Она кричала, с ног сносил эмоций шквал:
«Твоё бесчувствие сражает наповал!
Не достучаться – в глас рыдай, а хоть бы хны!
Толстенной коже позавидуют слоны!»
В её стенаниях звучал сплошной надрыв.
Он отрешённо наблюдал и лишь курил.
Невозмутим, непробиваем, как в броне,
и равнодушием наотмашь бил по ней.
А в это время учащался пульс его,
адреналин, давленье вверх, но что с того?
«Он – толстокож», – постановил давно наш мир,
всю жизнь свою на то держать ориентир.
Девчонки плачут, но не должен ныть мужик!
Молчать и думать – по-мужски, так надо жить.
Для проявлений чувств здесь поводов в обрез.
Спокоен внешне, но его молчанье – крест.
Стресс нарастает, напряжение в груди
и не понятно, как от этого уйти.
Внутри – пожар, но не найти уместных слов.
Он, отстранясь, в «копилку» чувства прячет вновь.
Как-то раз приснился сон странный –
окунулась в мир, где голь чувств.
Ради долга в душах сплошь раны,
отчуждение царит, грусть.
Перешла любовь в разряд «надо»,
в том для жизни насаждён толк.
Хочешь, нет – к чему твоя правда?
Серой массой исполняй долг!
На свободу чувств дано вето,
за фасадом от того боль
и ознобом от сердец веет,
но примерил каждый ту роль,
как предписано, несёт в жертву
время, силы и свою жизнь.
Ради праведных доктрин с детства
привыкает жить среди лжи.
Быт рисуется вполне стильным.
Нерушим завет общин тут.
Только души без любви стынут,
за предательство себя – суд.
Как же встроились легко в льдины,
зачеркнув в своих глазах блеск…
Сон привиделся совсем дикий.
Жизнь – любовь, лишь в этом смысл есть!
Самозабвенно правит балом случай.
Рассчитывая каждый шаг и чих,
он сталкивает избранных двоих
в сплетеньях мироздания излучин.
Тандем тот может сделаться колючим,
коль в царстве чувств безоблачно-цветных
врасплох сведёт к нулю один из них
другого суть, тем растворяя лучик.
Но возродится через терний сонм
душа живая с россыпью заплаток,
поэзии доверит странный сон –
печали светлой лёгкий отпечаток.
И мир увидит вдохновенный стих,
где между строк любви изящный штрих.
Мы все одиноки. И всех что-то гложет.
Случаются встречи, надежда на счастье.
Зайдёт кто-то в гости. Задержится, может,
Уйти что бы после, разбив нас на части.
И вновь одиночество дышит в затылок,
Ему всё равно, что ты хочешь другое.
А тот, кто так нужен, и сердцу кто мил так,
Тот хлопнет лишь дверью, как будто чужой он.
Ничто не понятно. Но, снова в потёмках
Загадка души так к себе зазывает,
И бабочкой мчишься на мнимое солнце,
Чтоб после лишь память внутри согревала.
Случайные люди. Чужие глубины.
Мгновение вместе. Потом всё как в дымке.
И будет ли встреча – гарантий нет ныне.
И жизнь так проходит с Судьбой в поединке.
Теряем мы что-то, находим вдруг после:
Кто – в сердце осколки, кто – крылья и песню.
Заполнен мир прошлой ушедшей за звёзды
Фантомной любовью. И каплей надежды.
О пути моей души есть догадка:
увидала я в тиши старца как-то,
через поле брёл, смурной, тропкой пыльной.
Лишь котомка за спиной, сам – как ссыльный.
Мне поведал – загубил человека
и отныне свет не мил – нет в нём света.
С измождённою душой бродит всюду,
о прискорбии порой молвит людям.
Призадумалась о том, в чём с ним схожа?
Не узнать родную боль было сложно:
чувство горечи в душе от излома,
безысходности клише так знакомо.
Бередит душа всю жизнь то и дело.
С укоризной чтоб не жить безраздельно,
уезжаю в дальний путь, или в близкий,
отдаю дорогам грусть, хаос мыслей.
Посетила мириад дивных храмов,
заходила наугад в двери, брамы:
храм конфессии любой – место мощи,
здесь молитва и покой, с ними проще.
А закончились пути – душно больно.
Час аскезу в жизнь впустить добровольно.
От материи вхожу в сердца опыт.
Позабыв про мишуру, легче стопам.
А ещё, душа твердит: только в людях
и в бесценных жизнях их счастье будет.
Говорит, есть дар любви в каждом встречном,
быть всегда должна в чести человечность.
Может сон, а может явь был тот отче?
Лишь душа, посыл приняв, знает точно.
Но душе перечить мне нет резона –
от таких пристрастий в ней свет бездонней.