Czytaj książkę: «Савант»

Czcionka:

ISBN 978-5-4490-2029-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Быть верным, быть милосердным, быть собой

Леонарду было двенадцать лет, когда врачи из лечебницы Миддл-Таун, беспомощно разводя руками, оповестили мать, что ее единственный сын отсталый. Связано это было с метаморфозами мозга, прогрессирующей заторможенностью сознания, отсутствием интереса к окружающим людям и миру, неспособностью заводить друзей. По законам Земли-3 его мгновенно отнесли к неполноценным и записали на учет, разрушая шанс на нормальную жизнь.

Леонард помнил, что мама, его храбрая и сильная мама, в момент вынесения вердикта даже не изменилась в лице. Просто сжала тонкие губы плотнее, старательно приподняв их уголки в неискренней и жесткой улыбке. Она показательно гордо подняла подбородок, и ее каштановые волосы волной рассыпались по худым, острым плечам, открывая четко выделяющиеся ключицы.

– Мой сын не отсталый. Он особенный, – выговорила мама, не желая больше слушать ни одного слова из уст лечащего врача. Леонард помнил, как она крепко схватила его, цепляясь за слабую мальчишескую руку так, будто это последняя ниточка, соединяющая с реальностью. В тот день они пошли из лечебницы пешком, хоть путь предстоял не близкий. По дороге зашли в первое попавшееся кафе. Мама купила Леонарду большой бокал газировки, а сама активно принялась за обжигающе горячий кофе. Мальчик на все последующие годы четко запечатлел в памяти этот момент: красивая женщина тридцати с лишним лет, склонившись над дымящейся чашкой и закрыв глаза, вдыхала манящий кофейный аромат. Много позже запах кофе ассоциировался у Леонарда именно с матерью, хоть в их небольшой квартире никогда и не бывало такого деликатеса. Все деньги уходили на плату за квартиру, дешевые продукты и лекарства. Тот бокал газировки Леонард пил очень медленно, старательно пробуя на вкус сладость и остроту напитка. Из-за льда на дне бокала казалось, что газировка похожа на заточенные ножи, беспощадно режущие полость рта. Но боли не было, как и воображаемых ран. В желудке появилось странное ощущение наполненности, хоть Леонард и не помнил, когда ел в последний раз. В голове звучали слова лечащего врача, но почему-то в те мгновения мальчик не думал о том, насколько это больно и сложно для него и его матери. Тот момент – за бокалом газировки и витавшим в воздухе ароматом кофе – был лишь началом длинного и, несомненно, непростого пути.

После посещения кафе они пошли домой. Там пахло сыростью, и все казалось серым и тусклым, даже в свете ярких ламп. Мать велела Леонарду идти в комнату и заняться чем-нибудь интересным. Она знала, что что-то интересное для сына – это, конечно, книги. Самые разные и неподходящие для мальчика двенадцати лет. Леонард читал всё: от брошюр, найденных на улице, о всевозможных товарах, на покупку которых в их семье не было денег, до кулинарных рецептов, которые мать с таким трепетом вырезала из бесплатных газет. Вырезала, хранила, но никогда не пробовала готовить. И будь на то воля Леонарда, он бы потратил миллионы и миллиарды, лишь бы мать смогла купить необходимую кухонную утварь и продукты для своих рецептов. Но денег не было, поэтому рецепты оставались аккуратно хранимыми в старом томике книги абсолютно неизвестного автора. Ту книгу Леонард, конечно же, тоже прочитал.

Его увлекали буквы и то, как они красиво складывались в слова. То, как слова превращались в предложения, а предложения – в целые абзацы. Леонарду нравилось искать мысль повествования, то, о чем хотел рассказать автор написанного. Казалось, за каждым предложением стоит отдельная история, неподвластная обычному читателю. И когда Леонарду удавалось найти потаенный смысл, ликованию мальчика не было предела.

Представлялось, что и жизнь можно разложить на абзацы, предложения, слова и буквы. Леонард видел это, но никогда не говорил. Не хватало еще дополнительных проблем! В обществе других людей, особенно сверстников, он чувствовал себя абсолютно лишним и не соответствующим. Впрочем, кажется, и общество это прекрасно осознавало. Поэтому у Леонарда не было друзей: ни в школе, ни в районе, где они жили. И если мама переживала, то Леонард вообще не думал об этой проблеме. Наедине с самим собой он чувствовал себя хорошо: спокойно и гармонично. Стремиться к обществу, которое не хотело его принимать и которое оказывало столь неприятное воздействие, казалось полным безумием. И хоть врач вынес приговор, назвав Леонарда отсталым в развитии, безумным двенадцатилетний юноша себя не ощущал.

Тот день, помимо кофейного аромата и болезненно-острого вкуса газировки, запомнился тем, что мать впервые за долгое время позволила Леонарду читать допоздна. На ночь она вошла к нему в комнату и оставила на прохладном лбу горячий поцелуй. Леонард тогда замер, осознавая рвущиеся из матери эмоции, которые она старательно не показывала. От шквала чужих чувств он ощутил разгорающуюся головную боль, берущую начало в области висков. Мать ушла в свою комнату, а Леонард так и остался сидеть, в тусклом свете лампы вглядываясь в ту же самую строчку, что и несколько минут назад. Его раздирало на части от эмоций матери. И острее всего ощущалось сожаление и невероятное чувство любви. Поцелуем она словно говорила, что никогда не оставит его.

Прошло шесть долгих лет, прежде чем мать сдалась на волю судьбы и покинула Леонарда. Той ночью она возвращалась с тяжкой рабочей смены, совершенно выбитая из колеи и мечтающая лишь о том, чтобы упасть на твердую постель, полностью окунувшись в прекрасное состояние сна. Она спешила, думая о том, чем занимается ее уже совсем взрослый и особенный сын. В последнее время Леонарда начали интересовать темы психологии и психиатрии, и он целыми днями и ночами зарывался во всевозможные книги, совершенно исчезая из реальности на время чтения. Школа давно закончена, но колледж для Леонарда оказался под запретом. Никто не хотел принимать на обучение неполноценного, несмотря на выдающиеся успехи в учебе. Но, кажется, Леонарда это не расстроило. Он принялся самостоятельно изучать то, что было интересно. Мать не волновалась, даже почти радовалась, что Леонард обладает удивительной способностью со страстью и жаждой знаний окунаться в различные области науки, медицины и искусства. Это завораживало, вызывая чувство гордости.

Она спешила, поэтому не заметила, что из-за поворота на огромной, значительно превышающей норму, скорости вылетела машина. Боль была мгновенной, а сознание – стремительно угасающим.

Когда Леонарду сообщили о произошедшем, он вновь оцепенел, как тогда, в вечер, когда мать оставила на лбу горячий, пылающий любовью поцелуй. Буквы больше не складывались в слова, и слова не складывались в предложения. Где-то внутри, в районе сердца, появилась миниатюрная черная дыра, с неземной силой засасывающая всего Леонарда без остатка. Волны вполне ощутимой физической боли распространялись от сердца во все стороны, достигая кончиков пальцев. Его трясло, дыхание никак не могло прийти в норму. Человек в полицейской форме пытался быть добрым и понимающим, но Леонард думал, что никто во всем мире не смог бы его понять.

Единственный и родной свет, так равномерно и тепло освещающий его жизнь, погас. В то мгновение началась новая жизнь Леонарда Саванта. Особенного человека, которого ожидал долгий и увлекательный путь из мрака в свет.

ГЛАВА 1

Идея отправиться вместе с Бенджамином на ужин не казалась ужасной Леонарду ровно до тех пор, пока он не увидел лицо помощника главного следователя – Кристофера Райса. Тот работал вместе с Беном в полицейском участке и всем видом показывал, насколько ему не нравится присутствие молодого эксперта по психологии. Это случалось даже, когда запутанные дела раскрывались лишь благодаря Леонарду. Впрочем, сам Леонард Савант привык к подобному негативному вниманию к своей персоне. Ему не было дела до чужого мнения, потому что в большинстве своем у всех оно одинаковое: неполноценным не место на Земле-3.

Земля-3 – местность, где жил Леонард – третий эксперимент Последнего государства. Первые два Савант за двадцать три года не застал. Землю-3 называли так из-за неудачных прецедентов, с надеждой на то, что в третий раз все пойдет хорошо. Как говорится, Бог любит троицу.

Земля-1 потерпела крах из-за алчности людей и возможностей использования разрушительного оружия. Бесчисленные войны породили эпидемии неизлечимых болезней, которые почти уничтожили население планеты. Именно на закате эпохи Земли-1 образовалось Последнее государство.

Земля-2 просуществовала не многим больше, ведь ресурсы оказались растрачены на безнадежные случаи человеческих заболеваний и метаморфоз. Уже тогда стала проявляться тенденция к жестокости, основанная на тезисе, что те, кто болен, не должны мешать жизни тем, кто здоров. Последнее государство обзавелось костяком правителей, где власть передавалась доверенным лицам. Обычный человек никак не мог повлиять на исход событий на Земле-2. Но, несмотря на это, курс на лечение человеческих метаморфоз признали ошибочным.

Земля-3 не приемлет отклонений, а ресурсы и оружие сконцентрированы в руках власть имущих. На улицах городов распространена бедность, но люди не думают жаловаться. Свобода слова позабыта, она воплощается в тихих разговорах по углам темных баров. На Земле-3 каждый выживает как может, а тот, кто не справляется с обстоятельствами, как правило, умирает в нищете и одиночестве. Уже пятьдесят лет Земля-3 держится наплаву, затмевая собой и Землю-2, и Землю-1.

– Лен! Леонард! – сквозь мысли в разум Леонарда прорвался требовательный голос Бенджамина. Парень тряхнул головой и сфокусировал взгляд на наставнике. Тот смотрел прямо, никогда не косясь, как многие знакомые и коллеги. Честность – вот что Леонард любил и ценил в Бене. Следователю не приходило в голову лгать, он принимал Леонарда Саванта таким, какой он есть. И сейчас темные глаза Бенджамина внимательно всматривались в лицо молодого подопечного, словно пытаясь понять, что же за мысли бродят в его голове. – Ты опять это делаешь! Выпадаешь из реальности. Иногда мне жутко интересно, что же ты думаешь в такие моменты. Вид такой, будто разгадываешь тайны вселенной.

– Просто кое-что вспомнил, никаких тайн и загадок, – спокойно, с еле заметной улыбкой, ответил Леонард, ощущая цепкий взгляд Кристофера. Тот смотрел так, будто взглядом пытался прожечь в Саванте дыру. – Ты не говорил, что Райс будет на ужине.

Бенджамин невесело рассмеялся и покачал головой. Положив руку на плечо Леонарда, он буквально потащил того к столику в кафе, где уже сидел Кристофер Райс в компании незнакомой Саванту серебристоволосой девушки.

– Ваша вражда выглядит смешно, а мне в последнее время редко удается посмеяться. Не могу упустить шанс. Тем более я же знаю, ты бы провел вечер за чтением странноватых книг, совсем позабыв об ужине, – произнес Бен, когда они оказались перед столом. Кристофер, а за ним и молодая незнакомка, поднялись с мест, чтобы поприветствовать. Обменявшись рукопожатиями с Беном, Крис одарил Леонарда очередным холодным взглядом, а потом посмотрел на напарника.

– Ты не говорил, что Савант будет на ужине, – проговорил Кристофер так, будто Леонарда здесь и не было. Это вызвало на лице Бенджамина очередную улыбку. Савант никак не отреагировал на слова Райса, решив, что молодая незнакомка заслуживает большего внимания, чем вечные придирки Кристофера.

Тем временем девушка, переминаясь с ноги на ногу, словно волнуясь, обратилась к Леонарду.

– Меня зовут Темпл, я сестра Кристофера. Вы ведь Леонард Савант? Крис иногда упоминает вас, когда говорит о работе, – протянув руку, молодая мисс Райс смущенно улыбнулась. На щеках появились умилительные ямочки, а выразительные зеленые глаза сверкнули в тусклом свете люстр кафе. Леонард прищурился и покачал головой. Если бы ему было дело до того, что подумает девушка, то он бы, наверняка, расстроился. Потому что Кристофер Райс точно не мог упоминать его, используя хотя бы не бранные слова.

– Да, я – Леонард. Приятно познакомиться, Темпл, – ровно произнес Савант, аккуратно пожимая хрупкую руку. После он легко отодвинул для девушки стул, закрывая разговор. Махнув рукой и послав лучезарную улыбку Бенджамину в качестве приветствия, молодая мисс Райс уселась на свое место, дотрагиваясь тонкими пальцами до чашки с дымящимся напитком. Леонард уловил и с наслаждением вдохнул кофейный аромат. В голове мгновенно возник нежно хранимый в памяти образ матери, но Савант с трудом все же заставил себя не придаваться кратким вспышкам памяти. Леонард обещал сходить на ужин с Бенджамином и не собирался портить вечер выпадами из реальности, как это называл сам следователь. Впрочем, вести светские беседы Савант не собирался тоже.

За ужином разговаривали в основном Кристофер и Бен. Обсуждая работу, мужчины не обращали внимания на притихшую Темпл, которая вяло ковырялась вилкой в салате. Леонард периодически отвечал на заданные вопросы, наслаждаясь вкусом и довольно аппетитным видом картофеля. Он чувствовал, что молодая мисс Райс из-под ресниц внимательно наблюдает за ним. Савант явственно ощущал это кожей, но не подавал виду. Он и сам успел хорошенько рассмотреть новую знакомую. Ее короткие ногти выкрашены в яркий фиолетовый цвет, а на участке кожи возле шеи виднелся слой пыли, словно она дотронулась до этого места руками, испачканными в земле. То, что девушка так смотрела на него… В этом не было ничего удивительного и неожиданного. Леонард тот, кого на Земле-3 называли неполноценными. Люди с особенностями в развитии, те, кого природа прокляла, даруя шанс быть не такими, как все.

«Быть хуже», – слышалось в средствах массовой информации и на улицах.

«Быть другими», – думал Леонард, но никогда не говорил этого вслух.

«Быть особенными», – отдавались в голове Саванта давние слова матери. Помнится, она постоянно повторяла, что он ничего не должен обществу, кроме трех вещей: быть верным, быть милосердным, быть собой. И хоть с момента смерти матери прошло значительное время, ее слова все еще звучали в голове Леонарда так, будто это было вчера. Его мать была мудрой женщиной, но она плохо понимала, что за жизнь ждет повзрослевшего сына с пометкой «поставлен на учет» в медицинской книжке.

У него не было внешних проявлений давнего диагноза. Зато у многочисленных знакомых из одной из двух лечебниц для неполноценных – Миддл-Таун – они были. Там Савант помогал врачам и медсестрам, зарабатывая на жизнь, одновременно исследуя удивительные случаи изменения личности человека. Его страсть к психологии и психиатрии не прошла спустя долгие и одинокие пять лет со смерти матери. Леонард намеренно устроился в подобное заведение. Собственно, там его и нашел Бенджамин Уокер – старший следователь местной полиции. Он вел расследование по какому-то запутанному делу, и совершенно случайно вовлек Саванта в собственные размышления вслух. Тогда Леонард указал Уокеру на детали, в последствие ставшие ключом к раскрытию дела. Бенджамин был поражен и впечатлен, поэтому, тут же выбил из начальства разрешение принять молодого специалиста на работу в качестве приглашенного эксперта. Что же такого особенного заприметил в нем Бенджамин, Леонард так и не понял. Впрочем, то, что следователь предложил Саванту место консультанта при полицейском участке, не понял вообще никто.

Тем не менее замысел Бенджамина оправдал себя. Леонарда Саванта, двадцатитрехлетнего работника лечебницы для неполноценных, вызывали на расследования особенно странных и, с психологической точки зрения, непонятных обычным людям, дел. И он проявлял себя с самой лучшей стороны, помогая полиции раскрывать подобные загадки. Леонарду казалось, что в полицейском участке большинству глубоко плевать на то, полноценный он, по мнению общества, или нет, пока дела раскрываются, а преступники упекаются за решетку. Но из каждого правила всегда есть исключения. Кристофер Райс оказался удивительно стойким в своем неприятии Саванта, как эксперта и личности в целом.

– Так вы, Леонард, тоже из этих? – чуть скосив взгляд в сторону, поинтересовалась Темпл. Савант покачал головой и слабо улыбнулся. Сколько раз за последние несколько лет он слышал подобные вопросы? Достаточно, чтобы привыкнуть. Сколько раз ему было неловко отвечать на них? Ни разу. Леонард никогда не стыдился того, кем являлся. Любовь и вера матери сделали свое дело – за прошедшие годы ничто, кроме смерти родного человека, не смогло затронуть чувства и сердце.

– Что вы имеете в виду, мисс Райс? Из «этих» в смысле из тех, кого называют неполноценными? – спокойно ответил вопросом на вопрос Савант. И хоть подобное любопытство не задевало Леонарда, в его глазах миловидность Темпл мгновенно поблекла. Впрочем, чего можно ожидать от сестры Кристофера Райса?

– Ох, нет, вы меня неправильно поняли! – девушка смущенно замахала руками, на бледном лице вспыхнул румянец. Савант приподнял бровь, действительно не понимая поведение Темпл. Немного придя в себя от смущения и неловкости ситуации, но продолжая краснеть, она объяснила. – Я имела в виду полицейских. Вы ведь тоже полицейский?

– О, вы об этом… – Леонард на мгновение даже растерялся, но тут же взял себя в руки. Он так привык к вопросам о неполноценности в обществе Земли-3, что совсем не был готов к обычным вопросам, который звучат за вечерним ужином. – Нет, я не полицейский. Меня вызывают исключительно на консультации. На самом деле я работаю в Миддл-Таун – лечебнице для неполноценных.

– Неужели? – Темпл наклонилась ближе к Леонарду, и ему захотелось отодвинуться. От нее пахло цветами, но какими именно – Савант не определил. И аромат кофе не давал покоя. Ощущая, как призраки прошлого накрывают разум, Леонард пытался оставаться собранным и сосредоточенным, не выпадая из реальности. Сделав усилие, он не тронулся с места. Эта девушка вызывала странное чувство – хотелось бежать подальше. От нее и от простых вопросов. И от любопытства, которое звучало в звонком голосе. Она вела себя подозрительно непредвзято, и это заставляло думать о ловушке. Тем временем Темпл продолжила. – Как интересно! Крис рассказывал, что вы консультируете, но он не уточнял, по каким вопросам. Значит, это именно вы составляете психологические портреты преступников и пытаетесь понять образ их мышления? Я слышала про ужасное дело о кукольнике. Знаю, прозвучит жутко, но мне было очень любопытно следить за ходом расследования! Я буквально заставляла Кристофера рассказывать хоть что-то, а потом по крупицам составляла общую картину происходящего. Вы даже не представляете, насколько сильно мне хочется поближе с вами познакомиться. Возможно, вы смогли бы подкидывать информацию из полицейского участка?

– У вас очень своеобразные интересы, Темпл, – покачал головой Леонард. Он помнил каждое дело, над которым работал. Двенадцать. Их было ровно двенадцать за прошедший год. И дело о кукольнике – одно из самых отвратительных и бесчеловечных. Хотя о какой человечности может идти разговор, если речь об убийцах? Ненормальный мужчина глубоко за пятьдесят убивал юных девочек и оставлял несчастных жертв подвешенными на нитях, словно их тела просто марионетки в кровавых руках. Ничего более жуткого Леонард еще никогда в жизни не видел. – Кем вы работаете? Учитывая странное любопытство, я бы предположил, что вы журналистка, – в голосе Саванта проскользнула неприязнь. Журналистов он на дух не переносил.

– Нет, предположение не верно, – Темпл покачала головой, в очередной раз удивляя Леонарда. – Я заведую цветочным магазином на углу возле центральной площади. А еще я – сестра полицейского и ярый фанат детективных романов, отсюда и, как вы выразились, странный интерес.

– О, теперь все встало на свои места, – усмехнулся Леонард. – Понятно, например, почему у вас в волосах пыльца, на шее грязь от земли, а сама вы благоухаете чем-то цветочным, несмотря на аромат кофе, которым пропахло все вокруг. Сейчас я четко улавливаю аромат роз. Скорее всего – белых, они пахнут более нежно, чем красные.

– Я пахну цветами? Подобных комплиментов мне еще не говорили, – Темпл смутилась и легко улыбнулась.

– Это не комплимент, мисс Райс, – покачал головой Леонард, чем заставил улыбку на лице Темпл медленно поблекнуть. – Просто факт, наблюдение, ничего больше. Но если вам приятней думать о моих словах, как о комплименте, пожалуйста, я не против.

Наступила тишина. Леонард предпочитал смотреть в сторону, но все равно ощущал внимательный взгляд Темпл. Он знал, что повел себя не вежливо, расстроив словами ни в чем неповинную девушку, но ничего поделать с собой не мог. Из-за образа жизни и знака, нависшего над личностью, Леонард привык не подпускать людей близко. И легче сразу обрубить все начинания, чем позже наблюдать за тем, как человек разочаровывается.

– Вы действительно отличаетесь от всех, кого я знаю, Леонард, – только и проговорила Темпл, прежде чем снова упереться взглядом в недоеденный салат. Кофе в ее кружке остыл, аромат роз становился ярче. Голос у молодой мисс Райс не дрожал и был тихим и спокойным. Никаких намеков на обиду или злость. Савант несколько мгновений внимательно вглядывался в бледное девичье лицо, а потом отвел взгляд в сторону и покачал головой. Конечно же, в ее словах был двойной смысл. И, конечно же, Леонарду все еще плевать на это. Тем не менее ужин превращался для него в кошмар. Он привык находиться в одиночестве, и подобные внезапные идеи Бенджамина по сближению Саванта с обществом, катастрофически плохо воздействовали на настроение и эмоции.

– Прошу прощения, мне нужно отойти, – быстро произнес Леонард и, не дожидаясь реакции от удивленного Бенджамина и настороженного Кристофера, направился в сторону уборных. Только оказавшись вне досягаемости взглядов следователей и Темпл, Савант смог вздохнуть с облегчением. В уборной горел тусклый светильник, стены выкрасили в ядовитый зеленый цвет, и от этого пространство казалось нереальным. Леонард подошел к раковине и включил холодную воду. Над умывальником висело заляпанное и пыльное зеркало, и, умывшись, Савант всмотрелся в отражение. Из зеркала смотрел молодой мужчина с короткими темно-русыми волосами. В зеленоватом свете комнаты глаза Леонарда казались темными. Но он знал – на самом деле они холодного серого цвета. Была мысль, что подобный цвет достался от отца, так как у матери были карие глаза. Впрочем, Савант не мог и не желал знать правду. Его отца никогда не было рядом, и для Леонарда его не существовало.

Холодная вода помогала прийти в себя. Ему было некомфортно в ситуациях, где обитали простые люди, разговаривающие о самых обыкновенных делах и будничных проблемах. И ему совсем некомфортно рядом с девушками, которые вели себя непредсказуемо. А Темпл Райс вела себя именно так. Она должна была обидеться, отодвинуться подальше от Саванта и перестать кидать любопытные взгляды. Но Темпл не обиделась и не отреклась от идеи поближе узнать Леонарда.

Нельзя сказать, что Савант был окружен толпой поклонниц, но редкие свидания дали понять, что мало кто, узнав об «особенности» стерпит его рядом с собой. Исключения случались, но слишком редко, чтобы стать правилом. Ни с кем из этих девушек Савант не продержался достаточно долго. Или лучше сказать, что это они не продержались достаточно долго с ним?

– Тсс, чувствуешь? Пахнет гнильем, – вдруг прозвучал тихий голос позади Леонарда. Он не вздрогнул и не обернулся, наблюдая в пыльное зеркало, как словно ниоткуда появился мужчина, одетый в серые, потрепанные одежды. Выглядел незнакомец ошеломленным: глаза широко распахнуты, а рот чуть приоткрыт, на лице выражение удивления, смешанного с ужасом. Подойдя ближе к Саванту, он уставился на его отражение в зеркале. Леонард четко уловил запах алкоголя и грязи. – Ты чувствуешь это? Я чувствую. Всё умирает, все умирают. И везде этот запах! Отвратительно!

– Как вас зовут? – спокойным голосом поинтересовался Леонард. У него отличный опыт работы с ненормальными людьми. А все в незнакомце выдавало отчаянно сдерживаемый невроз.

– Не важно, все не важно. Все гниет, и запах цветов не спасает. Лилии? Розы? Нет, определенно, нет. Может быть, ромашки? Или маки? – отстраненно смотря по сторонам, незнакомец направился к выходу. Как только дверь захлопнулась, хлопком приводя Саванта в чувство, он мгновенно развернулся и поспешил вслед за странным мужчиной. Но когда Леонард оказался за пределами уборной, сумасшедшего и след простыл. Растерянно осматриваясь по сторонам, Савант ощущал в груди беспокойство. Точно такое же чувство было в день, когда погибла мать. Это всколыхнуло старые воспоминания и ощущения, заставляя сердце стучаться быстрее.

– Савант! Эй, Савант! – напряженный Кристофер оказался перед Леонардом, заставляя того немедленно прийти в себя. Райс не заметил перемены в поведении Леонарда. Или же, скорее всего, ему плевать. – Звонили из участка, новое дело. Бенджамин хочет, чтобы ты поехал с нами, так что пошевеливайся, – и, не обращая внимания на то, следует ли за ним Савант, Кристофер продолжил. – Убили молодую женщину, кажется, на подходе новый психопат.

– Это еще почему? – возвращая концентрацию и уверенность, поинтересовался Леонард. Он беспрекословно следовал за Крисом, обратив внимание на то, что их стол опустел. Ни Бенджамина, ни Темпл в кафе не было.

– Труп женщины покрыт цветами, – ответил Райс.

* * *

По дороге в участок в машине стояла напряженная тишина. Темпл пришлось взять с собой, так как ехать до ее дома было хоть и недалеко, но хлопотно, учитывая то, что вызывали их в полицейский участок экстренно. Кристофер отказался отпускать сестру в одиночестве блуждать по улицам вечернего города. Особенно – в свете последних известий. Впрочем, Бенджамин полностью его поддержал.

Леонард ощущал, как от сидящего за рулем Кристофера исходила волна недовольства. Наверно, это ощущал каждый сидящий в машине. То и дело Савант натыкался на внимательный взгляд зеленых глаз Райса, смотрящих на него из зеркала заднего вида. Леонард не отводил глаз, просто смотрел в ответ, совершенно не отдавая себе отчет в том, что старается оказаться как можно дальше от притаившейся рядом с ним Темпл. Возможно, Кристофера раздражал именно тот факт, что драгоценная сестра вынуждена делить сиденье с неполноценным. Или что Савант вообще находится в этот момент с ними. Или же что он существует. Вариантов множество.

– Хватит сверлить Саванта взглядом, – наконец, не выдержал Бен. В голосе сквозила серьезность, смешанная с напряжением. Бенджамин вернулся в рабочий режим. А на работе он не был другом или приятелем. На работе Бенджамин Уокер – главный следователь центрального района Земли-3. – Следи за дорогой и расскажи подробней о новом деле.

– Сообщили, что жертву нашли в одном из переулков рабочего квартала. Недалеко от въезда на центральную улицу. Молодая белая женщина, тридцать один год, каштановые волосы, светлые глаза. Работала в пекарне неподалеку, скорее всего, возвращалась со смены, когда было совершено нападение. Если бы не специфичность, то нас бы не потревожили, списав на обычный грабеж.

– Так у нее украли кошелек? – уточнил Леонард, Кристофер ничего не ответил, но кивнул, продолжая рассказ.

– Ребята из патруля решили, что это по нашей части. Жертва лежала обнаженная на белой простыне, вся покрытая цветами. Тело обмыто, волосы расчесаны, ногти острижены. Таким образом, убийца привел ее в порядок для похоронной церемонии.

– Вряд ли он имел в виду именно это, – покачал головой Савант. Тут уж Кристофер не выдержал и, быстро обернувшись, смерил Леонарда недовольным взглядом.

– Давай, Савант, удиви своими догадками, ты же у нас знаток психопатов, – фыркнул Кристофер. От этих слов Леонард хмыкнул и покачал головой. Выпады Райса давно перестали впечатлять.

– Да, именно так, психопаты – это мой профиль, – согласился Савант, чем вызвал несмелую улыбку на лице Темпл. Он не обращал внимания на то, что девушка даже после неловкого разговора в кафе с интересом рассматривает его. Эти любопытные взгляды похожи на наблюдение врачей, заинтересованных удивительным случаем изменения человеческой психики. Леонард множество раз видел подобное. Словно рядом с лекарями не человек, а лабораторная крыса. – Кража кошелька – не мотив, это и так понятно. То, что жертва обмыта и расчесана, значит, что убийца хотел, чтобы ее вид вызывал не отвращение, как все, что связано со смертью. Он хотел, чтобы ею восхищались, несмотря на то, что она мертва. Цветы, скорее всего, инструмент для той же цели.

– Аромат цветов может перебить запах смерти. Возможно, поэтому убийца осыпал тело цветами, – вставила слово Темпл. Савант заинтересованно посмотрел на нее, больше она не улыбалась. На миловидном лице появилось знакомое выражение сосредоточия, которое Леонард часто видел у Кристофера. Все же, брат с сестрой удивительно похожи друг на друга. И крашенные в серебристый цвет волосы Темпл не смогли бы никого обмануть. Савант легко мог представить молодую мисс Райс с такими же темными волосами, как и у Кристофера. Тем временем Темпл продолжила. – Обычно для похоронных церемоний подбирают цветы с ярко-выраженным ароматом. Например, лилии или хризантемы. Белые лилии со времен Земли-1 считаются похоронными цветами.

– Понятно, – кивнул Бенджамин, а потом повернулся к Кристоферу. – Какие цветы были на месте преступления?

– Не лилии, – качнул головой Райс. – Красные маки.

– Как удобно, что у нас в машине оказался эксперт по цветам, – усмехнулся Бенджамин и вопросительно посмотрел на Темпл. Девушка нахмурилась.

– Что вы можете рассказать об этих цветах? – поинтересовался Леонард. Темпл на несколько мгновений отвела глаза, словно что-то вспоминая. Ее рот приоткрылся, и Савант заметил небольшой шрам на подбородке.

– Насколько я знаю, красные маки являются символом чистоты и свободы. Но есть информация, что на Земле-1, в стране под названием Египет, красные маки символизировали женскую красоту, грацию, очарование и молодость. В то же время поля красных маков воспринимались, как земли, орошенные кровью воителей или солдат. Так что однозначной трактовки символизма красных маков не существует.

– Интересная ремарка, спасибо, – снова кивнул Бенджамин и уставился в окно, раздумывая о чем-то своем. Вечернее небо Земли-3 заволокло тучами, вот-вот должен начаться дождь.

– А их аромат? – задал вопрос Леонард. Темпл неопределенно пожала плечами.

– Трудно выделить что-то особенное в аромате цветов, Леонард, – проговорила девушка. Савант вздрогнул от того, как просто она обратилась к нему по имени, переходя на «ты». Это резануло слух не только ему, Кристофер вздрогнул, но ничего не сказал, продолжая вести машину. – Если лилии пахнут резко и свежо, то маки – из другой оперы. Их аромат сладкий, слабо пряный, пудровый. Особенно мягким и нежным аромат маков становится на морозе.