Czytaj książkę: «В начале была Сретенка…»

Моя Москва – Сретенка, пожалуй.

Что теперь скажешь и что расскажешь? Теперь, когда прошло уж шестьдесят лет с того дня, что я тут ненароком родилась… Ненароком – потому что мама работала, гм-м-м-м, детским патанатомом. И защиту кандидатской своей прошла… со мною внутри. Да еще и работала в подвале. Словом, чуть после нового 1956-го я появилась, да и все тут. Мама была крупная, как античная статуя, и усилий для моего появления совсем немного потребовалось. По легенде, родилась я как бы независимо…. Мамина сестра, моя тетя, молодой медик, осталась дежурить, что ли, в Институте акушерства… Вбежала на мамины охи – а я уж тут как тут, очень скромного веса и состояния.

Ну, в общем, стали мы жить на Сретенке, в Печатниковом переулке, в бабушкиной квартире. Бабка была директором института педиатрии в предвоенные годы. За ней, директоршей, приезжала пролётка – как бы машина с водителем.

А в бабушкиной юности и мамином малолетстве жили-поживали все кто был – на Арбате, на Собачьей площадке. Мама пожизненно вспоминала. И фонтанчик с собаками. И коммуналку. Соседа, профессора-генетика Левита, с дочкой его Цилей… А потом Сретенка случилась. Дед уже с бабкой не жил, ушел от нее к младшей ее сестре… Уехал в Питер, там работал с Павловым, а в годы войны был начмедом, главврачом – всю блокаду. А мои, значит, бабка с мамой в Москве остались. Уехали в эвакуацию в Свердловск, мама уже была первокурсницей. А няня баба Груша осталась в Москве… Бабу Грушу моя бабушка в двадцатые годы привезла из Рязани, где была первокомиссаром по женским вопросам.