Czytaj książkę: «Голубые океаны», strona 19

Антон всё прекрасно понимал, после моего небольшого объяснения он успокоился. Но становилось страшно от того, какая жизнь ожидает его и какие люди будут окружать его.

Глава 26. Роковая встреча.

После этого случая прошло два дня. Ольга Викторовна носилась вокруг меня как ненормальная. История с тем, что на меня напали и обокрали, оказалась выигрышной, я был жертвой, отчего начинал уже уставать. После разговора с Кристиной мне стало легче, я понимал, что всё это дерьмо будет встречаться на моём пути постоянно.

– Помните Валю из соседнего дома? Ну, она такая высокая, с длинными рыжими волосами? Да? Ох, ребята, убили её…– встревожено сказала Ольга Викторовна, во время обеда.

– Мда, вот тебе и жизнь…– высказался отец.

– Жалко Валю, говорят, это её бывший муж пришёл опять деньги просить.

– Работать надо, а не тревожить людей.– серьёзно пробурчал отец, кладя в рот варёную картошку.

– Она сама пару дней назад ходила деньги занимала, на работе зарплату задержали, да ладно, что уж говорить…

Я не мог слушать то, что отчётливо понимал, чувствовал и видел. Стало как-то трудно дышать, я сослался на головную боль и ушёл на балкон.

– Зачем говорить о таких вещах при нём? Ему и так несладко сейчас! – сказал отец.

– Это да, что-то я погорячилась, иногда язык мой враг!

– Не иногда, а практически всегда.

Они обменялись укоризненными взглядами и продолжили обедать. Я стоял на балконе и вдыхал свежий осенний воздух. На улице стояла тёплая погода, я наблюдал за городской жизнью и немного стал отвлекаться. Кто-то хлопнул меня по спине, обернувшись, я увидел отца. Он встал рядом, поправил свою клетчатую рубашку и широко мне улыбнулся.

– Хороша погодка!

– Это точно.

Я знал, что ему нечего мне сказать, после беседы за столом все положительные мысли куда-то сами по себе улетучились и остался неприятный осадок под названием: «кто обсуждает такое за обедом?».

– Да ладно, пап, не переживай, со мной всё в порядке.

– Я рад, а то уж подумал, что нужно опять ставить на место мать.

– Что-то вы стали много ругаться в последнее время, и всё из-за меня.

– Это ничего, совершенно не страшно.– ответил отец, снова похлопывая меня по плечу.– Ты бы пошёл развеялся куда-нибудь? Сейчас, правда, с финансами туговато, но пару тысяч я могу тебе дать!

– Помнишь, как было классно, когда я подрабатывал?

– Сейчас и речи быть не может о работе! Сам понимаешь. Если нужны деньги, говори мне.

Порой и отец принимал меня за маленького ребёнка, но это я сам виноват. Мы ещё немного постояли на балконе, и, когда уходили, я обратил внимание на голубое небо. Странно было то, что недалеко от солнца виднелась еле заметная луна, а рядом с ней прорезалась через облака красное пятнышко, приглядевшись, я увидел красную звезду. Ноги онемели, во рту пересохло, я не знал, куда можно спрятать своё волнение, было настолько неспокойно на душе, что я готов был выброситься с балкона. Никому ничего не сказав, я выскочил на улицу и побежал куда-то прямо. Во дворе ещё стоял запах этого страшного инцидента, но я уже не обращал внимания. Я шёл всё быстрей и быстрей, казалось, что чем энергичней я иду, тем дальше от меня эта звезда. Неужели этот день уже настал? Неужели сегодня или завтра случится то, чего я больше всего на свете боялся? Я не замечал людей, а если и замечал, то игнорировал. Потом я понял, что откуда ни возьмись я научился делать блокировку, причём настолько сильную, что чувствовал и ощущал только свой единственный голос. От этого неожиданного открытия голова закружилась от счастья. Мимо меня проходил огромный поток людей, а я, как и все, шёл вместе с ними и чувствовал только себя. Правильно Кристина говорила: всему своё время! О, как она была права.

Я приехал на Поклонную гору, здесь всё началось, здесь всё и закончится. Я бродил, гулял и через пару часов увидел, как ко мне приближается Кристина, её голубые океаны были встревожены, она дрожала, как студентка перед защитой диплома. Я вспомнил нашу первую, утреннюю встречу здесь, как она вызвала дождь, потом перемещение в пространстве, новые люди, эмоции, за это всё я хотел поблагодарить её, но язык не поворачивался, я, так же, как и она, был встревожен.

– Это наш последний день вместе.– негромко сказала она.

Кристина напоминала мне человека у которого в жизни произошло горе, настолько она была опустошена и спокойна. Её огромные голубые глаза светились ярким грустным светом, каштановые волосы, заплетённые в косу, лежали на правом плече, бледные губы изредка дрожали, уголочки её губ иногда поднимались вверх, она улыбалась, но не показывала своих красивых зубов. Всё, что находилось рядом с ней, превращалось в прекрасное, ничего не могло быть плохим или худым, Кристина не давала реальности просочиться в наш с ней мир, мы сели на лавочку, и я взял её руку в свою.

– Это точно?– осторожно спросил я.

– Время пришло.

– Почему сейчас? А не тогда, когда я впервые увидел звезду?

– Она выжидала, изучала тебя, меня – всё правильно.

– Я боюсь!– дрожащим голосом простонал я.– В голове не укладывается, что нам придётся проститься!

Я не мог говорить, выпалив эти сухие слова, ком к горлу подступил и не давал мне дышать и глотать. Грудь охватил холод, боль, страх, всё поглотило меня. Кристина не смотрела на меня, отведя свой взгляд в сторону, она думала о чём-то своём, я не мог почувствовать, о чём именно она думает. Поставив блокировку от меня, она считала, что оберегает меня от последних грустных мыслей, но это, наоборот, ещё больше захлестнуло меня. Что она чувствовала, понимая, что погибнет? Я не могу этого представить, миллион противоречий сражаются внутри, тело и душа уже не чувствуют боли, кожа её стала ещё белей, чем была, казалось, её намазали белой краской или разукрасили белым мелом. Из её рта выходило тихое дыхание, я понимал, что под этой маской спокойствия бушует настоящий океан чувств! Я прижал её к себе, своими плечами я почувствовал её тело, её маленькие ручки обняли меня, и не было на свете человека счастливее меня! Да, пускай сегодня случится бой не на жизнь, а на смерть, пускай земля содрогнётся, мне было уже всё равно.

– Ты, главное, ничего не бойся.– начала разговор Кристина.– Если сдашься, она победит и конечно убьёт тебя, собьёт машиной или кирпич на голову упадёт, неважно! Главное, не поддавайся её манипуляциям, и что бы ты ни увидел, прошу тебя: не бойся и не теряйся, помни, что я рядом, и всё, что я делаю, я делаю ради тебя!

– А как же твои любимые люди?

Она ничего не ответила, лишь только дала мне понять, что ей не это хотелось услышать. Я понимал всё настолько сильно, как только можно понять, боялся лишний раз вздохнуть или сказать что-то не то. Её спокойствие меня начинало раздражать, но я понимал, что по другому нельзя. Конечно, ей не хотелось меня огорчать, ей не хотелось допускать мысли, что я могу быть расстроен или подавлен горем, но эта мысль была адекватной, так как именно такие чувства сейчас бушевали во мне. То, что она закрывается от меня, не спасёт моей души, и нервные мои клетки давно уже погибли, так как ежедневно из года в год я подвергался кошмарам и испытаниям, которые, оказывается, даны мне были высшими силами. Избранный? Кто я? Можно с ума сойти от такого вывода. Кто я, чтобы направлять людей на путь правильный? Я даже их не люблю, но ангел мой – любит, поэтому я тоже должен полюбить.

Я вспоминал те мгновения когда мы с Кристиной находились в каком-нибудь чужом месте, и там я познавал, узнавал что-то новое, что-то такое, что никогда бы не узнал один, Кристина наделила меня всеми эмоциями, чувствами, всем, чем только можно наделить такого человека как я. Я не считаю себя особенным и, конечно же, не считаю себя великим, я не мессия, в моей жизни всё непросто, но это больше не пугает меня так, как раньше. Пускай я не такой, как все, и от этого я страдаю, пускай я самый особенный человек на всём белом свете, но в то же время я самый несчастный и одинокий человек, и буду таким всегда. Потому что я теряю свою любовь и, потеряв её, больше никогда не приобрету. Я мыслю, чувствую, понимаю всё по особенному, чувствовать других – это дар, за который многие отдали бы всё, что имеют. Как здорово чувствовать, любят ли тебя или нет? Можно ли довериться этому человеку или он шарлатан? Что думает о тебе тот или иной человек? И так далее, и тому подобное, – это, конечно, здорово, но после недельки такой работы тебе захочется отдохнуть, освободиться от этого всезнайства, потому что ты понимаешь, что скоро тебе наскучит так жить, ведь намного интересней не знать многого, чем знать и жить с этим, покрываясь пылью и временем. Тебе захочется снять свою голову и купить где-нибудь другую, чтобы она была самой обычной, лёгкой в использовании, чтобы с ней не возникало никаких проблем. И прежде чем вернуть старую голову, ты ещё сто раз подумаешь, а надо ли тебе это? И если бы я сейчас мог с кем-нибудь обменяться головами, я бы это сделал.

Это не значит, что я сдался или струсил, ну, или вконец устал, я просто хочу жить и любить, быть обычным человеком, чтобы не просыпаться по ночам от реальных кошмаров, не идти в магазин и по пути чувствовать маньяка или скорую его жертву. Я устал, сидя на кухне за обедом, чувствовать, как кто-то умирает от голода, и глоток воды для него больше, чем что-либо на этом свете. Невозможно просыпаться в холодном поту и понимать, что подросток выбросился из окна или перерезал себе вены, после последнего переживания руки болят почти неделю, а ведь я совершенно не знаю этого человека, который совершил это с собой, однако же приходится делить с ним его боль и страдания. Прикосновения людей совсем выматывают меня, проще совершенно никуда не ходить, нужно сидеть дома и замуроваться в четырёх стенах навсегда. Я стараюсь не прикасаться к людям, обходить всех стороной, но это не всегда получается у меня, и телесный контакт сразу же сигналит мне в мозг информацию, которая совершенно мне не нужна. Но самое неприятное это то, что ты можешь чувствовать своих близких и любимых людей. Тяжело знать всё о тех людях, которые тебе не безразличны, тяжело знать подробности их жизни, которые они сами от себя скрывают.

Я живу в таком режиме, у меня особенная жизнь и, кажется, она началась, как только я родился, а не когда был мальчишкой. Именно сейчас мозг стал всё обдумывать, как будто проснулся после долгой спячки, он спал, видел сны, но никак не хотел пробудиться и вкусить настоящее. За то время, что я и Кристина были вместе, я сильно повзрослел, чувствуется это уже очень сильно. Кажется, я вырос на три головы, а может и выше, не знаю. Конечно, мне теперь будет гораздо легче общаться с людьми, я смогу доверять, выслушивать и сам не закрываться от мира, который раньше для меня считался опасным. Мне не страшно заговорить и посмеяться, над чем-нибудь, пошутить, сделать так, чтобы меня запомнили, просто всё это мне не нужно. Теперь моя суженая – это одиночество, а в наказание я получил свой дар и людей, которые теперь будут всегда вокруг меня. Я своего рода стану для многих личным психологом, кто-то будет меня боготворить, кто-то будет считать меня святым, а кто-то подумает, что я сумасшедший сатанист или шарлатан, но это всё сейчас для меня не имеет никакого значения. Ведь всего этого не увидит она, та, которая сейчас сидит рядом со мной и ждёт своей смерти, готовясь к ней всем сердцем и душой. Моя хрупкая девочка страдала от боли, и я медленно, но верно терял её, она утекала, как вода сквозь пальцы, она исчезала, как первый снег, и нет ничего на этом свете спасительного, чтобы не допустить всего этого. Время, которое мы прожили вместе, пролетело незаметно, совершенно быстро, но каждую секунду нашей жизни я буду помнить до последнего вздоха. Ничего не забудется, я буду любить то, что уже никогда не смогу потрогать, поцеловать, прижать к себе и просто поговорить.

Вот оно, проклятье – расплата за мой дар. Я никогда не смогу быть счастлив, встретив однажды настоящую любовь, ты не сможешь думать о ком-то ещё, ты будешь любить до глубины души, любовь просочится во все щёлки, во все потаённые комнаты твоего тела, твоего разума. А ведь это самое страшное, что может случиться с человеком – остаться одному, стать отшельником среди миллионов людей. Я уже начинал к этому готовиться.

Но мои невзгоды и горести вперемешку с печалью – ничто по сравнению с тем, что испытывает она. Милое и иногда наивное существо подставляло своё личико осеннему солнцу, которое уже не грело, а просто светило, как бы давая понять, что оно есть, а остальное неважно. Она всему радовалась несмотря ни на что. Видела она, конечно, больше меня на этом свете. Да, что говорить, сейчас на земле нет никого, кто бы мог похвастаться такими же знаниями. Кристина всегда скрывала свои познания, всегда приводила примеры, но не углублялась в их расшифровки, всё было поверхностно, но очень понятно для меня. Да, собственно, мне и самому не хотелось выслушивать подробные истории людей, которые жили три столетия тому назад, или историю той пожилой, супружеской пары, которая поразила меня. Я пытался не допытываться у Кристины, лишняя информация, как я сейчас понимаю, только бы вредила мне, познание моё шло медленно, поверхностно и правильно. Чтобы достичь глубины, мне придётся попотеть и прожить какой-то серьёзный период жизни, но опять же без неё… В голове иногда всплывала мысль сдаться, доверить себя смерти, чтобы не бороться всю жизнь и знать, что твой ангел не погиб из-за тебя. Ведь я уже чувствую вину, которая постепенно верными путями поднимается к горлу, а после найдёт меня разбитым и слабым. Чувство того, что Кристина погибнет ради меня, убивало всё моё существо. Думать об этом не хотелось, я морщился, пытался отогнать печальные мысли, но они назойливо лезли снова в мою голову, паразитируя там по страшному, вот и сейчас происходит тоже самое.

– Как много всего ты сейчас надумал, – сказала Кристина, кладя мне на плечо невесомую, белую руку.– Не волнуйся, ведь я не боюсь.

– Откуда мне знать, боишься ты или нет?– выпалил я.– Ты закрылась от меня, однажды открылась и снова закрылась, боишься, что я почувствую что-то?

– Да.

– Что нового я могу почувствовать? Все твои эмоции я знаю наизусть, как таблицу умножения и наш русский алфавит!

– Тогда зачем тебе снова это всё переживать? Я ограждаю тебя от того, что ты и сам прекрасно знаешь.

– Я не хочу, чтобы ты закрывалась от меня! Не сейчас!

– Прости.

– Это ты прости меня.

Я встал и отвернулся от неё, ком к горлу подступал, нечем было дышать. Люди, которые проходили мимо нас, ничего не подозревали, Кристина не скрывалась от них, а я, стоя со слезами на глазах, знал, что она будет вечно жить во мне.

– Ты куда?– тихо спросила она.

– Пойдём пройдёмся, или может переместимся куда-нибудь?– с надеждой спросил я.

– Прости, но мне нужно беречь свои силы, поэтому о перемещении не может быть и речи.– с грустью в голосе ответила Кристина.

Подул сильный ветер, я встрепенулся и стал ждать чего-то ужасного, смертельного удара или неожиданного поворота. Кристина почувствовала моё волнение, подошла ко мне и тихо прижалась.

– Это просто ветер.– сказала она, взглянув на меня пустыми глазами.

Небо стало постепенно сереть, солнце уже начинало уходить за горизонт, облака передвигались по небу очень быстро, казалось, будто кто-то ускорил этот день, чтобы всё быстрее разрешилось. Ветер и вправду был самым обычным, правда, его холодные потоки не успокаивали меня, а наоборот. Прижавшись ко мне своим хрупким телом, Кристина всё так же оставалась для меня закрытой книгой, которую я уже не пытался открыть. Может, я даже был ей благодарен за то, что именно сейчас, в эти мучительные минуты ожидания она не делает мне ещё больней, было и так невыносимо. Я понимал, что нас обоих охватывает страх, постепенно пробирается под кожу и ест нас. Он безмерно силён, и его практически нельзя победить. Но есть то, что заставляет тебя бороться с ним, имя этому – любовь. Когда любишь, и страх кажется обычной песчинкой в огромной пустыне, когда любишь, и капелька воды не страшит, когда превращается в проливной дождь. Подбадривая себя и понимая всю правоту своих суждений, мне становилось хорошо. Не могу сказать, что я начинал чувствовать себя просто замечательно, просто на какую-то долю секунды становилось легче. Раза три кто-то мне звонил, карман истошно вибрировал, но я не обращал внимание на это, мне было абсолютно всё равно, кто это и с какими новостями он звонит. Я прижимал Кристину к себе, понимая, что вот она сейчас рядом со мной, дышит, смотрит, что-то говорит, а через какое-то время её не станет, она исчезнет из моей жизни и больше никогда не появится в ней, разве мог я такое пережить?

– Знаешь, сейчас наступил тот момент, когда мне уже не страшно. Наверно, прошёл тот период, когда я плохо осознавала, что со мной будет. Сейчас, проанализировав всё, я понимаю, что ждёт меня, и от этой ясности мне намного легче. Хотя иногда лучше жить в неведенье.

– Я люблю тебя.– тихо сказал я, прислонив свои губы к её уху.

Я не ожидал от неё красноречивых слов, я знал, что ей тяжело делиться со мной своими чувствами, и было очень приятно, когда она всё-таки с ними поделилась. Но мне не хотелось уже последние часы стоять и молчать или изредка говорить подбадривающие слова, я захотел снова открыть ей свою душу, освежить в её памяти мои чувства и показать ей, насколько она мне дорога, это было гораздо лучше, чем сухая и совершенно не нужная поддержка.

– Я тоже люблю тебя, Антон.– смущённо ответила она.– Нет человека более удивительней и прекрасней тебя.

Видно было, что она волновалась, тяжело вот так признаться в любви, тяжело даже думать об этом, каких усилий стоит ей об этом говорить.

– Знаешь, а мне не страшно, я отдаю свою жизнь за человека, которого полюбила, пускай это как наказание, но это то, чего я искала всю свою жизнь!

– Ты это о чём?

– Я говорю о том, что я всегда мечтала полюбить, я знала, что это невозможно, что я умру, но мне хотелось умереть именно так! Да, да, теперь, вот именно сейчас я это поняла! Самое главное моё желание всё-таки сбылось, пускай так, пускай я не насладилась досыта этой любовью, но по крайней мере я ощутила её сердцем, я вкусила, отпила её, и это счастье, моё счастье.

Мы ещё крепче обняли друг друга, в моих объятьях она дрожала как осиновый лист, но дрожала она не от смущения или волнения, а от того, что мои прикосновения приносили ей мучительную боль. Её глаза светились печальным, но ярким светом, она то улыбалась, то становилась серьёзной, я наблюдал за ней и моя душа тихо плакала.

– Не покидай меня.– медленно произнёс я.

Ветер усиливался, деревья в парке клонились в разные стороны, небо совсем затянула серая туча, незаметно стало темнеть, что-то уже было трудно разглядеть, солнце почти ушло за горизонт. Раньше я любил осень, с её красивыми насыщенными цветами, их яркость приводила самого талантливого художника в экстаз. Уже не так жарко, но и не холодно, земля укрыта толстым ковром из разноцветных ниток, солнце холодно красиво, на него можно смотреть, и ты принимаешь, так сказать, осенний загар. Теперь же я стал ненавидеть осень. Погода, которая нависала над нами сейчас, напоминала мне тоскливую и унылую картину. Не было ничего такого, на что бы можно с удовольствием посмотреть и отвлечься, нет ничего красочного, светлого, всё затянуло серостью и темнотой, а природа как будто обернулась против нас, она стала некрасивой и скучной.

Как же я буду без неё проживать свои последующие осенние дни? Как я смогу жить эти три месяца, ненавидя их? Конечно, осень здесь совершенно не при чём, к примеру, моя родная мать умерла весной, в мае, так почему я не ненавижу этот месяц и вообще весну в целом? Сказывается то, что на тот период её потери я был совершенно неразумным существом, которое только начало жить, и, конечно же, не хотелось это понимать и в юности, хотелось больше времени проводить в положительных эмоциях, хотя мой дар мешал этому.

Сейчас я всё осознаю, трезво мыслю, я не маленький мальчик, который с трудом понимает, что такое плохо, а что хорошо, и что такое смерть, и что такое одиночество. Сейчас я осознанно ненавижу осень. Надо будет уезжать из страны на три месяца куда-нибудь где тепло и всегда солнце, я чувствовал, что эта пора принесёт мне немало страданий.

Мы бродили долго и держались за руки. Её рука была горячей и слабой, я это чувствовал, но не решался по этому поводу заговорить. Оставались считанные минуты до момента, когда случится что-то страшное. Я даже не мог себе представить, что я вообще увижу, что буду чувствовать и как вообще будет проходить это сражение, о котором я так долго уже знаю. Представлять что-то я не пытался, ведь я совершенно не знаю, что представлять, знаю только одно, что будет сражение, которое в реальной жизни, в наше время среди людей не встретишь, и в эпицентре этого конфликта нахожусь я.

– Что-то будет тебя пугать, от чего-то ты впадёшь в ступор, но помни – всё это реально, и ты должен будешь сосредоточенно за всем следить! На то она и тёмная материя, зло, что может расставить свои капканы, сыграть нечестно или неожиданно ударить.

– Об этом я уже думал.– тихо ответил я.

– Не бойся её крыльев, несмотря на то, что перья на кончиках острые, как ножи, тебе она не причинит вреда. Её крылья похожи чем-то на крылья ворона, не удивляйся, если они вылезут из-за её спины. Мои же крылья, напротив, могут причинить тебе неприятность о которой ты будешь сожалеть всю свою жизнь. Мои крылья огромные и белые, они осыпаны серебром, блестят ярче, чем солнце, поэтому постарайся почувствовать тот момент, когда я захочу их расправить, и зажмурься что есть мочи. Если ты увидишь их, то твои глаза ослепнут, к сожалению, вы не можете вынести этот свет, который исходит от крыльев ангела. Это оружие очень сильное и эффективное, наши крылья – это всё равно, что в руках какого-нибудь человека окажется ядерное или биологическое оружие невероятной силы действия. Мы очень сильны, и с размахом крыльев убиваем врага наповал, ещё ими можно защищать своё тело, укутываясь в них, как в тёплое пальто, но крылья – это часть ангела, нельзя позволить демонам наносить многократные атаки на них и тем более ни в коем случае нельзя остаться без них, иначе жизнь твоя продлится недолго.

Эти подробности очень интересовали меня, они были мне в новизну, и я слушал не закрывая рта. Я красочно представлял, как Кристина расправляет свои огромные, сияющие белым светом крылья и поражает всех своих врагов одним смертельным ударом. Она стоит, такая маленькая, хрупкая, а за её плечами находится огромная мощь, которую совершенно нельзя победить, если, конечно, ангел не слаб и не истощён…

Я бы мог ещё что-нибудь надумать, но Кристина резко остановилась, вырвалась из моих объятий, и я увидел как её шею и руку пожирает татуировка, которая пугала и интриговала меня. Когда она появилась полностью, Кристина внимательно осмотрела её, а потом стала шарить глазами вокруг, как мать, которая потеряла ребёнка и теперь в отчаянье не знает, где он и что с ним. Это внезапное волнение тоже передалось на меня, я так же стал оглядываться, искать кого-то в кустах, присматриваться к силуэтам тёмных фигур, мне стало что-то мерещиться, я закрыл глаза.

Когда я открыл глаза, то увидел длинную асфальтированную дорогу, по бокам стояли огромные, нежилые дома. Людей не было, растительность была как будто искусственная, небо имело странный, желтоватый оттенок, оно светилось, но солнца не было. Обернувшись назад, я увидел Кристину, она стояла в белом комбинезоне с длинными рукавами и воротничком почти до подбородка. Её волосы были собраны в пучок, был открыт белый лоб, грустные глаза и бледные губы, которые потрескались, и были видны кроваво-голубые щёлочки на них. Этот комбинезон скрывал её татуировку и рану на груди, этот белый цвет заставлял слезиться мои глаза, она медленно подошла ко мне и протянула руку, я еле коснулся до кончиков её пальцев, и она резко отстранилась от меня. Такое было ощущение, как будто она перезагрузилась, смотря своим опустошённым взглядом, она сканировала местность, голубизна глаз пропала и появилось что-то серебристо-серое. От неё веяло холодом, я очень испугался и не мог понять, хорошо это или плохо. Потом, после того как она медленно, но усердно всё просканировала, её глаза снова ожили, холод её тела пропал, она посмотрела на меня живым взглядом, и огромный камень упал с моей души.

– Что с тобой было?– испуганно спросил я, подходя к Кристине.– Тебя было не узнать, прямо как машина-робот!

– Правда? Испугался?– улыбаясь, спросила она.

– Нет.– невнушительно ответил я.

– По всей вероятности именно это место предназначено для битвы, всё в её духе! Безлюдность, неживая природа, много камней, домов, пугающих шумов.

– Это совершенно не похоже на то, где мы были с тобой! Как сильно отличается добро от зла!– говорил я, наблюдая за жёлтыми облаками.

– Само собой! Если бы мы были похожи, то скорее всего не сражались бы.

Это место можно было назвать «истинное место проживания одиночества». Ни один человек не смог бы жить в таком месте. Поначалу, может, кто-то отдохнёт от суеты, потом начнёт сам с собой разговаривать, потом придумает себе реального собеседника из подручных материалов, и в итоге сойдёт с ума. Меня это место пугало, кроме своего сердцебиения, я ничего не слышал. Шумы из вне не пугали меня, напротив, значит кто-то здесь есть и я не один, но эта длинная дорога в никуда и одинокий воздух просто убивали.

Я старался держаться рядом с Кристиной, как бы дотрагиваться до неё нечаянно плечом, чтобы чувствовать, что в этом мире она реальна. Она улыбалась мне, понимая, что я обеспокоен, давала мне свою руку и тихо вздыхала. Небо переливалось странными цветами, таких не встретишь в реальности, как будто мы попали в матрицу, в созданный кем-то мир, который знает здесь всё, до малейших подробностей. Этот кто-то скорее всего уже наблюдает за нами, смотрит на нас, пыхтит себе под нос и мечтает поскорее убить, только почему медлит?

– Иногда ожидание хуже всего.– сказал я себе, но вслух.

– Ожидание неизвестности.– сказала Кристина.

Она была реально похожа на воина света, её воинственная внешность никак не выдавала её боль и физическое недомогание. Она была похожа на непобедимую, которую нельзя даже пальцем тронуть. Казалось, что она могла без всяких сил уничтожить целую армию зла, посмотреть на них своим карающим взглядом или сразу же одним ударом крыльев убить всех, не оставив никого в живых. Только я знал, что на самом деле скрывается за этой толстой кожей, за этим грамотным спектаклем. Я старался об этом не думать, боялся, что здесь есть свои уши и мои мысли могут сыграть нам недобрую шутку. Я выкидывал ненужные мысли, оставлял только самые важные и устрашающие.

– Думай о чём хочешь, здесь пока никого нет.– громко произнесла Кристина.

– А шум?

– Что – шум? Это не то.

Она менялась на глазах, становилась то серьёзной, то внимательной, потом её глаза наполнялись удивлением и она о чём-то думала, потом как будто её укололи иглой и она, встрепенувшись, не понимала, где находится. Пыталась всегда держать меня в поле зрения, постоянно смотрела мне в глаза, чувствуя моё состояние.

– Да, хватит со мной как с ребёнком!– простонал я.– Всё в порядке, я жду.

Меньше всего мне хотелось обидеть её или зацепить, но она должна была тоже понимать, что излишняя опека мне была не нужна, я сам мог справится с тем, что бушевало внутри меня, она должна была беречь свои силы.

Интересно о чём она думает? Вот именно сейчас, смотря на эти высокие, мёртвые дома? Она заглядывает в каждое окошко и прищуривается, как будто что-то видит и получает от этого неприятные ощущения. Наверно, она могла чувствовать то, что я не мог чувствовать. Как ни крути, я человек, а она совершенно другое существо, у нас даже кровь разного цвета, и конечно же, в своём мире она как рыба в воде, а я всего лишь гость, который ничего лишнего не видит и не чувствует. Теперь Кристина отчётливо давала мне понять, что здесь кто-то есть, она ходила вокруг меня, как львица, которая защищает своего детёныша от чужого льва или другого не менее опасного хищника. Ступая на землю мягкими, плавными шагами, она казалась мне спецагентом в каком-нибудь дорогостоящем голливудском фильме. Её лицо и уши были полностью открытыми, и я увидел, как тоненькая фиолетовая венка с маленькими веточками тянулась из-под воротника комбинезона к уху и уходила за него в волосы. Увидев это, я как будто остолбенел.

– Что у тебя?– спросил я, показывая пальцем ей на шею.– Вена выступила?

Она судорожно потрогала шею, еле коснулась уха и испуганно посмотрела на меня. Потом она резко поменяла выражение своего лица, оно стало каменным, и я не мог по нему ничего прочитать, только гадал.

– Это ничего страшного.– произнесла Кристина.– Она должна сейчас исчезнуть.

Скорее всего, это так разрослась рана на груди, и даже комбинезон не помогал ангелу. Казалось, что эта фиолетовая боль специально выступает наружу, чтобы спалить нас, или боль настолько сильна, что уже не помещается под комбинезоном? Я помню сон, в котором она погибает, и помню ту рану, она была безобразной, этот дефект не красил Кристину, и всему виной был я.

Ангел старался практически не касаться меня, я чувствовал, как от неё несёт жаром, виски её выделяли пот, она была похожа на человека, который болеет чахоткой или гриппом.

– С тобой всё в порядке?– тихо простонал я.

– Не волнуйся, скоро всё закончится, – так же тихо ответила она.

– Что с тобой происходит?– настойчиво спросил я.

– Просто у меня мало сил…

Эти последние слова ударили меня по сердцу с такой силой, что можно было упасть и уже не встать. Она была настолько слаба, что не могла этого маскировать, всё было видно, как ясный день. Я нерешительно подошёл к ней и крепко схватил за плечи, потом что есть мочи прижал её к себе. Она не сопротивлялась, напротив, она тоже приобняла меня, дышала она тяжело и нечасто, как будто эта тяжесть, которая вырывается из её лёгких, мешала ей слушать окружающие нас звуки и, чтобы не ошибиться или что-то не пропустить, она дышала реже, чем обычно. В минуты, когда я не слышал её дыхания, я тоже прислушивался к окружающим звукам. Сказать, что я слышал что-то подозрительное, я не мог, всё было так, как и пару минут назад, как пару часов назад. Я не знал, сколько времени мы здесь находимся, казалось, что лет десять или того больше. Иногда казалось, что ничего не случится, что мы ещё так постоим пару часов и отправимся домой. Что только не приходило в голову, какие только мысли её не посещали, и все они были направлены на отрицание действительности.