стола в горсть, бросил их в рот и грустно вымолвил:
– Ну что, мастер чародей, пойдем, что ли?
– Пойдем.
Мужчины встали и направились к выходу, женщины засуетились вокруг стола, собирая опустевшую посуду. Староста накинул овчинную безрукавку и вышел на крыльцо, гость – следом. По безлюдной улице шагом ехал всадник, поглядывая на окошки дома Кидина. Колдун оглядел его – довольно высокий, худощавый и черноволосый, с тонкими коротко подстриженными усами. На плечи чужака был наброшен ярко-красный шёлковый плащ. На боку висел меч.
– Утро доброе! – поздоровался всадник. – Эй, хозяин, а ты чего такой грустный? Или не рад мне?
Староста, не отвечая, зашагал к калитке. Незнакомец спрыгнул с коня и привязал поводья к изгороди. Колдун оглядел его лошадь – не породистая, это видно, но все же не крестьянская лошадка. Боевой конь.
– Чего такой смурной? – снова обратился наездник к хозяину.
– Забот много, – хмуро бросил Кидин, проходя мимо, – слыхал про оборотня?
– Слыхал, – кивнул тот. – Время, что ли, нынче такое… В Ливде, говорят, темный эльф из Семи Башен объявился… Едва совладали с ним…
Но Кидин был не расположен поддерживать светскую беседу. Не обращая больше внимания на кавалериста, он слишком быстро, пожалуй, зашагал в сторону северной околицы, у которой они с приезжим магом вчера разглядывали полоску леса. Колдуну не оставалось ничего другого, как, пожав плечами, последовать за старостой… Разбираться в чужих отношениях – не его дело.
* * *
Деревня просыпалась – жители выгоняли кур на подворья, в соседнем доме заорал младенец, где-то поблизости высоким голосом ругалась женщина, то ли своевольную скотину бранила, то ли мужа…
Кидин, размашисто шагая по улице и кивая в ответ на приветственные окрики земляков, буркнул, словно ни к кому не обращаясь:
– Не бывать моей дочери замужем за разбойником из замка.
– Так, значит, этот, который с усами – и есть латник, что за твоей старшей увивается? Парень видный.
– Видный… А толку? Мне зять нужен.
– А этот, что ли, не?.. – начал было колдун.
– А с этого – что проку? Ну просватает Зиату, ну обвенчается? И что?
– А что? Будет дочка жить в замке, не под забором же. Опять же – господский солдат в зятьях, какая-никакая, а своя рука при добром господине-то? Чего ж не так? – ухмыляясь, спросил чародей. Похоже, его забавлял гнев Кидина.
– А то… Мне лишняя рука при сэре Гервике ни к чему. Я – староста, меня и так из замка хорошо видать. Я это к тому веду, что кому другому – может, оно и надо такого в зятьях иметь, а здесь – не моя рука выйдет при господине, а его уши – при мне. В замке жить, как же… Знаем мы… Не в деревне грязной, а в светлых палатах… А ты был в замке-то? Думаешь, там чище, чем у меня?..
– Нет, не был… – вставил гость, но Кидин уже не слушал его.
Старосту понесло, и он теперь изливал, наверное, все, что накипело на сердце. Впрочем, говорил тихо, так что его не мог слышать никто, кроме чародея.
– Грязь там не хуже, чем в моем свинарнике, вот что! Латники вечно пьяные, порядочной женщине проходу не будет… Видел, дочь свояка у меня живёт? Родич-то мой, аптекарь, к доброму сэру Гервику приехал, пиявки ставить. Знатные, скажу я тебе, у него пиявки, ни у кого в округе таких нет. Так вот, свояк-то, значит, в замке сейчас живёт, а дочку ко мне отправил. Чтобы она в тот вертеп и носу не казала. И правильно, мало ли чего? Женщине в таких местах лучше не появляться. А каково Зиатке моей будет жить среди пьяной солдатни? Да ежели еще сам добрый сэр Гервик ок-Гервик глаз на нее положит – думаешь, вступится муженек? А шиш тебе…
Тут из-за поворота навстречу им выступило стадо, ведомое деревенским пастухом.
– Здорово, Рутка! – поздоровался староста. – Вот это и есть тот самый чародей…
– Доброго тебе утречка, мастер чародей, – гулким басом поздоровался пастух, здоровеннейший детина с коротко подстриженной бородой. На широких плечах голова пастуха казалась неестественно маленькой, впечатление усугублялось из-за узкого лба, из-под которого спокойно глядели маленькие глазки.
– Здорово… – протянул Томен.
Он был несколько удивлен, поскольку ожидал, что пастух окажется молодым пареньком или, во всяком случае – не таким великаном… Ростом пастух был на голову выше чародея, а тот прежде всегда считал себя довольно рослым парнем. Плечи Рутки и вовсе казались необъятными, в его громадной фигуре угадывалась немалая сила.
– Чего глядишь? Дивишься? – ухмыльнулся староста. – Ну дивись, дивись… Наш Рутка всей округе известен. Другого такого не сыщешь. Богатырь! И силушкой Гилфинг наделил, и разумом не обидел. Кто бы иной в солдаты подался или сбежал бы… А наш – вот, пастушит…
– С большого ли ума – в солдаты? – пробасил смущенный Рутка.
– А чего же староста не ты, а Кидин, ежели ты такой умный? – бестактно поинтересовался чародей, у него уже возникли определенные сомнения относительно «разума» пастуха.
– А с большого ли ума – в старосты? – ответствовал богатырь.
Тут встрял Кидин, незаметно подмигнув колдуну:
– Умный староста нашему господину, доброму сэру Гервику ни к чему, вот он меня и поставил. А то мало ли…
– Ну, если так… – колдун, не сдержавшись, ухмыльнулся.
Ситуация с пастухом была понятной, староста всячески его нахваливал и, должно быть, отличал иными способами. А здоровенный кулак Рутки мог немало значить во внутриполитической жизни деревни. Понимать надо… И то, что пастух был назван, наряду с Климом, вторым свидетелем, видавшим оборотня, тоже должно было о чем-то говорить? Наверняка должно было.
– Ты, Рутка, это… Готовься, – строгим голосом объявил староста. – Вечером пойдем на оборотня, понял?
– Ладно, – кивнул здоровяк.
