Czytaj książkę: «Великие русские полководцы»

Русь великая

Александр Невский

30.05.1220—14.11.1263

Александр Ярославич (Невский) – князь Новгородский (1236—1251), великий князь Владимирский (с 1252). Сын великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича. Одержал победы над шведами (1240, битва на Неве) и немецкими рыцарями Ливонского ордена (1242, Ледовое побоище), ослабил тяготы монголо-татарского ига. Канонизирован Русской Православной Церковью. Внешнеполитическая обстановка, в которой ему пришлось княжить, требовала незаурядных способностей и качеств. «Мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога, яко Соломону, – свидетельствует о князе автор его жития. – Смиренномудрие вседушно держаше, воздержася и бдя, чистоту душевную и телесную соблюдаше, кротость же стяжа и от тщеславия отвращашеся… Во устех же беспрестанно бяху божественная словеса, услаждающа его паче меда и сота».

Необычный удел выпал на долю Александра Ярославича: для спасения России он должен был одновременно явить доблесть воителя и смирение инока. Подвиг брани предстоял князю на берегах Невы и на льду Чудского озера: святыня русского православия требовала защиты от латинского поругания. Всей душой чувствуя в Церкви «столп и утверждение Истины», понимая значение этой Истины в русской судьбе, князь вступил в служение «удерживающего» Русской земли – державного защитника чистоты церковного вероучения. Подвиг смирения ожидал святого Александра в его отношениях с надменной и пресыщенной победами Ордой. Батый послал сказать князю: «Мне Бог покорил многие народы: ты ли один не хочешь покориться власти моей?» Видя в случившемся попущение Божие, святой Александр добровольно склонился под старшинство татар.

Отрочество и юность Александра Ярославича большей частью протекали в Новгороде, где княжил его отец. В 1228 г. в отсутствие Ярослава Всеволодовича Александр с братом Федором и двумя слугами вынуждены были бежать из города, не выдержав поднявшегося междоусобия. В 1230 г. княжичи вместе с отцом вернулись в город, и на этот раз Александр провел здесь несколько лет.

В 1236 г. Ярослав, отъезжая в Киев, посадил Александра в Новгороде князем вместо себя. Молодому князю вскоре пришлось решать чрезвычайно сложные задачи и биться со многими врагами, со всех сторон наседавшими на Русь.

«Не бойтесь убивающих тело, – провозглашает Слово Божие, – бойтесь того, кто может и тело и душу погубить в геенне». Душа России жила и дышала благодатью церковной. Монгольское рабство не грозило ей, неся смерть лишь государственному телу раздробленной удельной Руси. Смертельную угрозу для русской жизни представляло католичество. Благоверный князь знал об этом, поэтому делом его жизни стала забота о сохранении мира с Ордой, под прикрытием которого он мог бы все силы бросить на отражение агрессии Рима.

9 декабря 1237 г. Папа Римский повелел упсальскому архиепископу возвестить крестовый поход против русских «схизматиков» и язычников-финнов. Именем Всевышнего Григорий IX обещал прощение грехов всем его участникам, а падшим в бою – вечное блаженство. Исполняя призыв римского первосвященника, в 1240 г. шведский король отправил в русские земли многочисленное войско под командованием своего зятя – ярла Биргера. «Загордевся, Биргер послал сказать святому Александру: “Выходи против меня, если можешь сопротивляться. Я уже здесь и пленяю землю твою”». При войске состояли священники, предназначенные для крещения «русских дикарей». Летом шведские отряды на ладьях вошли в Неву, к устью Ижоры, и стали станом.

Князь Александр вышел навстречу с малой дружиной, но с твердой надеждой на Бога. Битве предшествовало чудесное видение, бывшее ижорцу Пельгусию. Тот созерцал ладью с гребцами, овеянными мглой, и двух лучезарных витязей, стоявших, обнявшись, в этой ладье. Это были святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб. «Брате Глебе, – сказал Борис, – вели грести, да поможем мы сроднику своему, князю Александру Ярославичу!» Шведы не ожидали близкого отпора, и победа русских была полной и решительной. Лишь наступившая ночь спасла пришельцев от полного разгрома – нагрузивши телами павших ладьи, враги под покровом тьмы ушли вниз по Неве в море.

Александр вернулся в Новгород с великой славой, но в том же году рассорился с новгородцами и уехал от них в Переяславль-Залесский. Город остался без князя. Тем временем немцы взяли Изборск. Псковичи вышли им навстречу и были разбиты, потеряли воеводу Гаврилу Гориславича, а немцы по следам бегущих подступили к Пскову, пожгли посады, окрестные села и целую неделю стояли под городом. Псковичи принуждены были исполнить все их требования и дали детей своих в заложники: в Пскове начал править вместе с немцами некий Твердило Иванович, который и привел врагов, как утверждает летописец. Приверженцы противной стороны бежали в Новгород. А между тем немцы не довольствовались Псковом: вместе с чудью напали они на Вотскую пятину и завоевали ее, наложили дань на жителей и, намереваясь стать твердой ногой в Новгородской волости, построили крепость в погосте Копорье; по берегам Дуги побрали всех лошадей и скот; по селам нельзя было землю пахать, да и нечем; по дорогам в тридцати верстах от Новгорода неприятель бил купцов. Тогда новгородцы послали в Низовую землю (на Суздальщину) к Ярославу за князем, и тот дал им другого своего сына, Андрея; но надобен был Александр, а не Андрей; новгородцы подумали и отправили опять владыку с боярами за Александром; Ярослав дал им его опять, на каких условиях, неизвестно, но, без сомнения, новгородцам пришлось поступиться некоторыми из своих вольностей.

Однако охотники расширить свои владения за счет русских земель не переводились. Папы всеми силами старались ускорить завоевание Прибалтийского края. В промежуток между 1216 и 1240 гг. можно насчитать до сорока папских посланий, выражающих большую «заботливость» о тех, кто шел воевать в «святой земле, вновь приобретенной в Ливонии». Конечной целью всех устремлений пап продолжала оставаться мечта о порабощении русской Церкви, а завоевание Ливонии рассматривалось лишь как первый шаг на этом пути. В своих посланиях папы называют русских нарушителями католической веры, повелевают не слагать оружия до полной победы, требуют принуждать русских к принятию католичества и, наконец, объявляют всю Русскую землю на вечные времена собственностью, грозно предписывая рыцарям искоренять «проклятый греческий закон и присоединять Русь к римской Церкви». Усерднейшими исполнителями этих предписаний стали монахи-воины, давшие обет распространять оружием католичество. Первое такое военно-монашеское общество было основано в Прибалтике епископом Альбертом и названо орденом меченосцев, или орденом «братьев Христова воинства». В 1202 г. Папа Иннокентий III благословил это предприятие, и с той поры между непрошеными пришельцами и коренными обитателями края разгорелась беспощадная кровавая борьба, длившаяся более трех десятилетий, пока, наконец, в 1236 г. войска ордена не были окончательно разгромлены.

Однако наука на этот раз впрок не пошла. Остатки меченосцев соединились в следующем году с прибалтийским отделением Тевтонского ордена, образовав новый, Ливонский, орден, продолживший попытки завоевать русские земли. В 1240 г. немцы изменой взяли Псков, но князь Александр освободил город внезапным походом, даже без особого труда. Немецкие наместники были закованы в цепи и отправлены в Новгород. Весть об освобождении Пскова поразила ливонских немцев, понимавших, что борьба приближается к решительному моменту. В поход выступили главные силы ордена. Их-то и разбил князь Александр в знаменитой битве, состоявшейся 5 апреля 1242 г. на льду Чудского озера и получившей название Ледового побоища. Немецкие рыцари выстроились клином, а точнее, узкой и очень глубокой колонной, задача которой сводилась к массированному удару по центру новгородского войска. Русское войско было построено по классической схеме, выработанной еще Святославом. Центр – пеший полк с выдвинутыми вперед лучниками, по флангам – конница. Новгородская летопись и немецкая хроника единогласно утверждают, что клин пробил русский центр, но в это время ударила по флангам русская конница, и рыцари оказались в окружении. В упорной сече русские разбили рыцарей, орден потерял 500 рыцарей, в плен попало более 50. Ливонский орден был поставлен перед необходимостью заключить мир, по которому крестоносцы отказывались от притязаний на русские земли, а также передавали часть Латгалии.

Этой победой был положен конец притязаниям крестоносцев, что, однако, вовсе не означало прекращения многолетней вражды. Немцы хоть и оставили мысль вслед за Ливонией поработить северные русские земли, но не раз вступали с псковскими отрядами в кровавые столкновения.

После этого Александр должен был ехать во Владимир прощаться с отцом, отправлявшимся в Орду; в его отсутствие немцы прислали с поклоном в Новгород послов, которые говорили: «Что заняли мы мечом, Водь, Лугу, Псков, Летголу, от того всего отступаемся; сколько взяли людей ваших в плен, тех готовы обменять: мы ваших пустим, а вы наших пустите»; отпустили также псковских заложников и помирились.

Третью свою победу Александр одержал над Литвой. Литовцы вторглись в Новгородскую волость в 1245 г., взяли Торопец и подле него были разбиты Ярославом Владимировичем Торопецким. На другой день подоспел Александр с новгородцами, взял Торопец, отнял у литовцев весь плен и перебил их князей больше восьми человек. Новгородские полки возвратились от Торопца, но Александр с одной дружиной погнался опять за литовцами, разбил их снова у озера Жизца, не оставил в живых ни одного человека, побил и остаток князей. После этого он отправился в Витебск, откуда, взявши сына, возвращался домой, как вдруг опять наткнулся на литовцев подле Усвята; Александр ударил по неприятелю и снова разбил его.

Потеряв надежду взять Россию силой, папы не оставили попыток обольстить ее хитростью и ложью. В 1251 г. Иннокентий IV прислал к князю Александру двух кардиналов – Гальда и Ремонта. Папа уверял, будто отец Александра, великий князь Ярослав, незадолго до кончины обещал минориту Плано-Карпини принять католичество, и лишь смерть помешала ему осуществить это намерение. Иннокентий IV убеждал Невского пойти по стопам отца, представлял выгоды, которые получит князь от союза с Западом и подчинения Папе, предлагал в помощь против татар тех самых рыцарей, от которых святой Александр лишь недавно очищал Русские земли.

Что мог ответить на это благоверный князь, ревнитель и защитник русского Православия? Посольство было безоговорочно отвергнуто. «Совещав с мудрецами своими», святой Александр ответил папе: «…От Адама и до потопа, а от потопа до разделения язык и до начала Авраамля, а от Авраамля… до Августа Кесаря, а от начала Августа царя до Христова Рождества и до Страсти и до Воскресения Его, от Воскресения же и до Вознесения на небеса и до царства Константина Великаго и до Перваго Вселенскаго Собора святых отец, а от Перваго и до Седьмаго Собора. Сии вся добре сведаем… учения сии целомудрствуем… якоже проповедашеся от святых апостол Христово Евангелие во всем мире, по сих же и предания святых отец Седми Собор Вселенских. И сия вся известно храним, а от вас учения не приемлем и словес ваших не слушаем».

Так были отбиты со славой все три врага северо-западной Руси. Но Александр не мог долго оставаться здесь, поскольку дела на востоке переменились в 1246 г. со смертью его отца. После Ярослава старшинство и Владимирский стол наследовал брат последнего, Святослав Всеволодович, который утвердил племянников своих, сыновей Ярослава, на уделах, данных им покойным великим князем. Вплоть до этого времени Александру удавалось избегать контактов с татарами. Но в 1247 г. Батый прислал сказать ему: «Мне покорились многие народы, неужели ты один не хочешь покориться моей державе? Если хочешь сберечь землю свою, то приходи поклониться мне, и увидишь честь и славу царства моего». С татарами Александр решил вести не такую политику, как с западными и северными врагами. Из-за малочисленности, нищеты и разрозненности тогдашнего русского населения в восточных и южных землях нельзя было и думать о том, чтобы биться с оружием против татар. Оставалось покориться татарам, полностью признать власть великих ханов. Александр понял этот путь и первым из русских князей твердо вступил на него. Личное обаяние, слава подвигов Александра сделали его путешествие успешным. Обычно суровый и высокомерный к побежденным Батый принял Александра и его брата Андрея очень ласково. Летописец говорит, что хан, увидевши Александра, сказал своим вельможам: «Все, что мне говорили о нем, все правда: нет подобного этому князю».

По воле Батыя Александр и Андрей должны были отправиться в Монголию, где между братьями, по некоторым сведениям, был большой спор о том, кому какой волостью владеть. Андрей получил Владимир, а Александру дали Киев. Трудно сказать, чем был вызван такой расклад. Киев по традиции был главным стольным городом, но после татарского разгрома впал в полное запустение. Возможно, татары на словах хотели почтить Александра великим княжением, но боялись посадить во Владимире, с которым ассоциировалось действительное старейшинство над покоренными русскими землями. Как бы то ни было, по возвращении Александр не поехал в Киев, а остался княжить в Новгороде, сохранив за собой и отцовскую вотчину Переяславль-Залесский.

В 1252 г. Александр отправился на Дон к сыну Батыя, Сартаку, который управлял всеми делами из-за дряхлости своего отца. Полагают, что он жаловался на брата, который отнял у него старшинство и не исполняет своих обязанностей относительно татар. Сартаку Александр понравился еще больше, чем Батыю, и с этого времени между ними завязалась тесная дружба. Сартак утвердил Александра на Владимирском столе, а против Андрея послал войско под начальством Неврюя. Под Переяславлем они встретили Андрееву рать и разбили ее. Андрей бежал в Новгород, но не был там принят и удалился в Швецию. Татары взяли Переяславль, захватили здесь семейство Ярослава, брата Андреева, убили его воеводу, взяли в плен жителей и пошли назад в Орду. Александр приехал княжить во Владимир; Андрей также возвратился на Русь и помирился с братом, который помирил его с ханом и дал в удел Суздаль. Вместо себя он оставил в Новгороде сына Василия. Вскоре после этого у Александра началась вражда с другим его братом, Ярославом, княжившим в Твери. В 1254 г. тот сел в Пскове и отсюда стал интриговать против Василия Александровича. В 1255 г. новгородцы выгнали Василия и перевели к себе из Пскова Ярослава. Александр немедленно явился с полками под Торжок и, объединившись с Василием, стал готовиться к походу на Новгород. Ярослав, не дожидаясь его, покинул город. После этого по новгородскому обычаю начались шумные веча. Черные люди нападали на лучших, те интриговали друг против друга, но в конце концов сместили посадника Ананию и приняли опять Василия.

Возможно, именно в это время святой князь обратил ко Христу сына всемогущего Батыя, царевича Сартака, став его побратимом. От него Александр Невский получил старшинство над всеми русскими князьями – Сартак в то время управлял делами Орды из-за дряхлости своего грозного отца, и это открывало перед святым князем Александром широкие возможности в деле объединения Руси под единой властью великого князя. Так был заложен фундамент будущего Московского государства: возрастание русского православного царства совершилось на почве, уготованной мудрой политикой князя.

Но недолго пришлось наслаждаться покоем. В 1255 г. умер Батый, и в Орде произошел государственный переворот: Сартак был умерщвлен своим дядей Берке, который и стал ханом. В русские земли были посланы татарские чиновники для переписи народа и сбора дани. Александр поспешил в Орду, но не успел умилостивить хана – в рязанских, муромских, суздальских землях появились татарские численники, которые ставили своих десятников, сотников, тысячников, темников, переписывали жителей для обложения их поголовной данью – не включали в списки лишь духовных лиц. Чуждое, иноземное управление вводилось, таким образом, внутри Руси, грозя разрушить остатки самостоятельности страны.

В 1257 г. неутомимый князь Александр вновь едет в Орду. Ханский наместник Улагчи, ведавший русскими делами, потребовал, чтобы и Новгород подвергся унизительной процедуре переписи. С горестью должен был взять на себя Александр Ярославич дело тяжелое и неприятное – склонить к рабству новгородцев, не знавших доселе поражений от татар и не считавших себя покоренным народом. Святой князь едва успел усмирить горожан – баскаки переписали жителей, распределили налоги и уехали, так как Александру удалось выторговать для новгородцев право доставлять определенное количество серебра в Орду самим или через великих князей, не имея дела с татарскими сборщиками.

В русских землях росло недовольство притеснениями. Положение стало нестерпимым, когда монгольскую дань взяли на откуп хивинские купцы-мусульмане, получившие название бесерменов. Способ сбора дани был очень отяготительным: в случае недоимок насчитывались грабительские проценты, при невозможности заплатить брали в рабство чуть ли не целыми семьями. Но не это переполнило чашу народного терпения. Когда к тяготам хозяйственным прибавились глумления над верой – расплата стала неминуемой.

В 1262 г. во Владимире, Суздале, Переяславле, Ростове, Ярославле и других городах ударили в набат. По старому обычаю, собрали народное вече, на котором решено было ненавистных откупщиков истребить. Бунт, естественно, вызвал ханский гнев. В Орде собирались полчища для наказания непокорных, когда святой Александр, в который уже раз «избавы ради христианския» приехал в Сарай. Ему снова удалось уладить дело благополучно – хан Берке оказался даже более милостив, чем можно было ожидать: он не только простил русским избиение бесерменов, но и освободил Русь от обязанности поставлять воинов для своего ближайшего похода. Достигнуть этого оказалось не просто, и князю пришлось провести в Орде всю зиму и лето. Осенью, возвращаясь на родину с радостными вестями, он заболел и умер, приняв перед смертью монашеский постриг с именем Алексий.

Весть о кончине князя Александра достигла Владимира в тот момент, когда народ молился в соборном храме о его благополучном возвращении на родину. Блаженный митрополит Кирилл, выйдя к народу, со слезами воскликнул: «Чада мои милые! Закатилось солнце земли Русской!» Останки любимого князя первосвященник с духовенством, бояре и народ встретили у Боголюбова: по словам летописца, земля стонала от вопля и рыданий.

23 ноября тело великого труженика и радетеля Православной России было погребено во владимирской соборной церкви Рождественского монастыря. Современники повествуют, что при отпевании усопший князь сам, как бы живой, простер руку и принял грамоту с разрешительной молитвой из рук митрополита.

Почитание его как святого заступника Руси установилось сразу после кончины. «Драгоценная отрасль священного корня, – молитвенно взывает Церковь к благоверному князю, – блаженный Александр, тебя явил Христос Русской земле, как некое божественное сокровище… Радуйся, презревший догматы латинян и вменивший в ничто все их обольщения!.. Радуйся, заступник Русской земли: моли Господа, даровавшего тебе благодать, соделать державу сродников твоих Богоугодною и сынам России даровать спасение».

Дмитрий Донской

1350—1389

Дмитрий Иванович (Донской) – из рода великих князей Московских. Сын Ивана II Ивановича Красного и княгини Александры Ивановны. Великий князь Московский (1359—1389), великий князь Владимирский (1362—1389), князь Новгородский (1363—1389). Возглавил вооруженную борьбу русского народа против монголо-татар. Разбил их в битве на реке Вожа (1378), а затем в Куликовской битве (1380). Канонизирован Русской Православной Церковью.

В 1359 г., еще очень молодым, умер отец Дмитрия, Иван II. Казалось, что ранняя смерть великого князя будет гибельна для Москвы, поскольку его малолетний сын едва ли мог хлопотать в Орде об ярлыке (льготной грамоте) и бороться с притязаниями других князей на великое княжение. И действительно, когда все князья явились в Орду и недоставало одного князя Московского, то хан Неврус отдал великокняжескую Владимирскую область князю Суздальскому Дмитрию Константиновичу. Чтобы закрепить за собой главенствующее положение на Руси, Дмитрий Константинович выехал во Владимир. Но Москва не собиралась уступать. Бояре ее, привыкшие быть боярами сильнейших князей, князей всея Руси, не хотели сойти на низшую ступень и сделали все возможное для того, чтобы добыть ярлык своему князю. Малолетний Дмитрий отправился в Орду. Но там началась сильная смута, в ходе которой один хан сменял другого и ничего сделать было нельзя. Наконец Орда разделилась между двумя ханами: Абдулом, именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом.

Московские бояре отправили послов к последнему, и тот отдал ярлык их малолетнему князю. Затем бояре посадили на коней всех трех княжичей: Дмитрия, его брата Ивана и двоюродного брата Владимира, и выступили с ними в 1363 г. против Дмитрия Константиновича. Последний не мог противиться московским полкам, и Дмитрий Иванович получил великокняжеское достоинство. Но в том же году во Владимир явился посол из Мамаевой орды, от хана Абдула, с ярлыком на великое княжение Владимирское. Дмитрий принял и этого посла с честью и проводил с дарами. Это рассердило Мюрида, который, чтоб отомстить Москве, прислал с князем Иваном Белозерским новый ярлык на Владимир Дмитрию Суздальскому. Тот обрадовался и сел во второй раз во Владимире, но просидел только 12 дней, потому что Дмитрий Иванович опять пошел на него с большим войском, выгнал из Владимира, осадил в Суздале, опустошил окрестности этого города и взял наконец над его князем свою волю, по выражению летописца. В том же году, говорит летописец, Дмитрий взял свою волю и над князем Константином Ростовским, а князей Ивана Федоровича Стародубского и Дмитрия Галицкого выгнал из их княжеств.

В 1365 г., когда Дмитрию Суздальскому снова привезли из Орды ярлык на Владимир, он отказался навсегда от своих притязаний в пользу московского князя, с тем чтоб тот помог ему управиться с младшим братом. В 1366 г. Дмитрий Константинович выдал за Дмитрия Московского свою дочь. Во всех этих событиях, как, впрочем, и в дальнейшем, личность Дмитрия представляется, по источникам, неясной. В отрочестве, когда он никак не мог действовать самостоятельно, бояре вели дела точно в таком же духе, в каком бы их вел и совершеннолетний князь. Летописи, описывая кончину Дмитрия, говорят, что он во всем советовался с боярами и слушался их, что бояре у него были как князья, так же завещал он поступать и своим детям. Из-за этого невозможно разделить, что из его действий принадлежит собственно ему, а что – его боярам. Быть может, Дмитрий всю жизнь был руководим другими, и этим отчасти объясняются те противоречия в его жизни, которые бросаются в глаза: смешение отваги с нерешительностью, храбрости с трусостью, ума с бестактностью, прямодушия с коварством.

Из князей других русских земель опаснее всех для Москвы казался Михаил, сын Александра Михайловича Тверского. Он, естественно, питал родовую ненависть к московским князьями и был при этом человеком предприимчивым, отличался упрямством и крутым нравом. Став великим князем Тверским, Михаил начал войну против своих родичей. Василий Михайлович Кашинский обратился за помощью к Дмитрию Ивановичу, а Михаил – к своему зятю Ольгерду, великому князю Литовскому. Так внутренняя усобица Тверского княжества переросла в войну между Москвой и Литвой.

В 1367 г. Василий Кашинский с московскими полками разорил Тверскую волость. Михаил бежал в Литву и вернулся с литовскими полками. На этот раз князья заключили мир, но в 1368 г. Дмитрий и митрополит Алексей зазвали к себе в Москву князя Михаила на третейский суд. После этого суда тверского князя схватили вместе со всеми боярами и посадили в заключение, но вдруг узнали о неожиданном приезде трех ордынских князей. Этот приезд напугал врагов Михаила, и они выпустили его на свободу, заставив отказаться от части своего удела. Михаил поехал в Литву и уговорил Ольгерда начать войну с Дмитрием. В Москве узнали о нашествии Ольгерда только тогда, когда литовский князь уже приближался с войском к границе вместе со своим братом Кейстутом, племянником Витовтом, разными литовскими князьями, смоленской ратью и Михаилом Тверским. Князья, подручные Дмитрию, не успели по его призыву явиться на защиту Москвы. Дмитрий мог выслать против Ольгерда в заставу только сторожевой полк из москвичей, коломенцев и дмитровцев под начальством своего воеводы Дмитрия Минина. 21 ноября на реке Тросне литовцы встретили московский сторожевой полк и разбили его: князья, воеводы и бояре все погибли. Узнав, что Дмитрий не успел собрать большого войска и заперся в Москве, Ольгерд быстро пошел к ней. Дмитрий велел пожечь посады вокруг города, а сам с митрополитом, двоюродным братом Владимиром Андреевичем и со всеми людьми затворился в своем белокаменном кремле, построенном за год до этого. Три раза Ольгерд пытался взять город, но успеха не добился, хотя страшно опустошил окрестности, увел в плен бесчисленное множество народа, погнал с собою весь скот. Впервые за сорок лет Московское княжество испытало неприятельское нашествие. Дмитрий должен был уступить Михаилу Городок и другие захваченные части Тверского удела.

Но Дмитрий не хотел признавать свое поражение. В следующем году он посылал воевать и грабить Смоленскую землю, мстя за участие смолян в разорении Московской волости. Потом москвичи воевали под Брянском, а в августе 1370 г. Дмитрий вновь объявил войну Михаилу и сам во главе сильного войска вторгся в его волость. Михаил бежал в Литву, а Дмитрий взял и пожег Зубцов и Микулин, а также все села, до каких смог добраться. Множество людей с их добром и скотом было вывезено в Московское княжество. Ольгерд, занятый войной с крестоносцами, смог ответить на нападение лишь в декабре. В рождественский пост он с братом Кейстутом, Михаилом и Святославом Смоленским подошел к Москве и осадил ее. Дмитрий и на этот раз заперся в кремле, а Владимир Андреевич стоял в Перемышле. К нему на помощь пришли рязанские и пронские полки. Ольгерд, узнав об этих сборах, испугался и стал просить мира. Но Дмитрий вместо вечного мира согласился лишь на перемирие до Петрова дня. Михаил также помирился с Москвой, но ненадолго.

Весной 1371 г. он поехал в Орду и возвратился оттуда с ярлыком на великое княжение и ханским послом Сарыхожей. Но вскоре Михаил убедился в том, что ханские ярлыки не имеют уже на Руси прежней силы. Владимирцы даже не пустили Михаила в город. Сарыхожа звал Дмитрия во Владимир слушать ярлык, но Дмитрий отвечал так: «К ярлыку не еду, на великое княжение не пущу, а тебе, послу цареву, путь чист». Вместе с тем он послал дары Сарыхоже. Сарыхожа оставил Михаила и поехал в Москву. Его приняли там с таким почетом и так щедро одарили, что он совершенно перешел на сторону Дмитрия, уговорил его ехать к Мамаю и обещал ходатайствовать за него. Дмитрий решил последовать его совету и отправился искать милости Мамая. Митрополит Алексей проводил его до Оки и благословил в путь. Дмитрий сумел завоевать благосклонность Мамая, потому что правитель Орды был милостив к тем, кто давал ему больше. Дмитрий привез в Орду щедрые дары, притом и Сарыхожа настраивал Мамая в пользу Дмитрия. Москва, несмотря на разорение, нанесенное Ольгердом, была все еще богата в сравнении с прочими русскими землями: сборы ханской дани обогащали ее казну. Дмитрий не только смог подкупить Мамая, но даже выкупил за 10 000 рублей серебром Ивана, сына Михайлова, удерживаемого в Орде за долг, и взял его к себе в заложники; в Москве этот князь находился на митрополичьем дворе до выкупа. Дмитрий получил от хана ярлык на княжение, и притом Мамай пошел ему на уступку и позволил выплачивать дань в меньшем размере, чем прежде.

Возвратившись на Русь, Дмитрий в том же 1371 г. отправил войско против рязанцев. Олег Рязанский был разбит и едва сумел бежать. В 1372 г. началась опять война с Тверью. Михаил, соединившись с литовцами, повоевал московские волости, а потом нанес сильное поражение новгородцам. В 1373 г. в третий раз на Москву пошел Ольгерд. На этот раз Дмитрий приготовился встретить его у Любутска и разбил сторожевой полк литовский. Все войско литовцев переполошилось, сам Ольгерд побежал и остановился за крутым и глубоким оврагом, который не допустил неприятелей до битвы. Много дней литва и москвичи стояли в бездействии друг против друга, наконец заключили мир и разошлись. Михаил, не надеявшийся уже на помощь Ольгерда, все-таки не оставил своей борьбы с Москвою. Случилось так, что люди, пришедшие из Москвы, подстрекали его. В Москве умер последний тысяцкий Василий Вельяминов. Дмитрий решил упразднить эту старинную должность, которая противоречила самовластным стремлениям князей. Но у последнего тысяцкого остался сын Иван, недовольный новыми порядками. С ним заодно был богатый купец Некомат. Они оба убежали в Тверь к Михаилу и стали убеждать его опять добиваться великого княжения. Михаил поручил им выхлопотать для него новый ярлык в Орде, а сам уехал в Литву, пытаясь все-таки найти там поддержку. Из Литвы Михаил скоро вернулся с одними обещаниями, но 14 июля 1375 г. Некомат привез ему ярлык на великое княжение, и Михаил, не думая долго, послал объявить войну Дмитрию. Он надеялся сокрушить московского князя силами Орды и Литвы, но жестоко обманулся. Помощь не приходила к нему ни с востока, ни с запада, а между тем Дмитрий собрал большое войско и двинулся к Волоку Дамскому, куда пришли к нему другие князья: тесть его Дмитрий Константинович Суздальский с двумя братьями и сыном, двоюродный браг Владимир Андреевич Серпуховской, трое князей Ростовских, князь Смоленский, двое князей Ярославских, князья Белозерский, Кашинский, Моложский, Стародубский, Брянский, Новосильский, Оболенский и Торусский. Все эти князья двинулись из Волока к Твери и стали воевать, взяли Микулин, попленили и пожгли окрестные места, наконец, осадили Тверь, где заперся князь Михаил. Осажденные крепко бились, но отдельные успехи не могли принести Михаилу пользы: волость его была опустошена вконец, города Зубцов, Белгород и Городок взяты. Он все ждал помощи из Литвы и от хана. Литовские полки пришли, но, услыхав, какая бесчисленная рать стоит у Твери, испугались и повернули назад. Тогда Михаил потерял последнюю надежду и запросил мира.